Алмазы Таимбы

Сергей Мильшин, 2022

В эвенкийской тайге во время сплава по Подкаменной Тунгуске вчерашний студент-геолог Иван Поддубный узнает от своих товарищей, что на притоке – речке Таимбе – расположен заброшенный алмазный заводик. Провести его туда соглашается дочь лесничего Тоня. Она выросла в тайге и смело отправляется в поход. Но с какими опасностями придется столкнуться отважным искателям сокровищ, они даже не догадываются.

Глава 7

Река парила, клубы тумана тянулись навстречу, обдавая сыростью и свежестью. Небо очистилось, голубые островки проглядывали в туманных разрывах, настраивая на мирный лад. Было прохладно, не больше десяти тепла, Иван кутался в бушлат, завистливо поглядывая на Тоню, похоже, ей совсем не холодно в энцефалитке. Бушлат у неё тоже есть, но пока в рюкзаке, свёрнутый.

Место причала к разорённой избушке миновали на скорости, провожая напряжёнными взглядами неуютный берег. Иван прислушался к себе. Неожиданно кольнуло дурное предчувствие и окрепло ощущение чужого взгляда. Стараясь не выдать ощущения, покосился на Тоню. Женщина тоже не отрывала глаз от замершего в утреннем полусне берега. Ветерок кинул на лоб прядь волос, и она, оторвавшись от наблюдения, закинула её назад.

Только дождавшись, когда лодка проскочит подозрительный участок, Иван позволил себе расслабиться. Глубоко вздохнув, он снова уставился вперёд по ходу движения. Мысли потекли размеренно и спокойно. Вновь захотелось помечтать, как он будет тратить заработанные в походе деньги. Удержал себя от фантазий лишь неимоверным волевым усилием. «Лучше не думать заранее, это ж как делить шкуру неубитого медведя. Лучше полюбоваться тайгой». Хорошо бы, безлюдной. Узкая Таимба продолжала вилять, словно её рисовал младенец, которому сунули в руку ручку и подставили листок бумаги. Он решил, что не будет говорить Тоне о своих подозрениях, тем более что все они непонятно на чём основаны. Ну, показалось ему. Так, может, эта мнительность сыграла с ним злую шутку. Или он подсознательно сам настроил себя на тревогу. В любом случае пока одни домыслы. Не хватало ещё на насмешку нарваться.

Часа через три река резко обмелела, и Ивану пришлось снова взяться за опостылевший шест. После десятка толканий почувствовал, что начал согреваться, а то, пока сидел на носу, продрог: стылый ветер пробирал насквозь. Туман давно растаял, но от реки по-прежнему тянуло сырым холодом. Берег пошёл крутой и неприступный, высоченные овражные края нависали над шумливой водой. По правой стороне лиственницы сменились мрачным, непролазным ельником, по левой тянулся березняк, скорей всего поднявшийся после пожарища. И с обеих сторон поднимались вдалеке холмы, заросшие лесом, а их верхушки подпирали хмурые небеса.

Тоня первая нарушила утреннюю тишину:

— Как тебе в избушке спалось?

Иван шевельнул плечом:

— А ты знаешь, неплохо спалось. Сны видел.

— Про что, помнишь?

— Точно не скажу, но вроде как все положительные. Кстати, голос слышал.

— Что говорил?

Иван с трудом вытянул застрявший шест:

— Так, шептал что-то на ухо. А проснулся с точным указанием искать под ликом. Не знаю, что за лик, но теперь буду ещё внимательней осматриваться и не уйду, не перекопав всё, что можно.

— Интересно. А мне ничего не снилось. Как легла, так и встала. Вот они, родимые. — Она вытянула шею, рассматривая что-то впереди. — Пороги. Придётся повозиться.

Речка здесь раздалась, правый берег отступил вместе с деревьями, пологое пространство у воды заполнилось кустарником. Лодка заскрежетала дном по камням, и Иван вопросительно обернулся к проводнику.

— Что делать будем?

