Врата. Книга 2. Далекое Отечество

Сергей Ким, 2020

«Далёкое Отечество» – фантастический роман Сергея Кима, вторая книга цикла «Врата», жанр боевая фантастика, приключения, попаданцы. Новоримская империя и Российская Федерация заключают мир и объединяют усилия для наведения порядка в Восточном Пределе. Но пока легионеры и мотопехота штурмуют замки мятежных дворян, у разведчиков Сергея Вяземского появляется новая задача – разыскать на Светлояре остатки советской экспедиции 50-х годов.

Сергей Вяземский

— Как тебя зовут-то? — спросил Неверов, протягивая небольшую фляжку.

— Таня… Татьяна Семёнова, — девушка, уже немного успокоившаяся и переодевшаяся из своих обносков в один из комплектов запасной формы, сделала небольшой глоток и тут же закашлялась. — Это не вода!

Стоящий поблизости старлей меланхолично курил сигарету, тоже понемногу успокаиваясь и перепоручив расспрос девушки Эриксону. Не в силу нежелания, а потому как в такой ситуации нужен был кто-то внушающий дружелюбие и способный нести какую-нибудь позитивную чушь. А Сергей, по собственному мнению, такими качествами не обладал, потому как душой компании себя никогда не считал.

Вяземский с сожалением подумал, что немного погорячился как с приостановкой перемирия, так и со своими действиями. Впрочем, Кравченко, которому он аккуратно обрисовал ситуацию по рации, старлея поддержал.

Конечно, со своим уставом в чужой монастырь лезть не принято — если в Новом Риме существует рабство, то это в первую очередь его внутреннее дело. Несение демократии и вооружённая борьба за права непонятных меньшинств — это дело для армии американской, но уж никак не российской. Безоглядное несение свободы может отозваться проблемами куда более серьёзными, так что в таком вопросе лучше действовать осторожно.

Но вот касательно российских граждан политика должна быть одна — их в новоримском рабстве быть не должно. Закрывать на такое глаза причин нет.

То есть, в рабстве вообще мало хорошего в принципе, но положа руку на сердце, Сергей вынужден был признать, что при наличии существенного государственного интереса, власть закрыла бы глаза и не на такое. Однако сейчас нужда была скорее именно в агрессивных действиях, дабы поддерживать нежданно-негаданно заполученный образ суровой постримской республики.

— Лучше! Это коньяк. Почти лекарство же — в газете вот, в разделе «Для дома, для семьи» читал. Врачи рекомендуют! Улучшает нервную систему, расширяет сосуды. Ты пей, пей — тебе сейчас нужно. Меня, кстати, Эриксон зовут.

— Как… того командира? — Таня шмыгнула носом, но слёзы у неё уже не текли.

— Тут всё непросто, — поцокал языком Эриксон. — Так как я, наверное, и есть тот самый командир, то не могу называться в честь себя же. Поэтому вообще-то — как телефон. Это меня просто как-то донимали «какой у тебя телефон?» да «какой у тебя телефон?», а я возьми да скажи «Сони Эриксон К790».

— Брешешь! — не поверил старшина. — Классная мобила была, но ему же лет десять должно быть!

— Восемь.

— Телефоны столько не живут.

— В умелых руках и ху… рма — балалайка.

— У старшин вообще ничего долго не держится — всё списывается, как утраченное, — вставил Булат. — А потом неожиданно обнаруживается в каптёрке.

— Снайпер, ты у меня теперь ни хрена не получишь — понял, да? — насупился Новиков.

— Ничего — это никакого гуталина и мыла, что ли? Вот же потеря потерь…

Вяземский решил, что разведчики уже достаточно разрядили атмосферу, и Семёнова немного отошла от шока, поэтому решил перейти к основной части.

— Татьяна, я понимаю, что вам пришлось тяжело. Но не могли бы вы ответить на несколько вопросов?

— Д-да, конечно.

— Вас взяли в плен при нападении на Владимирск?

Семёнова сглотнула и молча кивнула.

— Как вы оказались здесь?

