Когда молчало Солнце. Квантовый зигзаг

Сергей Николаевич Копьев

В этом произведении отражена часть моего бытия. Я думаю, возврат в прошлое и мой взгляд в будущее сформировали моё настоящее, в котором я и прибываю. Всем счастья и удачи!И чисел Фибоначчи!

«Гам-КОВИД — Вак»

Поэма

«КВАНТ»

Смотрю: сквозь призму пневмонии:

В ней тени с Вирусом, скользя,

Вплывают в мир полифонии;

Я понимаю: нет — нельзя,

Уйти за линию горизонта;

За горизонтом — Жизни нет!

А мне всё хочется экспромта:

Я ведь — Художник и Поэт,

И подыхать здесь неохота:

Ведь я, не молод и не стар;

От жизни я не жду чего-то;

Но, вновь парирую удар.

Я весь в войне за дух и тело!

И чтоб жилось мне веселей,

И чтобы тело не потело:

Я говорю себе: — «Сергей!

Ты встал сейчас, не с той ноги».

«А та нога — это, какая?

Есть у меня тут, две руки,

Ещё одна нога, вторая»

«Вторая левая? Иль нет?

Иль ты, не правильно всё считаешь?

В ногах запутался поэт»

«А ты в ногах, что понимаешь?»

«Ты — это кто? Ты или — Я?

Иль ты, вторая половина,

Свистишь здесь трелью соловья,

Меня, считая за кретина?

Что я, в стихах, не в зуб ногой,

Я на Пегасе не катался,

В своей фантазии больной,

И потому, тут жив остался.

А что? Я истинный — Поэт:

Котов на крыше развлекаю.

Жене пишу сейчас — Сонет,

И мир свой бренный созерцаю,

И веселюсь, почти что — час;

Измазал красками палитру,

Я написал портрет для нас,

Сам сочинил себе молитву»

Ещё конечно я пишу,

Рукой моей, воспоминания.

Возьму на время отпущу,

Всё изощрённые желания;

По барабану мне тогда:

«С какой ноги, да хоть ушами».

Прошли прекрасные года;

Исчез наш след, что вёл за нами.

За мной зашёл, сейчас «Ковид»

И пневмония закатилась.

С ней Вельзевул, нелепый гид;

И… жизнь во мне, — остановилась.

Послать их: «Лесом» мне нельзя;

Вневременного измерения,

Все эти милые друзья.

Хотя! Опасны. Без сомнения.

И надо их, — друзей, мочить!

Война пошла по расписанию.

Мне захотелось победить;

Пройтись войной по Мирозданию!

Смотрюсь: «Я в зеркале — красив!

Вот борода, блестит, седая.

Я без гордыни, не спесив;

Жена красавица — такая!

С чего в войне мне погибать?

Ещё семидесяти нету;

С любой ноги могу вставать,

Гуляю утром по паркету:

Выходит, встал я, с той ноги;

Но, вот с какой пойти не знаю.

Мой Светик! Мужу помоги,

А то я тут, полдня гадаю:

Что впереди? Нас ждёт — война?

Мне с пневмонией ещё драться?

Летит в неё, моя стрела:

Пришло мгновение расквитаться».

Я! — «Антивирусный боец!»

И я давно уже за гранью!

Тут ничего, всему «****ец!»

Конец понятиям, — Мирозданию!

Я в квантах света мир в бреду!

Зигзагом, двигаясь по краю:

Тринадцать дней точу стрелу;

Но, тетиву не отпускаю.

Сознание — Лук! Дух — Тетива.

Я поделил своё пространство:

Себе лишь буквы и слова;

Хотел разрушить Христианство;

Но, чуть вообще не отошёл:

Туда откуда нет возврата;

Но, путь дорогу я нашёл:

Лежу в больнице. Я — палата,

И рядом дремлют мужики:

У всех «Ковид» и Пневмония;

Но, с моей трепетной руки,

Стекает в мир полифония,

И с ней, стекают в мир слова:

Давно хотят слова на волю;

Моя светлеет голова,

Слова свои я не неволю:

Ведь я встаю с любой ноги;

Читаю числа Фибоначчи,

Вставляя ноги в сапоги;

Решаю сложные задачи.

Дух понял свой незримый путь:

Сумел грядущее предвидеть.

Увидел: тьму, увидел: жуть!

Дух научился ненавидеть;

Но, научился и любить,

И принимать мир мироздания.

Дух знает: к цели как доплыть,

И отточить своё сознание.

За духом, ходит его тень,

Она его не понимает.

Дух тень наводит на плетень,

И тенью призраков пугает.

Ох, доиграешься дружок!

Нам веселится пока рано,

Нам рано пить «на посошок»,

Гнилую воду, из-под крана;

В мозгу и так переполох:

Сознание мутно и не ясно;

Но, чист и точен острый слог,

С ним, рассуждаю о прекрасном!

И пару строчек написал:

Я запланировал Поэму.

Себя конкретно убеждал,

Что я решил в себе Дилемму:

Писать про то, про, что хочу!

Легко рифмуются в мир строки.

Я подмигнул как бес врачу;

Вот так, — рождаются Пророки!

Пророк! Он видит: суть финал.

Я по пророчествам, стекаю,

Вбивая в них свой интеграл,

И смысл, народу открываю.

Народ! Душа его вольна.

Он отливает свои пушки,

«Ковид!» и с ним идёт война:

Война с «короной» не игрушки.

Вся суть войны, — её конец!

Я встал с ноги, и на удачу:

В терновый куст летит «Венец»

С ним голова моя в придачу!

Готов главою заплатить:

За бытие, я жить остался:

Чтоб Вас, восторженно любить;

Всю жизнь, в любви вам признавался;

Тебе, мой милый нежный свет;

Тебя люблю моя Светлана!

Вас любит ветреный Поэт,

Всё в высшем смысле, без обмана!

Я не обманывал тебя,

И в своих чувствах признавался:

Как я в объятиях бытия,

В плену навеки оказался.

Был счастлив я встречать рассвет:

С тобой в любви, в нашей постели;

Так любит ветреный Поэт:

В ночи играя на свирели.

И Ангелы на свет летят,

В своих блистающих одеждах;

Но, бесы бешено шипят,

Нас, обманув, в наших надеждах.

А я Весёлый Домовой!

Мысль веселится, мысль играет:

Своей больною головой,

О мире бренном размышляет:

Куда плывёт моя ладья?

Весло играет плоской гранью,

И в малой капле бытия,

Нет места тёмному сознанию.

Кто в «Числа Бога» поиграл:

Сам стал как числа, — бесконечен!

Я квантом мир дорисовал,

Я в этом мире безупречен!

В себе я Бог! Пишу стихи,

И размышляю о Вселенной.

Я размышляю: «…Чьи грехи,

Лежат в гробу, в земле нетленной?

