«Кандидат наук и тот…» 1
Нас тогда без усмешек встречали
Все цветы на дорогах земли. 2
Он вошёл в дверь как-то боком в своих здоровенных аспирантских окулярах. В том смысле, что завёл их еще, когда свои минимумы сдавал. Мама подарила. Я с сомнением перевел взгляд на пиджак, подозрительно блестевший на локтях — одной рукой он обнимал что-то объемистое.
— Ну, здорово уже, однокашник! Как сам? В каком теперь звании? — Я раскрыл объятия. «Хорошо, что хоть сам футболку успел перекинуть поновее».
— Да в том же кандидатском. — Игорь виновато глянул, опустил локоть, и я увидел пластиковый контейнер. — Дим, слушай, подержи кота недельку.
Я к своим сорока с небольшим уже порядком отвык удивляться, а тут щеки будто сами надулись.
— Вот ты даешь! Двадцать лет почти не виделись. Я-то раскатал: посидим, бухнём, повспоминаем. — Улыбался-то я вполне искренне, хотя, что с ним вспоминать — преподов да названия теорем?
И тут он неожиданно просиял, очки блеснули, и другой рукой достал откуда-то бутылку, смотревшуюся весьма прилично.
— Блин, Игорёк! Выйди и зайди, как следует! — Я перехватил у него снаряд, бегло глянув на этикетку, и двинулся в кухню, соображая, что в наличии, и чего докупить пока не поздно.
Всех вспомнили. Пару человек помянули, не чокаясь. Игорь остался «в науке». Докторскую потихоньку собирает. Преподает, аспирантов тащит. Зовут вроде в частный сектор, но опасается — думает пока. Слушал я его и как-то кисло мне на душе делалось.
— Нуу… А ты как? — Его подвижные глаза замерли за толстыми стеклами. Первый отстрелялся — моя очередь докладывать.
— Я что, чему учили — произвожу код. В последнее время ещё и буквами стал баловаться. — Начал я свою нехитрую исповедь.
— Буквы? — Мне показалось, или очки у него имели свойство подниматься вместе с бровями.
— Ага, статейки пописываю для разных сайтов программерских.
— И тебе за это платят? — Он совсем по-детски изумлялся, очки каждый раз подпрыгивали.
— Прикинь! За код вообще-то платят всё лучше и лучше. Я ж теперь командами рулю уже, не джуниор какой-то. — И карикатурно задрал нос к кухонному абажуру.
— Сениор, значит? — Игорь саркастически хмыкнул. — А за буквы?
— Не бог весть что, но тоже копейка прилипает. Да и отдушина всё же. — Я его, конечно, обманул, но не сильно. Копирайтерские мои амбиции простирались гораздо шире айтишной тематики. — С буквами видишь, какая петрушка. Если взять тот же код, это само совершенство. По крайне мере, мой код. А буквы всегда должны что-то продавать. Вот если бы платили за сами буквы, но это уже совсем иное творчество…
— Это как? — На этот раз очки не только прыгнули, но и вспотели — наверное, выдохнул неудачно.
— Если помнишь ещё, есть такая, художественная литература. — Я широко улыбнулся, но не засмеялся — наоборот: внимательно следил за его реакцией.
— Ой, нет! — Очки не шелохнулись. — Брось. Её же не читает никто.
— Ты хотел сказать, что ты не читаешь. — Мне не понравилось такое однозначное пренебрежение, хотя я изо всех сил старался не показаться уязвленным. — Но ты прав, художкой не прокормиться.
— Нуу… Ты только не обижайся. — Игорёк расплылся в улыбке и, по всему видать, готовился сказать какую-то пакость. — За собственно код тоже никто не платит, даже за такой совершенный как твой.
Я не стал спорить. «Ты уже прими сначала предложения, пока предлагают, и начни деньги зарабатывать нормальные, а потом поговорим, кому и за что платят, и сколько это стоит на самом деле».
Кота под конец он уже чуть не передумал оставлять. «Да вот в командировку опять, но если тебе неудобно…». Какие у него командировки? Ну, бог с ним, мне не жалко.
С котом, правда, у меня сразу не заладилось. Как только дверь за хозяином захлопнулась, он тут же занял позицию напротив неё под зеркалом. Я еще подумал: «Надо же какая преданность!» Мне простительно было ошибиться. У меня в доме с детства кроме рыбок никакой живности не обитало. Молока-то я ему предложил — «чиста, растопить лёд в отношениях». На кухне, значит, тарелку поставил. Он туда опасливо… Хм, или может важно проследовал. Молоко слизал в момент. «Мне бы такой язык!» И мигом обратно — шасть в прихожую. Короче, там я его и устроил.
