Черное золото

Сергей Зверев, 2007

Черным золотом на российском Каспии называют не нефть, а икру. Из-за нее идет самая настоящая война. Боевому пловцу, спецназовцу-профи Сергею Павлову по прозвищу Полундра новое задание показалось скучным и рутинным. Ну что это – сопровождать судно с радиоактивными отходами, которое идет в волжские воды! Но когда он узнал, что азербайджанская икорная мафия решила устроить в низовьях Волги крупный экологический теракт, понял, что судно надо остановить любой ценой. Даже ценой своей жизни…

Глава 3

Скупые лучи северного солнца, пробиваясь сквозь облака, как бы нехотя бросали блики на северную оконечность Кольского полуострова. Небольшой военный городок, лежавший на берегу, жил обычной размеренной жизнью. Военные корабли, грузовики в порту, домики и казармы, разбросанные тут и там, свинцовый океан — все рождало ощущение серьезности, сдержанности.

В нескольких километрах от городка располагалась военно-морская база. И тут все было суровым: и серые камни, и могучие, словно высеченные из этих камней, силуэты военных кораблей. Да и люди здесь служили особые — своеобразная «северная порода», продутые насквозь ветрами.

Большие волны, рождаемые северными ветрами, с грохотом накатывали на берег. В одном месте берега невысокие горы, спускаясь к морю, образовывали маленькую бухту, в которой почти всегда было тихо и уютно.

На каменистом берегу бухты, у самой воды, сидели двое. Вихрастый белобрысый мальчишка лет десяти в свитере, джинсовой куртке, с полосатым шарфом, повязанным на шее, сосредоточенно крутил в руках моторную модель военного корабля, заканчивал последние приготовления к запуску. На изготовление этого шедевра мальчик потратил без малого четыре месяца, но время того стоило — корабль получился на славу. Вплоть до последней малюсенькой детали все было идентичным эсминцу «Грозный», который нес боевую вахту недалеко от этих мест. Сейчас мальчик менял в пульте батарейку — точно такую же он недавно поставил внутрь корабля.

Рядом с пацаном, который, казалось, забыл в эти минуты обо всем на свете, опустился на корточки высокий мужчина атлетического сложения с обветренным лицом и морской выправкой. Несмотря на гражданскую одежду, нетрудно было угадать в нем офицера. И сразу было понятно, что это — отец и сын.

— Ну что, Андрей, пора пускать на воду наш эсминец. — Отец с теплотой поглядывал на парнишку. — И поспеши, пока вода спокойная. А попадем под дождь — точно влетит нам от нашей мамы.

— Сейчас, еще немного, — пыхтел мальчуган. — А дождя я не боюсь, ведь плохой погоды для настоящего мужчины никогда не бывает, да, папа?

«Моряк растет, настоящий моряк, — с гордостью думал мужчина. — Да иначе и быть не могло».

Небо и правда было хмурым. С утра казалось, что дождевые тучи, которые уже несколько дней метались над городом, ушли куда-то на запад, но к вечеру хмурое небо, похоже, готовилось снова опустить пелену накрапывающего дождика.

Здоровяк глядел на небо, чуть прищурив глаза.

— Пап, обожди, мы же главное забыли! — Рот мальчишки расплылся в улыбке до ушей.

— О чем ты, Андрей? — спросил отец, глядя на модель. — По-моему, эсминец наш укомплектован полностью.

— А Андреевский флаг?! — Мальчик подбежал к спортивной сумке, лежавшей в нескольких шагах на камне, густо поросшем серебристым мхом, и достал оттуда небольшую коробочку.

— Правильно, сынок, без флага любой корабль — не боевая единица, а так, консервная банка! — сказал мужчина. — А для нашего, российского военного корабля это, знаешь, верно вдвойне! — Когда мальчик вернулся, отец похлопал сына по плечу.

— А правда, пап, что в бою, даже под градом пуль и снарядов, наши моряки всегда заменяли сбитый флаг? — спросил мальчишка.

— Да, так и было всегда, — кивнул отец.

— И даже рискуя своей жизнью?

— И рискуя, и погибая, — кивнул головой мужчина. — Это тебе, Андрей, какой угодно моряк подтвердит.

Андрей, высунув от напряжения язык, аккуратно прилаживал на флагшток миниатюрный стяг с перекрещенными синими полосами. Работа приближалась к концу. Однако торжественно спустить эсминец на воду все же не удалось. Ответственный момент был нарушен приближающимся гулом машины. Из-за возвышенности, что скрывала бухточку, послышался звук мотора, и на гребне показался военный «уазик». Перевалив через склон, машина лихо, с разворотом остановилась. На прибрежную гальку вышел водитель.

— Товарищ старший лейтенант, вас срочно вызывают в штаб! — водитель, старший сержант, смотрел без улыбки, желваки ходили по длинным, вытянутым книзу щекам. — Супруга ваша сказала, где вас искать, — добавил он. — Вы уж извините, это весьма срочно.

Здоровяк встретился с водителем взглядом, в глазах сержанта мелькнуло сожаление.