И как теперь не с той ноги,

Могу я встать сегодня утром?

В нём я взвожу свои мозги,

Миры раскрасив перламутром.

И наплевать мне на «Covid».

Жаль, увезли меня по… скорой.

Окно во двор, прекрасен вид:

Собаки лают дружной сворой;

Коты дерутся меж собой:

Им солнце светит, их ласкает;

Они же заняты войной;

Коты, пока не умирают.

И я стараюсь, — не умру!

Вновь Ангелы сошли на землю,

И в вене сделали дыру.

Лежу, молчу, безмолвию внемлю.

Смотрю: «…Сквозь капли, в потолок.

По вене, капели протекают,

И бьёт как тремор лёгкий ток:

Ковид «Корону» разрушает…».

Война моя идёт к концу:

Квант побеждает, несомненно.

Хвала не Богу! Мне Творцу:

Пишу поэму вдохновенно!

Но я молюсь, на Божью Мать:

Она не раз мой дух спасала;

Учила, как мечи ковать,

И путь во тьме мне освещала;

Открыла мне глаза на мир,

И кванты света полетели,

И прилетел вампир на пир:

Он сел устало на постели,

Спросил: «Ну как ты? — Ничего?

Смерть отделила Дух от тела?

Что мне, до тела твоего?»

И зуб вонзил в меня несмело.

И что теперь? Терпеть — друзья?

Я не имею, что ль, претензий?

Ему сказал: «…Кусать нельзя,

Без оснований, без лицензий;

Проходишь мимо, Бог с тобой!

Хочу побыть в нейтралитете.

Война закончится войной,

А за войну мы все в ответе…».

Сегодня встал я, с той ноги.

Сознание медленно; но, верно,

Определило вот враги!

Болезнь, под ритмы, равномерно:

Вселилась молча, в вечный ноль;

Ноль снова в числах Фибоначчи.

Я ноль! Непонятый Король;

Но, это тоже, что-то значит.

Удачи! Близким и друзьям.

Врагам удачи не желаю:

Ни бесам мерзким, ни чертям;

Всех в одной яме закопаю.

Бог взвесил Дух. Я взвесил прах!

Я вывел точное значение,

В своих изысканных стихах:

Куда несёт мой Дух течение.

Реинкарнация моя,

Твориться видимо удачно;

Смысл бесконечного ноля,

Уже не выглядит столь мрачно.

Дух принял смысл своей судьбы:

Судьба меняться не желала,

И умерла она, — Увы!

Со мною в вечность не попала;

Теперь со смертью тет-а-тет!

Играет, пьёт и веселится,

На мой вопрос: «Так в чём сюжет?»

Мне отвечает: «Бред! Всё снится.

Ну, что ты парень! Обошлось!

С небес, спускайся в мир, на землю»

И вот, спустился вниз, пришлось.

Я молча, Богу тихо внемлю:

Мне хорошо! Душа моя,

Заснула в облаке природы;

Мой разум льётся за края,

Я в бесконечности свободы.

Мой Дух давно обрёл покой;

Прошёл сквозь свет, и вот обратно,

Он заражённый тишиной,

Во тьму ныряет безвозвратно,

И обретает в ней тебя:

Моя прелестная подруга.

А ты, молитву в мир творя,

Стоишь в покое, в центре круга,

И в этом круге смерти нет:

Бессмертным круг твой оказался;

В том круге ветреный поэт,

С игривым ветром жить остался;

Но, будет верен он тебе:

Весь, до последнего мгновения,

И если он умрёт в борьбе,

В своё последнее движение,

То всё равно, упав в цветы,

Целуя в трепетные губы:

Девчонку светлой красоты;

В кругу своём я не забуду!

Сойдётся «Мир» в единый миг.

Любовь к тебе не сновидение;

Я посвящаю этот стих,

Тебе мой гений вдохновения.

Сегодня встал я с той ноги;

Пошевелил легко ушами,

Сказал: «Ну, Боже… помоги!

Наполни светлый мозг словами:

Пора о многом рассказать;

Но, смыслов в слове не хватает»

Я успеваю доказать:

Что тело в теле воскресает!

Вот, вена… дряблая рука.

Вот рядом Ангел, он смеётся.

Я с ним лечу за облака,

Там мне воскреснуть удаётся.

Там бездна свой открыла глаз,

Пронзив сознание тёплым светом,

Там мне играл беззвучно джаз,

В ночи глухой перед рассветом.

В рассвете всё начну с ноля:

Всё по закону Фибоначчи;

В числе его полно огня:

Я в нём сжигаю неудачи.

Ещё один сгорел костёр,

Ещё одна сгорела вечность,

Ещё одно сознание стёр,

И… расплатился за беспечность.

Но, вновь я в прошлое войду:

В нём у меня одна дорога;

В неё курсором наведу,

Во тьму веков, для встречи с Богом.

Что я ему могу сказать?

Вопросов нет, ответов тоже.

Решил ему я показать:

Все дыры в вене и на коже.

Извлёк я свой «Ковид» из тьмы,

В нём оценил фотоны света:

Чтоб первым выйти из войны,

Я в образ ввёл, свой Дух Поэта!

В стихах стихии, нужен Бог!

Чтоб мысли трепетной отдаться,

Большой не нужен мне предлог,

Чтоб чистой мыслью наслаждаться.

Я в Боге вновь себя открыл:

Признал легко его значение,

И… в «Сатори» на миг застыл:

Закончив мнимое скольжение;

В ту тишину, в которой нет,

Давно моих воспоминаний;

Но, там в гробу, лежит Поэт:

Без мыслей, целей и желаний.

Желание вечного, — прошло.

Его давно во мне не стало.

Вновь понимание пришло:

«…Моё грядущее настало…».

В палате чисто и светло,

За каплей, капля летит в вену;

Я соглашаюсь: «Хорошо!

Я снова выйду на арену.

Сыграю вновь в себе Шута:

Которому, сам чёрт не страшен;

В Шуте другая высота:

Он благороден, он бесстрашен,

Легко идёт в незримый бой,

Он Ангелом в ночи летает,

Он увлекает за собой,

И — безусловно побеждает!

Велик мой Шут! Да, он циркач.

Он снова вышел на Арену;

Но, окровавленный палач,

Нам закрывает мизансцену.

Он что-то мерзко говорит:

Всё: про «Ковид» и пневмонию.

И Змеем в этот мир шипит:

Шипит подлюка на Россию.

Шипя, успел он мне сказать:

Откуда вирус в мир пробрался.

Вот так то, вот Ядрёна мать!

«****ец», как водится, подкрался;

Но, уши длинные растут?

Я в океане, мне всё видно.

Вам уши скоро обстригут;

Мне за Шута не будет стыдно.

