Царь последний. Русская история

Сергей Мосолов

В книге «Царь последний» рассматриваются основные исторические события, связанные с процессами становления и развития российского общества и отечественной государственности, произошедшие в период царствования Николая Второго. В исследовании получили описание основные события жизни страны, такие как Русско-японская война, реформы Витте и Столыпина, деятельность при Дворе Григория Распутина, Первая мировая война, революции, отречение и гибель последнего русского царя и его семьи.

Глава вторая. Хозяин земли русской

Алиса Гессенская. — Помолвка. — Смерть Александра III. — Начало царствования Николая II. — Бракосочетание. — Коронация. — Ходынка. — Первая всеобщая перепись населения. — Личность царя. — Семья. — Интересы и увлечения. — Костюмированный бал 1903 года. — Мартинисты. — Царская охота.

Принцесса Алиса

Принцесса Виктория Алиса Елена Луиза Беатриса Гессен-Дармштадтская родилась в Германской империи в городе Дармштадте в 1872 году. Она стала четвёртой дочерью великого герцога Гессенского и Рейнского Людвига IV и герцогини Алисы, дочери британской королевы Виктории. Была крещена 1 июля 1872 года по лютеранскому обряду. Данное ей имя состояло из имени её матери (Алиса) и четырёх имён её тёток. Крёстными родителями были: Эдуард, принц Уэльский (будущий король Эдуард VII), цесаревич Александр Александрович (будущий император Александр III) с супругой, великой княгиней Марией Фёдоровной, младшая дочь королевы Виктории принцесса Беатриса, Августа Гессен-Кассельская, герцогиня Кембриджская и Мария Анна, принцесса Прусская. Сразу стоит отметить, что от королевы Виктории Алиса унаследовала ген гемофилии²⁸.

В 1878 году в Гессене распространилась эпидемия дифтерии. От неё умерли мать Алисы и её младшая сестра Мэй, после чего большую часть времени Алиса жила в Великобритании в замке Балморал и Осборн-хаусе на острове Уайт. Она была удивительно ласковым и нежным ребёнком и считалась любимой внучкой королевы Виктории, которая называла её Санни (Солнышко).

В 1884 году двенадцатилетняя принцесса Алиса Гессен-Дармштадтская впервые оказалась в России, прибыв с родственниками на свадьбу старшей сестры Эллы (Елизаветы Фёдоровны) с великим князем Сергеем Александровичем. Там и состоялось её знакомство с наследником Николаем, положившее начало их детской романтической влюблённости, переросшей затем в сильнейшую любовь.

До 1894 года Николай встречался с Алисой всего два раза. Второй раз она приехала в Россию в январе 1889 года по приглашению великого князя Сергея Александровича и его жены Елизаветы Фёдоровны. Пробыв в Сергиевском дворце в Петербурге шесть недель, принцесса обратила на себя ещё большее внимание наследника. Тогда они много танцевали и много общались.

После её отъезда наследник поведал родителям о своих чувствах и сообщил о твёрдом намерении жениться на горячо любимой девушке. Однако ни Александр III, ни Мария Фёдоровна не считали тогда, что для их дорогого Ники настало время жениться. К тому же, выбор невесты для будущего русского царя был вопросом большой политики. В 1890-е годы, на волне французско-русского союза, Александр III склонялся сначала к заключению брачного союза своего наследника и Елены Орлеанской, дочери графа Парижского, правнучки последнего короля Франции Луи Филиппа I. Затем, получив отказ от Елены, царь решил женить сына на принцессе Маргарите Прусской²⁹. Однако Николай возражал против этих партий и настойчиво просил родителей благословить его только на брак с принцессой Алисой. В конечном итоге родители уступили, и в начале апреля 1894 года наследник в сопровождении свиты и трёх своих августейших дядей выехал в немецкий город Кобург. Предполагалось официально — на свадьбу Эрнста Людвига Гессенского, а фактически сделать предложение его сестре Алисе, о чём свидетельствовало присутствие в числе сопровождавших его лиц духовника их Императорских Величеств протопресвитера Иоанна Янышева, на которого возлагалась обязанность обучить Алису основам православного вероучения, и гофлектриссы (учительницы) Екатерины Шнейдер для обучения принцессы русскому языку. В Кобург представители русской императорской семьи прибыли 4-го апреля. А уже первый серьёзный разговор Николая с Алисой произошёл на следующее утро, о чём в его дневнике содержится следующая запись: «5 апреля. Вторник. Боже! Что сегодня за день! После кофе, около 10 часов пришли к тёте Элле в комнаты Эрни и Аликс. Она замечательно похорошела и выглядела чрезвычайно грустно. Нас оставили вдвоём, и тогда начался между нами тот разговор, которого я давно сильно желал и вместе с тем очень боялся. Говорили до 12 часов, но безуспешно, она всё противится перемене религии. Она, бедная, много плакала…». Запись на следующий день: «…Аликс пришла, и мы говорили с ней снова; я поменьше касался вчерашнего вопроса, хорошо ещё, что она согласна со мной видеться и разговаривать…»³⁰.

Вопрос о помолвке русского наследника престола затмил все свадебные торжества. Об этом только все и говорили и стремились помочь. Прибывшие на торжество в Кобурге бабушка Алисы, английская королева Виктория, и кузен принцессы, германский император Вильгельм II, уговаривали её дать согласие. Наконец, Елизавета Фёдоровна, со свойственной ей мягкостью, стала рассказывать сестре о православной вере — этой истинной религии, к которой сама она пришла. И Елизавета смогла убедить Алису. На следующий день, 8 апреля 1894 года, состоялась помолвка цесаревича Николая Александровича и принцессы Гессен-Дармштадтской Алисы. В тот же день Николай пишет в дневнике: «Чудный, незабвенный день в моей жизни — день моей помолвки с дорогой, ненаглядной моей Аликс… Мы объяснились между собой. Боже, какая гора свалилась с плеч; день ходил, как в дурмане… Даже не верится, что у меня невеста»³¹.

Тогда же в апреле помолвленные провели вместе двенадцать незабываемых дней. Они отвечали на бесчисленные поздравительные телеграммы, ездили вдвоём в горы, соседние замки и поля, в Дармштадт. Все эти дни Алиса брала уроки русского языка и изучала основы православной веры. На Пасхальной неделе августейшая невеста уехала в Дармштадт, а оттуда в Виндзор к бабушке, английской королеве.

Алиса Гессенская

Потом началась их ежедневная регулярная переписка, полная самых светлых чувств и чистой любви, переживаний о тяжести разлуки и горячего желания новых свиданий. Так, из письма наследника, отправленного из Петергофа 14 августа 1894 года, следует: «Доброе утро, моя бесценная маленькая радость. Я надеюсь, что ты спала так же хорошо, как и я, что твои ножки вели себя прилично! Воскресенье, и через час мы едем в церковь. Наши мысли и молитвы встретятся, не правда ли, Солнышко? Ты не представляешь, как приятно мне так тебя называть. Это слово придумано для тебя, любовь моя, и так превосходно тебе подходит — Солнышко — оно заставляет меня вспоминать о твоих милых, океанской глубины, глазах! Думать, что я могу называть тебя этим именем, которым твои близкие когда-то называли тебя дома, мне очень приятно…».

Часто письма наследника проникнуты трогательной заботой о самочувствии Алисы, которая с детства отличалась слабым здоровьем. Она страдала невралгией лицевого нерва и воспалением пояснично-крестцового нерва и люмбаго. Последняя болезнь особенно обострилась после того, как она вынуждена была по многу часов стоять во время придворных церемоний и торжеств. В результате в руках у Алисы можно увидеть на фотоснимках трость, а потом уже и её саму в инвалидной коляске. «Аликс себя чувствует, в общем, хорошо, но не может ходить, потому что сейчас же начинается боль; по залам она ездит в креслах», — так писал своей матери Николай II в марте 1899 года. А любимая её фрейлина Вырубова впоследствии писала: «Александра Фёдоровна заболела в возрасте 14 лет, когда у неё начались менструации. В это время у неё начинается сонливость. Она засыпает. Потом во время сна делаются конвульсии. Она бьётся по несколько минут. Потом успокаивается. Снова засыпает. Начинает говорить или петь — ужасающим образом. Её лечили. Это прошло. Когда ей исполнилось 18 лет, болезнь стала возобновляться, но редко: два, три раза в год. Она уже заранее чувствовала приближение судорог. За несколько дней до отбытия царского поезда у неё была тошнота. Так всегда начинались припадки…»³².

Кроме всего прочего, Алиса плохо переносила жару и потому в тёплых помещениях у неё начинались приступы удушья, и она могла упасть в обморок. У неё часто болела голова, а с 1908 года возникают проблемы и с сердцем.

Став невестой, Алиса очень переживала по поводу своего слабого здоровья и писала жениху, что усиленно лечится, так как не хочет, чтобы у того была «жена-инвалид». Николай всегда с большим пониманием относился к её недомоганиям — без раздражения, с глубоким сочувствием. Вот строчки из его письма к принцессе от 20 июля 1894 года: «Моя милая, бесценная, дорогая Алика, я так часто думаю о твоих бедных ножках, и мне так больно, что я не могу облегчить твои страдания, которые ты с таким терпением переносишь, мой любимый ангел! Каждый день я восхищался твоей сильной волей, тем, что ты стараешься никому не показать своих страданий, и ты их скрывала так хорошо, что я часто не знал, сильнее стала боль или слабее! Моя родная, дорогая, Солнышко моё, я люблю тебя и так сильно желаю, чтобы ты хорошо себя чувствовала, была спокойна и счастлива, пока меня нет с тобой!!!»

Стоит также отметить, что, ещё будучи женихом и невестой, они договорились никогда не иметь друг от друга никаких секретов.

Очередная встреча Николая с Алисой постоянно откладывалась из-за внезапного ухудшения здоровья Александра III. Цесаревич, вопреки горячему желанию встретиться с невестой после длительной разлуки, не мог оставить в этот трудный момент родителей. И Алиса, несмотря на огорчение, всецело его поддерживала.

Болезнь и смерть царя-отца

После железнодорожной катастрофы 17 (29) октября 1888 года у станции Борки под Харьковом Александр III стал часто жаловаться на боли в пояснице. Профессор Вильгельм Фёдорович Грубе, осмотревший Александра, пришёл к выводу, что травма, полученная при железнодорожной аварии, положила начало болезни почек, которая неуклонно развивалась. Царь всё чаще чувствовал себя нездоровым. В сущности, недомогать он начал давно, но не любил лечиться и категорически избегал разговоров о своём недуге. Поэтому никто, в том числе родные и близкие, не подозревали, что здоровье августейшего труженика серьёзно надломлено. Болезнь государя обнаружилась для всех и даже для него самого совершенно неожиданно. Ещё в августе 1893 года, он сильно ослабел от чрезмерного носового кровотечения и всю осень страдал лихорадочным воспалением дыхательных путей. Зимой 1894 года государь сильно простудился, болел, а в августе — сентябре, во время охоты в Беловежье, почувствовал себя уже совсем плохо. Берлинский профессор Эрнст Лейден, срочно приехавший по вызову в Россию, нашёл у императора нефрит — острое воспаление почек; по его настоянию Александра отправили в Крым, в Ливадию³³.

21 сентября (3 октября) 1894 года императорская семья приехала в Ливадийский дворец. Здесь Александр III, которому не было и пятидесяти лет, угас за месяц. Он страшно похудел, измученный болезнью. Ему почти ничего нельзя было есть, он уже не мог ни ходить, ни лежать и почти не мог уснуть.

По срочному вызову в начале октября в Ливадию прибыл лейб-хирург Вельяминов, а потом — доктора Лейден, Захарьин и Гирш.

С 3 октября государь уже больше не покидал своих комнат.

После посещения царя докторами проходили совещания под председательством министра императорского двора, а также составлялись бюллетени, которые с 4 октября направлялись в «Правительственный Вестник» и перепечатывались в других газетах.

В Ливадию стали съезжаться члены императорской фамилии и некоторые высочайшие особы двора.

Совместно с Марией Фёдоровной Александр III принял решение о приглашении в Крым невесты Николая принцессы Алисы. «Папа и Мама позволили мне выписать мою дорогую Аликс из Дармштадта. Сюда её привезут Элла (великая княгиня Елизавета Фёдоровна) и дядя Сергей (великий князь Сергей Александрович, — писал Николай в дневнике 5 октября. — Какое счастье снова так неожиданно встретиться — грустно только, что при таких обстоятельствах».³⁴

Вскоре 10 октября Алиса Гессенская прибыла в Ливадию. Из дневника Николая от 10 октября 1894 года: «В 9:30 отправился с дядей Сергеем в Алушту, куда приехали в час дня. Десять минут спустя из Симферополя подъехала моя ненаглядная Аликс с Эллой. После завтрака сел с Аликс в коляску и вдвоём поехали в Ливадию. Боже мой! Какая радость встретиться с ней на родине и иметь близко от себя — половина забот и скорби как будто бы спала с плеч. Мною овладело страшное волнение, когда мы вошли к дорогим родителям!..»³⁵

Александр III повелел устроить Алисе торжественный приём. Он был искренне рад её приезду. Невеста с женихом поднялись в комнату императора в сопровождении Марии Федоровны. Несмотря на тяжёлый недуг, государь надел парадный мундир и с бодрым видом вышел навстречу Алисе. Принцесса стояла с букетом белых роз. Появление государя, столь сильно изменившегося за последние месяцы, привело её в смятение. В первую минуту она даже не узнала его, и в её глазах был виден испуг. Царь обнял и поцеловал Алису. Когда она вышла из комнаты, на её глазах были слезы. Много лет спустя подруга императрицы Александры Федоровны Анна Вырубова в своих воспоминаниях напишет: «Императрица с любовью вспоминала, как встретил её Император Александр III, как он надел мундир, когда она пришла к нему, показав этим свою ласку и уважение…».

