Боевые роботы Пустоши

Сергей Зайцев, 2004

Вдалеке от галактических центров на захолустной планете Пустошь, или Полтергейст, люди живут в поистине тепличных условиях. Вечный досуг, обеспеченный чудесными свойствами природы, дает им возможность все свое время посвящать развлечениям, главным образом виртуальным. Реальность и игра сплелись в их сознании воедино. Но в одночасье перевернувшаяся жизнь ставит перед жителями Полтергейста вопрос: способны ли они отстоять свою свободу в настоящих сражениях, когда рядом гибнут друзья, чудовищные боевые роботы разрушают не воображаемые, а их жилища и «перезагрузить» игру невозможно?

Глава 1

Точка отсчета

Низко подвывая компрессорами воздушной подушки, трассер вполз на стояночный пятачок и заглох, выключенный командой с лоцмана. Я тут же выбрался из машины на тротуар, не стал дожидаться, пока поднятая компрессорами пыль уляжется окончательно — к черту, при такой жаре лучше поспешить в дом. Ноги обдало потоком тугого горячего воздуха, пока огибал трассер спереди, правой рукой случайно коснулся капота и резко отдернул. От прямых солнечных лучей металлопластик раскалился, как жаровня. Взгляд невольно скользнул по ослепительно желтому диску Призрака, зависшему в зените. Вот же гадство, переться в самый разгар дня, когда сам воздух, кажется, плавится от жары, через весь городишко в машине с открытым верхом… И что такого срочного Дед решил сообщить с глазу на глаз, чего я не мог услышать по Сети?

Ладно, незачем гадать. Узнаю на месте.

Особняк старейшины — приземистое одноэтажное здание без особых архитектурных затей — выделялся белоснежным островком среди зелени обширного фруктового сада, одним своим видом обещая спасительную прохладу. Я торопливо одолел короткую дорожку из мозаичной плитки и вбежал по крыльцу из четырех широких ступенек на веранду. Там меня, естественно, встретила привычная глазу экзотика. Ковровую дорожку, что вела в дом, с обеих сторон охраняли ровные ряды объемистых, высотой по колено кадок с пышными, развесистыми кустами тигролилий. Веранда сразу наполнилась шипением и шевелением, зубастые почки, бутоны и листья потянулись в сторону непрошеного гостя — ко мне. Непрошеного, понятное дело, для примитивной нервной системы тигролилий, не для хозяина особняка — Деда. Его эти растительные твари любили на генном уровне, в соответствии с заказом в общинной биолаборатории. В последнее время мода на растительных уродцев распространилась далеко за пределы нашего столичного городка Ляо, проникнув даже в захолустные поселки. А началось все именно с этой веранды, когда тигролилий были выписаны старейшиной с одной из экзотических планет Коалиции, не то Собренды, не то Зармонды… Всех названий не упомнишь, лишний раз ковыряться в справочной системе Сети и перегружать голову ненужной информацией я не собирался. В общем, веранда была длинная, а тигролилий чертова прорва, поэтому я ускорил шаг.

На лоцман поступил вызов со знакомым кодом. После мысленного подтверждения приема на виртуальной панели, расположенной перед лицом — чуть выше линии прямого взгляда, развернулся полупрозрачный экранчик с визиткой — ухмыляющаяся светловолосая физия. Ухан Ноэлик. Кто же еще. Успел уже пронюхать, проныра. В строке сообщений появилась текстовая строка:

«Ну что, ты уже на месте? Ага, вижу, вижу. Кстати, есть соображения по поводу того, зачем ты понадобился…»

Между нами издавна принят обмен личными визуальными каналами, данные в них с помощью нейроцепей лоцмана поступают прямо из зрительных нервов, и каждый из нас мог взглянуть на что-либо глазами собеседника. Ухан, например, нежился в кондиционированной прохладе своего дома, восседая в игровом кресле с кружкой холодненького светлого пива в руке, и мне нестерпимо захотелось стукнуть его по макушке, чтобы стереть довольную ухмылку с лица. Видит же засранец, что мне и так несладко.

