Легенда об Усену. Цикл «Усену». Книга третья. Том 2

Сергей Маркелов

«Второй раз за день я становлюсь свидетелем того, чего не может быть! Даже сейчас я сомневаюсь, что все это имело место.Ведь это противоречит всем законам природы, которые придумали для себя люди. Где мы – это Все, а остальные – лишь Добыча!Нажива – двигатель любого человека. Мы делаем все ради нее! Даже убиваем себе подобных! Власть и Богатство – вот, к чему мы стремимся всю свою жалкую жизнь, столь ничтожную и короткую, что, даже достигнув всего этого, не успокаиваемся и на смертном одре…»

VI Длинная ночь

Все та же ночь, все тот же лес. Задремавшие Лира и Таох, прижавшись друг к другу, ожидали рассвет, который подарил бы им новую надежду, но как на зло, ночь была длинной и холодной. А с определенного времени еще и очень шумной.

Вначале шум напоминал шорохи, затем шелест листвы. Но когда стало ясно, что это шаги, Таох, вдруг резко очнулся и прикрыл собой Лиру, которая проснувшись, мало, что поняла, и вся обратилась вслух. Оба они, скрывшись за большой тенью деревьев, затихли, как будто их и вовсе здесь не было.

Шаги становились все отчетливее и ближе. Через пару минут из чащи темного леса, показалась чья-то фигура. Казалось, она кралась, то двигаясь перебежками, то замирала на месте, кидалась за кем-то. И на протяжении всего того времени, что фигура не выходила из лесу, она не замечала орла и волчицы, которые боялись даже вздохнуть, не зная чего ожидать от столь позднего охотника. Но когда очередной выпад фигуры не принес видимых результатов, и та, повесив голову, стала выходить из чащи, и попала под сияние луны, то перед Лирой и Таохом, показался взрослый серый волк.

— Волк-одиночка! — прошептал Таох, когда понял, что он заметил их, и направляется в их сторону.

— Так, так, так… И кто это тут у нас? — хрипло, довольно угрожающе прорычал волк.

— Стой, где стоишь! — вскрикнул Таох, преградив собой дорогу, широко раскрыв крылья и оголил когти на них, упреждающе сверкнув глазами.

Волк удивленно остановился, чуть наклонил голову в одну сторону, потом в другую, а затем воскликнул:

— Ну надо же… Дичь, зазывает волка! Это что-то новенькое.

— Это мой друг, ясно! — сравнялась с орлом Лира, выскочив из-за спины орла.

— Очередное дитя?! — тихо обмолвился он, а затем громко продолжил:

— Ну, раз так, не буду мешать, — закончил он и стал быстро удаляться на радость орлу.

Но Лира, оказалась куда более сообразительной, и не прошло десяти секунд, как она выскочила вперед, с криком:

— Стойте, что значит очередной?! Вы уже встречали волчонка?

— Ничего не знаю! Уходите, пока я добрый, — бросил через спину волк, и хотел продолжить путь, но Лира не отставала.

— Почему?! — смело она преградила волку путь. — Вы не хотите говорить об этом?

— Потому что ничего не знаю.

— А мне сдается, вы все прекрасно знаете!

— Лира! — одернул ее орел, подскочивший к ней.

— А вдруг он его видел? — шепнула орлу волчица, и продолжила расспросы.

— Что вы с ним сделали? Где он, говорите! — налетела на волка Лира, решив сразу пойти в атаку, но волк оказался хоть и стар, но стойким и даже бровью не повел.

— Вы ошибаетесь, — прохрипел он, и в его голосе, зазвучали нотки угрозы.

— Но… но… — начала Лира, но на ум ничего дельного не приходило.

Таох поспешил утянуть ее с дороги волка, который продолжил путь.

— Аяр, он мой лучший друг! Мы не можем его бросить, — прошептала она орлу, провожая печальным взглядом единственную надежду, так же быстро исчезающую, как и появившуюся.

— Не волнуйся Лира, как только нас найдут Шуаш и твой отец, мы вместе отыщем его! — ответил в сердцах Таох, и оба даже не обратили внимание, как волк резко остановился. Его вдруг всего передернуло, и он чуть обернулся на них.

