Подводная одиссея

Сергей Зверев, 2013

В нейтральных водах Японского моря неизвестными был похищен новейший батискаф «Русский витязь». Военные бьют тревогу: аппарат под завязку напичкан секретным оборудованием, и если он попал в руки потенциальных врагов, последствия будут катастрофическими. Но еще не все потеряно. Для того чтобы детально разобраться в сложнейшем оборудовании, похитителям потребуется время. Основная задача сейчас – не дать им этого времени. Адмирал Нагибин отправляет на поиски батискафа капитан-лейтенанта Саблина по прозвищу Боцман. Ему поручено вернуть аппарат на российскую военно-морскую базу, и как можно быстрее…

7

Спецназовцам, захватившим «Русского витязя», через час после того, как борт «717» покинул Саблин, все же удалось накинуть трос на гидроманипулятор, опутать его, лишить экипаж возможности защищаться. Теперь вытащенный на палубу глубоководный аппарат лежал, будто мертвый кит. Все видеокамеры спецназовцы закрыли чем-то непрозрачным, занавесили снаружи и правый иллюминатор. Происходящее на палубе экипаж «Русского витязя» мог созерцать только через левый иллюминатор. Видно было немногое — два вооруженных автоматами спецназовца в северокорейской форме не сводили с глубоководного аппарата глаз.

Кто-то уже забрался наверх и изо всех сил бил кувалдой по входному люку. К разъему проводного переговорного устройства никто так и не подключился. Заточенным внутри никто пока не делал никаких предложений.

— Снаружи можно открыть люк? — спросил Николай Зиганиди.

— Можно, — ответил Плахин. — Но для этого нужно специально разработанное для этого аппарата оборудование. А у них его нет. Кувалда им в этом деле не поможет.

— Неужели они не понимают, что люк, рассчитанный на давление шестикилометрового столба воды, не поддастся кувалде? Долбят так, что голова раскалывается, — Катя непроизвольно вздрагивала от каждого гулкого удара по люку. — Идиоты.

— Идиоты идиотами, но захватить и транспортник, и нас сумели, — поморщил лоб Зиганиди.

Свет внутри аппарата был выключен, хватало и того, что пробивался от включенных на палубе прожекторов. Плахин показал рукой на монитор. В левом углу виднелась вертикальная шкала, внизу которой краснел, сходя на нет, столбик, похожий на окрашенный столбик спиртового термометра.

— Щелочь в регенераторе воздуха кончается, — сообщил Марат Петрович. — Скоро дышать станет нечем.

— Система вентиляции на аппарате не предусмотрена? — поинтересовался Зиганиди.

— Нет, ни принудительной, ни самотечной, — покачал головой инженер. — Генконструктор решил, что это ослабит корпус. Провентилировать можно, только отдраив входной люк. Но тогда они тут же проникнут внутрь, — Плахин указал взглядом за иллюминатор.

Сабурова криво усмехнулась:

— Глупо получается, задохнуться в глубоководном аппарате, когда он поднят на палубу. Бред какой-то.

— А что мы можем сделать? С этими носителями идей чучхе по-хорошему договориться не получится. Ты посмотри, какие у них глаза, словно у зомби, — Николай пригладил волосы. — А каплей молодец, рискнул и был так близок к победе. Совсем чуть-чуть не хватило.

— Как говорили наши родители во времена СССР: «Чуть-чуть в Советском Союзе не считается», — парировала Катя. — А у нас нет оружия.

Кувалда стучала в люк с регулярностью сошедшего с ума дятла — бум, бум, бум. Каждый удар звонко отдавался в кабине, бил по ушам. Скорее всего, захватившие корабль и не рассчитывали таким образом открыть люк. Просто действовали на психику гидронавтов.

— Воздуха хватит еще максимум на час. Потом начнется кислородное голодание… — предупредил Плахин. — Возникнут видения. Наступит удушье. Мы потеряем сознание. Автоматика настроена так, что после того, как люди, находящиеся в кабине, перестают двигаться, люк отдраивается сам собой. Это на случай, если экипаж потеряет сознание под водой. Тогда аппарат самостоятельно отсоединяет балласт и всплывает. На поверхности происходит проветривание.

— И эту систему нельзя отключить? — спросил Зиганиди.

— Невозможно, — подтвердил Плахин.

— Даже тут мы в пролете.

— А ты, Николай, собрался умирать от удушья? — поинтересовалась Катя. — Я еще пожить хочу. В конце концов, сейчас не военное время.

— Предлагаешь выйти прямо сейчас? — ухмыльнулся Зиганиди. — Могу предсказать тебе последствия. Эти парни из Северной Кореи умеют пытать. Отпускать нас они никогда не отпустят. Иначе им придется признать то, что они уже натворили. Им нужен аппарат и люди, умеющие им пользоваться…

Катя не дала Николаю договорить:

— Я уверена, что к нам уже спешат на помощь. Надеюсь, что успеют. Поэтому и предлагаю держаться до последнего. Тут мы пока в относительной безопасности.

