Когда я убью дракона

Сергей Павлов, 2021

Только в сказках доблестный рыцарь в одиночку спасает принцессу из лап дракона. На деле же – не всегда всё идет как по писаному! Кроме рыцаря есть и другие претенденты: не только люди, и не только с благородными намерениями! Кто же получит приз? И вообще, принцессу-то кто-нибудь спросил?! Зачем король запер дочь в башне? Неужели слухи о его безумии правдивы? Какие страшные тайны королевской семьи раскроются, когда шестеро спасителей убьют дракона?

Часть вторая: Отыскать принцессу

I.

Себастьян молча наблюдал, как сэр Юлий воодушевленно и громко рассказывал об их походе на Черную Скалу. Его внимательно слушал, выпучив глаза и закрыв рот рукой, Его Величество король Иосий XX Урикайский, медленно сползая со своего специального малого трона для аудиенций. Оруженосец оглядел комнату еще разок в надежде найти стул или табурет рядом с темным углом, где ему было велено стоять, но опять ничего не нашел. Юлий тем временем во всю размахивал воображаемым мечом и прыгал взад-вперед по комнате, ни на секунду не закрывая рот, вокруг которого за неделю успела вырасти жиденькая юношеская бородка. Спектакль одного актера закончился когда рыцарь совсем выбился из сил. Себастьян отметил про себя, что рассказ о походе явно утомил хозяина гораздо больше, чем сам поход.

Король с трудом вернулся из лежачего положения в сидячее. Его седеющие усы были взлохмачены, но он не обращал на это никакого внимания. Он молча смотрел на рыцаря пару секунд, затем одним рывком встал и подошел вплотную к нему, схватив за правую руку.

— Ты настоящий герой, сэр Юлий! Урикайя у тебя в долгу!

Он стал трясти руку Юлия. Грохот стучащих друг о друга лат заполонил комнату, что не мешало их хозяину гордо выпячивать грудь. Но энергичное рукопожатие прекратилось как только взгляд Его Величества встретился со взглядом Себастьяна. Иосий ХХ замер, широко раскрыв глаза, словно увидел призрака. Себастьян робко обернулся, хотя кроме него здесь не на кого было смотреть. Затем, опомнившись, упал на колени, прижав широкий лоб к мрамору.

— Это мой оруженосец, — услышал он голос Юлия — самый верный слуга, что можно пожелать! Пускай и обделен манерами…

— Оруженосец, говоришь… — осмелившийся поднять голову Себастьян увидел, как сузились глаза короля — Осторожно с простолюдинами, юноша! Недостаток ума есть инструмент для врага! Не доверяй я тебе и твоему отцу, этот бы отсюда не вышел…

Тисненые серебром одежды взвились как перья павлина, когда Его Величество, резко развернувшись, вернулся на трон. Локоть упал на подлокотник, подбородок — на ладонь, пальцы забарабанили по левой скуле. Все молчали. Себастьян поднялся на ноги, стараясь создавать как можно меньше шума.

— Я люблю свою дочь, — заговорил король — и когда я узнал, что ей грозит опасность, я сделал все, чтобы ее защитить! Я увел ее из этого дворца… Из этого змеиного логова! Я поставил своего самого ужасного монстра на ее защиту! Никто не мог пробраться туда! НИКТО!

Эхо последнего слова взорвалось среди камня и золота.

— И вот, когда мой самый доблестный рыцарь сразил чудище, оказалось, что она… Сбежала?!

— Похоже, что так, Ваше Величество, — пролепетал сэр Юлий — Во всяком случае, так сказала…

Из темного угла раздался кашель.

–…обстановка… в покоях принцессы? — закончил молодой рыцарь, превратив свою и так неровную интонацию во что-то совсем несуразное — Да.

— Подумать только! Собственная дочь предала меня! Предала… Неужели она не понимает, что она — это будущее всего королевства?!

Он снова вскочил с места и стал маячить по залу, что-то бормоча под нос. В конце концов, Иосий чуть ли не прыгнул к Юлию, хватая его за плечи.

— Мой мальчик! У меня нет выбора кроме как дать тебе новое королевское поручение. Найди мою дочь. Лишь тебе я могу доверять, о сын моей правой руки!

Себастьян не мог видеть лица своего господина, но даже локоны на затылке сэра Юлия выражали беспокойство.

Вскоре врата дворца захлопнулись позади них. Не проронив ни слова, двое прошли через центральную часть столицы Урикайи, по улицам, вымощенным небесно-голубым мрамором. Рыцарь нарушил молчание первым.

— Себастьян, верный слуга мой — его голос сломался трижды, пока он произносил эти четыре слова — Ты ведь знаешь, что я милостив и справедлив. Я не усомнюсь в твоей преданности государю, если ты хочешь поделиться… своими соображениями…

— Он отправил вас на смерть.

— Он отправил меня на смерть… — Юлий схватился за лоб, отпустив вожжи, — Но я не могу понять! Наши семьи всегда были близки. Мы так часто оказывались приглашены на королевские застолья, что Его Величество мне как родной дядя!

— И вот, давеча ваш «родной дядя» послал вас в крепость, где самое дорогое сокровище охраняет самое ужасное чудище. И может умом я не блещу сам, да только подумалось мне, будто он и сам был уверен, что вы чудовище это сразите. Я вашу доблесть сумлевать — не сумлеваю, да только мы оба с вами повидали, что от этой доблести остается. Кости, да черепушки.

— Сочувствие сейчас было бы более к месту, чем сарказм! — к сэру вернулся его обычный надменный тон — Возможно, я перехвалил твою полезность перед королем. Знай я наперед, что ты скажешь такое, я бы… Ага!

Юлий остановил коня, чтобы победно вскинуть палец в небеса, и оруженосец тут же врезался в скакуна, отчего последний чуть не улетел в сточный канал. Рыцарь чуть не выпал из седла. Возмущенное ржание заставило жителей столицы обернуться с другого конца улицы.

— Меня посетило озарение, достойное величайших гениев! — радовался Юлий, не давая Себастьяну возможности извиниться.

Тот на секунду задумался. Когда это он успел сказать что-то важное или полезное? Ведь обычно именно Себастьяну принадлежали все озарения, а молодой рыцарь, как правило, делал вид, что идея была его. Но, к великому изумлению слуги, не в этот раз.

— У моего дражайшего отца есть один знакомый, — тараторил Юлий. — Собственно, не без его помощи батюшка смог добиться своего положения. Сей индивид обладает необычным даром: знать сокрытое! Будь то тайны настоящего или тернии грядущего! К нему-то мы и отправимся, мой дорогой оруженосец! За мной!

Белый конь уверенно пошел рысцой, и удивленный Себастьян поспешил следом.