Перекинув ремень ружья за грудь, Тоня неторопливо выбралась из лодки:

— Попробуем протолкнуть в самом глубоком месте. Вылазий.

Сапоги погрузились по щиколотки — это около берега. Ближе к середине реки глубже. Иван, не дожидаясь распоряжений, направился к противоположному боку лодки. Ухнув почти по колено, уцепился за борт. Крепкое течение сдавило сапоги как тисками. Внутрь потекла вода, ноги охватило холодом. Стараясь не обращать внимания на немеющие ступни, ухватился за борт. Тоня прицепилась с другой стороны. На счёт раз-два двинули. Камни заскрипели под днищем, и лодка сдвинулась. Поднажали ещё чуток, и, скрежеща и поскрипывая, моторка пошла. Старались сталкивать её на относительную глубину, но и там металл цеплялся за каменистое дно. Ноги быстро заледенели, озноб пробирался выше и выше. Сначала заледенели голени, потом холод охватил мышцы бёдер, сжал мёрзлым обручем талию, и стало труднее двигаться: жилы словно задеревенели. Кроме того, приходилось постоянно поглядывать под ноги: попади ступня на камень, и оскользнёшься. Каждый шаг давался с неимоверным усилием, будто шагал по горло в воде.

Мелкое, но стремительное течение, ударяя ледяными ладошками, старалось сбить людей с ног. Но даже физическое напряжение не избавляло от холода. Иван сжимал зубы, стараясь не выдать дрожи. Уже в самом конце перехода, когда моторка неожиданно легко прыгнула вперёд, он в довершение неприятностей плюхнулся в реку плашмя. Тоня охнула, а он тут же подскочил, насквозь промокший, шёпотом матерясь.

— Живо к берегу! — Тоня перебралась к носу, находя рукой верёвку.

Он не стал себя упрашивать, тем более что моторка уже приткнулась к травянистому склону, круто уходящему вверх. Тоня торопливо обернула конец за тальниковый куст, завязав крепкий узел.

Иван скинул сапоги, вылив из них по ковшику воды. Стянул бушлат, с которого текли ручьи, расстегнул ремень брюк. Спохватившись, вытащил из моторки рюкзак. Кое-как развязав непослушными пальцами, распаковал сухие вещи. Проводник, порыскав в кустах, вернулась с охапкой сушняка.

Пока Иван раздевался, робкий дымок поднялся над кучей валежника.

Торопливо переодевшись в сухое, дрожа всем телом, он подсел к разгорающемуся костру.

Тоня, вытянув из своего рюкзака шерстяную, похоже, самовязанную кофту, вполголоса ворча на неуклюжесть мужчин, завернула в неё Поддубного. Он с благодарностью принял заботу.

Костерок разгорался, и подеруха^[10] постепенно отпускала. Он поочерёдно вытягивал руки к огню, и пальцы вскоре тоже отогрелись. Мокрые сапоги и такую же одежду Тоня развесила на расставленных вокруг костра шестах, которые вырубила в тальнике, и от вещей поднимался пар. Потом она вырубила пару палок с вилками на конце, и они скрестились над огнём, легко удерживая котелок с водой.

— Будем обедать. — Она глянула на затянутое мутью небо. — Недалече предпоследняя избушка есть, из тех, что на отцовской карте помечены. Попробуем успеть сегодня. Надеюсь, до неё те варвары не добрались.

За секунду до её слов Иван подумал о том же. Хмурясь, он покивал:

— Да уж. Не хотелось бы.

— Ладно, будем рассчитывать на лучшее. Счас быстренько кашки сварганю. Поедим да тронемся. Тут вроде можно на моторе проскочить. А одежду твою уже на месте досушим.

Вода в котелке закипела, и Тоня засыпала туда кружку крупы.

После обеда ароматной кашей, заправленной кусочками сала, Иван понял, что окончательно согрелся. Вот только в чём же ему идти? Одежда ладно, можно закутаться в одеяло из запасов, что прихватила Тоня, но обутки другой нет.

Его сомнения разрешила Тоня:

— Забирайся в лодку пока так, босиком, там избушка почти на самом берегу, доберёшься как-нибудь.