18 октября состоялся семейный совет, в котором приняли участие все четыре брата царя и министр двора. Присутствовали также все доктора. Председательствовали престолонаследник Николай Александрович и великий князь Владимир Александрович. В результате мнения относительно операции царя разделились поровну. Никакого решения принято не было.

Александр III, находясь при смерти, разумеется, был обеспокоен тем, что Николай не был ещё в полной мере подготовлен к той тяжкой ноше, которую он безвременно перекладывал на его плечи. За несколько дней до кончины между ними состоялся обстоятельный разговор. И вот что сказал умирающий отец наследнику престола: «Тебе предстоит взять с плеч моих тяжёлый груз государственной власти и нести его до могилы так же, как нес его я, и как несли наши предки. Я передаю тебе царство, Богом мне врученное. Я принял его тринадцать лет назад от истекшего кровью отца… Твой дед с высоты престола провёл много важных реформ, направленных на благо русского народа. В награду за все это он получил от русских революционеров бомбу и смерть. В тот трагический день встал предо мною вопрос: какой дорогой идти? По той ли, на которую меня толкало так называемое „передовое общество“, заражённое либеральными идеями Запада, или по той, которую подсказывало мне моё собственное убеждение, мой высший священный долг Государя и моя совесть? Я избрал мой путь. Либералы окрестили его реакционным. Меня интересовало только благо моего народа и величие России. Я стремился дать внутренний и внешний мир, чтобы государство могло свободно и спокойно развиваться, нормально крепнуть, богатеть и благоденствовать. Самодержавие создало историческую индивидуальность России. Рухнет самодержавие, не дай Бог, тогда с ним рухнет и Россия. Падение исконной русской власти откроет бесконечную эру смут и кровавых междоусобиц. Я завещаю тебе любить всё, что служит к благу, чести и достоинству России. Охраняй самодержавие, памятуя при том, что ты несёшь ответственность за судьбу твоих подданных пред Престолом Всевышнего. Вера в Бога и в святость твоего царского долга да будет для тебя основой твоей жизни. Будь твёрд и мужествен, не проявляй никогда слабости. Выслушивай всех, в этом нет ничего позорного, но слушайся только самого себя и своей совести. В политике внешней — держись независимой позиции. Помни — у России нет друзей. Нашей огромности боятся. Избегай войн. В политике внутренней — прежде всего, покровительствуй церкви. Она не раз спасала Россию в годины бед. Укрепляй семью, потому что она основа всякого государства»³⁶.

20 октября (1 ноября) 1894 года, в 2 часа 15 минут пополудни, сидя в кресле, государь Александр III умер. Его смерть окончательно решила судьбу России. Каждый в толпе присутствовавших при кончине Александра III родственников, врачей, придворных и прислуги, собравшихся вокруг его бездыханного тела, сознавал, что Россия потеряла в лице государя ту опору, которая препятствовала свалиться ей в пропасть. И, конечно же, никто не понимал этого лучше самого Николая. В своих «Воспоминаниях» великий князь Александр Михайлович (Сандро), двоюродный дядя и близкий друг Николая, так описывает этот тяжёлый момент в судьбе последнего: «В эту минуту… я увидел слёзы на его голубых глазах. Он взял меня под руку и повёл вниз в свою комнату. Мы обнялись и плакали вместе. Он не мог собраться с мыслями. Он сознавал, что он сделался Императором, и это страшное бремя власти давило его.

— Сандро, что я буду делать! — патетически воскликнул он. — Что будет теперь с Россией? Я ещё не подготовлен быть Царем! Я не могу управлять Империей. Я даже не знаю, как разговаривать с министрами. Помоги мне, Сандро!» Я старался успокоить его и перечислял имена людей, на которых Николай II мог положиться, хотя и сознавал в глубине души, что его отчаяние имело полное основание, и что все мы стояли пред неизбежной катастрофой».³⁷

Но всё уже было предопределено. Через полтора часа после кончины Александра III в Ливадийской Крестовоздвиженской церкви на верность Российскому престолу присягает новый и последний царь — Николай II Александрович. Высочайший манифест о вступлении наследника цесаревича Николая Александровича на российский престол был обнародован 21 октября (2 ноября) 1894 года. В этот же день состоялись панихида по покойному императору и обращение в православие лютеранки принцессы Алисы, которая стала называться Александрой Фёдоровной.

1 ноября 1894 года в 10 часов утра поезд с телом царя Александра III прибыл на Николаевский вокзал Санкт-Петербурга.

У открытого вагона перед гробом почившего монарха митрополитом Палладием была совершена лития. По окончании её генерал-адъютанты сняли императорский покров, а Николай II с членами августейшей семьи вынесли из вагона гроб, который был поставлен на катафалк дворцовыми гренадерами.

При величественных звуках гимна «Коль славен» и бой барабанов печальная колесница тронулась в путь. За нею следовали Николай II с великими князьями пешком и кареты с вдовствующей императрицей и другими высочайшими особами.

В процессии было 52 знамени и 12 гербов. За депутатами, сановниками и министрами несли государственные мечи, 57 иностранных орденов, 13 русских орденов и знаков отличия, за ними 12 императорских регалий.

В 14 часов печальная колесница, пройдя восьмивёрстное расстояние, при колокольном звоне всех церквей и пушечной пальбе, прибыла к Петропавловскому собору. Гроб с телом почившего был снят с колесницы и поставлен на катафалке под грандиозной сенью, устроенной в соборе. Величественная сень эта имела вид громадной шапки Мономаха, сделанной из золота. По борту она была обведена рядом щитов с гербами русских земель и областей и оторочена внизу широким белым бортом наподобие горностая. Верх шапки был украшен императорской короной с крестом. Из-под горностаевой оторочки к четырём столбам храма спускались белые глазетовые драпировки, перехваченные у столбов золочёными коронами. Гроб императора был установлен на малиновом с золотым обводом катафалке, а у изголовья стоял аналой для чтения Святого Евангелия.

Погребение тела почившего царя свершилось в понедельник 7 ноября 1894 года. Наряду с родственниками царя и высшим духовенством в погребении приняли участие короли: Датский, Эллинов и Сербский, князь Черногорский, королева Эллинов, все великие князья и княгини, иностранные владетельные особы и принцы, приехавшие со своими свитами и состоящими при них лицами.

Следуя заветам предков, Николай II решил увековечить память о покойном родителе и 13 (25) апреля 1895 года подписал Именной высочайший указ о создании в Петербурге «Русского Музея Императора Александра III», который официально был открыт 7 (19) марта 1898 года. До этого момента, в декабре 1894 года, была объявлена всенародная подписка для устройства памятника Александру III в Москве. Исполнение проекта было поручено скульптору Опекушину и архитектору Померанцеву. Памятник, поставленный у Храма Христа Спасителя, был выполнен из бронзы и изображал царя восседающим на троне во всех царских регалиях. Надпись на пьедестале гласила: «Благочестивейшему, самодержавнейшему великому государю нашему Александру Александровичу всея России. 1881—1894». Открыт и освящён он был 30 мая 1912 года.

Бракосочетание

14 (26) ноября 1894 года, ровно через две недели после похорон Александра III, в день рождения императрицы Марии Фёдоровны (когда церковь дозволяла некоторое отступление от траура), в соборе Спаса Нерукотворного Образа Зимнего дворца состоялась церемония бракосочетания Николая II и немецкой принцессы Алисы, принявшей после миропомазания 21 октября (2 ноября) 1894 года имя Александры Фёдоровны.

Радость торжества, конечно, была омрачена недавним горем, но многолетняя мечта Николая о собственном семейном очаге с любимой женщиной наконец-то сбылась. «День моей свадьбы! — пишет он в дневнике впечатления минувшего дня. — После общего кофе пошли одеваться: Я надел гусарскую форму и в 11 часов 30 минут поехал с Мишей в Зимний. По всему Невскому стояли войска для проезда Мама с Аликс. Пока совершался её туалет в Малахитовой, мы все ждали в Арабской комнате. В 10 мин. первого начался выход в большую церковь, откуда я вернулся женатым человеком! Шаферами у меня были: Миша, Джорджи, Кирилл и Сергей. В Малахитовой нам поднесли громадного серебряного лебедя от семейства. Переодевшись, Аликс села со мною в карету с русскою упряжью с форейтором, и мы поехали в Казанский собор. Народу на улицах было пропасть — едва могли проехать! По приезде в Аничков дворец на дворе встретил почётный караул Лейб-гвардии Уланского полка. Мама ждала с хлебом-солью в наших комнатах».³⁸

В свадебной спешке Николай не успел приготовить себе и молодой супруге новые покои, и первую зиму царственная чета провела в родительском Аничковом дворце, временно занимая вновь отделанные комнаты его и брата Георгия. Отдельной столовой у них не было, и они обедали обыкновенно вместе с Марией Фёдоровной.

В небольшой гостиной Николай принимал приходящих к нему с докладами, тут же по соседству в одной из комнат Алиса занималась русским языком или отвечала на письма и телеграммы.

Самым уютным и любимым местом обоих стала угловая комната, где они сидели часами, пили кофе и читали.

Весной 1895 года Николай и Александра переехали в Царское Село, а 30 декабря в Зимний дворец в свои покои. Об этом Николай писал в дневнике: «Со станции в Питере поехали прямо в Зимний в наши новые комнаты. В библиотеке отслужили молебен, все комнаты, наши и детские, были окроплены. После двухчасовой работы я устроился, и все вещи расставил на места, им соответствующие. Мама и Ксения посетили нас. Много читал. Обедали вдвоем. Вечером еще читал. С удовольствием купался в своей чудесной писсине».³⁹

Для молодых супругов это было настоящее новоселье. Особенно довольна была Александра Фёдоровна, скованно чувствовавшая себя в доме свекрови — в Аничковом дворце.

31 декабря 1895 года царь записал в дневнике: «Оба спали прекрасно на новоселье. Солнце прелестно освещало мой кабинет, пока я утром занимался. В 11 часов поехали в Аничков к обедне; странно себя чувствовать там гостями! После завтрака сошли в наши старые комнаты и выбрали все картины и фотографии и последние вещи, какие ещё оставались, для перевозки их тоже в Зимний. Днём сидели у себя и приводили всё в порядок. Ксения принесла Ирину к ванне дочки. В 7 1/2 поехали к молебну в Аничков и обедали с Мама».⁴⁰

Комнаты Николая II включали в себя: Адъютантскую, Бильярдную, Библиотеку, Первое и Второе проходные помещения, Кабинет и Уборную с бассейном. Любимым помещением императора была Библиотека, оформленная в готическом стиле.

Комнаты Александры Фёдоровны размещались на месте бывших покоев другой Александры Фёдоровны — жены Николая I: Столовая, Малахитовая гостиная, Первая (Розовая) и Вторая (Малиновая) гостиные, Угловой (Зелёный) кабинет, Спальня и Ванная комната. Детские комнаты царских дочерей были устроены на первом этаже северо-западного ризалита.

Первые решения

Одними из первых кадровых решений царя Николая II были увольнение в начале декабря 1894 года старого и конфликтного Иосифа Владимировича Гурко с поста генерал-губернатора Царства Польского и назначение 26 февраля (10 марта) 1895 года на пост министра иностранных дел Алексея Борисовича Лобанова-Ростовского — по смерти Николая Карловича Гирса.

В результате обмена нотами от 27 марта (8 апреля) 1895 года было установлено «разграничение сфер влияния России и Великобритании в районе Памира, на восток от озера Зор-Куль (Виктория)», по реке Пяндж; Памирская волость вошла в состав Ошского уезда Ферганской области; Ваханский хребет на русских картах получил обозначение хребта императора Николая II.

Первым крупным международным актом Николая II явилась Тройственная интервенция — заявления Германии, России и Франции, сделанные Японии 11 (23) апреля 1895 года с требованием пересмотреть условия Симоносекского мирного договора с Китаем, заключённого по итогам японо-китайской войны⁴¹.

При этом в качестве дополнительного аргумента в воздействии на японское правительство, в Российской империи была объявлена мобилизация войск Приамурского военного округа. В итоге вмешательство России и названных стран привело к отказу Японии от аннексии Ляодунского полуострова, в обмен на дополнительную контрибуцию со стороны Китая в размере 30 миллионов таэлей.