«Честно говоря, мне сейчас не до тебя, — так же мысленно ответил я. Кодировочная утилита лоцмана автоматически оформила мысль-посыл в соответствующие символы. Очень удобно, когда рот занят кружкой с пивом, как у Ухана. У меня пива не было, но из-за жары напрягать голосовые связки не хотелось. — Я сейчас расплавлюсь и стеку в собственные сандалии».

«Ладно, ладно. Я могу соприсутствовать? Или у вас намечается секретный междусобойчик?»

Можно, конечно, выводить текст поступившего сообщения вместе со звуковым сопровождением, образец голоса Ухана в базе данных имеется, но когда в твоей башке звучит чужой голос, это немного сбивает с мысли, поэтому мы предпочитали обмениваться голым текстом. Правда, пропадают интонации — тон, тембр. А голос, как-никак, является одной из сугубо индивидуальных характеристик любого человека. Но все-таки этот вариант общения менее назойлив и не требует повышенного внимания по сравнению с прочими… Кое-кто из наших общих знакомых считает, что все как раз наоборот — легче общаться голосом, чем постоянно читать текст. Но это уже дело вкуса и привычек, мы свои предпочтения никому не навязываем.

«Валяй, присутствуй. Ничего пока не знаю. Только не отвлекай меня всякими глупостями…»

«Кстати, я тут по Сети новый анекдот откопал…»

«Вот-вот, именно это я и имел в виду, когда говорил о глупостях. А может, тебя все-таки отключить?»

«Все-все, молчу».

Мы оба нередко подшучиваем друг над другом — без всякого желания задеть или уязвить. Добродушный треп, не более того, привычная составляющая нашего общения.

Разговор отвлек внимание. Желто-зеленый побег одной из тигролилий, возле которого я оказался гораздо ближе, чем следовало, едва не цапнул меня за руку зубастой почкой. Промахнувшись, полосатая сволочь разочарованно зашипела, а я поспешил убраться на безопасную дистанцию.

Возле двери в холл по сетчатке глаза скользнул луч сканера, дверь тут же открылась, и я вошел в затемненный коридор. Магнитно-озоновый душ тут же омыл тело стерильной прохладой, слизывая испарину и сбивая температуру с поверхности тела и одежды до нормальной. Несказанное облегчение после уличного пекла… Спохватившись, я приказал лоцману включить режим «хроники». Разговаривать с глазу на глаз с Дедом мне приходилось не часто. Удостаиваться беседы, так сказать. В основном все общение шло по Сети. Поэтому все эти единичные случаи я записывал — для истории личной жизни. Что-то вроде хобби.

Посетителей Дед всегда принимал в своем кабинете, находившемся в торце длинного коридора. По сторонам которого были двери и в другие комнаты, особняк-то у Деда весьма обширный, но меня это не касалось, так что я потопал к кабинету. К тому же зеленая стрелка виртуального указателя уже вспыхнула в воздухе в полуметре над полом, подтверждая мои умозаключения — запрограммированная предупредительность домокома — домашнего компьютера, отвечавшего за всю электронику в особняке.

Что всегда отличало кабинет Деда от всех прочих помещений, так это обалденная звукоизоляция. Стоило мне подойти к двери, предупредительно отъехавшей в стену при моем приближении, как в лицо ударил самый натуральный рев, а пол под ногами ощутимо задрожал, словно мне навстречу несся ураган. Или стадо взбесившихся зебролоп, что по разрушительности последствий — примерно одно и то же.

