Пленник времени

Сергей Куликов

В одну из летних ночей в горах Северного Тянь-Шаня появился таинственный зелёный луч. Двое друзей решают выяснить природу загадочного луча. Во время исследования ниши, откуда предположительно появлялся зелёный луч, внезапно вместе с нишей исчезает один из друзей. Прошло более сорока лет, но надежда вызволить друга из неизвестного плена не пропала.

Глава 9

Седовласый старик вышел из прохладной тени Центрального кладбища, посмотрел на часы и направился к стоянке такси. Назвав адрес, он откинулся на сидение в машине и задумался. Когда он у себя дома перед поездкой искал адреса туристических фирм в Интернете, то заодно навёл справку через информационные службы о Симакове Анатолии Васильевиче. К своему удивлению, он быстро нашёл и телефон, и адрес Симакова. Желая проверить достоверность полученной информации, он позвонил по найденному номеру телефона из своего дома рано утром, с таким расчётом, чтобы на противоположном конце провода был вечер, и он смог бы застать Симакова дома. После третьего гудка в трубке раздался до боли знакомый голос: «Симаков. Я вас слушаю. Алло…, говорите, я вас не слышу! Перезвоните, пожалуйста, вас совсем не слышно!» Он не стал перезванивать. Для него было важно узнать, что Симаков жив, здоров, и живёт по адресу, который ему выдала поисковая машина Интернета. Сейчас он назвал этот адрес таксисту.

Утром, когда он оформлял бронь на двухместный номер, старик попросил администратора гостиницы связаться по телефону с господином Симаковым и узнать, сможет ли господин Симаков принять сотрудника Колумбийского университета Генри Кулена сегодня, часов в одиннадцать утра. Когда он отдавал заполненный формуляр на бронь, администратор сообщила, что господин Симаков с интересом ждёт встречи в указанное время.

— А ещё, девушка, я вас попрошу, если не трудно, — попросил он, — возможно, мне позвонят. Так вы передайте, пожалуйста, тому кто позвонит, что после одиннадцати я буду у господина Симакова. Пускай мне перезвонят по номеру телефона, который я вам давал, чтобы связаться с ним.

Такси подъехало к зданию, по указанному стариком адресу без трёх минут одиннадцать. Поблагодарив таксиста и рассчитавшись с ним, седовласый мужчина подошёл к подъезду нового, красивого, жилого дома.

Дом афганских ветеранов в Алматы

Двустворчатая входная дверь была закрыта. В левой створке двери находились прорези почтовых ящиков, а рядом с ними подписанные кнопки звонков. Отыскав фамилию «Симаковы А. и З.», он нажал на кнопку звонка. Секунд через пять, зажужжал электрический замок, и старик толкнул открывшуюся дверь. По его подсчётам, нужная ему квартира находилась на втором этаже, поэтому он не пошёл к лифту, а стал подниматься по широкой лестнице. Он услышал, как открылась дверь, и кто-то вышел на лестничную площадку. Повернувшись на втором лестничном пролёте в сторону квартир, он встретил удивлённый взгляд Симакова. Симаков стоял, опёршись на перила, и когда увидел седовласого старика схватился за сердце.

*****

Недели через две после того, как уехали Симаковы, Генке опять пришла повестка из военкомата. Чертыхнувшись, Кулаков отправился знакомым маршрутом в военкомат. Обратившись к дежурному по военкомату со своей повесткой, Кулаков увидел, как дежурный сверился с каким-то списком и сказал Генке, чтоб тот поднялся в 34 кабинет к начальнику четвёртого отдела. В своём кабинете Кулакова встретил доброжелательный майор, который предложил Генке присесть для разговора.

— И так, Геннадий Петрович, на основании приказа Министра Обороны мы вас призываем для прохождения воинских сборов сроком на 45 дней. Вы являетесь сержантом запаса, но при этом имеете высшее техническое образование. Согласно последнему приказу Министра Обороны сержанты запаса, имеющие высшее образование, должны привлекаться для прохождения воинских сборов с целью присвоения им офицерского воинского звания, — начал разговор начальник отдела военкомата.

— Да, мне это воинское звание, как-то ни к чему, — скромно ответил Кулаков.

— Ну, это вам ни к чему, а мы должны выполнять приказ, — возразил ему майор.