— Согласен.

Плахин немного подумал и тоже согласился с тем, что держаться надо до последнего. После обсуждения положения все замолчали. Тупо била кувалда в люк. Иногда следовали редкие перерывы, наверное, спецназовцы, устав, менялись. А вот караул за иллюминатором не уставал. Иногда показывался и командир группы, он непременно косился в сторону иллюминатора. И хотя в руках у него был фонарик, он ни разу не посветил им в стекло.

Красный столбик внизу шкалы уже превратился в тонкую полосочку толщиной с папиросную бумагу. Катя вздохнула.

— Надеюсь, нашему каплею повезло уйти.

— Повезет и нам, — согласился Зиганиди.

Правда, после этого жизнеутверждающего заявления трижды сплюнул через левое плечо и поискал глазами, чтобы постучать по некрашеному дереву. Плахин подсказал:

— Ни одной деревянной детали на аппарате нет, можете не искать.

И тут на палубе что-то произошло. Что именно, было не понять — слишком мал сектор обзора. Возникла одна яркая вспышка, за ней тут же последовала вторая. Прожектора погасли. Удары по люку прекратились. Скользнула по жилой сфере выроненная кувалда. Затем со стороны кормы темноту уверенно прошили трассеры автоматных очередей. Было слышно, как пули зацепили прочнейший корпус «Русского витязя».

— Помощь пришла? — вскинул брови Зиганиди.

— Надеюсь, — отозвалась Катя.

Плахин молчал, глядя на суетившиеся на палубе тени. Слышались выстрелы, крики.

— Что-то я не слышу русского мата, — и это меня настораживает, — проговорил наконец Николай.

— Русской речи вообще не слышно, — уточнила Катя.

Перестрелка затихла. За иллюминатором по-прежнему было темно. Ничего не разглядишь. Затем по палубе скользнул луч ручного фонарика, его световое пятно выхватило из темноты лежащего навзничь спецназовца в северокорейской форме, затем второго с окровавленной грудью. Кто-то, сжимавший в руке фонарик, подошел к иллюминатору и посветил внутрь. Луч света упал на лицо Кати, она инстинктивно зажмурилась, но тут же подалась вперед. Ей не терпелось увидеть за толстым, способным выдержать давление шестикилометрового столба воды, родное лицо.

Неизвестный перевел фонарь — посветил на себя. Азиатское раскосое лицо, на голове шапка с кокардой японских сил самообороны.

— Что за ерунда? — Николай и Катя переглянулись.

— Сперва корейцы, теперь японцы. Нам не чудится?

— Воздух на исходе, — напомнил Плахин.

— Надеюсь, хоть они стучать кувалдой не продолжат? — засомневалась Сабурова. — Или вы хотите сказать, что японский морской офицер — это уже видение из-за кислородного голодания?

Видение за иллюминатором исчезло. Затем послышалось, как кто-то выбивает чем-то металлическим по люку «морзянку». Николай слушал, наклонив голову. Когда перестук стих, он переспросил у Кати:

— Мне не послышалось?

— Он почти по-русски выстучал: «Кто вы такие?» Стучал, как человек, который просто не знает кириллического письма, и пользуется для аллитерации латинскими буквами. Но это же абсурд! Если япошка обращается к нам по-русски, то зачем тогда спрашивает, кто мы такие!

— Катя, будь политкорректна, не называй их япошками и узкоглазыми, — усмехнулся Зиганиди. — Возможно, они нас уже слушают.

Николай взял гаечный ключ и простучал ответ по люку:

— Мы — русские акванавты.

И тут же заработал динамик — неожиданные освободители поступили грамотно, не оттягивая, подключились к разъему проводной связи. Первым делом японский офицер назвался — старшим лейтенантом морских сил самообороны Японии Такэси Кайко.

Говорил он по-русски, но с сильным акцентом, довольно часто коверкал слова. Он утверждал, будто японские силы самообороны в результате радиоперехвата переговоров северокорейцев узнали о том, что ими был захвачен российский транспортник. Вот и пришли на помощь, поскольку находились рядом.

— Мы готовы оказать вам помощь и в дальнейшем, — напомнил Такэси Кайко.

— Нам нужно посоветоваться, — предупредил Зиганиди. — На время мы выключаем связь.

— Итак, что мы имеем, — стала высказывать свое сомнение Катя Сабурова. — Сперва нападение северокорейцев. Японцы почему-то оказываются рядом и, вместо того чтобы передать полученную развединформацию о нападении на транспортник в штаб Дальневосточного флота Российской Федерации, сами начинают нас освобождать, рискуя жизнями своих бойцов. Тебя устраивает логика построения событий? Если говорить обо мне, то — не очень.

