Надейся только на себя

Сергей Кулаков, 2007

Роман Морозов, капитан ГРУ, профессиональный разведчик-универсал, оказался, говоря языком разведки, «на холоде». Да на таком, что до костей пробирает, хотя дело происходит в оккупированном американцами Ираке. Арабским капитан не владеет, резидент погиб, связи оборваны… А ведь ему во что бы то ни стало надо вычислить «крота» в российской дипмиссии, тайно продающего оружие из «Аль-Каиды». Соблюдение двух главных принципов помогает ему выжить и выполнить задачу: «надейся только на себя» и «никому не верь». На Востоке иначе нельзя…

23 сентября, 10 утра, ГРУ

Роман шел по коридору и гадал, зачем его вызвал генерал Слепцов. Ничего не было сказано по телефону во вчерашнем звонке подполковником Дубининым. Только «явиться завтра к десяти ноль-ноль». Роман попытался было расспросить, что за надобность такая срочная возникла (после дела с бомбой о нем словно забыли), но Дубинин, хоть и был хорошим знакомцем, ничего более не прибавил и сразу дал отбой.

Делать нечего, служба есть служба. Роман с утра, вернувшись от Надежды — последнее время он чуть не поселился у нее, — побрился, переоделся в скромный костюмчик, чтоб зазря не раздражать Слепцова, и отправился на зов трубы, то есть дубининского мобильника.

Ровно в десять он вошел в приемную. Дубинин, увидев его, сразу снял трубку внутренней связи.

— Морозов здесь, товарищ генерал, — глядя на Романа одним глазом, интимно проворковал он в трубку.

Чем-то Роману все это не нравилось, а чем — сам не мог понять.

— Привет, разведка, — подал он руку Дубинину, собираясь присесть на стул. — Что тут за дела?

— Давай, заходи, — отвечая вялым рукопожатием и не давая ему сесть, указал Дубинин подбородком на дверь генеральского кабинета. — Товарищ генерал уже ждет.

— Чего ждет-то? Шепни хоть пару слов…

— Там тебе все расскажут. Давай, вперед.

Роман обидчиво вздохнул и открыл дверь.

— Разрешите, товарищ генерал?

— Входите, — кивнул Слепцов.

Он вышел из-за стола, подал Роману руку, чего ни разу на памяти последнего не случалось, и радушно — если не сказать ласково — усадил на стул.

От всего этого Роману стало тоскливо, как бедолаге Шарику из «Собачьего сердца» в день знаменательной операции. Захотелось немедленно встать и бодро выйти вон. Было бы это в школе на уроке или, скажем, в институте на экзамене — вышел бы и не задумался, целиком доверившись интуиции, просто-таки воющей от недобрых предчувствий. Но поскольку дело происходило не в школе и не в институте, а в штаб-квартире Главного разведывательного управления, то он остался сидеть на месте и даже виду не подал, что чем-то смущен. Ладно, сперва послушаем, для чего звали, а потом и выводы делать будем.

Усевшись за свой стол, Слепцов некоторое время молчал, бросая на Романа лучезарные взгляды.

«Совсем плохи дела», — приуныл тот.

— Как настроение, товарищ капитан? — спросил Слепцов, откидываясь на спинку кресла.

— Спасибо, ничего, — сдержанно отозвался Роман.

Они снова помолчали, присматриваясь друг к другу, как два боксера перед схваткой. Причем Роман почти наверняка чувствовал, что этот бой он проиграл еще до того, как тот начался.

— Чего вызывали, товарищ генерал? — наплевав на субординацию, грубовато спросил Роман, напомнив себе, что лучший способ обороны — нападение. Заодно и обстановку пора прощупать.

— Ну, вы еще на службе, товарищ капитан, — блеснул очками Слепцов.

— Да? А я уже думал, что нет.

— Почему так? — быстро спросил Слепцов.

— Ну как же? За последнее дело я получил таких… извините, что ничего, кроме увольнения, от родной конторы не ждал.