— Ну что ж, сынок, придется нам в другой раз опробовать наш эсминец, — со вздохом произнес мужчина. — Собирайся, морская служба есть морская служба.

«Ну вот, как всегда, — с горечью думал Андрей. — Только с папкой вместе выберешься куда-то, как тут же — найдут, вызовут, и месяц его не увидишь». Однако, будучи сыном морского офицера, он уже в свои двенадцать лет многое прекрасно понимал. В том числе что служба есть служба и приказания должны выполняться беспрекословно. Да и для себя он давно и твердо решил, что станет только морским офицером, и поэтому подобные ситуации переносил стойко, готовясь в будущем надеть кортик.

Старший лейтенант был более чем привычен к такому развитию событий. Нечастые дни, которые можно было вот так провести с сыном, обычно и прерывались известиями типа: «Вас вызывают в штаб». Но чему было удивляться? Старший лейтенант Сергей Павлов, за свою смелость прозванный на всем Северном побережье Полундра, был нужен всем и всегда. Элитный отряд подводного спецназа, которым командовал Павлов, был уникальной единицей Северного флота. Впрочем, надо сказать, что северными морями деятельность этих ребят совсем не ограничивалась. В царстве Нептуна им хорошо были известны уголки от экватора и до полярных льдов. Боевые пловцы бывали в сложнейших переделках, многое повидали на своем веку, иногда им и выжить-то было проблематично, не говоря уже о выполнении поставленного задания. Однако задания командования всегда оказывались выполнены, и, надо сказать, так, что Родине краснеть за них не приходилось.

Отряд боевых пловцов был задействован во многих операциях, где требовались не только смелость, решительность и сила, но и неординарное мышление. Ребята Павлова выходили с достоинством из сложнейших ситуаций. Охрана важнейших объектов, секретные операции на чужой территории и предотвращение диверсий на своей земле, поиск на дне того, о чем не скоро станет известно широкой публике, виртуозное владение многими, едва ли не всеми видами классического и новейшего оружия — обычного и способного поражать цели под водой. Одним словом, элитное подразделение боевых пловцов под командованием Сергея Павлова не имело себе равных. Широко известный в узких кругах морских офицеров старший лейтенант морского спецназа Сергей Павлов по прозвищу Полундра имел на своем счету немало заданий, которые и не снились сценаристам Голливуда, но о большинстве из них никто и никогда не узнает — уж очень они были ответственными. Кочевая жизнь была для него нормальным, естественным состоянием, и долго высидеть на берегу он попросту не мог.

Все эти мысли вереницей проносились в голове Сергея Павлова, пока старший сержант Сивоконь вез отца и сына к родному дому. Высадив мальчишку, Павлов вернулся в «уазик». «Что ждет меня на этот раз?» — подумал он, глядя на городок, видневшийся с дороги как на ладони.

* * *

Город из белого камня возвышался на берегу Каспийского моря. Еще с давних времен Баку считался одним из наиболее красивых городов Закавказья, да и не только. Мнение это действительно было справедливым, особенно если говорить о центральной части города. Исторические памятники, дворцы, мечети могли заинтересовать каждого любителя старинной архитектуры. Центр Баку выглядел довольно-таки по-европейски, и немудрено — ведь город строили англичане, которые в конце XIX века разрабатывали тут нефть. А в целом город был довольно шумный и грязный, как все восточные города.

Белокаменным, впрочем, был только центр, а дальше начинались сталинские кварталы, которые выглядели как все, возведенные в послевоенные годы во всех городах некогда огромного СССР. Окраины города были застроены опять-таки унифицированными микрорайонами, разве что с азербайджанским колоритом.

За микрорайонами начинались поселки коттеджей. Вот здесь было на что посмотреть. Восточная роскошь в современном исполнении могла поразить даже бывалого человека. Каждый из хозяев этих великолепных строений — среди них были и первые лица Азербайджана — старался превзойти соседей в красоте и убранстве своего дома. Все это превращалось иногда в настоящее соревнование. Белоснежные мраморные дворцы, настоящие чудеса архитектуры, украшали берега Каспийского моря, радуя глаз одних и вызывая зависть у других.

Мужчина лет пятидесяти с лишним, полный, невысокого роста, открыл массивную дверцу холодильника и вынул банку пива. Он подцепил ногтем крышку и оторвал ее. Пиво зашипело, мужчина радостно пробурчал что-то. Жадно припав к банке, он разом проглотил половину содержимого, оторвался, перевел дух и с удовольствием вытер губы тыльной стороной ладони. Подойдя к окну, он зевнул и постоял с минуту, лениво почесывая толстый затылок.

Когда он с полупустой банкой в руке возвращался к креслу у телевизора, взор его скользнул по мониторам видеокамер. На первом мониторе было видно, как садовник обрабатывает газонокосилкой лужайку перед домом. Опытные руки ловко управлялись с тихо гудящим аппаратом, оставляя чистые полоски свежескошенной травы. Второй экран демонстрировал волны, набегающие на пляж. Песчаный пляж был совершенно пуст, только маленькая собачка прыгала, резвясь, на мокром песке. И третья камера показывала участок расплавленного под солнцем асфальта перед входной калиткой. Жара стояла страшная, но в комнате, где работали несколько кондиционеров, была просто благодать.

