Скейтагеддон

Сергей Золин, 2021

Тиме тринадцать. Он любит пиццу и смотреть сериалы с друзьями. Но главное в его жизни – скейт! С ним он не расстаётся никогда. Что может быть лучше, чем ловко исполненный трюк? Пожалуй, лишь возможность стать известным скейтером! И однажды Тиме выпадает шанс доказать всем, чего он стоит. Всё в тот день казалось идеальным: любимая доска, трюк «на пять с плюсом», поддержка друзей… Ещё мгновение и прежняя жизнь навсегда изменится!

Глава 3

Если вы никогда не были под домашним арестом, то мой вам совет — старайтесь его избежать, если он вам грозит! Что угодно покажется лучше, чем это монотонное пребывание в четырёх стенах. Смотрите сами: после школы сразу домой. Строгая проверка домашнего задания. Компьютер только для уроков (и то на час!), никаких прогулок, карманных денег и тем более скейта. Смартфон предки тоже отобрали, всучив вместо него кнопочное ископаемое. Ну и ежедневная уборка комнаты, ясен пень. Брр, отстой полный!

Но и это ещё не всё. Через три дня после случившегося со мной и Ястребом директор собрал всех в актовом зале и выступил с очередной речью. Суть её сводилась к тому, что мы, дескать, все распоясались и доброты не ценим. Вместо полезных дел занимаемся галиматьёй, ежеминутно подвергаем опасности себя и окружающих. И, чтобы не доводить до греха (он так и сказал!), с этого дня на территории школы запрещается катание на роликах, скейтах, самокатах и так далее и тому подобное. Ну, вы поняли.

Это показалось мне началом конца.

После собрания, когда я с Сашкой (наказание всех нас помирило) и Лёхой (Антоха и Витёк куда-то исчезли) продвигались к выходу, на меня со всех сторон смотрели гневные взгляды и вслед летело:

— Допрыгался!

— Всё из-за тебя!

— Доволен?

Я молчал. Сашка, как могла, отбивала нападки, но было ясно одно — с этого дня в школе мне прохода не дадут.

Стоило выйти из актового зала и немного пройтись по коридору, как путь нам преградили лучшие дружки Зайца — «Команда Дабл-А». Так мы прозвали братьев-близнецов Андрея и Артёма. Они, как и Костя Зайцев, учились в восьмом, и время от времени тоже доставали нас.

На их прыщавых физиономиях мы прочитали такую злость, что тушите свет.

— Э, свыш, ты, додя! — толкнул меня в грудь Артём. — Ты в курсе, чё из-за тя мы терь все тут остались без колёс?

— Да, и чё? Я виноват, что Ястреб тогда выскочила? — ответил я.

Артём с Андреем тупо уставились на меня. В глазах у них читалось: «Он что, ещё и разговаривать умеет?»

— Да нам по боку, кто там выскочил. Ты сам ща в форточку выскочишь, додя!

Они вдвоём схватили меня за футболку и припечатали к стене. Коридор вдруг опустел — все, кто проходил мимо, разом смылись по классам, оставив меня, Сашку и Лёху на растерзание парочке недоумков.

— Отстаньте от него! — с возмущением крикнула Сашка и попыталась оторвать их руки от меня.

— Свыш, косоглазая, сбрызни отседа! — зашипел Артём и оттолкнул Сашку. От услышанного она покраснела и сникла, оставив все попытки к сопротивлению. Дело в том, что её левый глаз действительно заметно косит, поэтому она очень болезненно восприняла такое грубое напоминание об этом.

— Т-ты че-чего обзываешься? — расхрабрился маленький Лёха и ударил Артёма в плечо. Он и ухом не повёл. Зато Андрей, не отпуская меня, изловчился и пнул Лёху по ноге. Тот упал и заплакал от боли.

— Да отвалите вы от них! Они ни при чём, я один виноват! — пыхтел я, извиваясь под тяжестью рук врагов. Но они крепко вцепились.

— Отставить! — раздался громоподобный голос физрука. Он вырулил из-за угла и наткнулся на наши разборки.

Услышав его голос, близнецы резко отпустили меня и отошли в сторонку. Я стал растирать грудную клетку, пострадавшую от нападения.

— Отстаньте от них! Такие здоровые лбы и пристали! У вас, по-моему, сейчас физкультура? За мной, шагом марш, в спортзал! Так, Жориков, ты чего развалился?

— Упал, — сквозь слёзы ответил Лёха и начал потихоньку подниматься.

— Цел? — поинтересовался физрук.

Лёха мотнул головой, утираясь рукавом джинсовки.

— Так, всё, шуруйте на уроки, а то в последнее время ты, — физрук кивнул в мою сторону, — всё чаще мелькаешь в школьной криминальной хронике.

Понимая, что не стоит сейчас переводить стрелки на близнецов, я не стал возмущаться, и мы втроём вынуждены были свалить. Стучать учителю — не лучшая идея, учитывая тот факт, что нам рано или поздно придётся столкнуться с «Командой Дабл-А» либо в школе, либо в скейт-парке.