В 1896 году Россия заключила союзный договор с Китаем, согласно которому получила право на постройку железнодорожной магистрали (Китайско-Восточной железной дороги) через территорию Маньчжурии. Этим Россия надеялась достичь сразу двух целей: укоротить протяжённость железной дороги и сократить строительные расходы, а также ускорить скорейшее утверждение русского влияния в Северном Китае, предупреждая в этом отношении Японию, которая откровенно демонстрировала свои экспансионистские претензии. Договор также предусматривал совместные военные действия против Японии в случае нападения последней на любую из сторон или на Корею.

В ноябре 1897 года Германия заняла китайский Циндао и начала переговоры о его долгосрочной (на 99 лет) аренде у Китая.

Мнения в российском правительстве о реакции на захват Циндао разделились: министр иностранных дел Михаил Николаевич Муравьёв, поддержанный военным министром Петром Семёновичем Ванновским, выступил за то чтобы, пользуясь благоприятным моментом, занять китайские порты на Жёлтом море Порт Артур или Далянь-ван, аргументируя это желательностью для России получения (незамерзающего) порта в Тихом океане на Дальнем Востоке. Против этого выступал министр финансов Витте, указывая что из этого факта (захвата Германией Циндао) никоим образом нельзя вывести заключения, что и Россия должна поступить точно также, как Германия, и сделать также захват у Китая. Тем более такого вывода нельзя сделать потому, что Китай не находится с Германией в союзном отношении, а Россия находится с ним в союзе и должна защищать его.

Николай II, после некоторого колебания, поддержал предложение Муравьёва, и 3 (15) декабря 1897 года русские военные суда встали на рейде Порт-Артура.

15 (27) марта 1898 года между Россией и Китаем в Пекине была подписана Русско-китайская конвенция 1898 года, согласно которой России предоставлялись в арендное пользование на 25 лет порты Порт-Артура (Люйшуня) и Дальнего (Даляня) с прилегающими территориями и водным пространством и разрешалась прокладка к этим портам железной дороги (Южно-Маньчжурская железная дорога) от одного из пунктов Китайско-Восточной железной дороги.

В конечном итоге Тройственная интервенция и последующие за этим события, в частности передача портов Квантунского полуострова в аренду России в 1898 году, явились одной из причин обострения русско-японских отношений.

Первым публичным выступлением Николая II в Петербурге стала его речь, произнесённая 17 (29) января 1895 года в Николаевском зале Зимнего дворца пред депутациями дворянства, земств и городов, прибывших «для выражения их величествам верноподданнических чувств и принесения поздравления с бракосочетанием». По словам очевидцев, царь прочёл свою речь по бумажке, которую держал в шапке. Вот эта речь: «Я рад видеть представителей всех сословий, съехавшихся для заявления верноподданнических чувств. Верю искренности этих чувств, искони присущих каждому русскому, но мне известно, что в последнее время слышались в некоторых земских собраниях голоса людей, увлекавшихся бессмысленными мечтаниями об участии представителей земства в делах внутреннего управления. Пусть все знают, что я, посвящая все свои силы благу народному, буду охранять начала самодержавия так же твердо и неуклонно, как охранял его мой незабвенный покойный родитель» (Правительственный Вестник 1895 г., №14)⁴². И добавил, как бы вызывающим тоном: «Я говорю это громко и открыто».

Слово «беспочвенные» мечтания (которое, как утверждали некоторые, имелось в первоначальном тексте речи) лучше выражало мысль царя, и оговорка была, конечно, досадной; но дело было не в форме, а в существе. Эта речь развеяла надежды интеллигенции на возможность конституционных преобразований сверху. В этом отношении она послужила исходной точкой для нового роста революционной агитации, на которую снова стали находить средства.⁴³

Коронация

Взойдя на трон в 1894 году, Николай II отложил свою коронацию на полтора года, то есть до мая 1896 года, когда заканчивался двенадцатимесячный траур по скончавшемуся императору Александру III.

1 (13) января 1896 года был издан Высочайший манифест «О предстоящем Священном Короновании Их Императорских Величеств», согласно которому церемония коронации должна была состояться в мае. К этому времени Именным Высочайшим указом Правительствующему сенату в Москву были призваны сословные и другие представители Российской империи. Обязанности по приготовлению к Коронации Именным Высочайшим Указом были возложены на Министерство Императорского двора, на базе которого были организованы Коронационная комиссия и Коронационная канцелярия.

Всё это время в Москве шли приготовления к этой праздничной церемонии. Устроителями был тщательно разработан план торжеств и увеселений, на которые казна выделила около 100 миллионов рублей. Руководили подготовкой обер-полицеймейстер Москвы Александр Александрович Власовский и градоначальник Москвы великий князь Сергей Александрович.

6 мая 1896 года, в день своего рождения, за несколько дней до Священного коронования, как положено по обряду, Николай с супругой прибыли в Москву. На три дня, предшествующих торжественному въезду в столицу, они остановились в Петровском дворце, откуда 9 мая пышное церемониальное шествие должно было двинуться в Кремль. Все дни с 6 мая по 26 мая 1896 года были объявлены Коронационным периодом. Праздничная программа включала банкеты, балы, концерты, приёмы и так далее.

8 мая на Смоленский вокзал прибыла вдовствующая императрица Мария Фёдоровна, которую встречала императорская чета при огромном стечении народа.

Всем лицам, участвующим 9 мая 1896 года в церемонии торжественного въезда императорской четы в Москву, предлагалось прибыть в Москву не позднее 5 мая того же года. В соответствии с высочайше утверждённым церемониалом, торжественный въезд совершался от Петровского дворца по Петербургскому шоссе и далее по Тверской-Ямской и Тверской улицам.

Все распоряжения по приготовлению к торжествам были возложены на министра императорского двора графа Иллариона Ивановича Воронцова-Дашкова. В звание верховного маршала был облечён граф Константин Иванович Пален, в звание верховного церемониймейстера — князь Александр Сергеевич Долгоруков. Обязанности герольда исполнял чиновник Сената Евгений Ксенофонтович Прибыльский. Был сформирован коронационный отряд в числе 82 батальонов, 36 эскадронов, 9 сотен и 28 батарей — под главным начальством великого князя Владимира Александровича, при котором был образован особый штаб с правами Главного Штаба во главе с генерал-лейтенантом Николаем Ивановичем Бобриковым. Владимир Александрович прибыл в Москву и вступил в командование 3 мая 1896 года.⁴⁴

9 мая состоялся торжественный въезд: первым ехал полицеймейстер Ефимович со взводом жандармов, следом императорский конвой, вереница карет с сановниками, за которыми следовали кавалергарды, императорский личный конвой, сотня лейб-казачьего Его Величества полка по шести в ряд и так далее.

Коронация императора Николая II состоялась 14 (26) мая 1896 года в Успенском соборе Кремля. Присутствовало много иностранных гостей, среди которых были эмир Бухарский, королева Греции Ольга Константиновна, двенадцать наследных принцев, в том числе князь Фердинанд Болгарский, князь Николай Черногорский, принц Генрих Прусский — брат Вильгельма II, английский герцог Артур Коннаутский, герцогиня Саксен Кобург Готская, сын короля Сиама, брат персидского шаха, японский принц, папский нунций и многие другие. Были также китайская и японская делегации.

В Успенском соборе Московского Кремля в 10 часов утра начался торжественный обряд Священного Коронования.

Непосредственно пред началом коронования Николай воссел на трон царя Михаила Фёдоровича, императрица Мария Фёдоровна — на трон царя Алексея Михайловича Тишайшего, императрица Александра Фёдоровна — на трон великого князя Иоанна III.

По ступеням, ведущим к трону, поднялся медленными шагами митрополит Санкт-Петербургский Палладий. Взойдя на верхнюю площадку, он стал перед государем императором и обратился к Его Величеству со следующей по уставу речью: «Благочестивейший Великий Государь наш Император и Самодержец Всероссийский! Понеже благоволением Божиим и действием Святого и Всеосвящающего Духа и Вашим изволением имеет ныне в сем первопрестольном храме совершиться Императорского Вашего Величества Коронование и от святого мира помазание; того ради, по обычаю древних христианских Монархов и Боговенчанных Ваших Предков, да соблаговолит Величество Ваше вослух верных подданных Ваших исповедать православную кафолическую веру, како веруеши?» С этими словами митрополит поднёс Его Величеству разогнутую книгу, по которой царь громко и отчётливо прочитал Символ Веры, осенив себя крестным знамением троекратно при произнесении святых имён Бога Отца, Бога Сына и Святого Духа. По прочтении государем Символа Веры митрополит возгласил: «Благодать Святого Духа да будет с Тобою. Аминь» и сошёл с тронного места, а диакон после обычного начала возгласил великую ектению со следующими, особыми на этот случай, прошениями.

По окончании второй молитвы наступила одна из торжественных минут. Государь император повелел подать себе корону. На малиновой бархатной подушке генерал-адъютант граф Милютин поднёс большую императорскую корону, усыпанную драгоценными алмазами, ярко сиявшими под лучами солнца, проникавшими в окна храма. Митрополит Палладий принял корону и представил её Его Величеству. Государь император, стоя в порфире перед своим престолом, взял корону и неторопливым, спокойным и плавным движением надел её на голову.

«Во Имя Отца и Сына и Святага Духа», — произнёс митрополит Палладий и прочёл по книге следующую речь:

«Благочестивейший, Самодержавнейший Великий Государь Император Всероссийский! Видимое сие и вещественное главы Твоея украшение — явный образ есть, яко Тебя, Главу всероссийскаго народа, венчает невидимо Царь Славы Христос, благословением Своим благостынным утверздая Тебе владычественную и верховную власть над людьми Своими». После этого Николай II повелел подать скипетр и державу. Митрополит Палладий поднёс эти регалии государю императору и прочитал по книге речь: «О! Богом венчанный и Богом дарованный и Богом преукрашенный, Благочестивейший, Самодержавнейший, Великий Государь Император Всероссийский! Прими скипетр и державу, еже есть видимый образ даннаго Тебе от Вышняго над людьми Своими самодержавия к управлению их и ко устроению всякаго желаемаго им благополучия». Одетый в порфиру и корону, со скипетром в правой руке и державою в левой, царь снова воссел на престол.

Вслед затем Николай II, положив обе регалии на подушки, изволил призвать к себе государыню императрицу Александру Фёдоровну. Ея Величество сошла с своего места и стала перед августейшим своим супругом на колени на малиновую бархатную подушку, окаймленную золотою тесьмою; монарх снял с себя корону, прикоснулся ею ко главе императрицы и снова возложил корону на себя. В это время митрополит подал государю малую корону, и он возложил её на свою августейшую супругу. После этого Его Величеству была поднесена порфира и алмазная цепь ордена святого апостола Андрея Первозванного. Царь, приняв эти регалии, возложил их на Ея Величество при содействии ассистентов государыни императрицы Великих князей Сергея и Павла Александровичей, а также приблизившейся с этой целью к Его Величеству статс-дамы графини Строгоновой. Государыня императрица, облаченная, стала на своё место. Наконец все торжественно выходят из собора — Николай и Александра трижды кланяются собравшейся огромной толпе. Аккомпанементом могучему хору всех колоколов возгремел артиллерийский салют; не смолкало громогласное «Ура!», пели трубные звуки гимна «Боже, царя храни»; сами собою лились слезы умиления, восторга, благодарности.⁴⁵

По выходе из собора Их Величества поднялись на Красное крыльцо и по обычаю трижды поклонились приветствовавшей их толпе. Коронация завершилась, и процессия направилась в сторону царского дворца. В горностаевой мантии с короной на голове, царь шествовал под балдахином, который несли генерал-адъютанты государя, а перед ним и следом попарно маршировали четыре кавалергардских офицера с обнажёнными палашами.

Коронация Николая II

Вечером того же дня был дан торжественный ужин на 7000 тщательно отобранных персон. Николай и Александра восседали на возвышении под золочёным балдахином. Им прислуживали высокие сановники, подававшие кушанья на золотых блюдах. В продолжение всей трапезы на головах у Их Величеств были надеты их тяжёлые короны. После ужина Их Величества совершили прогулку по Кремлю, приветствуя приглашенных на торжество. За ними следовали 12 пажей, несших тяжелые шлейфы.

В день коронации, в Петербурге во всех храмах были отслужены литургия и благодарственные молебствия; столичные храмы не могли вместить всех богомольцев, ввиду чего были отслужены молебны также и на площадях у ряда соборов и некоторых церквей, а также в Конногвардейском манеже.

Следует также отметить, что на коронации присутствовали известные художники. На своих полотнах они запечатлели это знаменательное событие русской истории. Так, например, художник Валентин Серов написал в 1896 году картину «Коронация Николая II в Успенском соборе», а Лауриц Туксен в 1898 году — «Коронация Николая II в Успенском соборе Московского Кремля 14 мая 1896 года». Свидетелем трагедии на Ходынском поле стал художник Владимир Маковский. Его впечатления отразились в картинах «Ходынка» и «На Ваганьковском кладбище. Похороны жертв Ходынки».