— Тогда… Нас… Нас сначала провели через какие-то ворота… Там был лагерь. И много… ЭТИХ. Ну, которые с мечами и в доспехах… А как стемнело, где-то рядом начали стрелять, и меня и ещё несколько человек взяли с собой и увезли из лагеря.

— Несколько человек — это сколько? — уточнил Сергей.

— Н-не помню…

— Пожалуйста, постарайтесь вспомнить.

— Помню парня какого-то… Рабочий ещё… В такой оранжевой жилетке. И девушка ещё какая-то.

— Всё?

— Кажется… Извините, я просто не помню…

— Я понимаю, — кивнул старлей. — Что с вами произошло дальше, можете рассказать?

— Парня куда-то увезли. А нас, получается… продали, — Таню передёрнуло. — Остальных куда-то увели, я осталась одна. Ногу потянула в дороге, а у этих… ни лекарств, ничего. Пришлось травы какие-то собирать — подорожник даже. И язык непонятно какой — ни русского, ни английского не понимают. Кое-как потом объясняться смогла — они латынь хоть с пятого на десятое, но понимают, оказывается…

— Латынь… Медучилище?

— Да, третий курс.

— Били? — Вяземский сощурился. — Или… Как вообще обращались?

Девушку передёрнуло.

— Страшно… страшно было. А так… Ну… Не трогали, в общем. Не знаю, брезговали, что ли… Ну, а как штурм начался — меня отправили раненым помогать, и в лагере там…

— Ясно, — лицо старлея было непроницаемо. — Но ты только скажи, если что. Мы в этом городе любого выдернем и накажем. По законам военного времени.

— Я просто хочу домой, — попросила Таня. — Увезите меня отсюда, пожалуйста.

— Подожди немного, хорошо? Побудешь пока с нами. И никого не бойся — тебя больше никто не тронет. А если тронет…

— А… а вы какой-то спецназ, да?

— Да нет, — спокойно пожал плечами Сергей. — Мы просто разведчики.

— Но очень хорошие разведчики, — подмигнул Эриксон.

К стоящему за крепостной стеной БТРу приблизилась троица всадников. Один из них — средних лет мужчина в доспехах и при оружии — спешился и коротко отсалютовал старлею.

— Сир Вяземский.

Серый плащ с алой каймой, кольчуга и недлинный, совсем не кавалерийский меч — местных полицейских Сергей уже начал узнавать. Не поленился отдать воинское приветствие в ответ, после чего окрикнул Ливию.

Явно недовольная колдунья была извлечена из «Гиены» с внушительного вида бутербродом с паштетом в одной руке и чашкой чая в другой — земную еду волшебница поглощала с заметным удовольствием.

— Сир Вяземский, я декурион Сабелий Квинас, — чётко доложился новоримлянин. — По поручению центуриона городской когорты Павла Номиция послан к вам для содействия.

— Хорошо, — кивнул Сергей. — Нам нужно осмотреть места содержания рабов — среди них могут быть наши граждане. Или отследить их путь, если они были вывезены из города.

— Сделаем. И… Касательно компании, с которой у вас… вышел конфликт…

— Да? — внешне равнодушно поинтересовался Вяземский, в уме подбирая запас ответов. От дипломатичного «вышло недоразумение, мы желали бы не обострять ситуацию» до агрессивного «ещё одно подобное нападение и война между нашими странами возобновится прямо здесь и сейчас».

Хотелось бы, конечно, обойтись без кровопролития, а то за подписанное и почти сразу же разорванное перемирие начальство по головке не погладит. Или погладит, но утюгом и со всего размаха.

Впрочем, агрессию в случае чего всегда можно проявить.

— Глава компании приносит свои искренние извинения и интересуется — должны ли они сами наказать виновных или же выдать их вам для суда?

— Пускай в первую очередь компенсируют нашей гражданке все… причинённые неудобства, а наказание оставляем на усмотрение руководства компании, — спокойно произнёс Сергей и нехорошо улыбнулся. — Но мы проверим его исполнение.

* * *

К торговым рядам работорговцев российский отряд подходил как к вражескому укрепрайону.