Все вокруг дышало спокойствием. Никого не интересовал коттедж бывшего министра рыбной промышленности Азербайджана, и это, пожалуй, было к лучшему.

Один из углов комнаты занимал дорогой музыкальный центр, из высоких колонок лилась песня в исполнении Муслима Магомаева:

Ушли от моря горы, жажду утолив,

И лег на берег город, охватив залив.

Он стар и вечно молод, здесь, на берегу —

В залив глядится город, город мой Баку!

Ты весь из золота соткан и на склоне дня-а-а

Закатным золотом окон одаришь меня.

Мужчина мечтательно зажмурил глаза, откинувшись на спинку мягкого кресла.

Волна зари качает стаи кораблей,

Белей нет в мире чаек, моря голубей.

На город наглядеться вновь я не могу,

И я вхожу, как в детство, в город мой Баку.

«Ты весь из золота соткан и на склоне дня-а-а-а…» Зазвонил телефон. Толстый мужчина в шортах и тенниске направил руку с пультом на музыкальный центр и с сожалением сделал звук потише.

— Да, дорогой. Слушаю тебя. — В руке мужчины появилась мобильная телефонная трубка.

Звонивший произнес длинную фразу.

— Все у меня хорошо, вот, старыми песнями балуюсь. — Мужчина с любовью посмотрел на музыкальный центр. — Знаешь ведь, вчера было все хорошо, а сегодня все — плохо! Вот! А завтра-то будет — вовсе конец мира! — Мужчина отхлебнул пива из банки и захохотал, тут же поперхнулся и вытерся кулаком, в котором держал банку.

Телефонный собеседник ответил еще более длинной фразой.

— Ну и как там у тебя дела, в Осло? — спросил мужчина через секунду. — Что ты говоришь? Опять россияне сбивают цены? Ах, ах, ах…

Бывший министр рыбной промышленности Азербайджана Рафик Мустафович Мустафов был и вправду взволнован. Пару лет назад он вышел в отставку, однако бизнес не давал ему скучать. Рафик Мустафов продавал черную икру.

Этот вид бизнеса был весьма выгодным.

В мире существовало около 70 международных рыбных бирж, в том числе пять или шесть в России. Однако мировые цены на ценные породы рыбы, морепродукты и особенно икру диктовали биржи Японии, Норвегии, Франции и Испании. Рыбная биржа в Осло считалась одной из самых влиятельных в Европе.

Потому господин Мустафов и послал своего человека в Осло. Человек этот сейчас поведал ему много интересного. К сожалению, информация была совсем не такой, какую ожидал Мустафов. Дела в этот раз складывались печально. По словам звонившего, русские цены оказались настолько ниже азербайджанских, что с фирмой «Солнечный берег» никто не хотел заключать сделки. И все это — несмотря на квоты вылова осетровых. Эти квоты в Российской Федерации официально составляли 45 тонн в год. На самом деле астраханские браконьеры добирали в десять раз больше.

Рафик Мустафов мог рассказать многое о фьючерсных ценах на осетровых и особенно на икру. Средняя оптовая цена килограмма черной икры, если только икра не была так называемой ястычной, — 1100 евро. Это много, очень много, потому бизнес и считался выгодным.

Да, дела обстояли из рук вон плохо. Если не тормознуть россиян, можно было считать себя прогоревшими.

Было и еще одно обстоятельство, которое беспокоило Рафика Мустафовича. Российская икра была гораздо выше по качеству, чем азербайджанская или, к примеру, иранская. В Азербайджане и Иране мальков из икринок выводили в специальных закрытых водоемах.

— Ясно, я все понял. Дела, конечно, неважные. Ну ничего, выход, я думаю, обязательно найдется. Придется, дорогой, связаться с нашими друзьями иранцами, — произнес в трубку Рафик Мустафович задумчиво. — Не хочется, но, видно, иначе нельзя. Вместе что-нибудь да придумаем.

Ход напрашивался сам собой — если бы каким-то образом удалось устранить с рынка русских, Мустафов и его иранские друзья могли бы стать международными монополистами в торговле осетровыми. Это было весьма заманчиво.

— Отлично! В нашей ситуации лучше уже не придумать, — в момент понял босса телефонный собеседник. — Кошмарная международная репутация иранцев позволяет им вытворять все, что угодно. Тут есть о чем поговорить, и, кажется, я уже все придумал.

Мустафов беспокойно заерзал в кресле.

— Послушай, дорогой, если у тебя есть план, рассказывай дальше, не томи душу.

— Все по приезде, — прозвучало в ответ.

— Ну что ж, буду ждать тебя с нетерпением, — проговорил Мустафов. — Да-да, приезжай!

Конец ознакомительного фрагмента.