— Ну почему увольнение? — поморщившись при слове «контора», возразил Слепцов. — После тщательного разбора ситуации мы пришли к выводу, что вы приняли единственно верное решение. Были небольшие просчеты в ваших действиях, не скрою, были. Но, во-первых, у кого их нет, хе-хе-хе? А во-вторых, учитывая сложность обстановки и дефицит времени, вы сделали максимум возможного для того, чтобы предотвратить опаснейший взрыв в общественном месте. Ну, то, что погиб фигурант, досадная случайность. Непосредственно вашей вины в том нет…

Роман хмуро молчал, вспоминая слова Слепцова двухнедельной давности. Тогда они были прямо противоположны нынешним, хотя беглого ознакомления с делом было достаточно, чтобы понять правомерность действий Романа. К чему тогда эта речь, похожая на извинения? Слепцов никогда вины своей не признавал и уж тем более извинения у подчиненных не просил. Ох, неспроста все это. И Дубинин, змей, ничего не стал говорить, хотя наверняка знает, что здесь затевается. За время, которое Роман работал в отделе Слепцова, он привык к тому, что ему поручают самые грязные дела. Но на этот раз ему приготовили что-то архипаскудное.

— Так что, капитан, можете быть уверены: вы не только ни в чем не виноваты, а даже отличились по службе. Что, кстати, я не преминул внести в ваше личное дело, — закончил наконец свой панегирик Слепцов.

— Угу, отличился, — проворчал Роман. — Причем так, что вы две недели обо мне не вспоминали?

— Ну, надо было во всем разобраться, — мягко возразил Слепцов. — К тому же вы отдохнули, набрались сил перед новым и очень ответственным заданием…

«Вот оно, — подумал Роман, лениво поглядывая на Слепцова. — Подать рапорт, пока не поздно, пока не узнал государственную тайну? То-то Леня рад будет».

— Сразу должен предупредить: задание чрезвычайной важности. Вам доверяется особая миссия.

«С чего бы это? — соображал Роман. — Обычно для особых миссий Слепцов своих любимчиков выдвигает, а меня лишь объедки за ними посылает подбирать. Может, после „библиотеки“ ему дали по шапке за то, что ценный кадр зажимает, и приказали дать человеку нормальный шанс проявить себя?»

— Миссия-то выполнима? — спросил он, прикидываясь на всякий случай приятно обрадованным.

— Это зависит от вас, — строго сказал Слепцов. — Но мы очень надеемся, что вы проявите все свое умение и проведете операцию на самом высоком уровне.

Он замолчал, барабаня пальцами по столу и испытующе глядя на Романа: дескать, а справишься ли ты, засранец, с таким ответственным поручением?

Молчал и Роман, думая о том, останется ли он жив после операции и сможет ли воспользоваться тем, что ему удалось заработать с помощью Лени на последних биржевых сделках.

— Вам предстоит отправиться на Ближний Восток, — сказал Слепцов очень тихо, как будто кто-то их мог здесь подслушать. — А именно — в Ирак.

— В Ирак? — поразился Роман. — Но Ближний Восток — не мой профиль. Я могу работать в Европе, в Америке — но только не на Ближнем Востоке. Я не знаю ни одного тамошнего языка, незнаком с местными обычаями и вообще не люблю этот регион…

— Ничего, — прервал его Слепцов. — Знание языков от вас и не потребуется. Обычаи же мусульман во всех странах Ближнего Востока примерно одинаковы, а вы служили полтора года в Афганистане и кое-чему там научились.

— Только что — кое-чему, — пробурчал Роман, видя, что Слепцов ничуть не смущен его доводами. — Но что я там буду делать, не зная языка? Или, — вдруг подозрительно глянул он на Слепцова, — вам понадобился курьер? Тогда бы так прямо и говорили.

— Нет, — снова оборвал его Слепцов. — Не курьер.

Он поднялся из-за стола, жестом приказав Роману сидеть, и прошелся взад-вперед по просторному кабинету. Сия ходьба означала усиленную работу мысли, и Роман с досадой водил за Слепцовым головой вправо-влево, дожидаясь, когда начальство изволит высказаться подробнее.

— Я думаю, для вас не секрет, что мы поддерживаем легитимное правительство Ирака, — начал наконец издалека Слепцов. — Для нашей страны очень выгодно стратегическое партнерство с этой ближневосточной страной. Поэтому в свое время мы сохраняли дружеские отношения с Саддамом Хусейном и, невзирая на разные политические пертурбации, происходящие ныне в Ираке, сохраняем прежний курс, направленный на самое тесное с ним сотрудничество.