— У меня были совсем другие планы на это время, — раздражённо сказал Генка.

— Ваши планы не совпадают с нашими планами. У меня приказ, а вы являетесь военнообязанным, поэтому должны выполнять данный приказ, — спокойно сказал майор, — сегодня 9 июня, понедельник. Вот вам другая повестка, её отдадите в бухгалтерию своего предприятия для того, чтоб вам рассчитали вашу заработную плату за последующие 45 календарных дней, что вы будете находиться на сборах. 11 июня в 9 часов утра вы должны быть в военкомате с вещами, указанными в повестке.

— Я никак не могу, у меня обстоятельства не позволяют. Хотя бы после 25 числа, хоть на три месяца забирайте меня на свои сборы, — начал возражать Генка.

— У нас начинаются учения именно с 11-го июня и какие-либо возражения неуместны. Вы являетесь высококлассным специалистом в области радиоаппаратуры. Всё уже согласовано с вашим руководством, и они не возражают, хотя у вас и есть бронь от призыва на воинские сборы, но в данном случае, ваше участие в этих сборах необходимо. Поэтому я вас и пригласил на этот разговор. Ничего не поделаешь, Геннадий Петрович, мы должны опробовать комплекс радиолокационной связи, выпускаемый вашим заводом, где вы являетесь ведущим специалистом. По сути дела, это ваши разработки, и мы хотели бы иметь гарантии работоспособности этого комплекса. Руководство вашего завода не возражало против того, чтобы именно вас отправить на эти учения, — опять же спокойно сказал майор.

— Что называется, без меня, меня женили, — с горечью сказал Кулаков.

— Геннадий Петрович, это необходимость, и вам придётся участвовать в этих учениях, хочется вам этого или нет. Мы навели справки. У вас нет веских причин не участвовать в этих учениях, — совершенно серьёзно сказал майор.

— Ну, да, помри, но действуй — девиз советской армии, — с иронией произнёс Генка.

— Не надо иронизировать, Геннадий Петрович, вам всё равно придётся поехать на эти сборы. Приказы не обсуждаются, а выполняются. Я хотел просто объяснить вам всю ситуацию, чтобы у вас не возникали отрицательные ассоциации. Я думаю, что мы должны найти взаимопонимание. На этом давайте закончим наш разговор, и я жду вас в указанное в повестке время, — майор встал и протянул руку для прощания Кулакову.

— Всего хорошего, — сказал Кулаков и пожал на прощанье руку майора.

Конечно, эти учения перевернули все планы Кулакова. То, что он по сути дела ждал одиннадцать лет, полетело всё к чёрту. Он был так зол, но в данной ситуации раскрывать своих карт он не имел права. Даже уже с тех позиций, что он давал подписку о неразглашении того, что случилось одиннадцать лет назад.

Свою задачу по установке радиолокационного оборудования, Кулаков выполнил блестяще, за что получил от командующего военным округом благодарность. Но это всё в данном году Генку не волновало. Ему надо было быть в ночь с 22 июня на 23 в районе загадочных скал, а он эту ночь провёл километрах в трёхстах от них, далеко в степи. Кулакову отметили повестку с учётом всех рабочих дней и выходных, что он провёл на учениях. У него получилось, что после окончания учений он имел больше недели свободного времени. Этим фактором он не преминул воспользоваться. Сразу же после учений собрался и ушёл в горы.

В этот раз к скалам пришлось добираться окружным путём. Симакова не было, а времени на то чтобы найти кого-то, кто бы помог добраться до бывшей турбазы «Озеро Иссык», Генка не смог. Пришлось потратить целых три дня на то, чтобы подойти к загадочным скалам. Приближаясь к скалам, Генка почувствовал, что контакт с неизвестным в этом году был. Скалы были тёплыми и гладкими. И опять в расщелине между скал он нашёл подтверждение того, что Антон жив и ждёт его помощи. В этот раз Генка обнаружил охотничий нож Антона. Как и ледоруб в своё время, нож был в отличном состоянии, как будто его только вчера положили возле скал. Он хорошо его помнил, поскольку много раз, когда они вместе водили группы туристов по маршруту, Генка просил Антона дать ему свой нож порезать хлеб. Нож был красиво сделан. Ручка ножа была инкрустирована небольшими рубинами. На лезвии ножа имелась гравировка животных: медведя, волка, кабана, глухаря. Антон этот нож привёз из армии. Говорил, что он сам его сделал. Но где он взял рубины для рукоятки, никогда не говорил. А Генка про рубины и не спрашивал. Ему нравилось большое лезвие. Лезвие всегда было острым и блестящим так же, как и ледоруб Антона.