Иван с сомнением покачал головой, но спорить не стал. Другого варианта всё одно нет. Придётся потерпеть. Сам виноват, надо было крепче за лодку держаться.

Избушка выплыла из-за поворота часа через два. Всё это время Поддубный просидел на носу, поправляя сползающее одеяло на плечах. И снова продрог.

Лодка двигалась на малых оборотах, но, слава богу, без остановок. Река то раздавалась в стороны метров на десять, подмывая крутые берега, то сужалась чуть ли не до лесного ручья, накатывая волной на купающиеся в воде тальниковые ветки. Неожиданно начало подтекать дно лодки. Тоня предположила, что подорвали немного на перекатах. Пока не критично. За всю дорогу после обеда она всего лишь разок, не выпуская из одной руки румпель, другой вычерпала накопившуюся воду. Иван порывался ей помочь, но проводник махнула на него:

— Сиди уже, помощник. Опять промокнешь. Заболеешь, возись с тобой потом.

Вздохнув, Иван присмирел. Заболеть вовсе не хотелось, тем более что ближе к вечеру начало холодать, и он почувствовал, как ветерок всё глубже проникает под одёжку.

Наконец, укоренившаяся на травянистом грунте, метрах в двадцати от воды показалась следующая охотничья избушка. Лодка с заглушенным мотором медленно ткнулась в глинистый берег. Но выходить оба не спешили: в воде покачивалась вскрытая консервная банка. Тоня, не выпуская из поля зрения, казалось, нежилую избушку, выловила её. И тут же выбросила в траву с кратким комментарием:

— Те же самые варвары. Знакомый почерк.

Иван тоже присмотрелся к краю открытой банки, но ничего знакомого так и не увидел. Однако Тоне поверил с первого слова. Пока она не ошибалась.

Иван на всякий случай подтянул поближе мокрые сапоги, вдруг придётся срочно надевать, а Тоня положила на колени ружьё.

— Какие будут предложения? — Иван говорил шёпотом.

— Да ладно, можешь не шептать, если здесь кто есть, всё равно мотор слышали. Думаю, надо осмотреться. Похоже на то, что избушка пустая. Ночевать в палатке у меня желания нет. Ещё наночуемся. Да и тебе досушиться надо.

Иван скинул одеяло:

— Тогда пошли?

— Пошли. — Тоня перекинула ноги через борт.

— Подожди, я сапоги натяну.

Перед избушкой остановились, прислушиваясь. Обычные лесные звуки: скрип деревьев, шуршание листвы на вершинах покрасневших, словно девушки, услышавшие нескромное слово, осинок. Иван жестом показал, что он пойдёт первым. Кивнув, Тоня отступила в сторону, приклад ружья прижался к плечу. Но пока не целилась.

Дверь отворилась с лёгким скрипом. Пусто! Обернувшись, он мотнул головой, приглашая проводника подойти, и сам нырнул в тёмное нутро домика.

Опять на столе мусор, те же бычки, консерва. Что они тут ели? Ага, перловый суп. Но почему бы не выбросить куда-нибудь, не прикопать? Что за неуважение к людям? Похоже, те, которые устраивали беспорядок в домиках, думать о ком-нибудь, кроме себя, не приучены.

Печка, сложенная из камней, холодная. Золу, конечно, никто и не подумал вычистить.

Тоня заглянула в поддувало. Выпрямившись, вынесла вердикт:

— Топили давно. Никак не меньше двух дней, а может, и больше. Дом выстудился полностью.

Иван присел на голые доски топчана:

— Будем ночевать?

Тоня устало опустилась рядом:

— Думаю, рискнём. Дверь изнутри закроем, из лодки всё сюда перенесём. Похоже, ночью дождь будет. Палатка — не выход.

— Лады, давай порядок наводить, что ли?

— Давай. Только ты сиди и сапоги сними. Они же, поди, ледяные.

Иван вынужденно покивал:

— Ладно, в следующий раз я тебе помогу.

Примечания

10

Дрожь.