Он искоса глянул на Романа, словно желая убедиться, достаточно ли внимательно тот слушает, прошелся туда-сюда и неторопливо продолжил:

— Как вам, надеюсь, известно, власть в стране сейчас принадлежит шиитам и курдам. Но сунниты, которые были правящим кланом при Хусейне, жаждут вернуть себе утраченную власть. Для этого им нужно в первую очередь современное оружие. Шииты, которых, как правящий класс, мы вынуждены поддерживать теперь, также нуждаются в первоклассном вооружении. И наша страна, заключив двусторонний договор — разумеется, тайный — с законным правительством Ирака, поставляет ему наше новейшее оружие. При нашем посольстве в Багдаде работает представитель Росвооружения, Илья Ильич Сергачев. Он опытный работник, и до недавнего времени к нему не было никаких претензий. Но вот три недели назад во время боестолкновения с суннитскими радикалами американцы в числе прочих трофеев захватили портативную ракетную установку нового поколения российского производства. И все указывает на то, что установка эта была из той партии оружия, которую мы продали накануне правительству Ирака. Скандал кое-как замяли, но, как вы понимаете, и у арабов, и у нас, и у американцев остались сомнения довольно неприятного свойства. И ладно бы это был единичный случай. Так нет, на прошлой неделе имела место быть схожая ситуация. На этот раз, слава богу, правительство Ирака ничего не узнало, иначе больших неприятностей было бы не избежать. Но рано или поздно все раскроется, и неизвестно, как далеко все это может зайти. Вы меня понимаете?

— Вы подозреваете Сергачева? — прямо спросил Роман.

— Однозначно кого-то подозревать трудно, — сказал Слепцов, усаживаясь за стол. — Сергачев — работник проверенный, до сих пор ни в чем предосудительном не замеченный.

— Но кто-то же толкает оружие налево, так? — уточнил Роман.

— Похоже, что толкает, — согласился Слепцов, не без усилия повторяя жаргонизм Романа. — Но дело в том, что продавать оружие суннитам может не только Сергачев. Возможно, в этом замешан кто-то из его заместителей. Возможно, существуют нечистые на руку местные чиновники, занимающиеся армейскими поставками. Возможно — и это нас настораживает больше всего, — оборотень существует здесь, в России. Он заключает сделки с суннитами и поставляет им оружие по каким-то своим каналам. В общем, гадать сложно. Нужно разбираться на месте.

— А что, на месте еще нет нашего человека? — ехидно спросил Роман.

— Есть, конечно. Но он, как бы это сказать…

— Не справляется? — подсказал Роман.

— Ему сложно действовать в одиночку, — сделав вид, что не услыхал «подсказку», сказал Слепцов. — Ситуация требует тщательного расследования. Майор Крохин — так зовут нашего человека — запросил надежного помощника. Вот вы, капитан Морозов, и были выбраны в качестве такового.

— Майор Крохин, — пробормотал Роман. — Значит, снова за кем-то дерьмо подчищать?

— Умерьте тон, капитан, — холодно приказал Слепцов. — Майор Крохин — отличный профессионал с большим опытом оперативной работы. И если ему потребовался напарник — это неспроста. Не волнуйтесь, вам тоже хватит забот. И именно от вас зависит, как быстро мы сможем выявить нелегальный канал продажи оружия повстанцам.

— Можно узнать, что именно мне предстоит делать? — спросил Роман, более или менее удовлетворенный таким ответом.

— Все инструкции получите от майора Крохина непосредственно на месте. Он введет вас в курс дела и очертит круг обязанностей. Связь будете держать через него. Денежные средства получите также у него.

— Понятно, — кивнул Роман. — Разрешите задать один маленький вопрос, товарищ генерал. Как говорится, на всякий случай?

— Да, я вас слушаю.

— Если между мной и майором Крохиным возникнут некоторые… э-э… недоразумения, с кем мне тогда поддерживать связь? Лично с вами? Или…

— Никаких недоразумений возникнуть не должно, — ледяным тоном оборвал его Слепцов. — Вы поступаете в подчинение майору Крохину и четко выполняете его приказания. Имейте в виду: если вы вздумаете затевать какую-то свою игру, это вам очень дорого обойдется. Никакой самодеятельности. Работаете в паре, вторым номером. Нравится вам это или нет. Дело на моем личном контроле, поэтому мне будет известен каждый ваш шаг. Все, вы свободны. Ваш отлет назначен на завтра. Дальнейшие инструкции и соответствующие документы получите в десятом кабинете.

От первоначальной любезности Слепцова не осталось и следа. Кажется, Роман здорово разозлил его своим «маленьким» вопросом.

— Разрешите идти, товарищ генерал? — очень довольный таким результатом, спросил Роман.

