Мир не вечен. Цикл книг: «Эйриния». Книга первая. Том III

Сергей Маркелов

– Разве вы еще не поняли, глупцы… Генералу Де Гри всё равно, кто выиграет в этой Войне!– Верно… Я одинаково ненавижу как мышей, так и крыс…– Но тогда зачем всё это?!«Разделяй и властвуй!Так говорит одна Древняя Пословица…Откровенно говоря, мне всё равно, кто ворвется в следующую минуту в эти двери! Ведь они будут ослаблены, истощены, подавлены и поверят любой правде, которую я им преподнесу…»

III Нежданный упрямый Гость

Словно неведомая Сила донесла до Пика множество истошных криков и предсмертных воплей, передавая всю боль, страдания и смятение Душ. Этот неведомой прилив ужаса вмиг сковал сознание мышонка и он, где стоял, замер на месте. Даже оживленная, наполненная шутками, болтовня Тоша не могла вывести его из подобного шокового состояния.

— Это напоминает мне, как я бежал из Эсфира… Оставив позади Тюрьму, я под шумок пролез на один корабль, что показался мне более-менее подходящим для бегства, где и спрятался в первой попавшейся бочке… — рассказывал на распев паренек, стоя в дыре вскрытых полов трюма.

Где он, вооружившись гвоздями и молотком, заделывал дыру, из которой постоянно шла вода.

«Как только мы отплыли, меня, само собой, обнаружили и захотели сбросить за борт. Им было за что, ведь я испортил всю питьевую воду. А возвращаться обратно, для пополнения запасов — у них не было времени…

Хе-хе! Забавная ситуация вышла…

В ту роковую минуту за меня заступился местный боцман. Я до сих пор помню его слова:

«Если хочешь жрать — будешь работать!».

Так я и стал юнгой на рабовладельческом судне, а это, скажу тебе греха не тая — совсем нелегкий труд…»

Ни на песчинку не умолкал мышонок — до такой степени оказался охвачен воспоминаниями давно минувших дней.

Ну тут ему на глаза попалась крайне удрученная физиономия Пика, стоявшего здесь же по колено в воде с ящиком гвоздей в руках, которые он прижимал к себе, как самое дорогое в жизни.

— Э-э-э-й, Пик?! — прервал свой рассказ Тош и попытался отобрать его, но серый мышонок цепко схватился в него. — Ну как знаешь, — махнул на него рукой паренек и направился по выступам в стене наверх.

Но в самый последний момент он резко развернулся, и как прыгнет на друга со спины.

— А ну отдай! — прокричал он с улыбкой.

Повалив серого мышонка, рассчитывая тем самым развеселить его, он не нашел на лице Пика ответной улыбки, даже напротив — тот с кислой мордой выскочил из трюма.

— Что произошло?! Я слышала грохот? — немного встревоженно встретила его Ноча.

Оказавшись мокрым с ушей до хвоста, паренек, не подав вида, прошел мимо и сел в уголочке.

— Да что с ним такое? — показалась тут голова Тоша.

— Опять твои шуточки?! — сжимая кулачки, принялась надвигаться на него черная мышка.

— Да кто его знает, — пожал плечами кареглазый паренек, а затем резко переключился на прекрасную девушку. — Ноча, не поможешь?! Будь так добра спустись ко мне, — озорно подмигнул он.

— И не мечтай! — на подобное нескромное предложение мышка повела носиком.

— Ну и не надо, — поспешил выскочить из трюма Тош.

Прикрыв дыру в полу ковриком, он загородил проход к ней столом. Благодаря чему, с виду никто и не догадался бы об их «сверхурочной работе». Единственное, что могло их выдать были лужи воды, стекающие с обоих мышат. Но это было делом поправимым.

После всех манипуляций с мебелью, Ноча принялась активно растирать босыми ногами грязь по всей площади каюты.

— Ну сделай что-нибудь?! — закончив своё дело, подскочила к Тошу девушка и ткнула в бок локтем.

— Я?! — прошипел мышонок и подался вперед.

— Слушай Пик, всё будет хорошо… Малия поправиться и расскажет им правду… А после, мы все вернемся домой… — при этих словах Тош улыбнулся, а серый мышонок обреченно поднял на него взгляд.