Трагедия на Ходынке

Народное гуляние по случаю коронации проходило на прямоугольном участке Ходынского поля площадью около одной квадратной версты. Это поле служило учебным плацем для войск московского гарнизона и ранее неоднократно использовалось для народных гуляний. По его периметру были построены временные «театры», эстрады, балаганы, лавки, в том числе — 20 деревянных бараков для бесплатной раздачи 30000 вёдер пива, 10000 вёдер мёда и 150 ларьков для раздачи бесплатных сувениров, «царских гостинцев» — 400 000 подарочных кульков, в которых находились:

— памятная коронационная эмалированная кружка с вензелями Их Величеств,

— фунтовая сайка из крупитчатой муки,

— полфунта колбасы (примерно 204 грамма),

— вяземский пряник с гербом,

— мешочек с 3/4 фунта сластей (6 золотников⁴⁶ карамели, 12 золотников грецких орехов, 12 золотников простых орехов, 6 золотников кедровых орехов, 18 золотников александровских рожков, 6 золотников винных ягод, 3 золотника изюма, 9 золотников чернослива),

— бумажный мешок для сластей с изображениями Николая II и Александры Фёдоровны.

Весь сувенир (кроме сайки) завязывался в яркий ситцевый платок, выполненный на Прохоровской мануфактуре, на котором были напечатаны с одной стороны вид Кремля и Москвы-реки, с другой стороны — портреты царской четы. Помимо этого, устроители гуляний предполагали разбрасывать в толпе жетоны с памятной надписью.

Коронационная кружка

Известный писатель и журналист Владимир Гиляровский (1855—1935) так описывал место народных гуляний: «Днём я осматривал Ходынку, где готовился народный праздник. Поле застроено. Всюду эстрады для песенников и оркестров, столбы с развешенными призами, начиная от пары сапог и кончая самоваром, ряд бараков с бочками для пива и мёда для дарового угощения, карусели, наскоро выстроенный огромный дощатый театр и, наконец, главный соблазн — сотни свеженьких деревянных будочек, разбросанных линиями и углами, откуда предполагалась раздача узелков с колбасой, пряниками, орехами, пирогов с мясом и дичью, коронационных кружек. Хорошенькие эмалевые, белые с золотом и гербом, разноцветно разрисованные кружки были выставлены во многих магазинах напоказ. И каждый шёл на Ходынку не столько на праздник, сколько за тем, чтобы добыть такую кружку. Каменный царский павильон, единственное уцелевшее от бывшей на этом месте промышленной выставки здание, расцвеченное материями и флагами, господствовало над местностью. Рядом с ним уже совсем не праздничным жёлтым пятном зиял глубокий ров — место прежних выставок. Ров шириной сажен в тридцать, с обрывистыми берегами, отвесной стеной, где глиняной, где песчаной, с изрытым неровным дном, откуда долгое время брали песок и глину для нужд столицы. В длину этот ров по направлению к Ваганьковскому кладбищу тянулся сажен на сто. Ямы, ямы и ямы, кое-где поросшие травой, кое-где с уцелевшими голыми буграми. А справа к лагерю, над обрывистым берегом рва, почти рядом с краем её, сверкали заманчиво на солнце ряды будочек с подарками. Во рву горели костры, окруженные праздничным народом. Раздачу царских подарков предполагали производить с 10 часов утра 18 мая, а народ начал собираться ещё накануне, 17-го, чуть не с полудня, ночью же потянул отовсюду, из Москвы, с фабрик и из деревень, положительно запруживая улицы, прилегающие к заставам Тверской, Пресненской и Бутырской. К полуночи громадная площадь, во многих местах изрытая ямами, начиная от буфетов, на всем их протяжении, до здания водокачки и уцелевшего выставочного павильона, представляла из себя не то бивуак, не то ярмарку. На более гладких местах, подальше от гулянья, стояли телеги приехавших из деревень и телеги торговцев с закусками и квасом. Кое-где были разложены костры».⁴⁷

Начало гуляния было назначено на 10 часов утра 18 мая 1896 года, но уже с вечера 17 (29) мая на поле стали прибывать со всей Москвы и окрестностей люди (зачастую семьями), привлечённые слухами о подарках и раздаче ценных монет. В 5 часов утра 18 мая на Ходынском поле в общей сложности насчитывалось не менее 500 тысяч человек.

Когда по толпе прокатился слух, что буфетчики раздают подарки среди «своих», и потому на всех подарков не хватит, народ ринулся к временным деревянным строениям. Полиция не смогла сдержать натиск толпы. Раздатчики, понимая, что народ может снести их лавки и ларьки, стали бросать кульки с едой прямо в толпу, что лишь усилило сутолоку и давку.

Обратимся снова к Гиляровскому: «С рассветом бивуак начал оживать, двигаться. Народные толпы всё прибывали массами. Все старались занять места поближе к буфетам. Немногие успели занять узкую гладкую полосу около самих буфетных палаток, а остальные переполнили громадный 30-саженный ров, представлявшийся живым, колыхавшимся морем, а также ближайший к Москве берег рва и высокий вал. К трём часам (18 мая) все стояли на занятых ими местах, всё более и более стесняемые наплывавшими народными массами. К пяти часам сборище народа достигло крайней степени, — полагаю, что не менее нескольких сотен тысяч людей. Масса сковалась. Нельзя было пошевелить рукой, нельзя было двинуться. Прижатые во рве к обоим высоким берегам не имели возможности пошевелиться. Ров был набит битком, и головы народа, слившиеся в сплошную массу, не представляли ровной поверхности, а углублялись и возвышались, сообразно дну рва, усеянного ямами. Давка была страшная. Со многими делалось дурно, некоторые теряли сознание, не имея возможности выбраться или даже упасть: лишённые чувств, с закрытыми глазами, сжатые, как в тисках, они колыхались вместе с массой. Так продолжалось около часа. Слышались крики о помощи, стоны сдавленных и умирающих. Детей и подростков толпа кое-как высаживала кверху и по головам позволяла им ползти в ту или другую сторону, и некоторым удалось выбраться на простор, хотя не всегда невредимо. Двоих таких подростков караульные солдаты пронесли в большой №1 театр. Так, в 12 часов ночи принесли в бесчувственном состоянии девушку лет 16, а около трёх часов доставили мальчика, который, благодаря попечению докторов, только к полудню второго дня пришёл в себя и рассказал, что его сдавили в толпе и потом выбросили наружу. Далее он не помнил ничего. Редким удавалось вырваться из толпы на поле. После пяти часов уже очень многие в толпе лишились чувств, сдавленные со всех сторон. А над миллионной толпой начал подниматься пар, похожий на болотный туман. Это шло испарение от этой массы, и скоро белой дымкой окутало толпу, особенно внизу во рву, настолько сильно, что сверху, с вала, местами была видна только эта дымка, скрывающая людей. Около 6 часов в толпе чаще и чаще стали раздаваться стоны и крики о спасении. Наконец, около нескольких средних палаток стало заметно волнение. Это толпа требовала у заведовавших буфетами артельщиков выдачи угощений. В двух-трёх средних балаганах артельщики действительно стали раздавать узлы, между тем как в остальных раздача не производилась. У первых палаток крикнули „раздают“, и огромная толпа хлынула влево, к тем буфетам, где раздавали. Страшные, душу раздирающие стоны и вопли огласили воздух… Напершая сзади толпа обрушила тысячи людей в ров, стоявшие в ямах были затоптаны… Несколько десятков казаков и часовые, охранявшие буфеты, были смяты и оттиснуты в поле, а пробравшиеся ранее в поле с противоположной стороны лезли за узлами, не пропуская входивших снаружи, и напиравшая толпа прижимала людей к буфетам и давила. Это продолжалось не более десяти мучительнейших минут… Стоны были слышны и возбуждали ужас даже на скаковом кругу, где в это время происходили ещё работы. Толпа быстро отхлынула назад, а с шести часов большинство уже шло к домам, и от Ходынского поля, запруживая улицы Москвы, целый день двигался народ. На самом гулянье не осталось и одной пятой доли того, что было утром. Многие, впрочем, возвращались, чтобы розыскать погибших родных. Явились власти. Груды тел начали разбирать, отделяя мёртвых от живых. Более 500 раненых отвезли в больницы и приёмные покои; трупы были вынуты из ям и разложены кругом палаток на громадном пространстве. Изуродованные, посиневшие, в платье разорванном и промокшем насквозь, они были ужасны. Стоны и причитания родственников, разыскавших своих, не поддавались описанию. По русскому обычаю народ бросал на грудь умерших деньги на погребение. А тем временем все подъезжали военные и пожарные фуры и отвозили десятками трупы в город. Приёмные покои и больницы переполнились ранеными. Часовни при полицейских домах и больницах и сараи — трупами. Весь день шла уборка. Между прочим, 28 тел нашли в колодезе, который оказался во рву, против средних буфетов. Колодезь этот глубокий, сделанный опрокинутой воронкой, обложенный внутри деревом, был закрыт досками, которые не выдержали напора толпы. Кроме этого, трупы находили и на поле, довольно далеко от места катастрофы. Это раненые, успевшие сгоряча уйти, падали и умирали. Всю ночь на воскресенье возили тела отовсюду на Ваганьковское кладбище. Более тысячи лежало там, на лугу в шестом разряде кладбища».⁴⁸

По официальным данным на Ходынском поле погибло 1379 человек, ещё свыше 1300 получили различные травмы.

О случившейся трагедии немедленно доложили великому князю Сергею Александровичу и императору Николаю II. Место катастрофы было убрано и очищено от всех следов разыгравшейся драмы, программа празднования продолжалась. На Ходынском поле оркестр под управлением известного дирижёра Сафонова играл концерт.

К 14 часам прибыл Николай II, встреченный громовым «ура» и пением гимна «Боже, царя храни». Празднества по случаю коронации продолжились вечером в Кремлёвском дворце, а затем балом на приёме у французского посла — Гюстава Луи Ланна, маркиза де Монтебелло.

Некоторые приближённые советовали Николаю отказаться от посещения танцев для того, чтобы хоть как-то показать своё горе по погибшим и раненым. Однако он не стал менять своих планов. Возможно, это было сделано потому, что монарх не хотел обидеть французского посла, которого он принимал на балу. Обратимся снова к дневникам Николая. Вот что по поводу Ходынской трагедии написал он 18 мая 1896 года: « До сих пор всё шло, слава Богу, как по маслу, а сегодня случился великий грех. Толпа, ночевавшая на Ходынском поле, в ожидании начала раздачи обеда и кружки, наперла на постройки и тут произошла страшная давка, причём, ужасно прибавить, потоптано около 1300 человек!! Я об этом узнал в 10:30 перед докладом Ванновского; отвратительное впечатление осталось от этого известия. В 12:30 завтракали и затем Аликс и я отправились на Ходынку на присутствование при этом печальном «народном празднике». Собственно там ничего не было; смотрели из павильона на громадную толпу, окружавшую эстраду, на которой музыка всё время играла гимн и «Славься». Переехали к Петровскому, где у ворот приняли несколько депутаций и затем вошли во двор. Здесь был накрыт обед под четырьмя палатками для всех волостных старшин. Пришлось сказать им речь, а потом и собравшимся предводителям двор. Обойдя столы, уехали в Кремль. Обедали у Мама в 8 ч. Поехали на бал к Montebello (Монтебелло). Было очень красиво устроено, но жара стояла невыносимая. После ужина уехали в 2 ч.».⁴⁹

Сергей Юльевич Витте, министр финансов, присутствовал на Ходынке в тот роковой день и оставил после себя мемуары, где поделился с читателем своим мнением о произошедшем. Он считал, что давка на Ходынском поле, причины которой заключались в плохой организации мероприятия, ужасно подействовала на императора, который выглядел «болезненно». По мнению министра на царя повлиял его дядя Сергей (великий князь), посоветовавший ему продолжать всё, как и было задумано. Сам же царь непременно провёл бы церковную службу на месте трагедии. Но, однако, он всегда отличался нерешительностью и крайне зависел от своих родственников.

Так или иначе, Николай II был на большом балу у французского посла и открыл его с маркизой Монтебелло (женой посланника), а Александра Фёдоровна танцевала с самим маркизом.

По итогам расследования были привлечены к суду и наказаны московский обер-полицмейстер Власовский и его помощник, которые были сняты с занимаемых должностей. Также был понижен в должности до наместника на Кавказе министр императорского двора Илларион Иванович Воронцов-Дашков, отвечавший за организацию торжества.

Императорская семья пожертвовала в пользу пострадавших 90 тысяч рублей, разослала тысячу бутылок мадеры для пострадавших по больницам. 19 мая императорская чета вместе с генерал-губернатором великим князем Сергеем Александровичем посетила Старо-Екатерининскую больницу, где были помещены раненые на Ходынском поле; 20 мая посетили Мариинскую больницу.