— Саня, остаёшься за турелью, — распорядился Вяземский, когда БТР остановился в тесноте окраинных улиц в предместье Илиона. — Руслан — мотор не глушить, быть на связи и в полной готовности. Эриксон, Ливия — со мной.

— А… можно мне с вами? — неожиданно подала голос Татьяна.

— Вы уверены? — спросил Сергей.

— Да, — девушка непроизвольно потёрла оставшийся на шее след от срезанного ошейника. — У меня там осталась… кое-что осталось.

— Хорошо, — немного подумав, кивнул старлей. — Но держитесь рядом с нами.

Вяземский в сопровождении волшебницы, Эриксона и Татьяны выбрался из БТРа, поудобнее повесил автомат на плечо и переглянулся со спешившимся Сабелием:

— Прошу, ведите.

Спустя полчаса путешествий по рядам работорговцев Сергей решил, что ожидал чего-то куда более ужасного. Каких-нибудь истощённых и забитых невольников, грязные клетки под открытым небом, беспрерывные щёлканья кнутами и всё такое прочее.

Реальность оказалась куда более щадящей. Вместо клеток — грубоватые низкие бараки с зарешёченными окнами, где и содержались рабы. Обставлены они были аскетично, но на свинарники не походили, да и рабы впечатление узников Освенцима не производили. В принципе, это как раз было оправдано — зачем кому-то покупать истощённого и замученного доходягу? Некоторые бараки и вовсе выглядели на удивление уютно — вряд ли чем-то хуже обычных местных многоквартирных домов, пусть и с решётками и охраной. В таких обычно находились либо молодые девушки, которым была уготована участь наложниц или тружениц местных борделей-лупанариев, либо мужчины и женщины в возрасте — наверняка какие-нибудь мастера или учителя.

Вяземский сохранял безэмоциональность, осматривая барак за бараком и объясняясь с рабовладельцами. Сергей уж точно не был сторонником рабства, но и со своим уставом в чужой монастырь лезть не собирался. Он — не рыцарь в сверкающих доспехах, творящий добро направо и налево, он лишь офицер, выполняющий поставленную перед ним задачу.

И никаких «Освободить всех, живо!» Мало добро сделать — часто ещё нужно разобраться с его последствиями.

Вот, к примеру, куда денутся все эти сотни человек, если выпустить их на улицы Илиона, чем они займутся? Явно ничем хорошим — бродяжничеством, а может и воровством. Для только что отбившего массированный штурм города — это тот ещё «подарок». Причём в случае чего местные власти будут действовать в соответствии с законами военного времени и упрощённого судопроизводства, так что, возможно, что для многих рабов свобода могла быть мало того, что не очень-то и желанной, но и откровенно опасной.

Молчала и Татьяна, тоже не выказывая попыток творить добро направо и налево. На сколько она была моложе Сергея — лет на пять? Всё равно — одно поколение, что выросло уже в новой России. Не злое, но и не смотрящее на мир сквозь розовые очки; не циничное, но расчётливое. Умеющее ждать и, если нужно, не бить врага сгоряча, а выжидая, пока его свалит лихорадка или яд. И очень ценящее справедливость, иногда вплоть до древнего принципа «око за око».

Это хорошо? Это плохо? Нет, просто это так и есть.

Попутно Вяземский продолжал анализировать обстановку и собирать информацию. Касательно того же рабства в Империи. Вряд ли демонстрирующий довольно высокий уровень развития Новый Рим имел классический рабовладельческий строй. Вероятно, рабство в нём не было основополагающей структурой, но, тем не менее, существовало. Причём, что характерно, большая часть рабов явно представляла какую-то одну нацию — белокожие, светловолосые, крепкие.

Ливия объяснила это тем, что рабы в Империи — это в основном представители неких северных варваров. И не слишком радостно дёрнула щекой. От дальнейших расспросов Сергей решил воздержаться — про происхождение Ливии он помнил, а излишне наседать на и так, по сути, сотрудничающую лишь по своей доброй воле (и в счёт будущих расчётов) волшебницу было бы не слишком разумным. Потому как перспектива объясняться с имперцами на своём корявом диалекте, или сначала на своём корявом диалекте с Эрин, чтобы она уже нормально поговорила с кем надо… В общем, не слишком радостная перспектива.