Я поспешно зажал уши ладонями и прислонился плечом к дверному косяку, чтобы не снесло звуковой волной. Дед занимался любимым делом — в бессчетный раз смотрел свою личную коллекцию голозаписей боев между ИБРами — индивидуальными боевыми роботами. Такие сражения раз в стандартный год традиционно проводились на Сокте — небольшой урбанизированной планетке в системе Домен, отстоявшей на тридцать световых лет от нашей Пустоши. В пространстве кабинета, с помощью проекционной аппаратуры заполненного голографическим объемом, задняя стена плавно растворялась в перспективе, переходя в гигантскую арену. Окружавшая ее стометровая железобетонная стена была сплошь испещрена шрамами ожогов и глубоких выбоин от попаданий из разнообразного убойного оружия. На самой арене творился ад кромешный — двое оставшихся на ногах противников — человекоподобный «Победитель» и крабовидный «Часовой», общей массой тонн под сто двадцать, ожесточенно обменивались чудовищными по силе лазерными и ракетными ударами, кружа среди тел уже поверженных роботов-гигантов — бывших союзников по команде и врагов. Павшие дымились на оплавленном песке холмами покореженного металлолома. У распластанного ничком семидесятитонного «Голиафа» из спины, там, где броневые плиты были снесены начисто, вырывался чадящий сноп пламени. Шумовой фон в кабинете Деда, приближаясь к болевому порогу — где-то децибел за сто десять, был заполнен тяжелой поступью гигантов, грохотом рвущихся снарядов и ракет, визгом разлетающихся осколков и крошащихся кусков нанокомпозитной брони…

В общем, чистой воды небольшой апокалипсис местного разлива.

В реальности, насколько мне было известно, почти сразу за защитным периметром, окружавшим полигон, — вот этой самой стеной стометровой высоты, начинались жилые кварталы города с колоритным названием Волчья Челюсть. Если бы не эта стена, а также мощнейшее защитное электромагнитное поле, накрывавшее арену сверху и не выпускавшее ни шальных снарядов, ни осколков, то город после первых же игрищ превратился бы в руины. И вот среди всего этого бедлама, царившего в комнате, из развернутого ко мне спинкой глубокого мягкого кресла торчала розовая из-за отсутствия волос макушка старейшины. Казалось, что голограммы роботов едва ли не по нему топчутся своими гигантскими ножищами, а Деду хоть бы хны, сидит и получает удовольствие. И как только он может наслаждаться таким грохотом, экстремалыцик чертов, оглохнуть же можно… Впрочем, у всех свои причуды. У нас, в Туманной Долине, не принято вмешиваться в чужую личную жизнь. Незыблемое правило.

Кстати, а не эту ли запись мне довелось лицезреть при позапрошлом посещении, год назад? Я подкинул вопросик по Сети:

«Ухан, узнаешь?»

Ухан — почти такой же любитель «железяк», как и мы с Дедом. Откровенно говоря, пятьдесят процентов населения Туманной Долины ежедневно «рубится» в роботов, а вторая половина проводит время за еще десятком-другим самых хитовых игр года. Но в отличие от меня мой друг Ухан Ноэлик — фанат с «техническим» уклоном, характеристики ИБРов, даже снятых с производства много лет назад, разбуди хоть ночью — отскакивают у него, что называется, от зубов. Поэтому меня ничуть не удивил его немедленный ответ, выданный с этакой легкой небрежностью и превосходством истинного знатока над обычными смертными:

«Ага. Жуткое старье. Сражение команд „Коматозник“ и „Тупоголовые Болваны“, расформированных еще лет двадцать назад. Собственно говоря, ты видишь запись последней битвы между ними. Потому что после нее команды просто перестали существовать. Если поднять материалы тех лет, то можно найти массу всяких статей на эту тему, к примеру, о том, как пилоты из этих команд терпеть не могли друг друга и, попав в финал „Волчьих Игрищ“, поклялись сражаться до тех пор, пока их не остановит смерть. Звучит как романтический бред с летальным исходом, но так все и вышло. Основной боезапас вот у этих самых вояк, которых ты видишь перед собой, вышел еще несколько минут назад, сейчас идет чисто механическая рубиловка с редкими огневыми оплеухами… Осталось уже недолго — субатомный движок „Победителя“ фатально пострадал от удара ракет минутой раньше, и его охлаждение практически на нуле, поэтому, когда эти двое вскоре войдут в клинч, намертво зажав друг друга стальными клешнями, то взрывом движка их обоих разнесет в клочья. Печальный конец… А все-таки красиво двигаются, обалдуи. Оба — спецы по „железному боксу“, хотя пилот „Часового“ сильнее, сейчас последует апперкот в челюсть „Победителю“, затем — клинч, как я и говорил…»

«Извини, Ухан, пора поговорить с Дедом».