Из воспоминаний великой княгини Ольги Александровны:

«Москва погрузилась в траур. Катастрофа вызвала много откликов. Враги царствующего дома использовали это для своей пропаганды. Осуждали полицию, больничную администрацию и городские власти. И всё это вывело на свет много горьких семейных разногласий. Молодые великие князья, особенно Сандро, муж Ксении, возложили вину за трагедию на губернатора Москвы дядю Сергея. Я считала, что мои кузены к нему несправедливы. Больше того, сам дядя Сергей был в таком отчаянии и предлагал тотчас же подать в отставку. Но Ники не принял её. Пытаясь возложить всю вину на одного из членов семьи, мои кузены фактически обвиняли всю семью, и это в то время, когда солидарность в семье была особенно необходима. И когда Ники отказался отставить дядю Сергея, они обвинили его».⁵⁰

В 1896 году на Ваганьковском кладбище на братской могиле был установлен памятник жертвам давки на Ходынском поле по проекту архитектора И. А. Иванова-Шица с выбитой на нём датой трагедии: «18-го мая 1896 года».

Трагедию на Ходынке многие сочли мрачным предзнаменованием для царствования Николая II.

После коронации в период с июля по сентябрь 1896 года Николай и Александра Фёдоровна в качестве царственной четы совершили большое европейское турне. Они посетили с визитами австрийского императора, германского кайзера, датского короля и британскую королеву. Завершилось путешествие визитом в Париж и отдыхом на родине императрицы в Дармштадте.

Первая всеобщая перепись

населения

28 января (9 февраля) 1897 года была проведена всеобщая перепись населения Российской империи (без Великого княжества Финляндского за пределами Гельсингфорса). Проводилась она путём непосредственного опроса всего населения на одну и ту же дату, в соответствии с Высочайше утверждённым в 1895 году «Положением о Первой всеобщей переписи населения Российской империи». Инициатором проведения переписи выступил русский географ и статистик Пётр Петрович Семёнов-Тян-Шанский (1827—1914).

Эта перепись оказалась первой и единственной всеобщей переписью населения Российской империи. Она обошлась государству в семь миллионов рублей. Результаты переписи были опубликованы в 89 томах (119 книг) под заглавием «Первая всеобщая перепись населения Российской империи 1897 года».

Проект проведения переписи начал рассматриваться ещё с 1874 года. Циркуляром министра внутренних дел от 11 марта 1895 года, в ожидании предстоявшей переписи было запрещено производить статистические работы, связанные с опросом населения.

Наконец, 5 июня 1895 года проект Положения о переписи был утверждён Николаем II и издан как «Положение о первой всеобщей переписи населения Российской империи». Высочайше утверждённое в тот же день мнение Государственного совета гласило: «1) Всеобщая перепись населения Империи имеет целью привести в известность его численность, состав и местное распределение. 2) Всеобщей переписи подлежат все жители Империи, обоего пола, всякого возраста, состояния, вероисповедания и племени, как русские подданные, так и иностранцы.

Общее руководство подготовительными работами для проведения переписи было возложено на Главную переписную комиссию. С 5 июня 1897 года разработка материалов переписи передавалась отделу переписи Центрального статистического комитета МВД Российской империи.

Согласно «Положению о первой всеобщей переписи населения Российской империи» от 5 июня 1895 года, перепись должна была собирать 14 признаков о каждом лице, живущем в пределах страны:

— имя,

— семейное положение,

— отношение к главе хозяйства,

— пол,

— возраст,

— сословие или состояние,

— вероисповедание,

— место рождения,

— место приписки,

— место постоянного жительства,

— родной язык,

— грамотность,

— занятие,

— физические недостатки.

Потом были ещё добавлены вопросы о положении по воинской повинности; вопрос о грамотности разбивался на два: «умеет ли читать и где обучался» и вопрос о занятиях был расчленён на «главные и побочные», а также был введён вопрос «об отсутствии, отлучке и временном здесь пребывании». Учёт проводился по трём категориям населения: наличному, постоянному (оседлому) и приписному.

Через год после проведения переписи, ЦСК опубликовал «Население империи по переписи 28 января 1897 года по уездам», где содержались предварительные итоги переписи.

Перепись зарегистрировала в Российской империи 125 640 021 жителя, из них в городах проживало 16 828 395 человек.

По вероисповеданию, крупнейшие конфессии, в порядке убывания, составили: православные — 69,3%, магометане (мусульмане) — 11,1%, римо-католики — 9,1% и иудеи — 4,2%.

По родному языку, крупнейшие языковые группы, в порядке убывания: великороссы — 44,3%, малороссы — 17,8%, поляки — 6,3%, белорусы — 4,3%, евреи — 4,0%.

Крупнейшие сословия, в порядке убывания: крестьянство — 77,5%, мещане — 10,7%, инородцы — 6,6%, казаки — 2,3%, дворяне (потомственные и личные) — 1,5%, духовенство — 0,5%, почётные граждане (потомственные и личные) — 0,3%, купцы — 0,2%, прочие — 0,4%.

Крупнейшими городами согласно переписи являлись: Санкт-Петербург — 1 265 000 человек, Москва — 1 038 600, Варшава — 683700, Одесса — 403 800, Лодзь — 314 000, Рига — 282 200, Киев — 247 700, Харьков — 174 000, Тифлис — 159 600, Вильна — 154 500, Ташкент — 155 700, Саратов — 137 100, Казань — 130 000, Ростов-на — Дону — 120 000.

Любопытно отметить, что при заполнении переписных листов, на вопрос об имени и отчестве жены некий мужик отвечал так: «Буду я величать её! Баба, так и есть, и нет ей больше названия».

Царь Николай II в графе «род занятий» указал: «хозяин Земли Русской».

В бланках переписи населения Российской империи сохранилась запись о том, что Григорию Распутину было 28 лет.

В переписи участвовало около 150 тысяч «счётчиков» (переписчиков), в том числе известный писатель Антон Чехов.

Личность царя. Семья, интересы и увлечения

Николай II был не только царём, но и главой императорского дома. В конце XIX века царская фамилия насчитывала около 50 душ обоего пола. Сюда входили почти три десятка великих князей, не считая их жён и матерей, один брат деда царя, четверо его дядей, десять двоюродных дядей, один брат, четверо двоюродных братьев и девять троюродных, составляющих императорскую фамилию.

Внутри царствующего дома существовала жёсткая иерархия. На титул великого князя имели право только те Романовы, чей отец или дед когда-либо занимал царский трон. Правнуки императоров носили титул князей императорской крови, праправнуки имели тот же титул, но именовались уже светлостями. К царствующему дому принадлежали также потомки от браков Романовых с представителями других династий: принцы Ольденбургские, герцоги Лейхтенбергские. Помимо личной собственности, крестьянских душ, все они кормились из государственной казны, получая жалованье, за различные военные и церемониальные должности. Однако стоит заметить, что Николай II не пользовался у них особым уважением, и в начале царствования на него большое влияние и даже давление оказывало его окружение. Поскольку он являлся главой августейшей фамилии, в его обязанности помимо прочего входило и поддержание соответствующего морального облика у семьи. Но великие князья были отнюдь не ангелами и постоянно нарушали принятые для императорской семьи нормы морали.

Постоянными советчиками и помощниками молодого царя были его дяди, великие князья Павел, Владимир, Алексей и Сергей Александровичи, старшие по возрасту, занимавшие важные государственные посты, внешне лощённые, любившие светскую жизнь и изящные искусства. Вместе с тем они были в политическом отношении крайне консервативны и малокомпетентны в государственных делах.

Военный профессионал, много сделавший для развития армии, генерал Владимир Александрович Сухомлинов (1848—1926) так характеризует дядей царя: «В характере большинства из них были признаки дегенерации, у многих умственные способности настолько ограничены, что если бы им пришлось вести борьбу за существование как простым смертным, то они бы её не выдержали. Эти непригодные для дела великие князья, подстрекаемые окружающими их людьми или жёнами, присваивали себе право вмешиваться в дела правительства и управлений, а в особенности — армии».⁵¹

По словам великого князя Александра Михайловича, «Николай II провёл первые десять лет своего царствования, сидя за громадным письменным столом в своём кабинете и слушая с чувством, скорее всего приближающимся к ужасу, советы и указания своих дядей. Он боялся оставаться наедине с ними. В присутствии посторонних его мнения принимались дядями за приказания, но стоило племяннику и дядям остаться с глазу на глаз, их старшинство давало себя чувствовать, а потому последний Царь Всея Руси глубоко вздыхал, когда, во время утреннего приёма высших сановников Империи, ему возвещали о приходе с докладом одного из его дядей. Они всегда чего-то требовали. Николай Николаевич воображал себя великим полководцем. Алексей Александрович повелевал морями. Сергей Александрович хотел бы превратить Московское генерал-губернаторство в собственную вотчину. Владимир Александрович стоял на страже искусств… К шести часам вечера молодой Император был без сил, подавленный и оглушенный. Он с тоскою смотрел на портрет своего отца, жалея, что не умел говорить языком этого грозного первого хозяина России»⁵².

Семья. У царской четы сначала родились четыре дочери — Ольга (3 (15) ноября 1895), Татьяна (29 мая (10 июня) 1897), Мария (14 (26) июня 1899) и Анастасия (5 (18) июня 1901). Великие княжны для обозначения самих себя в дневниках и переписке использовали аббревиатуру «ОТМА», составленную по первым буквам их имён, следующих в порядке рождения (Ольга — Татьяна — Мария — Анастасия). И наконец, 30 июля (12 августа) 1904 года в императорской семье, к великой радости родителей, родился мальчик. Николай II написал в своём дневнике: «Великий незабвенный для нас день, в который так явно посетила нас милость Божья. В 1:15 дня у Аликс родился сын, которого при молитве нарекли Алексеем».⁵³

Царская семья в полном составе: Николай II, Александра Фёдоровна, великие княжны Мария, Татьяна, Ольга, Анастасия и цесаревич Алексей

По случаю появления наследника по всей России палили пушки, звонили колокола и развевались флаги. Однако через несколько недель императорская чета была потрясена ужасной вестью — выяснилось, что их сын болен гемофилией. Следующие годы прошли в тяжёлой борьбе за жизнь и здоровье наследника. Любое кровотечение, любой укол мог привести к смерти. Мучения горячо любимого сына разрывали сердце родителей. В особенности тягостно сказалась болезнь Алексея на императрице, которая с годами начала страдать истерией, она стала мнительной и крайне религиозной.

Личность царя и его увлечения. По складу характера Николай был одиночка и предпочитал всё делать сам. В 11 часов царь прерывал занятия и отправлялся гулять по парку. Когда появились дети, они неизменно сопровождали его в этих прогулках.

Царский обед в середине дня был официальной церемониальной процедурой. Хотя царица, как правило, отсутствовала, царь обедал с дочерьми и членами своей свиты. Еда начиналась по русскому обычаю с молитвы. Ни Николай, ни Александра не любили дорогих сложных блюд. Большое удовольствие он получал от борща, каши, отварной рыбы с овощами. Но любимым его блюдом был жареный молодой поросёнок с хреном, которого он запивал портвейном. После обеда Николай совершал прогулку верхом по окрестным сельским дорогам в направлении Красного Села. В 4 часа дня семья собиралась за чаем. Согласно этикету, введенному ещё Екатериной II, к чаю подавали только сухари, масло и английские бисквиты. Пирожные и конфеты не допускались. Прихлебывая чай, царь бегло просматривал газеты и телеграммы. После он возвращался к своей работе, принимая между 17 и 20 часами посетителей. Ровно в 20 часов все официальные встречи заканчивались, и Николай мог идти ужинать.

Вечером царь часто сидел в семейной гостиной, иногда читая вслух книгу, в то время как жена и дочери рукодельничали. В основном это были книги Толстого, Гюго, Тургенева, Гоголя, либо какой-нибудь популярный роман или повесть. Не обходил вниманием он и серьёзные научные труды, причём часто на исторические темы, а также русские и зарубежные газеты и журналы.

Иногда вместо чтения семья проводила вечера, наклеивая фотографии, сделанные придворным фотографом или ими самими, в зелёные кожаные альбомы с тисненой золотой царской монограммой.

Николай очень любил фотографировать и пристрастил к этому и жену Александру Фёдоровну, и детей. В одном из парковых павильонов в Царском Селе была даже фотомастерская. Николай Александрович снимал в основном американскими камерами. Среди его снимков есть фото со слоном. Дети Николая II часто вместе с родителями приходили в Царскосельский слоновник. Государь писал об этом в своём дневнике: «Привёл с Алексеем слона к нашему пруду и потешался его купанию».

Николай II и вся царская семья могли иногда вести себя весело или даже легкомысленно. Сохранились фотографии их беззаботного времяпрепровождения, а также снимки, запечатлевшие забавные моменты отдыха царя с друзьями в замке Вольфсгартен в 1899 году.

Николай II дурачится с друзьями в замке Вольфсгартен. Германия 1899 год

Конец дня для царя, как правило, наступал в 23 часа с сервировкой вечернего чая. Прежде чем удалиться, царь делал записи в своём дневнике, а уже потом принимал ванну, ложился в постель и обычно сразу засыпал. Отмечают, что в отличие от многих семей европейских монархов, русская императорская чета имела общую кровать.