— Молодец! — оттолкнула его Ноча и села рядом с разбитым горем пареньком. — Пик… Я понимаю каково тебе сейчас… Как и ты, я тоже потеряла Дом… А родителей и вовсе — три раза! Нам с тобой не позавидуешь… Но позволь дать тебе один совет…

«Чтобы не случилось — ты не должен опускать руки! Мышь умирает лишь тогда, когда перестает бороться! И пусть порой, у нас кроме самой Жизни, ничего не остается — мы должны стиснуть зубы, собрать всю волю в кулак и идти дальше, несмотря ни на что!»

Крайне горячо и прочувственно прошептала мышка, беря забинтованную правую руку Пика в свои ладошки.

В ответ мышонок поднял на неё печальный взгляд, и наконец нашел в себе силы нарушить молчание.

— Так говорила моя Мама! — чуть слышно проскрипел бедняга.

— И моя тоже, — заразилась его печалью Ноча.

Виня себя в этом, Пик, отбросив смущение, приобнял девушку. Она, в свою очередь, прижавшись к нему, положила голову на плечо.

— Тоже мне, — шикнул в их сторону Тош. — Распустили нюни! К вашему сведению — корабль сам не починится! — одернул он их.

Не успели мышата ответить на столь дельное замечание друга, как дверь, ведущая с верхней палубы в кают-компанию, распахнулась и по лестнице сошел никто иной, как виконт Де Себа — чёрно-бурого окраса молодой крыс.

Высокий, стройный, атлетично сложенный парень обладал привлекательными чертами лица и небольшими черными усиками. А его крайне притягательный взгляд широко распахнутых нежно-оливкового цвета глаз, подобно свету огня в ночи, так и манили к себе нежных «мотыльков». Роскошные гладкие словно шелк и всегда ухоженные волосы до плеч, отлично гармонировали со слегка подведенными бровями.

Хотя в свете последних событий, он уже не казался таким напыщенным и надменным, как при первой встрече с мышатами. Вся его одежда бравого моряка реннского флота, от которой остались местами обгоревшая рубаха и потрепанные штаны, являлись тому подтверждением. Даже дарованный плащ с плеча Наследника Ренна не могли скрыть следов всех тех передряг, через которые ему пришлось пройти в компании этих неугомонных мышат.

В сопровождении двоих бравых солдат, облаченных в длинные суженные у талии и расклешенный внизу черные плащи, накинутые поверх белых рубах и узких атласных штанов, заправленных в высокие сапоги, молодой крыс «сошел» до простых смертных.

— Смотрите-ка, кто пожаловал… Предатель собственной персоной! — встретил его крайне «учтиво и приветливо» Тош.

— Позвольте проучить этого наглеца? — схватился за шпагу один из Свиты сына Графа де Гри.

— Не стоит…

— Да, Себ, ты же сам сдрейфишь… Только и знаешь, как прятаться за чужими спинами, — не переставал дерзить мышонок, нисколько не испугавшись острых клинков реннцов, так быстрых на расправу.

— Еще одно слово, и мы…

— Оставьте нас! — препроводил Себ Свиту, пока те с горячки не натворили бед.

Как только бравые солдаты вышли за дверь Тош, недолго думая набросился на крысу.

— Ах ты сволочь! Нас чуть не казнили и всё с доброй руки твоего товарища — Августа! — зарычал мышонок.

— Но не казнили же?! — отвечал Себ, которому мышонок с легкостью заломил руки за спину, так как тот особо не сопротивлялся.

— Нет вы слышали?! Он еще глумиться вздумал… Ты здесь ни причем! Это заслуга, прежде всего Тимура… — не смог сдержаться паренек и придавил ненавистного предателя лицом в пол.

— Конечно, ведь это вы с ним задумали нас отравить, — захрипел в ответ виконт.

— Да что ты такое несешь?! Это вы пытались отравить правителя Эсфира!

— Нет! Это вы виновны в гибели Яна!

— Что? Он мертв?! Но как?

— Это я хотел спросить у вас…

— И поделом ему! — прорычала черная мышка, услыхав, что виновник гибели её близких и родных мертв.

— Ноча, нехорошо так говорить, — взял себя в руки Тош и чуть ослабил хватку.

— А что с Тимуром, он пришел в себя? — спросил Пик, подойдя к ним.

Ладонью коснувшись плеча друга, он тем самым дал знать, чтобы он освободил Гостя.

— Тот юнец, которого вы называете Тимур-Паша?! Да он жив, но не приходит в себя… — быстро стряхнув с себя надоедливого мышонка, Себ поднялся на ноги.

— Как понимать твои слова?! — снова начинал вскипать Тош, при виде этой напыщенной физиономии крыса.

— Потому что это — не Он! — стоял на своем крайне упрямый Гость.