Однако мысленную заметку Вяземский всё-таки сделал — здешний мир не един. Если источник рабов — это какие-то северные варвары, то это означает, что в мире имеется как минимум одно сообщество людей вне Империи. Насколько это важно? Ну, как сказать… Ковровыми бомбардировками Новый Рим никто ровнять, конечно, не будет ни при каких условиях (потому как это просто неэффективно), но если имперцы станут что-то мутить, то могут обнаружить в руках своих противников винтовки и автоматы… Метод, конечно, паршивый, но если Новый Рим не станет глупить, то и жёстких мер к нему никто применять не будет.

Доверие доверием и соглашения соглашениями, а топор на всякий пожарный лучше под рукой иметь. И если придётся сделать ставку на противников Империи — варваров или нелюдей, то это будет сделано.

Нелюдей, кстати, среди невольников не находилось — ни орков, ни тем более эльфов, ни иных рас, о которых имелась информация. Насколько понял Сергей, орков в данной местности не водилось, а лесные эльфы-фейри считались данниками Империи и к обращению их в рабство официальные власти относились крайне негативно. Остальные расы тоже поблизости не проживали — и в другом мире восточная окраина самого большого государства оказалась той ещё глушью…

Не находилось пока что, впрочем, и граждан России, что вызывало двойственные чувства — с одной стороны, конечно, хорошо, что таковых нет. С другой — это хоть и результат, но результат отрицательный. А судя по словам Татьяны, в неволе должны были находиться ещё как минимум три человека.

Причин думать, что рабовладельцы просто скрывают их, не было — наоборот, местные, видимо, прослышав о судьбе своего более неудачливого собрата, демонстрировали всяческое старание в плане сотрудничества. Старание чаще всего выражалось в том, что Сергею уже несколько раз предлагали купить рабов с большой скидкой, а один раз пришлось и вовсе отказываться от подарка в виде молодой девушки-северянки.

Сергей на мгновение представил реакцию Кравченко на новость, что старший лейтенант Вяземский обзавёлся собственной рабыней…

Представлялась такая реакция на редкость плохо. Разведчик до сих пор гадал, как сильно с него будут снимать стружку за подобранную эльфийку и спонтанное сотрудничество с апостолом Эмрис, так что решил, что рабыня будет уже не просто перебором, а перебором фатальным.

Спустя ещё полчаса Вяземскому улыбнулась удача — нашёлся один землянин, попавший в имперский плен.

Правда, Сергей испытал нечто вроде разочарования — невольником оказался довольно скверно говоривший по-русски то ли узбек, то ли киргиз. Гастарбайтер, в общем. Его нынешний владелец даже поначалу стал на автомате нахваливать способного и трудолюбивого раба, но затем резко погрустнел, когда понял, что невольника у него не покупают, а просто забирают.

В отличие от Татьяны, гастарбайтер на эмоции оказался скуп, но российской армии всё-таки обрадовался, что было немудрено — пусть к тяжёлому и грязному труду, и плохим условиям жизни он был явно привычен, но как и все свои соотечественники, наверняка делал денежные переводы домой. А из Нового Рима, к тому же будучи в статусе раба, куда и что переведёшь?

Под конвоем одного из стражников он был отправлен к расквартированной за стенами группе российских солдат. А ещё через час удалось напасть на след другого землянина — точнее, землянки.

— Месяца с полтора назад я её купил, сир, — работорговец явно чувствовал себя не в своей тарелке под немигающим взглядом Вяземского, барабанящего по рукояти висящего поперёк груди автомата. — Отряд наёмников в город забредал — вроде как с его милостью графом Туллием Варроном ходили куда-то на восток. Добычи и полона привезли мало. Считай, вообще не привезли. Только одну девку я у них и купил — одежда на ней была диковинная, но сама девка — справная…

— Куда ты её дел? — прохладно осведомился Сергей.

— Так продал я её, ваша милость! — всплеснул руками торговец людьми. — И трёх дней не прошло, как её сира Офелия приобрела для своего Дома.

— Можете объяснить, кто такая эта Офелия и её Дом? — обратился старлей к сопровождающему их офицеру местной полиции.

