Путешествие внутрь иглы. Новые (конструктивные) баллады

Сергей Ильин

В настоящую книгу включены 137 контрапунктных баллад. Это абсолютно новый жанр. Контрапунктная баллада состоит из строго чередующихся стихов и преимущественно эссеистской прозы. Иногда стихи – это просто стихи, а иногда и гораздо чаще – баллада в чистом виде. Но в любом случае стихи и проза, дополняя друг друга, как раз и создают стилистически новаторское, балладное звучание… Почему, собственно, баллада? Да потому что все в мире, по убеждению автора, если брать только сердцевину, есть баллада. Сотворение мира – баллада. И вечное бытие тоже баллада. Рождение и гибель цивилизаций – баллада. И уж конечно, любая человеческая жизнь, если выразить ее предельно кратко и динамично, будет тоже балладой… Отсюда прямо следует, что баллада зиждется на самом существенном событии: будь то внешнем или внутреннем. А не такое ли именно событие лежит в основе как нашей жизни, так и искусства? Ведь должен быть сюжет, а как он рассказывается – от начала к концу, от конца к началу или от середины к началу и концу, не столь важно. Так что балладный рассказ о психических коллизиях и даже метафизических проблемах, от века волнующих ум и сердце человеческое, есть прямое жанровое дополнение к так называемой «классической балладе», образцам которой автор тоже не забыл уделить должное внимание.

VII. Баллада о Сопряжении Сказки и Были

1. Трансформация неудачного брака

Для каждого внутренне созревшего события существует его собственное и как бы для него одного предуготованное время, как оно существует для каждого плода, так что любое «слишком рано» или «слишком поздно» чреваты, как мы знаем по опыту, неизбежными и удручающими последствиями недо — или перезрелости, и нигде, пожалуй, этот простейший из всех универсальных законов бытия не проявляется с такой очевидной ясностью, как в любви: действительно, одним из основополагающих смыслов жизни человеческой является обретение настоящей любви — об этом едва ли не девяносто девять процентов всех фильмов и романов — но каждый из нас хорошо знает, как это непросто, а для иных людей и практически неосуществимо, и сколько попыток нужно предварительно сделать, прежде чем мы, подобно гетевскому Фаусту, сможем от души сказать: «Мгновение, ты прекрасно!», чтобы, умножив это счастливое мгновение на уготованные нам будни и житейские ситуации, получить долгую и гармоническую супружескую жизнь.

Стало быть, никакие «предварительные» опыты по женской линии нельзя признать лишь «неудачными попытками», но в каждом из них таится великий скрытый смысл, хотя и остающийся по воле обстоятельств в тени даже на протяжении всей жизни: смысл этот, в частности, заключается в том, что женщина, с которой вы были в связи короткое время и браку или многолетнему партнерству с которой не «покровительствовали боги», все-таки по-своему любила вас, все-таки надеялась на вас как на будущего супруга и отца или отчима ее не рожденных или уже рожденных детей и все-таки примеривалась к вам с точки зрения «вечной любви», а вот последняя и заключительная ваша женщина, с которой вы создали, наконец, «благословенный на небесах союз», если бы вы ее встретили раньше и при других обстоятельствах, быть может, даже не посмотрела бы на вас — да так оно и было бы на самом деле! — просто потому, что ваш обоюдный плод любви к тому времени еще не созрел.

И очень может быть, что ребенок от вашей ранней и не вполне счастливой связи унаследовал семейную дисгармонию, как он наследует телесные и душевные качества родителей — это даже очень вероятно! — и вы до конца жизни не можете ни сблизиться с ним по-настоящему, ни до конца разойтись, — и тогда вы имеете полное право отнестись к вашей судьбоносной ситуации как к своего рода крошечному родовому проклятию со всеми вытекающими отсюда мрачными последствиями, но можете и увидеть в ней тонкую улыбку неизвестного Устроителя всех наших дел, какое бы имя Ему ни дать.

Разве не очевидно, что второе решение — самое наилучшее? поскольку же в данном случае речь идет о редчайшем феномене экзистенциальной игры на высочайшем бытийственном уровне — ибо что может быть первичней для человека, чем кровное родство? но, с другой стороны, что может быть игривей его же собственного (закона) опровержения на собственном примере? — постольку игра эта легко находит для себя совершенно неожиданные, образные и где-то даже сказочные — по причине глубокой внутренней дисгармонии и радикальной попытки ее оправдать — выражения.

Я бы даже высказался еще радикальней: чем проблематичней наше повседневное житие-бытие, тем изощренней наше оправдание его в художественном плане, — так, что если проблем вообще никаких нет — только вот лучше ли это для нас или хуже, никто не знает — то и говорить как будто незачем, а хочется лишь молчать, молчать и молчать… когда же дисгармония с женой и ребенком достигает критической степени, как это и произошло в моем случае, — тогда творческое ее оправдание склонно и вовсе принимать фантастические (сказочные) жанровые очертания.

2. Ночная сказка

Сыну и первой жене

Не правда ль: малыш наш явился из сказки?

не знает никто туда путь!

украл он у мамы лазурные глазки

и стражу сумел обмануть.

Недаром с тех пор он так жалобно плачет —

все слышит погоню во сне:

то конница гномов за стенами скачет

в глубокой ночной тишине.

Их юный король справедливо разгневан,

рассержена грозная рать,

клянутся смешным и нестройным напевом

назад беглеца отобрать.

Все ближе их топот: быть может, с рассветом

настигли б они малыша —

но, к счастью, во сне, беспокойством согретом,

все мамина чует душа.

А кражу ту мама давно уж простила

и, видя то, тучи мрачней,

к соседним кроваткам король, как Аттила,

игрушечных гонит коней.