Прощай Америка! — В Хайнань!

Вчера добрался я до точки:

Где в ней, собралась эта дрянь,

Без надлежащей оболочки.

Уже готово всё давно.

Ложиться палец мой на кнопку,

И начинаю я кино,

Поставив в окончании скобку.

Я вновь на сцену выхожу:

Шута играю на арене.

Себя забавным нахожу,

Кольнув иглой свой Дух, по вене.

Смотрю со сцены в тёмный зал;

Антракт, — увы! не состоялся.

Блеск глубины кривых зеркал,

В амфитеатре заметался,

И разместился в темноте;

В ней молодуха, рассмеялась,

И встала рядом, по черте;

Недолго думая, отдалась

И улетела с мотыльком:

На божий свет! Легко и тихо,

Луну качнуло ветерком,

На сцене заплясало — Лихо,

И черти встали в хоровод:

Начав свой шабаш прям на сцене;

И Бес открыл с ухмылкой рот,

Отдав почтение Мельпомене;

А я люблю, — играть один:

Я здесь, Единство Мироздания!

Я был любимый мамин сын,

Её небесное создание.

Сейчас, со сцены в мир вхожу:

Софитов свет, уже мне тесен;

Я на погост, к гробам иду,

Там жду: Когда господь воскресе!

Он — Мать Святую воскресит;

Сыра земля очистит сушу,

И стану счастлив, я Пиит:

Вновь обретя родную душу.

Я подожду, полсотни лет:

Столетия я душой страдаю;

Так любит ветреный поэт,

Ты понимаешь: «Я скучаю».

Но, мрачно катится сей век,

Он мрак разносит в интернете.

Но, всё ж! будь счастлив человек,

На этой сказочной планете.

Мне надо знать: как в мир смотреть.

Не прячь прелестниц за вуалью,

Я буду песни девам петь,

И изводить свой Дух печалью.

Мой Шут меня не веселит:

Хотя и пляшет на арене.

В мир песня весело летит,

И кровь моя бежит по вене,

Мой Ангел, говорит: «Домой!

Как кот, в постели извалялся.

Вставай, вставай! Вставай больной.

Всё правильно понял: жить остался»

Из тьмы, на свет я вышел; вон!

Устало сердце моё биться.

Услышав колокола звон,

Решил в миру повеселиться.

Закончил я свою войну.

Беру гитару в свои руки:

Струну гитары подтяну,

И извлеку простые звуки.

Сознание чисто, чиста кровь;

Я о любви пою небесной:

В ней бесконечная любовь,

Для нас двоих опять воскресла.

Смотрю тепло в твои глаза:

Они чисты и так прекрасны!

Легко развеялась гроза,

Мы не «Ковидны» не опасны,

И мы продолжим славный путь;

Я сочиню свои сонеты,

Их ты прочтёшь когда-нибудь,

Раскрыв небесные секреты.

Я ведь совсем с тобой неплох!

Вот чистый вдох и выдох чистый,

И как не странно жив, не сдох!

Как фейерверк я стал искристый.

И говорю: «Не так пошло.

Мне, почему народ не внемлет?

На мою землю зло пришло:

А Президент наш мирно дремлет.

Закрой Страну на карантин!

И чтобы мышь не проскочила.

И правь, пожалуйста, один:

В тебе есть правда, в правде сила!

Жизнь без иронии, нет зла.

Анализирую природу.

И я люблю себя, «Козла!»

И бесконечную свободу;

Но, и Страну свою люблю,

И блага жителям желаю.

«…Желаю, силы Королю!..»

Его с победой поздравляю.

Страна вошла в кровавый смог,

Статистика и злит и ранит:

Наш «Бог» страну не уберёг,

Он лишь дразнит и в бездну манит;

Он рассылает Рай и Ад,

А я хочу пройти по полю,

Я не люблю сей маскарад:

Я — Атеист! Люблю я волю;

Но, не люблю читать псалмы.

Кого молить? Что изощряться,

И разбивать о паперть лбы:

Чтобы в любви к Христу признаться.

Христа я точно не люблю.

Нет в жизни Бога, нет в ней цели.

Я тень в тени свою ловлю,

Под свист чарующей свирели;

Я понял смыслы. Где-то там,

Миры зажгли во мне сознание.

Ветра сметают пыльный спам,

Сметая в бездну мироздание.

А в бездне мне чего желать?

Трава блестит, и Солнце светит,

И Смерти нет, Её не ждать;

Но Шут, вас точно, в бездне встретит.

Он там, страдает от любви,

И нелюбви наверно тоже.

Он пашет с ночи до зари,

С младою девушкой на ложе.

А я? Я Смерть свою люблю!

Не признавая Смерть чужую,

Я жизнь, как миг в себе ловлю,

И я люблю тебя Святую!

Приятен смысл бытия,

И я в приятности как данность;

Как данность вертится земля:

Сознание, — Млечная Туманность;

Спокойно я в неё смотрю,

В ней тишины не нарушаю,

Красиво песни в ней пою,

И счастья миру я желаю.

Мой мир открыт, в нём нет дверей.

Иди! — Куда? «Куда захочешь!»

И стой ноги, встаёт Сергей;

А ты, с какой ноги встать хочешь?

Смотрю: сквозь Кванты в белый свет;

Сознание в призме обитает,

И в ней рождается Поэт:

Из призмы мира в мир вплывает,

И знает точно, как писать;

Зачем мечом махать упрямо,

С какой ноги ему вставать;

Как к своей цели шагать прямо:

Ведь по природе я артист!

Сейчас художник стал поэтом,

Он стал затейлив, стал речист:

Свой мир раскрасил новым светом,

И в детство милое вошёл:

Вот мать в лесу, со мной гуляет;

Там лёгкий дождь на нас сошёл,

Ничто беды не предвещает;

Здесь мир покой и тишина,

Лишь звук сердец доносит ветер,

И мать в себя погружена;

С ней рядом дремлет старый сеттер.

Мы через час пойдём домой.

Заря погаснет — включим звёзды.

Там дома, ждёт нас домовой;

Он обрезает в саду розы.

И вот он мой, привычный мир,

В нём нет понятия: — Ада, Рая,

В нём лёгок воздух и эфир,

Мы в нём живём с тобой родная.

Но, за окном опять гроза,

Разверзлась новая «Корона».

Мой Домовой за образа,

Сидит как белая ворона.

На аналое три свечи,

Мой Шут идёт к нему молиться.

Скользнули в вечности лучи,

Вновь жизни нет, мне вновь всё снится;

Сон заблудился в облаках,

Я вновь грехи в них собираю,

И вновь развеиваю прах,

Вновь воскресая, умираю.

Нередко с Буддой говорил:

Наговорился с ним, немало.