— Другие?! — протянул он грубым тоном. — Я волк-одиночка, и не потерплю здесь гостей: ни вас, ни других волков!

— Значит, тебе придется изменить свои принципы, — бросил Таох.

Волк замер в пол обороте.

— Слышал, Одиночка?! Мы не уйдем без нашего друга!

— А не слишком ли смелые слова? — начал волк, быстро развернувшись, и приблизившись к Таоху и Лире. — Для птенца и девчонки!

— Во-первых — я орел!

— А, во-вторых, пусть я и девчонка, но мои зубы, так же остры, как у всех членов нашей стаи, — ответила смело Лира, чем заставила волка остановиться шагов в десяти от них.

Воцарилась тишина, длившаяся, казалось, вечность, и которую нарушил первым волк:

— Ваш друг, я знаю, где он, — лишь ответил он, и, развернувшись, побрел в лес.

Лира хотела пойти за ним, но Таох остановил ее:

— Ты что, поверишь ему? У него на лбу написано — опасен!

— Пусть так, но может быть…

— Нет, Лира, не стоит доверять первому встречному!

— Твой ручной орел прав, не доверяй мне! — бросил волк. — Но все же, если хотите увидеть волчонка до рассвета… — осекся на доли секунды волк, а затем продолжил. — Скажу лишь, что у этого мальца заскок по поводу своего отца! — бросил он напоследок, и исчез в лесу.

— Это он, Аяр, это точно он! — зашипела на Таоха Лира, и тот отвечал ей так же тихо:

— А вдруг он врет и это ловушка?

— Ловушка — это то место, где мы сейчас! А это — возможно выход, — не собираясь больше тратить время на разговоры, она кинулась за волком.

Таоху ничего не оставалось, как последовать за ней, чтобы уберечь Лиру в случае чего.

Но, несмотря, на все страхи и опасения, терзающие Лиру и в большей степени Таоха, на всем протяжении следования, за хранившим молчание волком, он через полчаса привел туда, куда и обещал.

— Аяр! Аяр! — кинулась со всех лап Лира, увидев, одиноко сидевшего волчонка, ожидавшего возвращения своего недавнего помощника.

Но не успел тот появиться на горизонте лунного света, как его опередила она, та, которую он явно не ожидал увидеть здесь и сейчас. Ничего не понимая, Аяр еле дыша от столь сильных и крепких объятий Лиры, устремил вопросительный взор на волка.

— Не смотри на меня так, — ответил он волчонку на его взгляды. — Сама увязалась! — бросил он и прошел мимо.

— Сама?! — только и успел переспросить Аяр, как к нему и Лире, подлетел Таох.

— Таох?

— Аяр, как я рад видеть тебя в добром здравии, — недоверчиво бросил взгляд орел на волка, который поймав его, вовсе не обиделся, а даже ответил колкостью в ответ:

— Я ушел за едой. Если хочешь — он станет ею, — бросил волк, возвращаясь к волчатам, жадно поглядывая на птицу.

— Пожалуй, не стоит! — пристально взглянул Аяр на Таоха, вовсе не являясь злопамятным, и смог быстро простить все Лире.

— Слишком он тощий! — подытожил Аяр, для разрядки обстановки.

Волк, еле заметно улыбнувшись ему уголком рта, хотел отойти, но Лира остановила его:

— Спасибо вам, кем бы вы ни были!

— Не за что!

— А скажите, кто вы? И как ваше имя? — вмешался Таох, по-прежнему не доверяя волку.

— Одиночка, не более, — ответил поспешно тот и хотел удалиться, но повернувшись к волчатам боком, попал под прямые лунные лучи света, и Таох тут же подскочил к нему, загородив собой волчат.

— Твое лицо, где-то я его видел… Эти черты, этот прищуренный глаз, эти скулы, — начал размышлять вслух орел, немного пугая волчат.

— Я не прошу доверять мне. Вы сами пришли, и если не желаете рассердить меня, ложитесь и спите. Рассвет скоро, а значит и час нашего расставания не за горами, — сказал, как отрезал волк, явно немного разозлившись на орла, за его расспросы и подозрения.