Обратный путь Кулаков не стал маскировать. Он просто спустился на бывшую турбазу и, не заходя на неё, направился вниз. Он не знал кто сейчас является начальником этого объекта, но то, что Коцаренко там нет, знал на сто процентов. На банкете по случаю окончания Высшей Партийной Школы Симаковым, он разговаривал с Коцаренко и тот ему сказал, что сейчас учится в Военной Академии в Москве, и прилетел на банкет совершенно случайно, выдалась неделька каникул и он прилетел. Генка был очень зол на всех военных, на военкомат, на директора своего завода, которые в этом году не позволили в нужное время появиться ему возле загадочных скал.

Дома Генка аккуратно положил найденный нож рядом с ледорубом Антона. Затем достал записи, которые когда-то отдал ему Симаков и стал их изучать. По этим записям было видно, что следующий контакт надо было ожидать только в 1983 году. Получалось восемь лет ожидания. Генка схватился за голову. Ещё восемь лет!!! А что делать?

Только через три месяца Генка получил первое письмо от Симакова. Хотя дата отправки стояла 30 мая. Что-то уж долго шла дипломатическая почта. Генка без всяких намёков написал, как его забрали на военные сборы, конкретно написал с какого и по какое число он на этих сборах был, чтобы Симаков смог сориентироваться в датах. Второе письмо от Симакова пришло немного быстрее, всего-то за две недели. Дальнейшая переписка друзей осуществлялась с периодичностью раз в месяц. Этого и было достаточно, поскольку новостей было не слишком много.

Через год, в мае 76 года, Симаковы прилетели в отпуск. Отпуск был немаленький, 48 рабочих дней, по сути дела два месяца. Генка был чрезмерно счастлив, когда встречал их в аэропорту. В это же время на каникулы прилетел и Коцаренко. А потом они втроём поднялись на бывшую турбазу, не без помощи Коцаренко. На турбазе отдохнули по полной программе и втроём сходили к таинственным скалам. Но посвящать Коцаренко в свою тайну друзья не стали. Объяснили Коцаренко, что этот горный цирк является их любимым местом отдыха.

Когда Симаковы улетали обратно в Афганистан, Генка взгрустнул. Ему так не хотелось расставаться с Симаковым, но что-то изменить было не в его силах. Расстались с надеждой на то, что в следующем году опять встретятся и вновь сходят туда, куда их влечёт неведомая сила. Так оно и случилось. В 77 году Симаковы вновь прилетели, и вновь друзья, теперь уже без помощи Коцаренко, сходили к своим скалам. Конечно же, ничего интересного они там не обнаружили. Но то, что они выбрались в горы и провели какое-то время вдвоём в горах, оставило им массу положительных эмоций и хорошего настроения. Генка тоже взял отпуск, на то время пока Симаковы были рядом. Конечно же, его отпуск был не таким большим, как у Симакова, но всё же друзьям кроме того, что они сбегали к своим скалам, удалось ещё немного отдохнуть. Взяли краткосрочные путёвки на турбазу «Алматау», которая открылась года четыре назад. Турбаза была новая и построена на современный лад. Большие спальные корпуса готовые принять туристов в любое время года, большая столовая, современный клуб. На территории ещё расположился кафе-бар, в котором можно было неплохо провести свободное время. Симаков со своей Зинаидой Владимировной и Кулаков, прекрасно провели дней 10 на природе, ни о чём не заботясь. Особенно понравился кафе-бар, где можно было за тихой беседой просидеть весь вечер, попивая пиво или вино.

После того как Симаковы улетели в Афганистан, Генка целиком ушёл в работу, занимаясь новыми разработками в своём конструкторском бюро при приборостроительном заводе. Его повысили в должности и теперь он был ведущим специалистом конструкторского бюро. Классный специалист в области радиоаппаратуры и радиолокационных систем, Генка, по сути дела, являлся одним из главных конструкторов нового оборудования.