Он целый день слегка грустил:

Чего-то видно не хватало;

Он, не нашёл в себе ответ:

И я с ответами не дружен;

Я лишь Художник и Поэт:

Наивным временем разбужен.

Разбужен? Может пробуждён?

Себе шепчу: «Серёга, — Гений!»

Я в этом точно убеждён,

Нет даже тени от сомнений.

Поэмы пишут для себя.

Растёт дневник воспоминаний.

Вхожу в пространство сентября,

Без цели, смыслов и желаний.

Ведь, что написано здесь мной:

Оно, увы! неинтересно.

Пишу стихи для нас с тобой,

Читаю их, в них всё чудесно!

И в них Грядущее пришло:

Легко вошло и растворилось;

И стало весело, легко!

И время в нём остановилось;

В нём маятник моих часов,

Опять застыл на точке схода,

Мой балансир приятных снов,

На выходе, упал у входа.

Теперь я с Тьмою говорю,

И как обычно с Фибоначчи!

Мысль доверяю словарю,

И жду прекрасную удачу.

Я лом беру наперевес,

Прошёл я с ним вчера по краю:

Стал ждать несбывшихся чудес;

Надежды я не оставляю.

Мечи ковал, мечи сжигал,

Мечами с нечистью боролся,

И силу меч преумножал;

Но, вот! на вирус напоролся.

Лежу в палате, братья спят;

Старик лежит на кислороде.

«…А что про вирус говорят:

Ну, тут у нас, вообще — в Народе?..»

Я «Спутник V» в себя вогнал,

И как объект я стал бесценен!

Я записал свой интеграл:

Он остаётся неизменен;

Глубинный путь во мрак и тьму,

И пусть душа в ночи взорвётся,

Я не нарушу тишину,

В той тишине Душа смеётся.

Но «Чёрный Ангел», снова тут:

Мрак за бесцветными очами;

Но, у него один маршрут,

Идти за чёрными мечтами.

И в бездне чёрных, нету дна;

У них ни крова, ни приюта,

Живут без отдыха и сна,

Без освящённого маршрута;

А мой маршрут довёл меня,

До горизонта в точке схода;

Довёл маршрут до сентября.

И где она моя — Свобода?

Я кисти, краски и холсты,

Рукой своей перебираю,

И вновь сбываются мечты:

Я как Художник, — воскресаю!

В сознании трудно вечным быть;

Бессмертным быть, весьма опасно.

Ведь смертных нелегко любить:

Любовь в любви, она прекрасна!

В ней есть языческая суть,

Есть Христианские идеи.

Любовь в любви, не обмануть:

С тобой любовь в ночи я грею.

Куда спешить мне старику?

Вот напишу свою Поэму,

Скажу себе: «…Сергей, ку-ку!..»

И снова выйду на арену.

Сегодня утро задалось:

Я с той ноги встаю. В обратно,

Всё завертелось, завелось;

Но, как то странно непонятно.

И Сатурация моя:

В пределах нормы, всё нормально:

Всё также вертится земля;

С неё взлетаю вертикально:

На прошлое хочу смотреть;

Здесь в настоящем, странно — Тихо.

А я хочу тебе попеть:

Чтоб разбудить больное Лихо;

Ворвавшись снова в область снов,

В обитель мрачного Аида;

Пойти на бой я с ним готов:

Ведь такова моя планида.

И для меня есть свой отсчёт:

Я описал свои столетия;

В них время выставило счёт,

Я написал в нём междометия,

И вот он древний Коридор:

В котором, ни дверей, ни окон;

Звучит соната «Ля Минор»

Ты поправляешь рукой локон,

А я смотрю в твои глаза:

В них постарел на пол столетия;

За них молюсь на образа,

Тебе желая долголетия…

Желаю нам продолжить путь:

Покинуть царствие Аида,

И там, потом, когда-нибудь…

Благословит нас всех планида.

Чего же мне не вспоминать?

Определённости тут нету.

С утра люблю чертей гонять,

«Волной Судьбы», по интернету.

И вирус мой в волне не спит.

Умение с ним договориться,

Имел Художник и Пиит,

В нём штамм «Короны» сохранится.

Я поднял свой иммунитет:

Для мира больше не опасен.

Сидим на кухне тет-а-тет,

Сидим с тобою, Мир прекрасен!

По венам мирно, кровь течёт:

Сознание светлое, всё ясно.

Мелькают дни, наперечёт,

И прожит день мой не напрасно.

Ты Ангел мой, моя звезда!

Я преклоню свои колени,

Я твой до гроба навсегда:

В одном из тысячи мгновений!

Мой светлый Ангел подошёл,

Сказал мне просто: «Вероника!».

Мой Дух из вены ввысь ушёл,

Без возмущения и крика.

Я коронован! Я Король!

Мой Шут у трона мирно дремлет,

А я играю свою роль,

Народ молчит и тихо внемлет.

На сцене, высохший палач,

И плаха, кровью вся залита;

Из-за софитов слышен: плачь,

И стук железного копыта.

На сцену вновь выходит; «Он»:

Как Вельзевул в чужой короне.

«Он» забирается на трон,

По фене чешет на жаргоне.

«Он» матерится и шипит,

И взгляд его, во тьме, ужасен;

«Он» страшной карою грозит:

«Ковид» как вид, весьма опасен:

В «Театре», служит — Сатане!

Мне нужно с этим разобраться.

Что рассуждать мне о войне?

Беру копьё иду сражаться.

Пока ещё крепка рука,

Душа, пока ещё желает:

Изгнать из тела чужака;

Душа моя она всё знает,

Она всё знает: «на земле,

Настало время безвременья».

И в нём, скрываются во тьме,

Во (Сне) мои стихотворения:

«…В поганом (Сне) гниют сады;

Мечты — поганками воняют,

Растут поганые цветы,

В поганых водах — Мифы тают.

Мой миф о Западе исчез,

Исчез мираж благополучия:

Остался только наглый бес,

По воле Бога или случая.

Иль Бог вообще о нас забыл?

Иль его нет, на этом свете?

Тут Вельзевул свой храм открыл;

А я все прелести, в Поэте.

Чтоб описать тебя — «Ковид»,

Я поднял старую корону;

И всё же, Бог меня хранит,

Открыв пути Господни к трону.

Я в «Красной зоне», крест несу,

Я зажигаю в зоне свечи,

И словно старую лису,

Ложу «Ковид» себе на плечи.

Ты мой трофей — Я победил!

Сыграл я в числа Фибоначчи!

И Фибоначчи восхитил;

Он в предвкушении удачи,

Всё точно с богом просчитал,

Он посетил места Аида,

И Он всем свечи заказал,

От заражения для «Ковида»,

Из чисто светлого огня.

Я помолюсь, за всех; покаюсь:

И вы молитесь за меня;

Я с этим миром не прощаюсь.