— Идите, — раздраженно махнул рукой Слепцов.

Роман вышел в приемную, закрыл дверь и подсел к столу Дубинина.

Тот был занят тем, что подшивал документы в папку, и на Романа глянул без большой радости.

— Только два слова, — сказал Роман.

— Ну? — не поднимая глаз, отозвался Дубинин.

— Майор Крохин.

Дубинин некоторое время молчал, насаживая лист на кривоватые скобы скоросшивателя. Роман выжидательно качал ногой, всем своим видом давая понять, что не уйдет, пока не получит ответ.

— Крохин — протеже шефа, — сказал Дубинин, приладив лист и взявшись за следующий. — Когда-то Слепцов был его куратором и потом взял в свой отдел. Парень очень способный, прирожденный разведчик. Делает карьеру и не скрывает этого. Тридцати еще нет — а уже майор. Но ведет себя, в общем, прилично. Шеф за него кому хочешь глотку перегрызет.

— И похоже, мне первому, — подытожил Роман. — Ясно. Большое спасибо за информацию. Предупрежден, как говорили древние, значит, вооружен.

— Ну-ну, — скептически покивал Дубинин.

— Что значит: ну-ну? — насторожился Роман.

Но в этот миг загудел сигнал вызова. Дубинин смахнул папку с бумагами в стол, щелкнул замком, ключ сунул в карман и побежал в кабинет шефа. На Романа он уже не обращал ни малейшего внимания. Ну понятно, когда начальство вызывает, все остальные побоку.

Видя, что в приемной ему делать больше нечего, Роман поднялся и отправился в десятый кабинет, где на него должны были оформить путевые документы.

Прокручивая затем в голове слова Слепцова и Дубинина, Роман пришел к выводу, что им снова затыкают какую-то дыру. «Особая миссия» — это красивая обертка для простофили. Там уже действует «миссионер», молодой, амбициозный выдвиженец шефа. Поди, негодяй еще тот. Где-то он запнулся, скорее всего, не пожелал совать голову в ловушку, и Слепцов тут же придумал, кого можно подставить вместо своего любимчика. Есть такой стареющий, бесперспективный, ершистый капитан Морозов, субъект крайне неприятный и непредсказуемый, живущий к тому же нетрудовыми доходами, — одним словом, человек абсолютно лишний в той серьезной организации, которая призвана защищать мирный труд российских граждан. Вот он-то как раз и сгодится в качестве «расходного материала» для далеко идущих планов майора Крохина и его славного куратора генерала Слепцова.

Впрочем, возможно, не все столь драматично. Опыт и заслуги Романа никто не возьмется отрицать, хоть бы тот же Слепцов. Возможно, признавая профессионализм Романа, он действительно решил «укрепить» им майора Крохина, надеясь, что Роман, человек старой закалки, не станет впадать в амбиции, а от души поможет младшему товарищу выполнить сложное задание. Ход мыслей начальства иногда понять трудно, а порой и вовсе невозможно. Не вызывало сомнения только одно: узнать ситуацию досконально — и понять в том числе ход мыслей начальства — Роман сможет только на месте. А значит, гадай не гадай, а в дорогу собирайся.

Ближе к вечеру он позвонил Лене, уже заранее зная, какие напутствия он от него услышит.

— Хорошие новости есть? — сразу спросил Леня.

— Увы, Леньчик, только плохие.

— Не расстраивай меня.

— Я и сам расстроен, — вздохнул Роман.

— Ну что там? Опять проигрался в казино?

Леня тонко знал текущие неприятности Романа.

— Хуже, Леня. Меня посылают в командировку.

— Надолго?

— Ну… Думаю, недели на две, не меньше.

— Чтоб она сгорела, эта твоя служба, — выругался Леня, вообще-то интеллигентнейший человек. — Значит, ты так ничего путного по «Сибгазу» и не узнаешь?

— Ну почему? — промямлил Роман. — Я постараюсь…

— «Постараюсь…» — передразнил его Леня. — Работать надо, Рома, ра-бо-тать! А старайся ты в другом месте.

— Возможно, я вернуть раньше и что-нибудь успею нарыть.

— Раньше, позже, — возразил Леня. — Это все детские разговоры. Все решается в ближайшие дни, и если до конца сентября мы ничего не узнаем, мимо нас пролетит огромный кусок пирога, который с удовольствием сожрет кто-нибудь другой. И рой потом, не рой — назад уже ничего не воротишь.