Военный министр Российской империи Александр Фёдорович Редигер (1853—1920) в своих воспоминаниях о Николае II писал: «Аккуратность его была неимоверная. Достаточно сказать, что на письменном столе стояли в неизменном порядке дюжины три-четыре разных, больших и малых портретов, в разных рамках и рамочках, затем на столе стояли три печати и в два ряда были разложены в чехлах восемнадцать мундштуков с золотыми шариками для ваты; на столе, крытом кожей, около пепельницы лежала четвертушка бумаги, на которую опирался мундштук с папиросой, чтобы дым от последней не пачкал кожи стола. Ни одна бумага у него не затерялась. Иногда он оставлял у себя какой-либо доклад на один-два дня, чтобы его обдумать или лично переговорить о нём… Он любил одеваться легко и говорил, что иначе потеет, особенно, когда нервен. Вначале он охотно носил дома белую тужурку морского фасона, а затем, когда стрелкам императорской фамилии вернули старую форму с малиновыми шёлковыми рубашками, он дома почти всегда носил её, притом в летнюю жару — прямо на голом теле».⁵⁴

Генерал Юрий Никифорович Данилов (1866—1937), неоднократно встречавшийся с царём, о его личности и характере дополняет: «Государь был невысокого роста, плотного сложения, с несколько непропорционально развитою верхнею половиною туловища. Довольно полная шея придавала ему не вполне поворотливый вид и вся его фигура, при движении, подавалась как-то особенно, правым плечом вперёд… Император никогда не смотрел продолжительно в глаза лицу, с которым говорил. Его взгляд или устремлялся куда-то вдаль, через плечо собеседника, или медленно скользил по всей фигуре последнего, ни на чем особенно не задерживаясь. Все жесты и движения Николая были очень размеренны, даже медленны. Эта особенность была ему присущей и люди, близко знавшие его, говорили, что Государь никогда не спешил, но никуда и не опаздывал… В общем, Государь был человеком среднего масштаба, которого несомненно должны были тяготить государственные дела и те сложные события, которыми полно было его царствование. Разумеется, не по плечу и не по знаниям ему было и непосредственное руководительство войною. Простой в жизни и в обращении с людьми, безупречный семьянин, очень религиозный, любивший не слишком серьёзное чтение, преимущественно исторического содержания, Император Николай безусловно, хотя и по своему, любил Россию, жаждал её величия и мистически верил в крепость своей царской связи с народом. Идея незыблемости самодержавного строя в России пронизывала всю его натуру насквозь и наблюдавшиеся в период его царствования временные отклонения от этой идеи в сторону уступок общественности, на мой взгляд, могут быть объясняемы только приступами слабоволия и податливости его натуры».⁵⁵

Спокойствие и сдержанность Николая II в стрессовых ситуациях оставались загадкой для современников и порождали самые разнообразные толки. Сдержанность в поведении и оценках, формировалась им сознательно с детства, а затем уже стала маской, настолько сросшейся с ним самим, что трудно было отделить развившийся фатализм его натуры и сознательно скрываемые эмоции.

Флигель-адъютант Анатолий Мордвинов, тестем которого был Карл Иосифович Хис — воспитатель и преподаватель английского языка молодого цесаревича, в журнале «Русская летопись» (книга V, Париж, 1923 г.) приводит отзыв Хиса о Николае II: «Государь ещё в далёком детстве отличался большой замкнутостью, задумчивостью не по годам, и в этом отношении не походил на своих сверстников и братьев. Он был очень застенчив и трудно было узнать о чём он задумывался; был очень упорен в своих мнениях и разубедить его в них бывало не легко. Даже мальчиком он почти не горячился и не терял самообладания. Бывало во время крупной ссоры с братьями или с товарищами детских игр Николай Александрович, чтобы удержаться от резкого слова или движения, молча уходил в другую комнату, брался за книгу, и только успокоившись, возвращался к обидчикам, и снова принимался за игру, как будто ничего не было. Он был очень любознателен и прилежен, вызывая даже добродушные насмешки других, и чрезвычайно увлекался чтением, проводя большую часть свободного времени за книгой. Любил также, чтобы ему читали и сам отлично читал вслух».⁵⁶

Как известно, государственная деятельность неизбежно связана с решением сложных, конфликтных ситуаций. Но Николай II всячески старался избегать их. Объясняют это по-разному. Одни пишут о его воспитанности, мешавшей ему говорить неприятные вещи своим сановникам, другие видят в этом проявление некоего двоедушия и иезуитства. Например, Витте, не питавший особых симпатий к царю, отмечал, что «государь по натуре индифферент-оптимист. Такие лица ощущают чувство страха только тогда, когда гроза перед глазами, и, как только она отодвигается за ближайшую дверь, оно мигом проходит». Министр народного просвещения Шварц писал, что «не сердился он, как будто, никогда. Ни сам я гнева его никогда не видел, и от других о проявлениях его никогда не слышал».

Особенно примечательно поведение царя в стрессовых ситуациях. За время его царствования их возникало предостаточно. Но войны — это события, потрясающие любую державу до основания. В день начала Русско-японской войны военный министр Куропаткин записал в дневнике: «28 января 1904 г. На докладе 27 числа государь был бледен, но спокоен». А посол Германской империи граф Пурталес, сообщивший об объявлении войны, отмечал: «31 июля 1914 года царь спокойно выслушал меня, не выдавая ни малейшим движением мускула, что происходит в его душе… У меня сложилось впечатление, что мой высокий собеседник либо в необычайной манере одарён самообладанием, либо ещё не успел, несмотря на мои весьма серьёзные заявления, постигнуть всю грозность создавшегося положения».

Пожалуй, в одной лишь среде Николай II чувствовал себя как рыба в воде — это среди военных. Характерен, например, один эпизод. Во время обсуждения в Военном министерстве вопроса о перемене снаряжения пехоты царь решил проверить предложенную систему сам и убедиться в её пригодности при марше в 40 вёрст. Он никому, кроме министра двора и дворцового коменданта, об этом не сказал. Как-то утром Николай потребовал себе комплект нового обмундирования, данного для испробования находившемуся близ Ливадии полку. Надев новый мундир рядового, он водрузил на спину ранец, взяв с собой столько хлеба и воды, сколько полагалось солдату, и с винтовкой на плече в полном одиночестве прошёл 20 вёрст, а потом вернулся по другой дороге. Всего он преодолел более 40 вёрст. Вернулся обратно царь уже после захода солнца, пройдя это расстояние за восемь с половиной часов, считая в том числе и время отдыха в пути. Он нигде не чувствовал набивки плеч или спины, и, признав новое снаряжение подходящим, впоследствии его утвердил.

Командир полка, форму которого надел в тот день государь, испросил в виде милости зачислить Николая II в Первую роту и на перекличке вызывать его, как рядового. Царь на это согласился и потребовал себе солдатскую послужную книжку, которую собственноручно заполнил. В графе «Имя» он написал: «Николай Романов», а в графе «Срок службы» — «До гробовой доски».

Следует также отметить, что Николай придерживался всего специфически русского. Он был большим знатоком родного языка, замечал малейшие ошибки в правописании, а главное, не терпел употребления иностранных слов. «Русский язык так богат, — говорил он, — что позволяет во всех случаях заменить иностранные выражения русскими. Ни одно слово неславянского происхождения не должно было бы уродовать нашего языка».⁵⁷

Только в одной области государь допускал послабление своего национализма: большой знаток музыки, он одинаково ценил как Чайковского, так и Вагнера. Эпическая опера «Кольцо Нибелунга», основанная на германской мифологии, была поставлена на императорской сцене по его личному почину и возобновлялась регулярно в каждом сезоне.

Большую часть времени Николай жил с семьёй в Александровском дворце (Царское Село) или Петергофе. Летом отдыхал в Крыму в Ливадийском дворце. Для отдыха также ежегодно совершал двухнедельные поездки по Финскому заливу и Балтийскому морю на яхте «Штандарт».

Любила царская семья смотреть фильмы. По мере того как подрастали дети и Александровский дворец Царского Села превратился в жилую императорскую резиденцию, на втором этаже детской половины дворца оборудовали помещение для просмотра кинофильмов. Со временем кинематограф стал частью повседневной жизни императорской семьи. Так, во время летнего пребывания в Царском Селе фотограф царской семьи Карл Андреевич Ягельский в начале августа 1900 года организовал первое кинопредставление.

Поначалу в Александровском дворце специального помещения «для кино» не было. Потом для просмотра кинофильмов оборудовали комнату, где проводили уроки музыки (в комнате стояли два пианино). Для просмотра кинофильмов на лицевой стене повесили экран из прорезиненной ткани, покрытый алюминиевой, серебристой краской. Кроме экрана большой проблемой оказалось стационарное размещение кинопроекционного аппарата. Кинематографические сеансы для августейших особ устраивались и на императорской яхте «Штандарт». Для организации демонстрации фильмов иногда приглашались владельцы ялтинских кинотеатров — Салтыков и Чепатти. Среди немногочисленных кинематографических заведений Ялты театры «Одеон» Салтыкова и «Иллюзион» Чепатти были наиболее популярны. Фильмы, предназначавшиеся для императорской семьи, в основном были развлекательные. Сам Николай II определял репертуарную политику Ягельского терминами: «Интересный, весёлый, забавный». Например, в дневнике он писал: «Поехали к 8 ч. на яхту к обеду… Затем наверху в столовой был забавный кинематограф»; «После чая в 5:30 поехали в театр, где видели отличный кинематограф — „Одеон“».

Кроме того, и Николай II, и вся его семья любили активный отдых: игру в теннис, катания на велосипеде, греблю на байдарках и морские купания. Причём велосипеды к Императорскому двору поставлял торговый дом «Победа». Кроме царя, катались на велосипедах и его дочери. Велосипеды для девочек подбирали с учётом возраста, цепи на них закрывались — чтобы в них не попали пышные нижние юбки. Цесаревич Алексей на велосипеде не катался. Из-за генетического заболевания — гемофилии — любая ссадина была для него очень опасной. Однако родители хотели, чтобы у Алексея было насыщенное детство, как у всех детей. Поэтому маленького цесаревича катал на велосипеде его дядька-воспитатель — матрос Андрей Еремеевич Деревенько.

Костюмированный бал 1903 года. Николай II любил русскую историю, древнюю Москву. Образцом правителя для него был царь Алексей Михайлович, прозванный «Тишайшим», бережно хранивший традиции старины. Именно его царствование представлялось Николаю эталоном справедливого правления, слияния царя и народа, мирным и благостным.

Николай Александрович впитал «русскость» своего отца с детства. И сам, в свою очередь, продолжил традицию исторических балов, что в какой-то мере стало демонстрацией идеологической преемственности. В преддверии трёхсотлетнего юбилея династии Романовых, в феврале 1903 года в Зимнем дворце был организован грандиозный костюмированный исторический бал, за которым закрепилось условное название «Бал 1903 года». Учитывая масштабы действа, для подготовки костюмов привлекались десятки портных. Проведены были архивные изыскания с целью создания эффекта максимальной достоверности костюмов времён царя Алексея Михайловича. Так, например, «малый царский наряд» Николая II был действительно отчасти подлинным. Из Оружейной палаты Московского Кремля было выписано 38 подлинных предметов царских костюмов XVII века. Из них для костюма Николая II было отобрано 16. В их числе были жемчужные запястья, принадлежавшие сыну Ивана Грозного царю Фёдору Иоанновичу. В качестве дополнения к костюму использовали подлинный жезл царя Алексея Михайловича. Пуговицы и нашивки на костюме были русской работы XVII века. Сшил костюм для царя театральный костюмер Императорских театров И. И. Каффи. Царскую шапку изготовили в шляпной мастерской братьев Брюно, поставщиков Высочайшего двора с 1872 года.⁵⁸

Итак, бал состоялся по окончании Рождественского поста и проходил в два этапа: 11 (24) февраля 1903 года состоялся Вечер, а 13 (26) февраля непосредственно сам Костюмированный бал.

11 (24) февраля гости собирались в Романовской галерее Эрмитажа, затем, шествуя попарно, приветствовали царскую семью, совершив так называемый «русский поклон». Следом состоялся концерт в Эрмитажном театре, со сценами из оперы Мусоргского «Борис Годунов» (исполняли Фёдор Шаляпин и Медея Фигнер), из балетов Минкуса «Баядерка» и Чайковского «Лебединое озеро» в постановке Мариуса Петипа (при участии Анны Павловой). После спектакля в Павильонном зале танцевали «Русскую». За ним последовал праздничный ужин, проходивший в Испанском, Итальянском и Фламандском залах Эрмитажа. Завершился вечер танцами.

13 (26) февраля 1903 года состоялась вторая (основная) часть бала. Все участники нарядились в костюмы эпохи царя Алексея Михайловича. Так, например Николай II был одет в костюм своего любимого царя («выходное платье царя Алексея Михайловича»: кафтан и опашень⁵⁹ золотой парчи, царская шапка и жезл — ныне хранится в Оружейной палате), а императрица Александра Фёдоровна в костюм царицы Марии Ильиничны Милославской. Придворные дамы были одеты в сарафаны и кокошники, а кавалеры появились в костюмах стрельцов или сокольничих. Среди 390 гостей присутствовали назначенные императрицей 65 «танцующих офицеров», также в одежде стрельцов или сокольничьих XVII века.