Мой мир един! И он… один:

В едином, всё моё едино.

Я в своём мире господин,

Сумел скроить мир воедино.

Границ в сознании больше нет!

Исчезли в свете все кумиры,

Остался я седой Поэт,

В проёме взломанной квартиры.

Я говорю себе — Герой!

Себе — подлец! Я не предатель.

Я для кого-то геморрой;

Но, для себя я Бог! Создатель!

Мне в мире быть и выживать,

Не торговать соей душою,

Не красть, не лгать, не предавать,

И в мир идти своей тропою;

Хотя тропы, по сути — нет!

И нету тут, пути дороги,

Есть только призрачный сюжет:

Глаголы, рифмы, буквы, слоги;

В пространстве даже чистый «Ноль».

В пространстве числа Фибоначчи,

Я — Фибоначчи! Он — Король!

Тост поднимаем: — За удачу!..»

Я вижу мир других частот,

В них информацию, как поле.

Я жму на пульт, — «Автопилот!»

И я лечу, — чего же боле?

Лечу во времени, из тьмы!

Сюда душа моя попала:

Из прошлой жизни, кутерьмы,

И если б только понимала,

Куда дорога заведёт,

Зачем мой Дух на свет стремится;

Но, Дух летит, труба зовёт,

Душа играет и искрится.

Но, вот! пришёл переполох:

Из страха страсти вырастают.

Прилипнув к чёрту, вышел Бог:

Теперь (Они) мой Дух терзают!

«Молись, отмаливай грехи,

Склони колени, раб — безбожник!

К чему тебе писать стихи?»

«…К тому, что я вообще, Художник.

Где место мне? Сгореть в Аду?

Душа в «Котле Грехов» томится.

Со старым прошлым я в ладу,

А весь кошмар мне только снится…»

Душа у грешников? Бог спас!

И я от Бога жду спасения.

Но, вот Христос забыл за нас,

И про меня на удивление.

Я в игры веры не игрок;

Но, уважаю все сословия.

Я для невежества — Пророк!

А для себя часть богословия.

Я принимаю свет и тьму:

«…Куда крестьянину податься?..»

В дурдом пешком, или в тюрьму?

Или на бой идти, — Сражаться?

Там правду Дух мой обретёт,

И приведёт к заветной цели,

И сердце снова запоёт,

И подпоют мне Менестрели,

И спляшет нам весёлый Шут,

И завертятся Скоморохи,

Мой Домовой, великий плут,

Произнесёт: все Ахи, Охи!

Им счастье будет тут вполне.

Чего желать в подлунном мире?

Рассвет полощется в окне;

Мы с ними тут в одной квартире,

И рядом — ты. Тебя люблю!

Ты отвечаешь: «…знаю, знаю!..»

Я говорю: «…Мечту свою…».

И в сладкой неге засыпаю.

Мы провели всю ночь в любви:

Вселенной Явно было мало;

Вот и не спали до зари,

И тело бренное устало.

Но не порвал меня «Covid».

Корона-вирус растерялся;

Теперь имея жалкий вид,

Он меж мирами затесался:

А я, из тела вышел, вон!

Душа так трепетно желала:

Услышать колокола звон;

Услышав звон, во тьму упала

И долго, долго в тьме плыла:

Пересекла Реку и Лету;

Но, потеряв все берега:

Вернулась снова в мир к Поэту!

И вновь Поэт берёт перо;

Поцеловав Душой светило,

Слова насыпав в «серебро»,

Чтоб серебром мир озарило.

Он освещает теперь путь:

Чтоб не свернуть с пути обратно;

Чтобы постичь Вселенной суть,

В ней суть умножить многократно;

Он рассыпает серебро,

И злато тоже рассыпает,

И говорит: «…Твори добро…»

И мир прекрасный расцветает!

И мне пора стирать ноли,

Вставать устало с мятой койки.

Ну, что же, Шут давай пали:

По единице, иль по тройке!

Я сферу нежности открыл,

И в этой сфере расслабляюсь,

И… вспоминая: как я жил,

Я ничему не удивляюсь.

Нашёл свой центр, в нём покой!

Душа нашла, Душа хотела,

Был долог путь, пришёл домой,

Душа вернула Дух, для тела!

Теперь могу порассуждать:

Спустить с цепи свои азарты,

И в «Дурака» с ней проиграть,

Перемешав и спутав карты;

И вновь включить софитов свет,

И выйти вновь на мизансцену.

Привет Народ! Кремлю привет!

Я вышел биться, на «Арену»

За мой родной, седой Урал:

Второй опорный край Державы.

В нём создал, точный интеграл;

Возможно, просто для забавы.

«…Своей земли не отдадим!..»

Европу нужно двигать в шею,

Её Европу, в прах и дым.

Такую вот веду затею.

Идею я бросаю в мир!

Идеология полезна.

Всех без идейных, слить в сортир;

Хоть, без… идейность и прелестна:

Прелестно трансвеститом быть,

И педерастом быть прелестно;

Но, педерасту что любить?

Ведь в узкой попе, весьма тесно.

Из Бабы лепят Мужика.

И Мужика из баб, для бабы;

Ну, не смешите старика!

Мол, яйца есть у бабы — кабы.

Вот так! Растленные умы,

Растлили мир, и педерасты:

Похуже «Ковидной Чумы»,

Они уже слепили касты,

И всем диктуют, как всем быть:

Кому какую часть отрезать.

Народ! Скажи: Как миру жить?

А может им по жопе врезать.

Чтоб понимали: кто есть кто!

И где должны висеть свисточки,

И это вам не «Конь в пальто»,

Не васильки и не цветочки;

А мир, — закрученный в спираль:

В нём, разорвал границы круга,

Мир нанизав на вертикаль,

Чтоб встретить Дух, как душу друга.

Легко и просто я встаю,

Не стой ноги. Иду в расцветы.

Из ножен меч я достаю,

Чтобы найти в миру, ответы.

Взмахну направо, я Пиит!

Врезаю Дух свой смело в тело,

Смотрю: как кровь во мне кипит,

И льёт струёй крутой на древо:

На родословную мою.

Искал. Нашёл в себе. Так надо.

Смотрю: сквозь время на семью,

В своей семье, я просто чадо;

Или весёлый домовой?

Возможно, я Шута играю!

Играю глупой головой,

И — ни хрена, не понимаю!

На башнях звёзды; вот Москва!

А я? В Ростове, — отдыхаю.

Я посещу Москву? Едва.

Я от «Ковида» засыхаю.

К чему Москву мне посещать?

Рабы в Москве пока не внемлют:

Не могут, рать — рабы собрать;

Богатыри по башням дремлют.

В Москве свирепствует «Ковид».

Границы порваны, раскрыты.

И лишь один поёт Пиит:

Что все герои в миг забыты,

И порван Суверенитет!