— Но ведь кое-что ты можешь узнать и по своим каналам, верно? — напомнил Роман.

Лучше бы он этого не говорил.

— Да, могу, — ядовито ответствовал Леня. — Но в таком случае позволь вопрос: зачем мне ты? Если я сам делаю всю работу, то для чего мне напарник? Только для того, чтобы делить с ним заработанные мной деньги?

— Можешь из этой сделки меня исключить, — прямо рубанул Роман. — Я не обижусь.

— Мне эти русские… — после непродолжительной паузы сказал Леня. — Не будь ребенком, Рома. Черт с ней, с твоей службой, я уже понял: тебя не переделать. Езжай в свою командировку и береги хорошенько свою голову. Я все сделаю и тебя не забуду. Но имей в виду: если что-то полезное услышишь, не поленись набрать мой номер и это «что-то» мне сообщить.

— Да что я услышу? В тех краях, куда я еду, «Сибгаз» никого не интересует.

— Сколько лет ты со мной работаешь, а так ничего и не понял, — посетовал Леня. — Запомни, Рома: нет такого места на земле, где людей не интересовало бы, как можно заработать деньги. Другое дело, что люди должны быть правильные. Ты меня понимаешь?

— Понимаю, Леня.

— Ну и прекрасно. Найди таких людей и звони. Жду звонка в любое время суток. Договорились?

— Договорились, — повеселел Роман.

— Ну тогда все. Желаю тебе счастливого пути. Надеюсь, и на этот раз мир будет спасен и ты вернешься в целости и сохранности.

— Я тоже на это надеюсь.

— Тогда до скорого, напарник.

— До скорого, — кивнул Роман, отключаясь.

Все-таки хоть и тепло попрощались, но у него осталось неприятное ощущение, что Леня не то накрутил ему ухо, не то поставил в угол. А скорее, и то и другое вместе.

Совсем другое прощание ожидало его в квартире Надежды, куда он заехал вечером «на часок».

Мало того, что она не давала ему уснуть всю ночь, лаская его неутомимо и исступленно, так еще почти всю ночь проплакала, не желая с ним расставаться не то что на неделю — на день!

— Ты не вернешься! — твердила она, покрывая все его тело жадными поцелуями. — Я знаю: ты не вернешься…

«Тьфу, тьфу, тьфу», — сплевывал незаметно через левое плечо Роман.

Он, конечно же, ничего не говорил ей ни о своей работе, ни тем более о цели командировки. И страну он ей не называл, соврав, что летит в благополучную Италию. Но бабу не проведешь, баба — она сердцем чует (тем более таким, какое было у Надежды), и оттого она билась над ним в любовном пароксизме и шептала заклинания, словно они могли заставить его позабыть все обязанности и навсегда остаться у нее, в огромной уютной квартире на последнем этаже башни-высотки — эдакий сказочный замок под облаками.

— Да вернусь, Надя, куда я денусь, — бормотал Роман, гладя ее по шелковистой спине и вздрагивая от особенно чувствительных прикосновений ее гибкого языка. — Сто раз ездил и возвращался. Вернусь и на этот раз.

— Не уезжай, — хрипло шептала Надежда, терзая его и себя, — не уезжай…

Роману удалось уснуть только под утро, когда солнце выходило из-за дымного горизонта, бросая длинные лучи на закипающий в бешеной деятельности город-исполин. Однако спал Роман не больше трех часов, потому что даже и во сне четко помнил, что в четырнадцать тридцать у него вылет из Домодедова, и никто рейс задерживать не будет.

Наскоро выпив чашку крепкого кофе, заботливо приготовленного Надеждой, молчаливой и печальной, он коротко поцеловал ее на прощание и помчался домой, чтобы захватить в дорогу кое-какие необходимые вещи. Из дому он поспешил в контору за документами и уже оттуда выехал в аэропорт.

Перелет из Москвы в Багдад Роман почти не запомнил, ибо, оказавшись в кресле, сразу после взлета погрузился в глубокий сон и проснулся только тогда, когда самолет заходил на посадку и стюардесса заботливо проверяла, все ли пассажиры пристегнуты ремнями безопасности.

Потянувшись и глянув в иллюминатор, Роман увидел ярко-голубую полосу неба и под ней — раскаленное желтое марево.

«Ну, здравствуй, Ирак», — невесело усмехнулся он, мягко качнувшись в кресле.

Самолет благополучно приземлился и покатил по полосе, замедляя ход.