— То, что они оказались рядом, в этом ничего странного нет, — отозвался Зиганиди. — Наверняка японцы усиленно отслеживали испытания «Русского витязя» в нейтральных водах, да мы особо с ним и не прятались. Проект наполовину гражданский. Вот и крутились они рядом, думаю, на подлодке. Шпионили. А с Северной Кореей у японцев свои счеты. После того как Пхеньян раз за разом стал бездарно испытывать свои баллистические ракеты, которые падают куда ни попадя, япошки глаз с них не сводят. Следят за каждым шагом.

— Японцы, а не япошки, — поправила Катя Зиганиди. — Сам не отличаешься политкорректностью.

— Замечание принято. Ну, а то, что их командование приняло решение самостоятельно освободить захваченный корейцами российский корабль, то на это есть сотня оправданий. Это неплохой политический бонус, особенно в здешнем регионе. Не забывай, как остро они реагируют на проблему Курильских островов. Пропагандистская польза от того, что японцы оказались тут проворнее наших, поднимет престиж Японии и их сил самообороны в глазах всего мира. Тут уж можно рискнуть жизнями пары бойцов. Игра стоит свеч, поскольку Токио получит небольшой рычажок давления на Российскую Федерацию.

— Итак, ты считаешь, что нам можно выходить? — поинтересовалась Катя.

— Похоже, что так.

— А где гарантии?

— Гарантии чего? К тому же гарантии дает только полный страховой полис. И только в том случае, если страховая компания пристойная.

— Воздух кончается, — напомнил Плахин. — И потому выход только один.

— Я не люблю ошибаться. Иногда это мучительно больно, — проговорила Катя. — Но другого выхода у нас нет, вы правы.

— Мы пробудем в их компании не слишком долго, — пообещал Зиганиди. — Они обязаны проинформировать штаб Дальневосточного флота. Все-таки военные, а не сомалийские пираты. Японцы — цивилизованные люди, придерживаются правил. Вот только очень они любопытные. Не исключаю, что освободили нас, чтобы иметь возможность немного поинтересоваться «Русским витязем», и это плохо.

— Внутрь глубоководного аппарата они не попадут, — пообещал Плахин. — Люк после нашего выхода можно будет открыть, только зная код. Вы немного заговорите им зубы, я пойду последним.

— Итак, — подытожила Катя. — Выходим? Решено?

И Марат Петрович, и Николай согласились. Зашипела пневматика, затем Зиганиди вручную отдраил люк.

— Извини, Катя, но сейчас не тот случай, чтобы пропускать даму вперед. — Он выбрался первым.

Встал, посмотрел с высоты глубоководного аппарата. Увиденное впечатляло: снесенная взрывом радиорубка, живописно лежавшие на палубе немногочисленные трупы северокорейских спецназовцев. У борта «717»-го виднелось несколько надувных десантных катеров. За ними просматривалась небольшая подлодка с военно-морским японским флагом. На подходе к транспортнику находился и большой портовой буксир, тоже, кстати, военный, японский, если судить по флагу.

— Выходим. — Николай подал руку Кате, помог ей выбраться наружу.

— Ты только не спеши, — посоветовала Сабурова.

Внизу их уже поджидал улыбающийся старлей Такэси Кайко в окружении своих узкоглазых бойцов. Плахин выбрался последним, переглянулся с Катей, она его поняла. Конечно же, Сабурова могла бы и без посторонней помощи легко спуститься на палубу, но она изобразила нерешительность, словно боялась спрыгнуть с метровой высоты. Японский старлей галантно подал ей руку. Катя осторожно спустилась. За это время Плахин имел возможность закрыть люк «Русского витязя» и надежно заблокировать его, введя код.

— На них лучше не смотреть, — предупредил старлей Такэси Сабурову, он стал так, чтобы максимально закрыть собой вид мертвых северокорейских спецназовцев. — Трупы мы вскоре уберем.

— Нам надо связаться со штабом Дальневосточного флота, — напомнил Николай Зиганиди.

— Сделаем это сразу же, как только появится связь, — расплылся в широкой улыбке японский старлей. — Сейчас она отсутствует. Действуют глушилки. Есть предположение, что это дело рук северокорейской авиации. — Он задрал голову, глянул на укрытое тучами небо. — Их самолеты над нами.

Тем временем к «717»-му уже подошел буксир, с его борта забросили буксировочные канаты.

— Ваши дальнейшие планы? — поинтересовалась Катя.

— Силовая установка вашего корабля повреждена, как и рулевое управление. А у меня нет специалистов, чтобы их восстановить. Своим ходом вы не сможете идти, да еще без экипажа. Мы отбуксируем вас до российских территориальных вод. Или же до первого российского корабля, который сможет взять вас на буксир. Это все, что мы можем для вас еще сделать. Я не имею права оставлять вас без охраны. Нападение может повториться.

Конец ознакомительного фрагмента.