На башнях звёзды догорают,

В Кремле мелькает силуэт:

Кто там мелькнул? Никто не знает.

Бриз; дует в окна. Ветерком,

Доносит мрачные напевы:

Уходит Путин. Кто потом?

Где нету Правды, там нет Веры.

И с кем теперь мне воевать?

Я за Отечество воюю,

И за неё, за Божью Мать,

Мою любимую такую.

Вчера ходил я на погост,

В часовне долго я молился:

Я стоил к ней духовный мост,

Чтоб по нему Дух возвратился.

И ждал я в тёплой тишине:

Шагов твоих, их не услышал;

Лишь только где-то в вышине,

Едва заметный звук расслышал:

Свирели звук напоминал,

О том, что прошлое нетленно,

Что не написан мной финал;

Но, допишу всё, несомненно:

Дух в Сатори всего достиг;

Постиг Премудрость сих видений,

И написал об этом стих,

Без колебаний и сомнений.

Я сделал выдох, сделал вдох:

Всё как обычно, с мечом в сечу;

И мне не нужен здесь предлог,

Я Смерть свою достойно встречу;

Ведь я пока ещё не стар,

Не стар душою и не молод;

В моей Душе вселенский жар,

В моей Душе Вселенский холод.

И лёд, и пламень всё во мне:

Я ведь един и я единый!

Я в центр мира, в тишине,

Реально, — звёздами хранимый!

Я часто с Буддой говорил:

Нас скоморохи развлекали;

Но, Будда… что-то всё грустил:

Душа в унынии и печали;

Наверно, что-то он познал;

А может, что-то недопонял:

Не тот он вывел интеграл;

Но, интеграл над миром поднял.

Он не по силам стал ему.

Ему командовать — Вселенной?

Иль может просто ни к чему,

Жить в виртуальности нетленной?

По венам моим кровь течёт.

Сестрички, Ангелы летают,

Меня за ними ввысь влечёт,

Там звёзды в тишине мерцают.

Но, воду кто-то замутил:

На карантин Страну не ставят;

Бог, раздолбаев распустил,

И нами бесы ныне правят.

У бесов свой лихой палач!

На сцене призрачная плаха.

Под топором и боль, и плач,

И волны ужаса и страха,

И стонет тяжко мой Народ:

Он альвеолы расширяет.

А в Пентагоне, есть урод:

Он новый вирус в мир вливает.

Палач не дремлет в тишине,

Смерть указала на монаха.

Я забываюсь в полусне,

И бью по сцене без размаха.

Я понимаю: нет не бред,

Вокруг меня тепло вселенной;

Но, помер рядом мой сосед,

Он тоже был, как я, нетленный;

Но, до утра не дотянул.

Он был любимцем у Аллаха;

Он не успел, он не заснул,

Он умер сам в себе, без страха.

А я же, в страхе умирал:

Потом со страха веселился,

И не однажды воскресал,

И не однажды в Смерть влюбился.

Но, эти фобии мои…

Остались в прошлом, за забором.

Я тут сгораю от любви,

Окинув лик твой нежным взором;

Сомнений нет, я так люблю:

Вдохну, а выдохнуть не смею.

Я взгляд твой трепетный ловлю:

Любить иначе не умею!

Художник! Рыцарь! Верный пёс!

Я у тебя всю жизнь на службе.

Я страж твоих прекрасных грёз,

Я признаюсь в любви и дружбе.

И в венах медленно скользит,

Штамм Антивирусной программы.

Конец тебе пришёл «Ковид»,

В четвёртом акте древней драмы.

Я в ней расставил все ноли,

Вписал в мир числа Фибоначчи,

В порталах замкнутой земли,

Открыл два новых, для удачи.

Проходит ночь, и вот рассвет:

Встречаю призрачные тени.

Ушёл за тьмой горячий бред;

Но, разум всё ещё в смятении;

Сегодня встану я с ноги:

По барабану, с левой, с правой!

Метну словесной шелухи,

Чтобы в печать войти со славой!

Тут Солнце плещет за окном:

Его лучи меня согрели,

Из головы ушёл синдром;

Бревном лежу, в своей постели,

Здесь воздух чист и ясен ум,

Сознание больше не клубится:

Освобождён мой ум от дум;

Палач Кривой уже не снится.

Я строю планы в тишине,

Я абстрагирую реальность,

И вновь готов служить Стране,

Страну восприняв как фатальность.

Оптимистичен Бог, игрив.

Он растворил в крови все яды:

Я стал, божественно красив,

Ловлю в себе чужие взгляды.

Мой Дух сливается со мной,

И я иду на Крымский берег;

Ласкает ноги мне прибой,

А солнце шлёт последний пеленг,

И я вдыхаю Крымский бриз,

Я жду, когда ты обернёшься:

Меня увидишь как сюрприз,

И беззаботно рассмеёшься.

Тут станет Шут для нас плясать,

Тут завертятся Скоморохи,

И мне придётся ведь признать:

Что и они не так уж плохи.

На них пролью я чистый свет,

Оставив в нём воспоминания:

В них растворил себя Поэт,

В любви великой в осознании.

Открыл глаза на бренный мир:

Хотя Душа уже устала,

С Чумой ходить на званый пир;

В конце времён, в конце начала.

Из темы в тему, тему знать;

Мне изучать её придётся.

И снова тему познавать:

Что тут Поэту остаётся?

Ведь наступает бранный день.

Ты снова бродишь в зазеркалье:

В нём раздвигаешь мечом тень,

Вонзив свой меч в её, Астралье!

Алиса! Меч я навострил.

Твой меч в руке. Палач, не внемлет.

Он раньше головы сносил:

Теперь и сам безглавый дремлет;

Закрыт замком шипящий рот;

Со сцены выкинута плаха.

Алиса! Вместе мы, — Народ!

Без тени ужаса и страха!

Нам соловей в рассвет поёт,

Идём с тобой легко на сцену.

Там впереди, нас чудо ждёт:

Я снова выйду на арену.

И как Художник и Поэт,

Я в мире этом править буду.

Дай бог прожить, нам сотни лет!

И вас друзья я не забуду.

А мы поставим всем на вид:

Что с нами не к чему тягаться;

Мы уничтожили «Ковид»,

И вас, нам нечего бояться.

Мной отменяется предлог:

Идти на поле бранной сечи.

Я захожу через порог:

Я долго ждал с любимой встречи.

И вот с тобой на облаках;

Стоит чертог, в ночи, хрустальный!

Тебя качаю на руках:

Ты отдохни, ведь путь наш дальний.

Путь отсчитал свои ноли,

Я просчитал мир Фибоначчи,

И оторвался от земли:

Решив легко свои задачи.

Весь тайный смысл открылся мне,

Не зря судьба меня водила,

По вертикальной тишине,

В которой, ждёт меня могила!