Великий князь Александр Михайлович так описывал костюмы участников бала: «Ксения была в наряде боярыни, богато вышитом, сиявшем драгоценностями, который ей очень шёл. Я был одет в платье сокольничего, которое состояло из белого с золотом кафтана с нашитыми на груди и спине золотыми орлами, розовой шелковой рубашки, голубых шаровар и желтых сафьяновых сапог. Остальные гости следовали прихоти своей фантазии и вкуса, оставаясь, однако, в рамках эпохи XVII века. Государь и государыня вышли в нарядах Московских царя и царицы времён Алексея Михайловича. Аликс выглядела поразительно, но государь для своего роскошного наряда был недостаточно велик ростом. На балу шло соревнование за первенство между великой княгиней Елизаветой Федоровной (Эллой) и княгиней Зинаидой Юсуповой».⁶⁰

Танцы проходили в Концертном зале Эрмитажа (придворный оркестр также был одет в древнерусские костюмы), и продолжались до часа ночи. Общие вальсы, кадрили и мазурки начались после исполнения специально подготовленных трёх танцев: русского, хоровода и плясовой под руководством главного режиссёра балетной труппы Аистова и танцовщика Кшесинского. В «русском» участвовали 20 пар, и солировали великая княгиня Елизавета Фёдоровна и княгиня Зинаида Юсупова. После окончания по пожеланию императрицы участники были запечатлены лучшими фотографами Санкт-Петербурга, которые создали одиночные портреты и групповые фотографии участников.

Николай II и Александра Фёдоровна в царских костюмах

эпохи Алексея Михайловича на костюмированном балу 1903 года

В 1904 году по заказу Императорского двора в Экспедиции заготовления государственных бумаг был выпущен специальный подарочный «Альбом костюмированного бала в Зимнем дворце», содержавший 21 гелиогравюры и 174 фототипий. Экземпляры распространялись за определенную плату с благотворительной целью в первую очередь среди участников бала.

А в 1911 году на немецкой фабрике карточных игр фирмы Дондорф (Франкфурт-на-Майне) были разработаны эскизы для колоды игральных карт «Русский стиль» — с фигурами в костюмах, повторяющих костюмы участников бала. Карты были отпечатаны в Петербурге на Александровской мануфактуре, их выход приурочили к празднованию 300-летия дома Романовых.

Николай II и мартинисты. Первые масонские ложи в России после их запрета в царствование Александра I в 1822 году вновь начали появляться в конце XIX века. Причём если главные масонские центры не предпринимали активных шагов для открытия своих филиалов в России, то полностью автономные от них мистические ветви, разрешающие своим адептам предаваться оккультным занятиям, поспешили заполнить эту нишу. Первым из них стал основанный в 1884—1886 годах Орден Мартинистов, считающий себя законным наследником учения французского философа-мистика XVIII века Сен-Мартена, весьма популярного тогда и в России. Создателями новой организации были масоны Папюс (Жерар Анкосс) и Пьер Огюст Шабосо.

Мартинистская обрядность представляла собой смесь масонских ритуалов, церковной литургии (католического образца) и практик ритуальной магии (теургии) с существенным преобладанием масонского компонента, что было неудивительно, поскольку и основатели движения пользовались в качестве образца масонскими ритуалами, и многие их современные последователи рассматривают мартинизм как извод масонства, его мистико-магическую ветвь. Разработанная Папюсом орденская структура предусматривала не одну, согласно традиции Сен-Мартена, а фактически пять степеней посвящения. При этом официально мартинистское посвящение передавалось, как и ранее, только в третьей степени — Неведомого Высшего (Высшего Неизвестного). Этой степени предшествовало два приготовительных (послушнических) звания Ассоциата и Инициата, которые формально не считаются отдельными посвятительными этапами, хотя приём в них и сопровождался определёнными ритуалами.⁶¹

В 1901—1906 годах Папюс неоднократно посещает Санкт-Петербург, а в 1909 году члены Ордена Мартинистов основывают в Санкт-Петербурге журнал «Изида» — официальный печатный орган мартинистов, издающий переводы книг Папюса и другие произведения по оккультизму и астрологии.

Целью приезда Папюса в Россию были лекции по магии и оккультизму. Именно Папюс и другой мартинист Низье Антельм Филипп посвятили Николая II в мартинизм.

Подробности о посвящении Николая II в Орден Мартинистов не опубликованы. Но в работах некоторых исследователей русского масонства (Б. В. Телепнева, Л. Д. Кандаурова, В. М. Острецова, А. И. Серкова) содержится информация, что в 1901 году в присутствии Папюса и месье Филиппа Николай II председательствовал в ложе, получившей название «Крест и Звезда». В эту ложу помимо царской четы входили вдовствующая императрица Мария Фёдоровна, великие князья Николай Николаевич и Пётр Николаевич, а также многие представители высшей аристократии. Мартинисты собирались вначале в Зимнем дворце, затем в Царском Селе и на квартирах членов ложи. Председателем был сначала сам Филипп, а после его смерти, граф Мусин-Пушкин.⁶²

Вообще надо сказать, что основное развитие Ордена Мартинистов в России начинается с деятельности графа Валериана Валериановича Муравьёва-Амурского, брата министра юстиции. Будучи военным атташе во Франции, Валериан Валерианович увлёкся оккультизмом и даже в 1895 году был принят в Орден самим Папюсом. По возвращении из Парижа он основывает в Петербурге в 1899 году первую в России мартинистскую ложу «Аполлония», подчиняющуюся Верховному совету Ордена в Париже.

В начале 1900 года принцесса черногорская, герцогиня Лейхтенбергская Анастасия Николаевна (Стана) по поручению Николая II посетила во Франции учителя Папюса, члена Верховного совета Ордена Мартинистов, ясновидца и гипнотезёра Филиппа Низье, чтобы убедиться в его чудотворной силе. Вскоре произошла личная встреча Николая II с Филиппом на севере Франции в Компьене, организованная «черногорками» Анастасией Николаевной и её сестрой Милицей Николаевной. После этой встречи по личному приглашению царя Филипп прибыл в Петербург.

Первое посещение Филиппом России было непродолжительным (около двух месяцев) и ограничилось Царским Селом. Затем Филипп консультировал царскую семью как медицинский и оккультный советник. В частности, он подарил Александре Фёдоровне икону с колокольчиком, который должен был звонить при приближении к ней людей «с дурными намерениями». Царица была в восторге от Филиппа. В Петербурге к нему выстроилась даже целая очередь на приём. Позже, как-то за ужином Александра Фёдоровна рассказала Папюсу, как «бесподобный, неподражаемый месье Филипп» вылечил одну из её дочерей от оспы, а её саму избавил от почечных камней. Не отставал от неё и библиотекарь Зимнего дворца мартинист Леман, поведавший, что его племяннику собирались ампутировать ногу, но Филипп навестил последнего накануне операции, посидел рядом, посмотрел на него и изрёк: «Не горюй, голубчик, операции не будет». А на следующий день лечащий врач с изумлением обнаружил, что гангрена пошла на спад.

Кстати, именно Филипп путём гипноза внушил царице навязчивую мысль о её беременности. Однако когда она показалась врачам, оказалось, что это не так. Между тем, история с её мнимой беременностью получила нежелательную огласку. Также на медиумических сеансах по желанию Николая II Филипп якобы вызывал дух его отца Александра III, который советовал сыну крепить дружбу с Францией и подталкивал его к войне с Японией.

Низье Филипп

Николай II очень привязался к Филиппу, и интересовался его мнением по многим вопросам. В сентябре 1901 года Филипп, будучи при царском дворе, предсказал рождение наследника Алексея в 1904 году, а также предсказал падение Российской империи в следующем десятилетии, что повлечёт за собой уничтожение многих христиан и всей императорской семьи. Государь был настолько впечатлён Филиппом, что повелел руководству Военно-медицинской академии в Петербурге выдать ему диплом доктора медицины. Одновременно с этим Филипп получил чин действительного статского советника и, по некоторым, не вполне подтвержденным данным, получил назначение на должность инспектора по военно-санитарной части.

2 августа 1905 года во Франции Филипп скоропостижно скончался. Царская семья упоминала Филиппа как «одного из двух друзей, посланных им Богом» (другим их другом станет Григорий Распутин — С.М.).

После смерти Филиппа на роль первого оккультного советника царя выдвинулся уже упомянутый нами масон Папюс. В самый разгар революции в России, в октябре 1905 года, когда для романовской династии наступили чёрные дни, именно к нему обратил свои взоры встревоженный царь. Срочно прибыв по его приглашению в Царское Село, Папюс уже едва ли не на следующий день устроил торжественную церемонию колдовства и вызывания духов усопших. В звенящей тишине Папюс начертил на полу магические знаки и произнёс заклинания. Интенсивным сосредоточением своей воли ему удалось вызвать дух царя Александра III. Несомненные признаки свидетельствовали о присутствии невидимой тени. Несмотря на сжимавшую его сердце жуть, Николай задал отцу вопрос, должен он или не должен бороться с либеральными течениями, грозившими увлечь Россию. И дух ответил: «Ты должен во что бы то ни стало подавить начинающуюся революцию. Но она ещё возродится и будет тем сильнее, чем суровее должна быть репрессия теперь. Что бы ни случилось, бодрись мой сын. Не прекращай борьбы».⁶³

Папюс

Изумлённые царь и царица долго ломали голову над этим зловещим предсказанием. Потом Николай спросил Папюса, может ли он предотвратить эти страшные события. Оккультист пообещал «поставить» царю магическую защиту, но предупредил, что действовать она будет, лишь до тех пор, пока сам Папюс не исчезнет «с физического плана». Забегая вперёд, скажем, что скончался Папюс 25 октября 1916 года, а вскоре грянула и Февральская революция.

Папюс основал в России следующие Мартинистские ложи: в Санкт-Петербурге — «Великую ложу Аполлония Тианского» (председателем её сначала был Мёбес, потом — Антошевский, владелец журнала «Изида»), во Владимире — «Святого Иоанна Равноапостольного» (основной костяк её составила семья Казначеева и их ближайшие друзья и родственники, в 1911 году Казначеевы переехали в Москву вместе с ложей «Святого Иоанна»), в Киеве — «Святого Владимира Равноапостольного» (председатель Моркотун).

Царская охота. В 1913 году в газете «Правительственный вестник» был помещён очерк о бытовой и семейной стороне жизни царя, в котором, в частности, указывалось: «Государь не любит так называемых светских удовольствий. Любимым Его развлечением является наследственная страсть Русских Царей — охота. Устраивается она как в постоянных местах Царского пребывания, так и в особых для того приспособленных местах — в Спале, близ Скерневиц, в Беловежье».⁶⁴

Да, Николай II был на редкость активным и страстным охотником. Он детально описывал участников охоты, её обстоятельства и охотничьи трофеи (общие и свои личные) в своём дневнике. Так, 8 декабря 1891 года он писал: «убил первого лося, радость была огромная, когда я его повалил!» Его индивидуальный итог на охоте мог достигать сотен и более экземпляров дичи. Как правило, в этих бойнях придворная челядь старалась во всю и гнала дичь в больших количествах под его выстрелы. В одной из записей дневника Николай пишет, что в облаве участвовали солдаты из двух пехотных дивизий. Николай охотился в пригородах Петербурга, в Гатчине, финских шхерах Виролахти, Беловежской пуще. Продолжал он охотиться и во время первой русской революции 1905 года, и русско-японской войны.

С 1886 по 1909 год Николай застрелил 104 зубра, первых 7 зубров он убил в Беловежской пуще в сентябре 1894 года. В 1900 году он поставил свой личный рекорд, убив 41 зубра. Как правило, охота продолжалась несколько дней, и в ней, кроме Николая II, принимали участие лица, которые получили приглашение, что в то время означало высокую милость монарха, поэтому в отчётах складывались общие трофеи всех участников и личные трофеи царя. Кстати, охотиться на зубров в пригородах Петербурга могли только члены императорской семьи. Также Николай II любил поохотиться на ворон и собак.

Вот, например, некоторые выдержки из дневниковых записей венценосного стрелка за 1904—1905 годы: «Поохотился на ворон до обеда… Сделал хорошую прогулку с Мишей, убил ворону… Долго гулял и убил 3-х ворон… Глубоко наслаждался великолепной погодой и весенним днём. Охота была весьма удачная — всего убито 879 штук. Мною: 115 — 21 куропатка, 91 фазан, беляк и 2 кролика… Охота была в том же фазаннике и вышла очень удачною. Всего убито: 489. Мною: 96 — 81 фазан и 14 куропаток и беляк… Всего убито: 490 штук. Мною: 10 тетеревен, рябчик, куропатка, 2 русака и 45 беляков, вальдшнеп, всего — 60… Убил 144 фазана… Всего убито: фазанов 506, зайцев 16… Погода сделалась серая и задул свежий ветер. В 6:30 вернулся в Царское. Всего убито: 511. Мною: 6 фазанов, 5 тетеревей, сова, 3 русака и 35 беляков — итого: 50… Гулял с Дмитрием в последний раз. Убил кошку… После завтрака принимали раненых матросов в числе 30 человек, возвратившихся из Порт-Артура и Владивостока. Вернулся домой, переоделся и отправился на Бабигонскую охоту. Приняли участие: д. Владимир, Николаша и Петя. Я убил 64 утки. Всего около 200… Облава происходила в полях за церковью; в ней участвовали: д. Владимир, Николаша, Ники, Николай Михайлович, Сергей и Фредерикс. Я убил: 2-х фазанов, 21 серую куропатку, 5 русаков и 5 беляков. Всего убито: 233 штуки».