Не желая больше продолжать разговор, он удалился и лег в сторонке.

— Буду считать минуты, — еле слышно прошипел Таох.

— Я тоже, — буркнул ему в ответ волк, услышав его слова.

— Таох! — одернул его Аяр.

— Что Таох?! Я ему не доверяю. Он одиночка, он страшный, и кто знает, что у него на уме, — с опаской поглядывал орел на волка, уже сомкнувшего очи.

— Если бы хотел, он давно причинил мне вред, — заступился за него Аяр.

— Аяр прав, Таох. Он привел нас к нему, он помог, — подытожила Лира, и Таох, видя, что спорить бесполезно, решил закончить эту тему:

— В одном он прав, вы должны отдохнуть, рассвет близок.

— А как же ты?

— Я пободрствую немного, — ответил орел и проследил за волчатами, которые так вымотались за весь день, что и не успели сомкнуть глаз, как уже мирно сопели.

Таох, как лицо ответственное за них, и как старший, решил не смыкать глаз, и сторожить.

Но что стоит желание с необходимостью организма во сне и отдыхе? Не успел Таох осознать, как веки его опустились и он впал в глубокий сон. И лишь ранее пение певчих лесных птичек заставило его проснуться.

Резко дернувшись, он с испугом огляделся. Аяр и Лира мирно спали. В округе царило спокойствие и благодать.

— Никого рядом… А где же волк, куда он делся? — были первые вопросы, ударившие ему в голову.

Молниеносно и тихо, словно кошка, он бросился к тому месту, где до этого располагался волк.

Но ничего, кроме следов, он не увидел. Но их было достаточно, чтобы понять — он ушел. Но куда, зачем и самое главное за кем? Эти вопросы налетели на орла, как туча разъяренных пчел, не давая покоя.

Еще раз взглянув на мирно спящих волчат, он не решившись разбудить их, последовал по следам.

В предрассветной мгле, сквозь еще ночную пелену леса, Таох, пригнувшись, шел по следам волка, тихо, осторожно и с опаской, с бешено бьющимся сердцем и полным незнанием, что ждет его впереди.

Вскоре до его слуха стал отчетливо доноситься голос волка. Он что-то кому-то говорил грозно, твердо и отчетливо, явно не боясь, что его услышат. Но кто был его собеседником, чей голос был тише, спокойнее и еле слышным — это и решил разузнать Таох, прокравшись ближе.

— Выйди, выйди ко мне! И говори, не прячась, — раз за разом повторял волк, а в ответ лишь было тихое сопение.

— Покажись, если не трус!

— Трус, я? — послышался тихий голос, по мере приближения орла к источникам голосов, и он стал красться еще осторожнее.

— Ты, ты?! — замер в оцепенении волк, после того, как его собеседник решил показаться ему.

Но Таох, укрывшийсь за деревом, никак не мог увидеть хозяина второго голоса. Приблизиться ближе не было возможности, и он засел здесь, решив хоть подслушать, о чем будет идти речь.

— Но это не возможно, ты…

— Я умер?! Весть о моей смерти была ложной, и долгое время служила мне щитом от тебя, и тебе подобных…

— Но как?! Раз ты жив? Почему, почему не пришел, не помог, когда я так нуждался в тебе?!

— Ты нуждался во мне, лишь, когда был ребенком, так что не стоит обманывать себя!

— Но, ты… Я искал тебя долгое время!

— Я знаю.

— Ты, ты, просто не достоин называться другом!

— Другом?! Это слово и все, что оно значило, умерло в тот день, когда погиб Гишти!

— В этом не было моей вины!

— Конечно, как и в последующих смертях!

— То вина человека!

— Человека, говоришь?! И ты еще смеешь винить его? Ты — предавший друга, изгнавший его мать, и всех кто был верен ей, не успело остыть тело нашего друга! Ты, съедаемый ненавистью и злостью, обрушивший ее на людей, и не сумевший ничего добиться, переключился на меня?

— Я искал тебя, но вовсе не из-за этого, мне и вправду нужна была помощь!