Мне от судьбы не убежать!

Пусть тело бренное исчезнет;

Но, мне ль великому не знать,

Что ждёт меня в бездонной бездне?

В ней провезли передо мной,

Два груза двести, жизнь не рада;

Ведь не вернулся груз домой,

То ль в Рай попав, то ль в пекло Ада!

Вопрос врезается в ответ:

Судьба, зачем так поступила;

Шагает смерть за ней Поэт,

А за поэтом злая сила;

С ухмылкой бродит за спиной.

«Не спи Поэт, не спи Художник!

Не бейся глупой головой:

Ну, если только не сапожник,

Здесь коротай короткий век!

Ты грешен, смертен изначально,

Раз изначально человек:

Умри, легко и моментально!»

Но, умер я! Когда? Давно.

Тогда тебя похоронили,

Я камнем выбил жизни дно,

И обо мне легко забыли;

А Дух воскрес, в святом огне,

В огне исписанной страницы.

Зарядом молнии в себе,

Мир расщепляю на частицы!

К чему теперь себе гадать,

Повесив в черепе корону.

Не умерев, мне не понять,

Как пробежать по небосклону.

Я снова бросил мысль в костёр,

В нём вижу: прошлое сгорает.

Я прошлым будущее стёр;

В нём время тихо засыпает,

В нём бродит тело без души:

Понять не может где и кто ты.

Мысль в плотном дыме «Анаши»

Решила: «…Нет теперь заботы…».

Зажав в лихой руке кальян,

Не вылезая из застолья,

По жизни, будучи в ноль пьян,

Стоит, сопит у изголовья.

И смысла вроде в жизни нет,

А жить и быть ещё охота!

И ввысь летит больной Поэт,

Стрелой, сорвавшись с эшафота!

Сложив в Асану две руки,

Я размышляю: «Ведь недаром,

Живут на свете чудаки,

Жизнь прожигая в мире старом,

И им до жопы моя трель:

Трель соловья они не слышат.

Я закрываю в вечность дверь:

Пускай покойники подышат.

Чужое лихо не буди;

Не обрести чужого счастья;

Не обретёшь чужой любви:

В минутах полных сладострастия.

И суть простая — Обойди!

Пусть спит, сопит, лихое Лихо.

В чужие души не входи,

И в твоём доме будет тихо».

Себя я жизни научил!

Учить балбесов, я не стану.

Взял в руки меч и наточил,

И с тем мечом вошёл в нирвану.

Качнул Сансары колесо,

И сделал вид, что я агрессор!

Увидел тень от Пикассо.

Включил, на полную, процессор

И файлы выстроил все в ряд:

Для Антивирусной программы.

И бросив в них командный взгляд,

Я заиграл по нотам гаммы;

Чтоб перевёрнутой строкой,

Открыть на сцене мизансцену:

Пусть снова выйдет, Домовой

И Шут, — вернётся на арену,

И нас друзей повеселит.

Пусть разольётся Буффонада!

И… чёрт возьми! нас Бог простит:

С ним посмеёмся до упада.

Есть ветер в дырявой голове,

Он веселится и играет.

Я отвисаю на тахте,

Дым альвеолы заполняет,

И время медленно течёт.

«КТ» на завтра уже слили:

Свобода, выписка, расчёт;

На выход! Нас благословили!

Двадцать восьмого; выхожу.

Друзья останутся в палате.

О них; возможно расскажу:

Конечно, если время хватит.

Я сбросил тяжесть странных дней,

Я в Рай и Ад, закрыл все двери:

Один в миру, зовут — Сергей!

По сцене бродят мои звери,

Мне задают опять вопрос:

Бесцельность мира, в чём решение?

Вот ты родился, жил и рос,

И получал в нём наслаждение,

И тут тебе пришёл «****ец»,

И смыслов в смыслах вдруг не стало,

Я говорю себе: «…Мудрец!

Смотри: вот Солнце, снова встало,

Чтобы движение вновь начать,

А мне поставить в строке точку;

Чтоб Богу в уши не кричать,

Как пережил я эту ночку.

Я быть и жить ещё готов,

В сетях нейронов и сознания:

Я не готов любить Богов,

И не ищу я покаяния.

Грехи мои, я виноват:

С рождения грех, и до рождения;

Дорога в Рай дорогой в Ад,

Иду легко, без сожаления.

Во мне греха сегодня нет.

Сознание чистотой сияет.

Душа моя, сама как свет,

Поёт искрится и сверкает!

Болезнь успела пережить:

Душа вернувшись с того света,

Успела меч в ножны вложить;

На память старого Поэта.

Не каждый сможет жизнь создать:

Вот в венах жизнь кипит и тает;

Ничто не хочет погибать;

Но, погибает, — так бывает…».

И глупым,; я даю совет:

«Не нужно слушать вам советов,

Не нужно лазать в интернет,

В нём не найти на жизнь ответов.

Не думай братец, что живой.

Материя мира вся святая.

И Смерть кося кривой косой,

Идёт по миру в мир вздыхая.

Но, я ответа не спросил;

Я сам взмахнул своей косою,

Сам свой конец изобразил,

И канул в бездну за тобою.

Вот и могила, я стою…

В ней мама спит её не слышно,

Я на неё, извне смотрю.

Прости родная, но так вышло:

С ума Апрель мой Дух сводил,

Цвели сады и Солнце грело,

И я с тобой гулять ходил,

И делал всё, что ты хотела:

Собрал грибы в лесу зимой,

И ты так долго хохотала…

«Где ты грибы нашёл родной?

Два килограмма ведь немало».

С тобой весной сажал цветы,

И подрезал весною лозы,

Все рассказал, свои мечты:

Была любовь, и были слёзы.

Я обожал тебя мой свет!

Любовь моя как числа бога,

Я в них Художник и Поэт,

Актёр игры, без монолога;

Но, за мечтою я иду,

Хочу вернуть тебя обратно

И даже если пропаду,

И в бездне кану безвозвратно,

Я от мечты не откажусь:

Как век пройдёт, я не замечу

Я в позу лотоса сажусь:

Мой Дух летит к тебе на встречу,

Чтобы разрушить мрак могил:

В Аду, Аиду стало тесно,

Я сам свой Ад испепелил,

Мне без тебя не интересно.

Я вновь на кладбище иду,

Цветы роняю на могилу,

Шепчу молитву как в бреду,

Теряя Душу, Дух и силу.

Великий Мистик и Поэт!

Жизнь виртуально сочиняю,

Я сочиняю свой сюжет,

И жизнь, — тебе я посвящаю!

Мир переделал по стихам,

И всё сбывается. Всё точно!

Нам всё понятно чудакам;

На трон я сел довольно прочно.