Когда чета Симаковых прилетела в 78 году в очередной отпуск, хотя Кулаков надеялся, что они прилетят уже насовсем, поскольку прошло три года их загранкомандировки, то Симаков неожиданно завёл разговор о том, что и Кулакову пора собираться в подобную командировку. Симакову продлили ещё на год его загранкомандировку, и он начал настоятельно рекомендовать Генке поездку за границу. Со своей стороны, Васильич обещал протекцию для Кулакова. Он сказал, что у него появились очень хорошие связи в посольстве, а особенно в аппарате эконом советника, от которого, в основном, и зависит возможность организации такой командировки для Генки. Перед очередным отбытием в Афганистан, Симаков забрал с собой все необходимые копии Генкиных документов. И правда, месяца через три после того как улетел Симаков, Генку вызвал директор завода. С неудовольствием он сообщил, что на Кулакова пришла разнарядка из министерства, согласно которой Генка должен оформлять документы для поездки в загранкомандировку в Афганистан сроком на три года.

У Генки оформление документов затянулось на полгода. То не хватало одной справки, то другой. То неправильно заполнил анкету, не указал, где и когда умер отец, то ещё какие-то мелочи, которые требовали дополнения или объяснения. Каждый раз документы отправлялись в Москву, а потом через три-четыре недели возвращались с указанием переделать те или иные документы. Наконец-то всё было заполнено и отправлено, но прошло ещё три месяца, прежде чем пришли документы, которые определяли, с какого числа Генка должен отбыть в загранкомандировку. К тому времени вернулись и Симаковы. Это было и к лучшему. У друзей оставалось времени чуть меньше месяца до того момента, когда теперь уже Генка, отбудет в Афганистан. Спасибо Анатолию Васильевичу, который снабдил его всей необходимой информацией. Симаков подробно рассказал, где и с кем предстоит ему работать. Соответственно сообщил все фамилии и адреса нужных и полезных людей в посольстве, и в аппарате эконом советника в Афганистане.

Теперь уже перед Генкиным отъездом в Афганистан друзья опять ушли в горы на недельку, но не к таинственным скалам, а в верховья реки Левый Талгар. Когда-то, в начале 50-х годов, там был небольшой альплагерь «Альпийская Роза». Симаков пару сезонов на ней проработал. Сейчас там оставались лишь неприметные остатки фундаментов нескольких зданий. Когда-то снежные лавины до основания разрушили постройки, но красоту этой поляны лавины уничтожить не смогли. Вот на этой поляне они и провели несколько дней, вспоминая то, что когда-то здесь было.

Накануне отлёта, вечером, Кулаков заявился к Симаковым. В руках у него был ледоруб, дипломат и небольшая картонная коробка. В дипломате у него находилась бутылка шампанского и коробка конфет.

— Что ты принёс, Гена? — спросил Симаков, встречая в дверях Генку.

— Шампанское и конфеты Зинаиде Владимировне, а вот эту коробку, Васильич, я попрошу сохранить до моего приезда, — Генка поставил коробку на пол, а шампанское и коробку конфет передал Симакову. Раздеваясь в прихожей, Генка продолжал, — здесь кое-какие мои документы, которые не нужны мне в загранке, фотографии, а также документы Горина Антона. Если когда-нибудь мы его всё-таки вытащим оттуда, они ему пригодятся. Квартиру-то я сдал вместе с мебелью, не жалко, а вот если документы пропадут, фотографии, потом жалеть придётся. И ледоруб не хочу оставлять чужим людям, хоть и хорошим знакомым. У вас-то кто-то из родственников жил в квартире, а у меня будет жить мой коллега с семьёй. На квартиру в очереди стоят уже лет 10, а в ближайшее время никакой перспективы. Двое детей маленьких, пусть поживут хоть немного в нормальных условиях. Ну, и чтобы дети случайно не разворошили эти документы, решил оставить их у тебя. Ты как? Не против?

— Какие вопросы, Гена? Конечно же, оставляй! Всё сохранится до твоего приезда, ничего не пропадёт, — заверил Кулакова Анатолий Васильевич, — проходи в зал, там тебя уже Зинаида Владимировна ждёт.