А из головы почему-то не шёл тот — самый знаменитый. Действительно, если вы начнёте вбивать в поисковую строчку Гугл слово «кот», то в первой подсказке увидите фамилию этого господина. Он поставил над животным весьма жуткий эксперимент, пусть и мысленный. Хотя, быть может, это мой Гугл его на первое место ставит. Вы можете проверить.
Когда впервые услышал выражение, я и подумать не мог, что упоминается животное. Я не сомневался, что там код через Д. Вообще-то, это был обрывок разговора старшекурсников с соседнего факультета, а значит физиков. К физике интереса не было даже минимального, так что детали я выяснять не стал.
Оказывается, кот не может быть одновременно и живым и мертвым3. Вот ведь! А человек? Типа, ни жив, ни мертв? Мда. Не хотелось бы.
Я смотрел на кота Игоря и мне чудилась в происходящем некая загадка, а я, стало быть, на пороге её разрешения. Имя-то у него должно быть, по крайней мере. Почему он мне его не сказал? Ладно, пусть будет просто кот. Раньше жил здесь только код, а теперь ещё и кот.
Работать он мне не мешал, целыми днями дверь караулил. Каждый вход и выход для меня сопровождался натуральным стрессом. Я живо представлял себе, как отдаю Игорю пустую конуру… Одним словом, я не мог себе позволить по отношению к нему ещё и чувство вины. Наверное, уровень тоски тогда достиг бы запредельных значений.
А потом произошло неожиданное. Звоню Кристине. У настоящего джентльмена, а я себя таковым привык не то, чтобы считать, но, по крайней мере, называл не вслух. Так вот у настоящего джентльмена, не обременённого семейными обязательствами, может же быть несколько знакомых. То есть, таких, с которыми он уже преодолел скучноватые прелести конфетно-букетного… Вот буквально только что преодолел. Эх, если бы эти мгновения можно было продлевать, я согласился бы на любую почасовую. Чтобы в более зрелые стадии ни ногой! Ни шагу на пути к безутешному финалу. Брак-то я не рассматриваю в принципе, а убеждения сильней любой привязанности. Кристина была на тот момент бесспорный намбаван.
Звоню, значит:
— Крис, привет. Чего-как?
— Димулик, чао. — Узнала меня. — Да сегодня шеф нагрузил. Пахала, не разгибаясь. — Она привычно расхохоталась своими хрипловатыми колокольчиками.
«Нагрузил» и «пахала» могло означать, что у шефа случилось несколько встреч в один день, и «бедной Кристиночке» пришлось сварить несколько чашек кофе, то есть столько же раз нажать на кнопку капсульной кофемашинки.
— Так приезжай — отдохнёшь. Отдохнём, то есть. Я тоже сегодня уработался.
— Ой, Дим, сегодня даже не знаю. — Она затянула, загнусавила, и я уже понял, что настоящую причину я не узнаю и, что также верно, Крис сегодня своим зажигательным смехом мою холостяцкую берлогу (боже, какой штамп) не согреет.
— Ну что у тебя нового? — Она, тем не менее, прощаться не собиралась, а может, ей было неудобно «так сразу»
— Что нового, что нового? — Я оглянулся по сторонам. Уборка, похоже, откладывалась на неопределенный срок. Взгляд наткнулся на кота. — У меня вот кот завёлся.
— У тебя? Кот? — Она аж взвизгнула. Третьяков, ты меня разыгрываешь?
— Да нет. Действительно кот. Приятель оставил подержать. — Я был абсолютно спокоен, не разделяя её возбуждения. Не могу сказать, что сильно расстроился отказом, но прикидывал, чем бы заняться — работать совсем не хотелось.
— Ну, он рисковал, твой приятель! — Она опять засмеялась, а я затосковал. — Погоди-ка. — И она поставила меня на холд.
На холде у неё играло: «О, эти сумасшедшие москвички»4, и я начал тихонько подпевать. Вот это олдóво так олдóво! По моим подсчетам Кристиночке в те годы было… Да не было её ещё тогда.
— Дим, слышишь? Алё! — Кристина снова ворвалась в трубку. — Я тебя обманула. Я сегодня свободна. Ща буду. Жди. — Трубка отключилась.
«Вот это интересно» Неужели я на пятом десятке начинаю понимать, для чего люди заводят котов.