Уроки теперь длились для меня ещё дольше. От расстройства после нападения близнецов я не смог ответить по физике и схватил двойку. Такая же песня случилась на истории.

— Ты не заболел? — удивленно спросила учительница истории. — Совсем плаваешь в материале. Не ожидала от тебя. Садись, два.

— А он, Наталья Николаевна, прыгнул неудачно. Головка бо-бо, — пробурчала Ленка Егорова. Вокруг захихикали. Антоха показал ей кулак.

— Наслышана, — сухо ответила историчка. — Ладно, возвращаемся к уроку.

Так полетели мои дни неудачника и школьного пугала. Вставать на уроки стало так тяжело, будто я вместо учёбы ходил работать грузчиком. А как иначе? Каждый день нервы стали напрягаться в струнку от ожидания всяких подвохов. Пришлось даже придумать защитный ритуал: стоило мне заметить хоть кого-то угрожающего вида, как я делал фигу в кармане, и повторял про себя: «Я невидимка, я невидимка, я невидимка». Иногда реально помогало, и я словно растворялся прямо в воздухе — меня не замечали и я хотя бы одну перемену спокойно перемещался по школе. Но случалось и так, что я ловил подножки, отгребал подзатыльники, и слышал жёсткие ругательства. Первые дни я начинал выискивать в проходящих мимо тех, кто меня задел. Но мне пришлось сдаться, когда после очередного нападения я хотел отлупить типчика, а против меня встала такая толпа, что я понял — лучше молчать.

Из столовки меня тоже прогнали. Причём не очень оригинальным способом. Однажды я, как всегда, зашёл поесть. Пошёл один: Сашки в школе не оказалось, а остальные ребята списывали домашку. Я отстоял очередь, подхватил поднос с едой и развернулся, чтобы пойти к любимому столу. Но, когда я протискивался сквозь толпу, какой-то умник подставил мне ногу. Я только и успел, что охнуть. Резкое недолгое падение и — шмяк! — я влетел лицом в тарелку с пюре и котлетой. Добавьте ещё компот — аппетитная картина, не правда ли? Умника мне вычислить не удалось. Да и как? Ищи-свищи, когда почти вся школа против тебя. Это мог сделать любой. В общем, мне оставалось только одно — вымазанным с ног до головы школьным обедом, под ржач толпы, с позором покидать столовую.

Ребята после случившегося, чтобы поддержать меня, тоже перестали ходить в столовку. Вместо этого мы закупались в магазине и ели за школой.

— Ничего, — подмигнул мне Витёк спустя несколько дней после истории с подножкой. Мы вернулись из магаза и расселись по лавочкам. — Посмотрим, кто скоро будет хохотать.

Антоха ткнул его локтем в бок. Витёк замолчал, откусил кусок булки и запил яблочным соком.

— А, кстати, — сказала Сашка, кинув в урну бутылку от газировки и смятый пакет от хот-дога. — Хоть у кого-нибудь видос остался?

— Остался, остался. Даром я тогда с уроков смылся, что ли? — ухмыляясь, заявил Витёк.

И снова я заметил, как Антоха состроил Витьку злобную рожу и ткнул пальцем в бок.

— А вы чего шушукаетесь? — Лёха нахмурился, доедая вторую сосиску в тесте и прихлебывая апельсиновый сок.

— Нормально всё. Ешь сиди, — отмахнулся Витёк.

— Я это смотреть не буду, — сквозь зубы сказал я. — Лучше бы вообще не прыгал. Теперь до конца школы не отмыться.

Я взглянул на Сашку. Её лицо выражало одно: «А я предупреждала!»

— Прорвёмся, Тима, — подбодрил меня Лёха. — Мы же с тобой!

— Спасибо, — отозвался я и улыбнулся — впервые за все эти ужасные дни. В глазах вдруг защипало, и я сделал вид, будто протираю их после налетевшего порыва ветра. Батя всегда повторяет, что из любой ситуации, даже самой плохой, надо извлечь урок. Если раньше я воспринимал его слова, как очередную нотацию, то сидя в компании друзей, которые не отвернулись от меня в самый паршивый момент моей жизни, понял, о чём говорит отец. Не будь вокруг меня Сашки, Антохи, Лёхи и Витька, то я, пожалуй, сошёл бы с ума или… Хорошо, что однажды придумали дружбу… Ну и скейт, чего уж там.

Прикончив обед, мы попёрлись назад. Я с грустью отметил, что погода стояла как никогда тёплая. Проходящие мимо ученики бросали в мою сторону полные ненависти взгляды и старались сказать вдогонку что-нибудь обидное. Отчасти я их, конечно, понимал. Если бы не мой фейл с Ястребом, то все бы высыпали во двор кататься.

Мы добрались до школы. Сашка пошла на физику, а нас ждала контрольная по матеше. Витёк раздал мне и Антохе шпоры. Лёха отказался, гордо выпятив грудь и заявив, что напишет контрошу без шпаргалок.

