Серебряный доллар

Сергей Лысков, 2019

Время не запоминает лица, но оно помнит вещи, цифры и обстоятельства…

Временной консилиум судей располагался в здании с полной блокировкой всех известных волн. Огромный железобетонный куб в центре мегаполиса, свинцовые двери с винтовыми ручками и постоянной охраной из роботов. Тут вершились приговоры путешественникам во времени, всем тем, кто, пренебрегая правилами, пытался изменить будущее.

— Дуглас, что там по делу Териса Бая? — поймав в коридоре сотрудника по зачистке временных парадоксов, спросил главный судья.

— Я работаю над этим, ваша честь, — стал оправдываться пожилой сотрудник. — Мне пока неясны мотивы преступника. Я не уверен, что он действовал в одиночку.

— Отдай эту работу машинам, Дуглас, третью неделю я выслушиваю упрёки, как мы умудрились пропустить двадцать лет изменения прошлого, под самым носом.

— При всём уважении к интеллектуальному анализу, роботы грубо работают, — прикусив губу, ответил он. — После их чистки всегда страдают обычные люди.

— Это не твои заботы! — гневно посмотрел на него главный судья.

— Позвольте ещё раз допросить преступника, — попросил Дуглас. — И если он действовал в одиночку, я без колебания отдам дело машинам.

— У тебя времени до вечера. И приведи себя в порядок, — приказал начальник.

— Так точно, исправлюсь.

Дуглас Эйсон от недовольства сжал кожаную папку с электронными бумагами, но, стараясь скрыть негодование, отправился в пыточную камеру. Последние две недели разбирательств в деле Териса Бая изрядно подпортили его внешний вид, неисправимый трудоголик действительно чертовски плохо выглядел: седая щетина, серо-землистый цвет кожи, тёмные круги под глазами, красными от недосыпания. Он работал в системе временных судей порядка тридцати лет, опытный следователь с безупречной репутацией. Постоянные прыжки, погони за нарушителями закона подорвали здоровье Дугласа, и сейчас все болячки молодости словно из рога изобилия посыпались на его голову. Возраст при всём задоре всё-таки давал о себе знать.

Открыв свинцовую дверь пыточного кабинета, он активировал режим допроса. Будучи в медикаментозном сне, обездвиженный подозреваемый сидел в кресле. Как только сотрудник временной полиции авторизовался, робот-помощник ожил и поинтересовался целью визита.

— Тори, включи ему голову, я хочу кое-что выяснить, — приказал Дуглас.

— Сорок семь секунд, — ответил робот, делая внутривенную инъекцию преступнику.

Гуманные законы общества требовали ненасильственного отношения к временным преступникам до вступления приговора в силу. И поэтому медикаментозный сон был идеальным инструментом контроля, безболезненным и надёжным. Афроамериканец Терис Бай открыл большие чёрного цвета глаза и зашевелил губами, от продолжительного медикаментозного сна голова, словно налитая свинцом, упала на грудь.

— Слушай, Терис, — подняв его голову, сказал следователь, — у меня на руках приказ отдать твоё дело машинам.

— Меня при любом раскладе ждёт расщепление, — улыбнулся тот.

— Помоги мне понять мотив, и я подам ходатайство на расщепление во сне.

— Тогда просмотри ещё раз обучение Усейна, — воодушевлённо предложил Терис.

— Ладно, давай ещё раз, — закрыв дверь, сказал Дуглас и приказал включить запись уголовного дела о переносе во времени.

Конец ознакомительного фрагмента.