Так что, как видим, особой жалости или любви к животным и птицам наш герой не испытывал. А, как известно, равнодушие к страданиям и жестокость по отношению к животным порождает к такому же обращению и к людям. Возможно, именно из-за этих негативных качеств характера, он с такой лёгкостью и самонадеянностью, в отличие от своего отца, призывавшего беречь русского солдата, ввязался в столь кровопролитные русско-японскую и Первую мировую войны.

***

В целом, подводя итог описанию личности нашего героя, хотелось бы отметить, что он был, безусловно, примерным семьянином, всё свободное время проводил в кругу своей семьи, с удовольствием возился с детьми, любил пошалить и подурачиться.

Он в совершенстве владел французским, английским и немецким языками, любил музыку, театр, балет, оперу, любил читать книги и фотографировать. Был хорошо сложенным, спортивным человеком, умелым кавалеристом, уверенно державшимся в седле. Всегда со всеми был вежлив, никогда ни на кого не повышал голоса, хорошо, со вкусом одевался, отменно танцевал. Любил пилить и колоть дрова, убирать снег, кататься на автомобиле и велосипеде; много ездил на поездах и много ходил пешком; любил стрелять из винтовки по воронам и до самозабвения увлекался охотой. Не любил только государь заниматься государственными делами.

Николай II был человеком мягким, слабохарактерным, слабовольным, но упрямым. «Безвольный, малодушный царь», — констатировала генеральша Богданович.⁶⁵

Контр-адмирал А. Д. Бубнов, занимавший во время Первой мировой войны должность начальника морского управления в Ставке Верховного главнокомандующего, вспоминал: «Николай II был истинно верующим — как верили в старые времена, — и глубоко религиозным человеком, склонным к мистицизму и фатализму под влиянием несчастий, преследовавших его с самого начала царствования, что и отразилось в его затаенном печалью взоре… При своих высоких нравственных качествах он не обладал, к сожалению, свойствами, необходимыми, чтобы править государством. Ему прежде всего недоставало твёрдости воли и решительности, этих основных свойств настоящего правителя и вождя. Обладая средними умственными способностями, затемненными большим религиозным мистицизмом и устарелыми политическими взглядами, он просто не в состоянии был разумом „объять“ грандиозную задачу управления Российской Империей, которая легла на него тяжёлым бременем и к которой он не готовился».⁶⁶

«У Николая нет ни одного порока, — записал 27 ноября 1916 года французский политик и дипломат Морис Палеолог, — но у него наихудший для самодержавного монарха недостаток: отсутствие личности. Он всегда подчиняется. Его волю обходят, обманывают или подавляют; она никогда не импонирует прямым и самостоятельным актом. В этом отношении у него много черт сходства с Людовиком XV, у которого сознание своей природной слабости поддерживало постоянный страх быть порабощенным. Отсюда у того и другого и равной степени наклонность к скрытности».⁶⁷

На эти качества Николая II неоднократно обращала внимание и его жена, Александра Фёдоровна. Так, в частности, 13 декабря 1916 года она писала ему: «Стала ли бы я так писать, если бы не знала, как легко ты колеблешься и меняешь решения, и чего стоит заставить тебя придерживаться своего мнения… „Россия любит кнут!“ Это в их натуре — нежная любовь, а затем железная рука, карающая и направляющая. Как бы я желала влить свою волю в твои жилы… Я страдаю за тебя, как за нежного, мягкосердечного ребёнка, которому нужно руководство…» (письмо №639 — все свои письма к мужу она нумеровала).

И в других письмах к мужу она периодически просила и требовала, чтобы он был твёрдым, жёстким, волевым: «Будь твёрд… помни, что ты император» (№305 от 4 мая 1915 г.); «они (министры. — С.М.) должны научиться дрожать перед тобой» (№313 от 10 июня 1915 г.); «покажи им (депутатам Госдумы. — С.М.) кулак… яви себя государем! Ты самодержец, и они не смеют этого забывать» (№351 от 11 сентября 1915 г.); «Покажи всем, что ты властелин, и твоя воля будет исполнена. Миновало время великой снисходительности и мягкости — теперь наступает твоё царство воли и мощи! Они будут принуждены склониться пред тобой и слушаться твоих приказов, и работать так, как ты хочешь и с кем ты назначишь. Их следует научить повиновению. Смысл этого слова им чужд: ты их избаловал своей добротой и всепрощением. Почему меня ненавидят? Потому, что им известно, что у меня сильная воля и что когда я убеждена в правоте чего-нибудь, то я не меняю мнения, и это невыносимо для них… Вспомни слова Филиппа, когда он подарил мне икону с колокольчиком. Так как ты очень снисходителен, доверчив и мягок, то мне надлежит исполнять роль твоего колокола, чтобы люди с дурными намерениями не могли ко мне приблизиться, а я предостерегала бы тебя» (№631 от 4 декабря 1916 г.); «Будь Петром Великим, Иваном Грозным, императором Павлом — сокруши их всех — не смейся, гадкий, я страстно желала бы видеть тебя таким по отношению к этим людям, которые пытаются управлять тобою, тогда как должно быть наоборот» (№640 от 14 декабря 1916 г.).

О том, что Александра Фёдоровна оказывала существенное влияние на своего благоверного супруга и проводимую им политику отмечал в своих воспоминаниях наставник цесаревича Алексея француз Пьер Жильяр, неотлучно находившийся при семье Романовых с конца 1905 по май 1918 года: «…задача, которая выпала на его (Николая II. — С.М.) долю, была слишком тяжела, она превышала его силы. Он сам это чувствовал. Это и было причиной его слабости по отношению к государыне. Поэтому он, в конце концов, стал всё более и более подчиняться её влиянию».⁶⁸

Ну и конечно же, Николай Александрович, и особенно Александра Фёдоровна, были подвержены мистицизму. Анна Вырубова вспоминала: «Государь, как и его предок Александр I, был всегда мистически настроен; одинаково мистически настроена была и государыня… Их Величества говорили, что они верят, что есть люди, как во времена Апостолов, не непременно священники, которые обладают благодатью Божией и молитву которых Господь слышит. К числу таких людей, по их убеждению, принадлежал и Филипп, доктор философии, француз, который бывал у Их Величеств».⁶⁹ Неслучайно из-за этого в Зимнем дворце часто можно было видеть различных юродивых, блаженных, предсказателей судьбы, людей способных якобы влиять на судьбы других людей. Это были — Паша-прозорливая, Матрёна-босоножка, Митя Козельский, упомянутые нами мартинисты Филипп и Папюс, и, наконец, Распутин, о котором мы поговорим позже.

На охоте в Спале. Фотография из семейного

альбома Романовых. 1912 год

Примечания

28

Болезнь своим потомкам передали вторая дочь королевы Виктории — принцесса Алиса, в замужестве Великая герцогиня Гессенская и Прирейнская и младшая дочь — Беатриса (1857—1944), в замужестве герцогиня Баттенбергская. Дочь принцессы Беатрисы — королева Испанская Виктория-Евгения передала гемофилию своим сыновьям принцам Альфонсо (1907—1938) и Гонсало (1914—1934). Сестра императрицы Александры Фёдоровны — принцесса Ирена, в замужестве принцесса Прусская, передала гемофилию своим двоим сыновьям — принцам Вальдемару (1889—1945) и Генриху (1900—1904).

29

Маргарита Прусская (нем. Margarethe von Preußen, фин. Margaret Preussin), или Маргари́та Беатри́са Феодо́ра Пру́сская (нем. Margarethe Beatrice Feodora von Preußen; 22 апреля 1872, Потсдам, Германская империя — 22 января 1954, Кронберг, Федеративная Республика Германия) — немецкая принцесса из дома Гогенцоллернов, принцесса Прусская, дочь Фридриха III, короля Пруссии и императора Германии. Супруга ландграфа Гессен-Касселя Фридриха Карла, титулярная королева Финляндии и Карелии.

30

Дневник императора Николая II. 1890—1906 гг. — М., 1991.

31

Там же.

32

Вырубова А. Фрейлина Её Величества. Дневник и воспоминаия. — М.: Советский писатель, 1991.

33

Осин В. М. Дворцовые интриги и политические авантюры. Записки Марии Клейнмихель. — М.: АСТ, 2014.

34

Дневник императора Николая II / Общ. ред. и предисл. К. Ф. Шацилло. — М.: Орбита, 1991. С. 39.

35

Там же. С. 41.

36

Ден Л. Подлинная царица: Воспоминания; Воррес Й. Последняя великая княгиня: Воспоминания. СПб.: Нева, 2003.

37

Воспоминания великого князя Александра Михайловича Романова. — СПб.: Питер, 2015. С. 165—166.

38

Дневник императора Николая II. — Берлин: Слово, 1923. С. 94

39

Дневники императора Николая II: Том I, 1894—1904. — М.: РОССПЭН, 2011. С. 244.

40

Там же.

41

Японо-китайская война 1894—1895 годов — война Японии против маньчжурской империи Цин с целью установления контроля над Кореей (номинально являвшейся вассальной страной по отношению к империи Цин) и проникновения в Маньчжурию и Китай. Закончилась победой Японии. 17 апреля 1895 года в Симоносеки представители Японии и Китая подписали унизительный для Китая Симоносекский договор. В мае 1895 года произошла официальная передача представителями цинской администрации японцам островов Пэнху и Тайвань и Ляодунского полуострова, однако военные действия на Тайване между карательными силами японских оккупантов и местными партизанскими формированиями не прекращались до 1902 года.

42

Полное собрание речей императора Николая II. 1894—1906. Составлено по официальным данным «Правительственного Вестника». — СПб.: Друг народа, 1906.

43

Ольденбург С. С. Царствование императора Николая II: Белград, Изданіе Общества Распространенія Русской Національной и Патріотической Литературы, 1939. Т.1. С. 49—51.

44

«Правительственный Вестник». 5 (17) мая 1896, №99, стр. 2.

45

Репортаж о коронации взят из «Коронационного сборника», выпущенного сразу после этого события.

46

Один золотник — 4,266 грамма.

47

«Русские ведомости», 1896, №137.

48

Есин Б. И. Репортажи В. А. Гиляровского. — М.: Изд-во Московского ун-та, 1985.

49

Дневник Николая II.

50

Воррес Йен. Мемуары Великой Княгини Ольги Александровны. — М.:Захаров, 2004.

51

Сухомлинов В. А. Воспоминания. — СПб.: Питер, 2015.

52

Воспоминания великого князя Александра Михайловича Романова. — СПб.: Питер, 2015. С.169.

53

Дневники императора Николая II — М.: Орбита, 1991. С. 222.

54

Редигер А. Ф. История моей жизни. Воспоминания военного министра. В двух томах. — М.: Канон-пресс; Кучково поле, 1999.

55

Данилов Ю. Н. Мои воспоминания об Императоре Николае II и Великом Князе Михаиле Александровиче. — Берлин, 1928.

56

Тальберг Н. Д. Отечественная быль. Юбилейный сборник. — Джорданвилл: Типография преп. Иова Почаевского. Свято-Троицкий монастырь, 1960. С. 258—320.

57

Мосолов А. А. При дворе последнего императора: Записки начальника канцелярии министра двора. — СПб.: Наука, 1992. С. 83.

58

Зимин И. В. Взрослый мир императорских резиденций. Вторая четверть XIX — начало XX века. — М.: Центрполиграф, 2011 г.

59

Опашень — старинная русская мужская одежда — долгополый кафтан (из сукна, шёлка и прочего) с длинными широкими рукавами, частыми пуговицами донизу и пристежным меховым воротником.

60

Великий князь Александр Михайлович: Книга воспоминаний. — М.: Современник, 1991. С. 174.

61

Городницкий Р. А., Кузьмишин Е. Л. Становление мартинизма в современной России: 2006—2015 // Кузьмишин Е. Л. Масонство. — М.: ООО Издательский Дом Ганга, 2016. С. 433—463.

62

Кандауров Л. Д. Статья по истории масонства в России в виде машинописной рукописи. — ЦХИДК, 6. Особый Архив, ф.730, оп. 1, д.172, лл. 20—37.

63

Палеолог М. Царская Россия накануне революции. — М.: Директ-Медиа, 2017. С.229.

64

Государь император и его августейшая семья // Правительственный вестник. — 1913. — №58 (13 марта). С. 3.

65

Богданович А. В. Три последних самодержца. — М., 1990. С. 371.

66

Бубнов А. Д. В царской Ставке. — Нью-Йорк: Издательство имени Чехова, 1955. С. 189—190.

67

Палеолог М. Царская Россия накануне революции. — М., 2017. С. 169.

68

Жильяр П. Император Николай II и его семья. — Вена, 1921. С. 173.

69

Вырубова А. А. Страницы моей жизни. — М., 1993. С. 274.