— Она — матрона одного из местных Домов ночи, — скривился Сабелий. — Лупанарий, по сути, только дорогой и для состоятельных господ.

— Бордель, что ли? — брякнул Эриксон.

— Дорогу покажете? — сощурился старлей.

— Разумеется, сир.

Искомый Дом ночи оказался буквально в десяти минутах езды и представлял собой довольно-таки роскошный двухэтажных особняк, окружённый небольшим садом и высоким забором.

Местная охрана попыталась было завернуть непрошеных гостей, даже углядев серые плащи городской стражи. Сабелий принялся было что-то яростно втолковывать начальнику местной охраны, но Вяземский поступил проще:

— Мы здесь с разрешения восьмой наследницы престола принцессы Афины, — сухо бросил он охранникам и внаглую попёр вперёд. — И мы пройдём внутрь в любом случае.

Слухи о людях в зелёном и так уже распространялись довольно быстро, а вкупе с именем воинственной принцессы и вовсе оказали почти магический эффект — после таких слов Вяземскому и его отряду никто и слова поперёк сказать не посмел.

Изнутри особняк производил не худшее впечатление, чем снаружи — ковры, явно недешёвая мебель, статуи и прочие украшательства, вплоть до горшков с цветами и на удивление привычного вида картин на стенах.

— Чем могу помочь благородным госпо… — выплывшая из боковой комнаты дородная мадам в пышном платье с глубоким вырезом осеклась, завидев разношёрстную компанию визитёров. А завидев серые плащи стражи, и вовсе перестала лучиться показным гостеприимством. — По какому праву вы вламываетесь сюда? У нас солидное заведение, а не какой-нибудь дешёвый бордель. Покиньте мой Дом немедленно, или я буду жаловаться управляющим Гильдии!

— А ты нас не пугай, — неожиданно резко огрызнулся Сабелий. — Управляющие низложены, городом теперь правит новая глава — вассал её высочества принцессы Афины. Так что твои фокусы больше не пройдут, Офелия.

— Девушка, — лаконично произнёс Вяземский, вспоминая данное Семёновой описание внешности. — Куплена тобой два месяца назад. Чужеземка, языка не знает. Карие глаза, длинные чёрные волосы.

— А что, собственно…

— Отвечай, живо, — ледяным тоном перебил матрону Сергей. — Пока я спрашиваю тебя здесь, а не в темнице.

Даже будучи изрядно намазана белилами, Офелия ощутима сбледнула с лица — она явно почувствовала в тоне непонятного чужеземца плохо скрываемую злость. И что важнее — готовность превратить эту злость во что-то осязаемое и ощутимое. Да и известие о том, что защиты старых покровителей она теперь лишена, наверняка сыграло не последнюю роль.

— А-а-а… Вы, наверное, об Амели, уважаемый сир?

— Возможно, — дёрнул щекой старлей. — Я хочу её видеть. Немедленно.

— Один момент!..

Всё-таки иногда злое слово оказывается куда эффективнее слова доброго.

— Я приветствовать вас, уважа…

Со второго этажа не то что спустилась, а натурально сошла смазливая темноволосая девица лет двадцати с небольшим, одетая в нечто, больше похожее на скреплённые в паре мест два кусочка тюля, нежели на нормальное платье.

И да, на имперском она говорила с чудовищным акцентом.

— Ой. Ребята, а вы русские, да? — искренне изумилась девица, переходя на русский.

— Амели, значит? — скептически изрёк Эриксон.

— Ну, вообще-то Аня… А вы тоже в этот мир попали, да?

— Можно и так сказать, — ровным тоном произнёс Вяземский, обдумывая увиденное. Впечатление невольницы данная девица не производила совершенно, как и не выказывала никакого неудовольствия. Во всяком случае, пока. — Вы гражданка России?

— Да! — с готовностью подтвердила девица. — А шо? Живу во Владимирске, на Емельянова…

— Хорошо. Собирайтесь, мы за вами.

— Ну-у-у… вообще-то у меня рабочий день ещё не кончился…

— Дамочка, мы вообще-то приехали вас из рабства спасать, — заметил Эриксон.