— Помощь?! О помощи просят, а не преследуют, нагоняют, убивают, чтобы навязать ее!

— Убивают?! Но ты жив, а значит…

— А значит, что ты по-прежнему виноват! Ты думаешь, я просто так сымитировал свою смерть на глазах твоих волков? Нет, за день до этого, они вторглись в мой дом, перепугали мою… — осекся голос, чуть не выдав ту, что защищал.

— Но самое главное, когда я хотел удалиться, так как они вели себя, не лучше твоего, они… Они… — тяжело хрипел хозяин второго голоса.

— Ты хоть знаешь, что произошло тогда?!

— Да, они упоминали о каком-то коте, который ринулся тебя защищать, и…

— О каком-то коте?! — зарычал собеседник волка.

— Вижу, ты вовсе не изменился! Это был Ярси, тот самый рысенок, мой первый и верный, добрый друг! После стольких лет разлуки он вернулся, чтобы повидать меня… У него была семья, уже трижды был отцом, его ждала любимая, но ей так и не суждено было дождаться его… Он кинулся на мою защиту, когда твои волки стали силой волочить меня и мою воспитанницу по твоему приказу к тебе! Этот, «какой-то кот», пожертвовал собой, чтобы мы могли убежать… Его раны, были слишком глубоки, а силы истощены в схватке с матерыми волками, чтобы выкарабкаться… Этой же ночью он издал свой последний вздох, — крайне тяжело давались воспоминания тех ужасных дней собеседнику волка.

— И ты скажешь, что не знал, ни кем он был, ни что с ним случилось?! И как ты после всего этого смеешь называть меня другом? — не говорил, а кричал второй голос, порой переходя на шепот и скрежет.

— Я… я…

— Полно тебе, Одиночка, или как ты себя нынче называешь? Я пришел сюда не ради того, чтобы выслушивать твои запоздалые извинения!

— А для чего?

— Я слышал, твой собственный сын, поступил с тобой также, и занял место вожака стаи. Как видишь — зло вернулось к тебе…

— Так ты пришел позлорадствовать?

— Вовсе нет! Я чувствую, что дни мои скоро закончатся и решил в последний раз встретиться лицом к лицу со своим ночным кошмаром! — произнес он, и волк, явно сгорая от пристального взгляда своего собеседника, попятился назад.

— Ты прав старик…

— Я не более стар, чем ты!

— И опять прав! В прошлом я совершал ужасные вещи: убивал, изгонял, предавал своих же сородичей и друзей… Так продолжалось очень долго, пока у меня не появился сын. С самого детства он всегда старался походить на меня, во всем. Тогда я и стал замечать черты, которые сам бы не заметил в себе. Мой сын рос не только как волк, но и как кровавый убийца. Это проявлялось в его манере играть — он до крови грыз пятки сородичей, а также в охоте — нагнав добычу, он подолгу мучал ее, прежде чем съесть. Бремя власти давило на меня, но на него еще сильнее. Тогда-то я и вспомнил о том славном учителе, который некогда учил нас волков — верности, любви, дружбе…

— Как видно, плохо, раз ты все забыл?!

— Я помнил, помнил, но глубоко внутри! И вот тогда я пошел со всей стаей на твои поиски. Через пару месяцев мои разведчики вышли на тебя. И я, о горе, мне, послал девять волков за тобой…

— Но их было десять!

— Десятым еще совсем мальчишкой был мой сын! — печально, даже прискорбно молвил волк. — Тогда я думал, что отправляя его вместе с ними, одного, я сделаю его в своих и моих глазах старше. Но, свет луны, что же я наделал? Через пару дней они вернулись, сказав, что ты умер. Но больше всего меня ужаснули рассказы моего собственного сына, как он, после всех, последним впился в шею рыси, и именно его укус был смертельным для него. Это было боевое крещение, через которое проходят все волки, но не в столь раннем возрасте. И не с такой жестокостью. Вне себя от гнева, злости, переполнивших меня, скажу по правде по поводу утраты тебя, мой старый друг, я так отходил своего сына на глазах всей стаи, что он на всю жизнь запомнил это! И когда, уже повзрослев, я приболел, он объявил меня слабым, бросил мне вызов. Я не мог победить его, ведь он был мой сын. Закон стаи гласил — проигравшему в бою ждет смерть. На что я не мог пойти… Не смог и он… Мой собственный сын попросту изгнал меня…

— Ты сам заслужил это! Ведь не он, а ты послал его и остальных за мной.