— Геночка, приветик, как я рада тебя видеть! — ласково проворковала жена Симакова, — Проходи, садись, сейчас что-нибудь организуем.

— Да ничего не надо, я к вам ненадолго, — засмущался Генка, — вот, попрощаться заехал, да коробку небольшую на сохранение оставить.

— Оставляй, всё сохраним, а шампанского мы с тобой всё же выпьем! А то уедешь надолго, когда мы с тобой ещё сможем посидеть? Ничего, не грусти, Геночка, что уезжаешь один в неведомые края, зато материально будешь обеспечен после загранкомандировки. Это я тебе из нашего опыта говорю, — и Зинаида Владимировна подняла полный бокал шампанского, налитого Симаковым. Сам же Симаков достал коньячные рюмки и бутылку французского коньяка с надписью на этикетке: «Martell».

— Давайте выпьем за то, чтоб наша дружба никогда не прекращалась, несмотря на время и долгие разлуки! Чтоб мы всегда помнили друг о друге и в трудную минуту могли прийти на помощь! Что бы в памяти нашей оставались только светлые и приятные воспоминания! Короче, за дружбу на долгие, долгие годы! — Симаков встал, чокнулся бокалом с женой, Генкой и маленькими глоточками стал пить коньяк. Генка последовал его примеру, а Зинаида Владимировна отпила немного шампанского.

— Я не могу сразу выпить так много шампанского, слишком газа много, — сказала Зинаида Владимировна, когда на неё укоризненно посмотрел Симаков, — я не ставлю бокал на стол, сейчас допью!

— Конечно, допьёшь, я не сомневаюсь, — улыбнулся Симаков, — я тебе ещё налью. Вся бутылка в твоём распоряжении, а мы с Генкой коньячку выпьем.

— Слушай, Васильич, а откуда у тебя такой коньяк? Я в наших магазинах такого коньяка никогда не видел, — заинтересовался бутылкой Генка.

— А в наших магазинах его и не продают. Это я в «Берёзке» на чеки Внешпосылторга приобрёл пару бутылок в Москве, — ответил Симаков, — скоро и ты сможешь также отовариваться. Кстати, Зина, я Генке пару сотен чеков дам, пусть что-нибудь в дорогу себе купит.

— Что ты спрашиваешь? Дай, конечно, не возражаю, — поддержала мужа Зинаида Владимировна.

— Да ну, зачем они мне? — начал отнекиваться Генка, — чего мне с ними перед отъездом делать? Есть у меня деньги, а заграницу всё равно больше тридцати рублей не дадут провезти. Придётся остатки денег в Москве на сберкнижку класть.

— Ты деньги советские можешь и положить, если у тебя будут оставаться, а на чеки купишь, хотя бы обувь и джинсы, да куртки в «Берёзке» продаются неплохие. Бери, бери, там в магазине много чего можно купить, не пожалеешь, — и Симаков протянул Генке пару сотенных купюр.

— Неудобно мне как-то, я же сам скоро заработаю, и будут у меня эти самые чеки, — начал мяться Кулаков.

— Заработать то ты заработаешь, а вот тратить их будешь ещё не скоро. Пока это ты в Союз вернёшься не меньше года пройдёт. Так что, бери и не возражай! Считай, что это наш подарок тебе перед отъездом, — и Симаков засунул купюры в карман Генкиной рубашки, — Будешь лететь в отпуск через Москву, пару бутылок французского коньяка прихватишь.

— Ладно, договорились, Васильич, обязательно прихвачу. Мне и самому такой коньяк понравился, лучше даже, чем армянский, — и Генка вновь поднял наполненную коньячную рюмку.

Когда бутылки с коньяком и шампанским опустели, Кулаков засобирался. Утром следующего дня у него был самолёт на Москву. Тепло распрощавшись с Симаковыми, Кулаков пообещал, что сразу после того как устроится в Афганистане, обязательно напишет и сообщит свой адрес. Обнявшись на прощанье, Генка вышел в тёплую ночь города. Никто не мог предположить, что друзья расстаются очень и очень надолго. Они надеялись увидеться через год, когда Генка приедет в отпуск, но обстоятельства сложились так, что в эту ночь они расстались больше чем на четверть века. Генка взял такси и уже через полчаса был в своей квартире, в которой ему предстояло провести последнюю ночь перед поездкой.