— Рабство? — неподдельно удивилась девица. — Что за фигня? У меня здесь солидная работа, хорошие карьерные перспективы… Мне, между прочим, уже один барон предложение сделал…

Неверов озадаченно крякнул.

— Понятно всё, — с непроницаемым выражением лица произнёс Вяземский. — Тогда один вопрос, и мы не будем больше отвлекать вас… от работы.

— Конечно. Что за вопрос?

— Кем работаете… работали во Владимирске?

— Танцовщицей в ночном клубе.

— Спасибо. До свиданья.

Старлей круто развернулся и зашагал к выходу, на ходу бросив через плечо:

— Ливия, не переводи, пожалуйста. Очень рекомендую поменьше рассказывать здесь о России. К вам ещё приедут.

— А?.. Да, до свиданья… Да и чего мне тут болтать? О России тем более. Эх, вот если бы я была француженкой, можно было бы и поболтать… Заходите ещё, ребята!

Вяземский быстрым шагом вышел из Дома ночи и уже внутри «Гиены» коротко и непечатно выругался.

— Освободительная миссия, мать её…

— Чего такое, командир? — поинтересовался снедаемый любопытством старшина.

— Нашли мы тут одну нашу… — хмуро пояснил Сергей. — У нас танцовщицей в клубе работала, так и здесь… по специальности устроилась.

— Как я понимаю, покидать тёплое место она не пожелала, — предположил Эмиль.

— Точно так.

— Русские своих не бросают, чего уж там, — иронично заметил Эриксон. — А как таких спасать, если они сами спасаться и не хотят?

* * *

Крайним местом, куда разведчикам следовало заглянуть, была контора того типчика, у которого Сергей отбил Татьяну. Он уже знал, что российских граждан у него больше нет, но навестить всё равно собирался.

Публий Пингус — так звали этого работорговца, и его Вяземский намеренно оставил «на десерт». Конечно, можно было сказать, что вопрос уже решён и далее обострять ситуацию некрасиво. Вот только Сергей, несмотря на свою отходчивость и спокойствие, обладал сильнейшей злопамятностью, помноженной на обострённое чувство справедливости. Ну и на тяжёлый характер, чего уж скрывать. Гремучая смесь, в общем.

— Может, всё-таки останетесь? — спросил старлей у Семёновой, когда они прибыли к месту назначения.

— Нет, — категорически мотнула головой девушка. — У меня тут… незаконченное дело.

— Хорошо, — кивнул Сергей и, немного подумав, добавил. — Тогда волосы в хвост соберите, пожалуйста. Саня, дай ей кепи и автомат с пустым магазином.

— Нахрена, командир? — удивился старшина.

— Будем проводить наглядную агитацию и внушать уважение к гражданам Российской Федерации, — не слишком приятно ухмыльнулся Вяземский. — И что главное — дёшево, сердито и бескровно. Татьяна? Сможете изобразить ещё одного солдата?

— Да, конечно, — неуверенно улыбнулась девушка.

— Добро. Тогда — к машине.

К конторе Пингуса вышли, что называется, во всеоружии. Вяземский на этот раз пренебрёг шлемом, но зато не сгонял с лица кривую и довольно-таки гадкую ухмылку. Ливия как переводчик держалась чуть сбоку, Эриксон и Татьяна — позади. Семёнова повесила незаряженный автомат на плечо, как это сделал бывший ополченец, и сейчас вовсю крутила головой по сторонам.

Работорговец и его холуи заметно струхнули, узнав не только Сергея, который ранил двоих надсмотрщиков, но и Татьяну, которая теперь походила не на рабыню, а на ещё одного бойца в зелёном.

Расчёт Вяземского был до безобразия прост — местные теперь десять раз подумают о том, как обращаться с пленными землянами, если каждый освобождённый может немедленно получить оружие и затем поквитаться со своими обидчиками.