— Да, как ты не поймешь, я и не виню его! Все эти годы в изгнании, я корю за то решение только себя! не из сына я хотел вышибить всю дурь тогда, а из себя! Ведь тогда я лишился не только тебя, сына, но и самого себя, и до сих пор я брожу здесь в поисках… — осекся волк, роняя на землю старческую слезу, пусть одну, но самую при самую настоящую слезу раскаяния, боли и отчаяния.

— Не ты один в тот день потерял все… Я потерял друга детства, частичку самого себя и веру в дружбу…

— Прости, прости, я не заслуживаю жизни! Но все же вот он — я, доживаю свои деньки здесь в одиночестве и ничего не могу сделать, чтобы изменить прошлое…

— Мой кошмар… Я ожидал увидеть нечто другое… Но и на том спасибо, — попрощался голос, и Таох увидел сквозь деревья, как там мелькнул чей-то пушистый серый хвост.

— Постой, прошу, не покидай меня сейчас! — кинулся ему наперерез волк, и теперь оба скрылись из поля видимости орла.

Ему лишь оставалось довольствоваться отголосками, обрывками их дальнейшего разговора:

— Зуб за зуб, око за око, — говорил голос.

— Хочешь?! Убей! Если ты не сделаешь этого — я сам!

— К чему?! Лучше оставь все как есть…

— Но это невыносимо, каждый день…

— Я — не ты! И не знаю так помочь…

— Но все же, прошу, не оставляй меня, не отказывайся, как это сделал много лет назад!

— Тогда ты приказывал, и это привело к смерти! Теперь все иначе, ты просишь, умоляешь, но я приказываю!

— Все, что угодно!

— Ступай откуда вылез, и не показывайся более, никогда! Здесь уже ничего не исправить…

— Ничего не исправить, ничего не исправить, — как помешанный повторял себе под нос волк, несущийся со всех лап по ночному лесу, к себе в логово, забыв, что оно не пусто нынче.

И об этом ему ясно и твердо напомнил Таох, приземлившийся с небес прямо перед ним:

— Повторяй это еще и еще, Ваох!

— Я… я… — резко остановился волк, испугавшись своего имени.

— Я сразу понял, что ты мне знаком, и я не ошибся. Твои черты, унаследовал твой сын Сиваох! С которым я имел несчастье быть знакомым.

— Чего ты хочешь?

— Хочу, чтобы ты убрался отсюда, и чем быстрее, тем лучше!

— Но как же волчата, я обещал Аяру, помочь?!

— Обещал прежде, чем узнал, и замыслил месть тому, кому приходится Аяр сыном?!

— Послушай, я не желаю зла…

— Вот и не желай его в другом месте, а иначе я приведу всю стаю, и тогда посмотрим, как ты запоешь!

— Ты не сделаешь этого!

— Почему нет? Ты убийца и тиран, к чему мне тебя жалеть, когда ты хочешь только одного — убить!

— Нет! — кинулся волк к орлу, но тот, сильно ударил волка когтем по лицу, отчего расцарапал его до крови, прежде успев взлететь в небо.

— Я — другой, другой! — взвыл волк, но Таох был так сильно напуган услышанным разговором, а затем и действием волка, что улетел не оборачиваясь, и в совершенно противоположную сторону, нежели та, где он оставил волчат…

— Я другой, другой, слышишь?! Я докажу им, я докажу себе, что я могу быть другим, — говорил себе под нос волк, издалека, наблюдавший за двумя волчатами, спавшими по-прежнему без задних лап, несмотря на утреннюю зорьку.

— И пусть они убьют меня! Мне не жалко моей жалкой жизни, но их я уберегу, — продолжил он, приближаясь к волчатам с горящими глазами, весь дрожа и слизывая языком кровь с лица…