Моя магнитная волна,

В спираль, закручивая время,

Миры пронзая, времена;

Несётся в бездне, бьётся стремя.

И я с мечом, наперевес,

Лечу к себе в свою обитель.

Там Бог Языческий воскрес!

Смотри на сцену, милый зритель:

«…Вот я на капище лежу,

И каплю к капле собираю,

И в вену капли я ввожу,

Из праха тела воскресаю.

И ветер тихо треплет грудь,

Земля тепла и Солнце светит,

Свет освещает точный путь,

В конце пути, мой дом нас встретит.

Тут вся Вселенная мой дом,

В нём каждый атом моя воля,

Пусть в это верится с трудом;

Но, такова есть Божья доля.

Я с Богом, молча в тишине.

В «Ковидном» спит моя палата,

А я летаю в вышине,

Сейчас дежурю за медбрата.

Провёл по вене вновь укол,

И легче вроде бы мне стало;

В груди торчит «ковидный» кол,

На нём как парус одеяло.

Куда теперь сознанию плыть?

Пересекая Океаны,

Что нужно вновь в себе открыть,

Чтобы с Души исчезли раны?

Я с той ноги опять встаю,

Пишу стихи в свою тетрадку,

На мир с иронией смотрю,

Боюсь в нём сделать опечатку.

Я изучаю мир, — предмет;

И жизнь свою в воспоминаниях.

Я как Художник и Поэт,

Был растворён в своих желаниях.

Сегодня Шут, а завтра Бог!

С утра в одеждах скомороха,

Играл я роль свою как мог,

Жена сказала: «Ну, неплохо!»

Я виртуально пел стихи,

И рот вообще не открывая:

Смолол пол тонны чепухи,

И чепуху унёс из Рая.

И Богу я сказал: «Привет!»

Бог разговаривать не любит.

Он просто гасит в тебе свет,

И жизнь твою под корень рубит.

И что мне Богу пожелать,

Какие взять мне полномочия?

Чтоб нанимать и увольнять:

Любых Богов без двоеточия.

Уволю Лихо и Судьбу!

Им не желаю подчиняться,

И подчинять я не могу,

И Вере не могу предаться;

А ведь, по сути — Славянин!

Моя стихия ветер грозы,

В грозу люблю гулять один,

И целовать в лесу берёзы.

Но, «вирус» мир мой изменил:

Он в моём мире стал вдруг главный!

Я с ним мир Квантовый открыл,

Закрытый мир, стал в мире явный.

Я Кванты в разум, в Квантах сплю,

И Солнце Квантовое вижу,

И всё, по своему, люблю:

Люблю сильней и ненавижу!

Я понял сущность бытия:

Я Квантом ставлю смело точку.

И вот она — Материя!

Мне смерть пока, дала отсрочку.

Сегодня встал я с той ноги,

Поэма в мир летит стихами,

Я минимальные слоги,

Развеял с прахом над холмами.

Остались в мире — Ты и Я!

Мир начинается сначала,

И числа Мира, Бытия;

Мне Смерть открыть пообещала.

Я сбалансировал Ноли,

И плюс на минус с Фибоначчи,

Я оторвался от земли,

Найдя ответ своей задачи.

Я ведь не спал почти, дней пять:

В бреду метался на постели,

И я хотел весь мир объять,

Под свист причудливой свирели.

И как Факир, который пьян;

Но, произносит заклинания,

Я набивал тугой кальян,

Курил кальян и ждал свидания!

Хотелось, встретит мне рассвет,

Глаза открыть и рассмеяться,

Чтоб рассмеялась ты в ответ:

А мне в ответ тебе отдаться.

Я отдаюсь, лишь для тебя!

Стираю рваные морщины.

О-о-о, как же я люблю тебя!

Ты мой подарок для мужчины.

В конце концов, тебя нашёл:

В одном из тысячи мгновений.

На огонёк к тебе зашёл,

Сказал: Люблю! Без объяснений.

Мы веселились до утра!

Я часто вспоминаю встречу.

Такая жизнь. Почти игра.

К друг другу мы пошли на встречу.

Идём по жизни здесь вдвоём.

Не устаю в тебя влюбляться.

Ты в представлении моём:

Как Ангел! Мне ль не изумляться;

Судьба послала мне тебя.

Мы с Богом, точно стали квиты:

Теперь для Бога мы друзья,

К тебе мой Бог сердца открыты.

Я суть твою не понимал!

Но, чувства Бога, несомненно,

В душе своей я воспитал,

Скажу я честно откровенно:

Я в Храм Господень не зайду,

Ведь напрямую мир на связи.

И в Рай к тебе не попаду.

В Ад не войду, там много грязи.

Ведь с Богом, лично тет-а-тет!

Посредник явно нам не нужен:

Нам на хрена кордебалет?

Я взвешен Богом и разбужен.

Опять я встал, не стой ноги:

Спешу подняться, с нетерпением.

Шепчу я Богу: «Помоги!

Открыть мой смысл стихотворения»

И вот упрямая нога,

Ты, наконец, встаёшь с постели,

Ты не забудешь никогда,

Как ты дошла до этой цели.

Наверно я пишу финал.

Я понял смысл своих законов,

И в точку схода я попал,

Один из многих миллионов.

Сегодня так удачна ночь.

Рассвет желал поторопиться:

Чтоб тьму «Ковида» превозмочь,

Под утро ты должна присниться.

Гуляет тьма по корпусам.

В реанимации тоскуют:

Здесь пишут письма мертвецам,

Здесь бесы мерзкие ликуют.

Ещё десяток провезли,

По светлым, ровным коридорам.

Здесь горек прах, сырой земли.

Вампиры разбрелись по норам,

И кладбища в тиши стоят.

С утра начнут копать могилы:

Могилы встанут в ровный ряд.

Отдав земле остатки силы,

Кто горсть земли метнёт на гроб?

Тот, кто тут жить ещё собрался;

Он окрестит знамением лоб,

«Спасибо Боже! Жить остался!»

Сегодня вновь не умереть:

По вене капли вновь стекают,

И я устал на них смотреть:

Мои мгновения убывают;

И в тех мгновениях, в них не я!

Там ноль в ноле, мои фантомы,

В Душе не стало, соловья;

Он, вышел медленно из комы.

И соловей мой не поёт,

Забиты связки у гортани;

Кто пел когда-то, тот поймёт:

Как, каково ходить по грани.

Легко писать себе в рассвет:

В нём заплутал, на пол столетия.

Я сочинил про свет сонет,

И белый стих про междометия.

Я не любитель вязких слов,

Мои слова, они прекрасны!

Слова основа всех основ:

Надеюсь, были не напрасны?

Устала старая рука,

Писать причудливо сюжеты.

Ну, что ж! Прощаюсь. Всем пока!

(Так пишут умные поэты).