— Ваша милость… — работорговец изобразил любезное приветствие, однако актёром он был плохим. Судя по лицу, его сейчас словно заставляли съесть килограмм сырых лимонов и запить их стаканом уксуса. — Прошу меня простить за возникшее недопонимание между моими людьми и вами…

— Вы не у того просите прощения, — холодно и слегка брезгливо бросил Сергей. Вроде и не нахамил, и не оскорбил, а всё одно торговца людьми передёрнуло.

Однако с видимым усилием переборов себя, работорговец, как мог, изобразил любезную улыбку.

— Прошу простить меня, сира… Я ведь не знал…

— Спасибо в карман не положишь, — заметил Эриксон.

Ливия без колебаний перевела эту фразу. Добавив ещё и нечто, прозвучавшее вполне понятно даже для русского уха — «компенсация».

— Разумеется, разумеется… — засуетился торговец, снимая с пояса звякнувший кошель, и вытряхнул на ладонь несколько серебряных монет…

Сергей после короткого раздумья выхватил из руки работорговца увесистый кошель и протянул его Татьяне:

— Небольшая компенсация. Бери, пригодятся — скоро местные монеты будут в цене, как курс к рублю установят, — а затем обратился уже и к Пингусу: — Этого достаточно. Для начала.

Семёнова молча приняла деньги, бросив на имперца и его подручных неприязненный взгляд, и как бы невзначай поправила висящий на плече автомат. Огляделась по сторонам, а затем решительно зашагала в сторону нескольких деревянных клеток, установленных на телегах — такие, видимо, применялись для транспортировки рабов. С одной стороны это, конечно, гуманнее, чем гнать невольников пешком, но всё равно приятного мало.

И в клетках этих как раз находились подготовленные для перевозки рабы.

— Таня! Таня! — неожиданно послышался тонкий звонкий голосок.

Семёнова переменилась в лице и метнулась вперёд. Дорогу ей было преградили двое бойцов с небольшими круглыми щитами и короткими копьями. Девушка на секунду остановилась и растерялась, но затем сорвала с плечами автомат и неумело лязгнула затвором.

Получилось пусть и не слишком понятно, но откровенно угрожающе.

— Прочь! — выкрикнула Татьяна на имперском, и пару громил как ветром сдуло — видимо, они уже были наслышаны о громовом оружии людей в зелёном.

Вяземский в два счёта оказался рядом с Семёновой, к которой из клетки тянула руки чумазая девчушка лет семи-восьми, одетая в рваную серую рубаху едва ли не до пят.

— Открыть, — приказал Сергей.

Не сказал, не попросил, а именно приказал.

И уже спустя пару мгновений радостно пищащая девочка обнимала землянку, которая гладила её по спутанной гриве чёрно-красных волос.

Вяземский слегка наклонил голову. Волосы ребёнка мало того, что были интересного цвета, так ещё и казались какими-то непривычно густыми и пушистыми — будто это была какая-то тонкая длинная шерсть, а не волосы. Сергей аккуратно отвёл несколько прядей в сторону и уже без особого удивления увидел вместо обычной человеческой ушной раковины подвижное пушистое ухо, напоминающее увеличенное в разы кошачье.

Девочка повернула лицо к старлею, и разведчик на автомате отметил более тонкие по сравнению с человеческими лицевые кости и желтовато-зелёные глаза с вертикальным зрачком.

Кажется, таких существ в Империи называли коянами…

— Привет! — радостно поздоровалась она на имперском с каким-то странным акцентом. — А ты друг Тани, да?

— Друг, друг, — подтвердил Сергей. Как ни странно, но детей никогда не пугало его холодное выражение лица. — Так значит это и есть… ваше дело?

— Я не знаю, кто она такая, но она очень хорошая, — с облегчением улыбнулась Татьяна. — Она болела сильно, а я её кое-как выходила, пока тут была…

На принятие решения старлею понадобилась доля секунды.

Вяземский нашёл взглядом переминающегося рядом с ноги на ногу Пингуса:

— Мы её забираем.

— Но позвольте!.. — вскинулся было рабовладелец, и осёкся под колючим взглядом Сергея.

— Имеешь что-то против?

— Нет… — обречённо вздохнул Публий.

— Вот и славно. Татьяна, у вас всё?

— А… можно ещё кого-нибудь забрать? У меня тут подруги есть…