— Ну конечно! Я — не Тош, она — не Ноча, это не Пик, а ты не сын своего отца! Колись, что вы задумали? А ну говори! — схватил его за грудки Тош.

— Я не видел его с тех самых пор, как… — запнулся крыс, вспомнив ту самую темную ночь, когда ему поспешно пришлось оставить Эхтер. — Постойте, постойте… Не раз вы упоминали одно имя… Вы называли принцессу Софию — Малией! Почему? — как-то резко поменял тему разговора крысенок.

— А тебе какое дело?

— Я уже слышал его ранее…

— Да ладно заливать!

— Откуда? — вмешался в их «дружескую» беседу Пик.

Тош развернул Себа к нему лицом, дабы тому было неповадно лгать за глаза.

— В тот день, когда отец дал прочесть мне одну статью, порочащую имя Принцессы, он поручил мне вывести ночью виновного в этом, — тихо завел свой рассказ парень.

— Тания?! — сорвался с уст Пика тихое восклицание, и он схватил Себа за ворот его плаща и строго спросил. — Что вы с ней сделали, крысы?!

— Ничего, честно! Я вывел её за пределы города, где передал доверенному отца, который пообещал позаботиться о ней…

— Ну конечно, всем известно, какие Де Гри «заботливые», — обреченно прорычал серый мышонок, опуская руки.

— Но… Я ослушался отца. По дороге сняв с преступника мешок с головы, я увидел, что он — это она…

— Хороша басня, — не верил ни единому его слову песчаного окраса мышонок.

— Тош! — одернул его Пик. — И что она сказала?

— Тебе задали вопрос, — прикусил язычок «вышибала» и снова надавил на Гостя.

— Что однажды Правда найдет Путь сквозь пелену лжи, и Малия откроет всем Истину…

— И всё?! Это всё? — повысил голос серый мышонок.

— Всё, — виновато опустил взгляд крыс и притих.

Не желая более поднимать эту больную тему, Пик оставил Гостя, тяжко вздохнул и отошел в сторону.

— А как здоровье Принцессы Софии? — заметив грусть друга, поинтересовался Тош.

— У неё ушиб головы. Она пришла в себя, но ничего не помнит! У неё, как там… — запамятовал Себ, но ему на помощь пришел очередной Посетитель.

— Амнезия! — прозвучал голос с верхних ступеней лестницы.

— Звучит, как название места, из которого фиг выберешься! — обернулся на голос паренек.

Как Пик и Ноча, он крайне удивился, ибо перед ними предстал тот самый Лекарь, который однажды им уже помог.

— Вы?!

— Да, это я! Прошу извинить меня, если прервал вашу задушевную беседу, — чуть поклонился средних лет высокий, худощавый песчаный мышь с аккуратно подстриженными волосами цвета пшеницы.

Его темно-карие глаза излучали доброту и заботу, вне зависимости от статуса тех, кто обращался к нему за помощью. Сдержанность в эмоциях и жестах, говорило о том, что ему не раз приходилось со спокойным выражением лица выносить родным и близким раненных свой «вердикт». Тем не менее, он не казался жестокосердечным, холодным или безучастным к своим пациентам.

На нем красовался восточного покроя кафтан до пола из плотной темно-коричневой ткани с небольшим ворсом, подпоясанный на талии широкой полоской обычной ткани. Он был накинут поверх алого цвета рубахи на пуговицах и шаровар, заправленных в узкие остроконечные сапоги.

— Ничего, мы уже закончили! — с этими словами Тош отшвырнул от себя Себа.

— А что с ней? — вытянул шею серый мышонок.

— Временная потеря памяти, — пояснил Лекарь, спускаясь в каюту. — Простите меня! Если бы я знал, что всё так выйдет…

— О чем вы? — со всей возможным гостеприимством встретили его мышата.

— Это я… Я обрек вас на здешнее заточение… Прекрасно понимая, что вас сгноят в тюремных казематах Эсфира, я, поймав ваш взгляд в сторону флагмана Ренна, наивно подумал, что вы знакомы с северянами… Я пробрался им на борт, как проверяющий врач, и всё рассказал тамошнему капитану. Но мне и в голову не могло прийти, чем всё это кончится…

— Почему?! Почему вы не остановили их, — сорвался тут с места Пик и вцепился в рукав длинного одеяния мыши обеими руками.

— Я… Пытался… Но меня и слушать не стали, — крайне виновато опустил взгляд Лекарь.

— Но… Но… Столько ни в чем не повинных мышей погибло из-за… — не в силах договорить, серый мышонок обреченно рухнул на пол.