— Только потом не ной, что тебя обделили, когда пару схлопочешь, — ехидничал Витёк, пряча шпору под часы на руке. Для этого, кстати, он их и носит.

Но жук Лёха сдал контрольную раньше всех. Наша троица для отвода глаз провозилась с заданиями до звонка.

Мы все жили в одном дворе и после уроков, как обычно, пошли вместе домой. Занятия у нас и Сашки кончились одинаково, а потому я уговорил всех сходить и хоть одним глазком взглянуть на скейт-парк — до того по нему соскучился.

Ребята, на удивление, согласились с явной неохотой. У меня возникло ощущение, что они специально пошли, еле плетясь за мной.

— Да что с вами? — воскликнул я. — Вы же там катаетесь, а мне хотя бы просто поглядеть!

Друзья переглянулись и помрачнели. Я решительно ничего не мог понять.

— Мы тоже туда не ходим, — тихо сказала Сашка.

— Что? — не поверил я своим ушам. — Вы же сами мне говорили, что постоянно там чиллите…

— Ага, там почиллишь, — перебил меня Антоха, — «Дабл-А» с Зайцем совсем сбесились.

Витёк хлопнул меня по плечу.

— Короче, мы не хотели тебя грузить ещё больше, — сказал он. — Сразу же, как Бугров запретил в школе катать, Заяц с близнецами прискакали в скейт-парк и наехали, когда мы там были.

— Они нас в-вы-выгнали, — расстроенно пробормотал Лёха и тряхнул кудрявой головой.

— Так что теперь туда лучше не ходить, — закончила общую мысль Сашка. — Мы сейчас катаем на Театре.

Мне это всё не понравилось. Мало того, что в школе ходи да оглядывайся, так ещё и друзей выгнали из скейт-парка. Театром мы зовём площадку на пустыре позади заброшки. Как-то давно мы нашли там кучу афиш от старых спектаклей — отсюда и название. В этом месте мы катались с ребятами (ещё без Сашки), когда были совсем мелкие и боялись ходить в скейт-парк. Возвращение на заброшку означало не просто позор. Это — конец всему, что дорого и завоёвано.

— Меня это достало! — закричал я. Прохожие стали оборачиваться на нашу компашку и подозрительно приглядываться. — Ладно, они на меня гонят, но выгонять вас из парка — рили бред. Пофигу, я пойду туда и пусть что хотят, то и делают!

Я забросил на плечо рюкзак, повернулся и ускорил шаг. Лицо горело, внутри меня трясло от злости. Я сжимал кулаки, удаляясь от друзей. Нет, «Дабл-А» и Заяц должны поплатиться!

Далеко, впрочем, я не ушагал.

Друзья догнали меня и схватили. Сашка держала за рюкзак, Антоха с Лёхой вцепились в руки, а Витёк встал спереди, преграждая путь.

Я вырывался, крича, что пойду в скейт-парк на разборки с Зайцем.

— Успокойся, дурик, — пыхтел от натуги, Лёха, крепче ухватив мою руку.

— Не хватало ещё, чтобы тебя там отлупили, — пыталась образумить меня Сашка.

Витёк стоял спереди, вытянув руки перед собой, и махал ими у меня перед носом.

— Да успокойся, тебе говорят! — сказал он. — Я те говорю, Заяц и остальные сами к нам прибегут мириться! Вот увидишь.

— Ага, свежо питание, — ответил я и скривил губы. — Эй, вы мне руки выкрутите!

— Не убежишь? — недоверчиво спросил Антоха.

— Нет.

Меня отпустили, я надел капюшон и развернулся в сторону дома.

— Простите, что так вас подвёл, — только и смог сказать я на обратном пути.

Ребята наперебой стали утверждать, что ничего страшного не случилось. Мол, покатаем на Театре, подумаешь. Ага, легко сказать! Но на меня вдруг навалилась такая усталость, будто я тащил на себе целую тонну. Поэтому сил спорить уже не осталось, и я молча плёлся, глядя под ноги. Друзья шли рядом и тоже молчали. Лишь Лёха бубнил себе под нос.

— Да хватит тебе, — попросил его Антоха. Лёха пнул камешек и угомонился.

Мы с Витьком живём в одном подъезде, а остальные — в подъездах дома напротив. Мы попрощались с ребятами и побрели через двор к себе. Я достал ключ от домофона — Витёк свой, как обычно, забыл — и мы зашли.

Лифт уже подъезжал, когда Витьку пришло сообщение.

— Чего там? — кивнул я, шагнув в кабину.

— Да… Тут… — замялся Витёк. — Ты езжай, мне надо тут сбегать… Потом расскажу.

Он махнул мне и бросился из подъезда. Я пожал плечами.

— Хитрит чего-то, — прошептал я и нажал кнопку седьмого этажа. Дверь лифта плавно закрылась, и кабина поехала вверх.