— Еще раз — простите меня…

— Вам незачем извиняться, — вышел вперед Тош. — Это Вы нас простите… Вовсе не так мы хотели отблагодарить нашего Спасителя…

— Неужели это правда, и сам Ян Фрид погиб?! — нарушила своё молчание Ноча.

— Боюсь, что это так. Но это еще не всё… Тот, кто отравил Тимура-Пашу очень хорошо разбирался в ядах. Содержание его в крови не смертельное, как и в обнаруженных мною на одежке Себа и Августа высохших капельках вина…

— Это значит?! — неистово зачесал затылок Пик.

— Кто бы ни стоял за всем этим — он не желал убивать всех… Его целью являлся только Ян…

— Мы догадываемся чьих это рук дело, — прошептал Тош.

— Так скажите, и с вас снимут все обвинения…

— Не тут-то было, ведь это сделал…

— Монри! — воскликнул Пик. — Правая рука Графа Де Гри, отца этого крыса, который в свою очередь является другом Наследника Ренна — Августа! — выпалил всю правду мышонок, чем немного ошарашил Гостя.

— Я не слишком разбираюсь в титулах и прочей чепухе… Для меня бедняк или богач — все равны! — подошел он к мышонку. — Позволишь взглянуть?

— Конечно, — кротко отвечал паренек. — И простите, что набросился на вас…

— Я не держу обиды, — произнес Лекарь и обернулся. — Дочка, принеси воды.

Девушка, которая всё это время стояла у двери в каюту находясь в тени никем незамеченная и безмолвная, словно тень, поспешила по лестнице вниз.

— Кто она?! — поднял на неё взгляд Тош, которому милая Гостья — такая кроткая, стройная и очень загадочная, сразу приглянулась.

Сейчас не было возможности разглядеть её личика и заглянуть в глазки, ибо по законам Эсфира незамужним девушкам не позволялось и «носика показывать» в присутствии мышей мужского пола, будь то старец или юноша.

Восточное девичье приталенное одеяние, что спадало до самого пола, на подобии кафтана отца, не отличающееся изысканностью и яркими цветами — Кафира, скрывала не только босые ножки, но и покрывала ушки девушки благодаря детали одежды, свойственной только женской части населения Эсфира — Чалди.

Она представляла из себя большой кусок почти непроницаемой тонкой шелковой ткани, на подобии платка, которая надевалась на голову и крепилась на челе медным обручем. Поверх Чалди накидывался легкий глубокий капюшон, чья кромка достигала носика мышек.

— Не отвечайте! — наступила Ноча на ногу пареньку, чем привела того в чувства.

— Это моя дочь, она помогает мне. Когда я узнал, что меня временно берут врачом на судно Ренна для оказания медицинской помощи раненым морякам, я взял её с собой… — пояснял лекарь, присев возле Пика.

Не имея под рукой подходящих средств для оказания помощи пленнику, мужчине только и оставалось, как аккуратно снять старые бинты. Затем промыть ножевые раны водой с щепоткой соды и снова наложить свежие повязки.

Надо отдать должное умению Лекаря — каждое его движение было взвешенным и почти не приносило лишней боли. А то с какой скоростью он всё это делал — не оставляло сомнений, что мышь был очень искусным врачевателем.

Стиснув зубы, Пику только и оставалось, как терпеть и молча наблюдать за действиями отца и его дочери. На удивление, мышка даже в подобном, скрывающем ей лицо и глазки одеянии, точно знала, что и как ей нужно сделать, дабы помочь облегчить ему муки.

— Имя!? — взмолился сквозь боль Тош, когда черная мышка ослабила нажим и ему удалось вырвать свою ногу из-под её «нежной» опеки.

— Эйриния… А меня — Энос, — ответил за неё отец, не смея оторвать взгляд от работы.

— Вижу, я здесь лишний, — тихо проговорил стоящий всё это время в сторонке крыс. — Скоро мы прибудем в Ренн! Где вас будут судить по всей строгости закона…

— А-ну стоять! — кинулся к нему Тош и схватил за руку, когда тот уже достиг верхних ступеней. — Мы не виновны! София, может это подтвердить… Пора тебе уже выбрать на чьей ты стороне?!

— Я — на стороне Истины! — вырвал свою руку Себ и открыл дверь.

— Чьей?! Вашей! — бросил ему напоследок мышонок.

В ответ парень лишь громко хлопнул дверью, оставив позади все сомнения, что проснулись в нем от воспоминаний дней минувших.