Сбросив по Сети на лоцман старейшины приветствие — иначе сквозь этот грохот я бы его просто не дозвался, никаких голосовых связок не хватит, я оторвался от дверного проема и вступил в комнату.

«Дед, это я».

Следовало, конечно, обратиться «старейшина Хокинав», да только нашего главного старейшину не только родственники, а вообще весь народ Полтергейста давно называл только так — Дед. Тем самым отдавая дань уважения человеку, уже не меньше семидесяти лет бессменно и мудро руководившему Туманной Долиной — человеческой общиной на Полтергейсте, насчитывавшей по последней переписи сто двадцать семь тысяч «недозрелых, зрелых и перезрелых» душ — по личной терминологии Деда. Мой статус по его разумению застрял где-то между первой и второй категориями, так что вскоре мне предстояло окончательно «созреть», то бишь повзрослеть. Может быть, именно за этим я сюда и прибыл? Прямо нервничать начинаю, как подумаю, что он там для меня придумал, аж мурашки по коже…

Получив сообщение по Сети, старейшина Хокинав предпринял необходимые меры.

Голофонический объем записи свернулся и исчез, словно ветром сдуло, шум оборвался, и наступила благословенная тишина, а вместо арены проявилась задняя стена кабинета, завешенная мозаичным ковром с плавно меняющимся рисунком. Вот черт, и тут красовалась парочка роботов, один из которых приготовился свернуть башку противнику занесенной клешней с плазмопушкой. Ладно, эти хоть не шумят и не мельтешат перед глазами.

Кресло со старейшиной развернулось вокруг оси, предъявив привычное взгляду «содержимое» — седоволосого и седоусого, но еще физически крепкого старика ста двадцати лет от роду. Светлая майка и шорты не скрывали загорелых мускулистых рук и ног, жестким, выразительным рельефом которых трудно было не восхищаться. Я и сам уже несколько лет занимался «строительством» своего тела на тренажерах, но такого результата мне предстоит добиться еще не скоро. Правда, и этой забавной плеши, украшавшей макушку старейшины — весьма характерной для старожилов общины, чей возраст перевалил за вековую отметку, у меня тоже пока нет, так что еще имелось время «покачать» себя как следует.

— Наконец-то. Проходи, проходи, есть серьезный разговор, — спокойным низким голосом заговорил Дед. Он никогда не общался по лоцману с глазу на глаз, как это сейчас принято среди молодых да ранних, предпочитал разрабатывать голосовые связки, чтобы совсем не разучиться говорить. В этом вопросе я был с ним солидарен, да и беседа «по старинке» придавала разговору некий оттенок доверительности. Но иногда приходится идти на поводу нового поветрия, иначе приятели не поймут. А свой круг знакомств мне не менее важен, чем Деду — его привычки.

Из соседней комнаты шустро выкатилось еще одно кресло — обычное, неигровое, и остановилось возле меня. Я не преминул воспользоваться предложением и уселся, с удовольствием вытянув натруженные ходьбой ноги.

Снова ожила связь лоцмана:

«Хочешь, подкину идею? Все опять сводится к пресловутой „страшной тайне“, которой наша община владеет на этой планете. Дед снова решил поднять вопрос о защите национального достояния».

«Потом, Ухан. Не мешай, если еще не раздумал участвовать в беседе на правах зрителя».

— Я тебя вызвал вот зачем… — Дед умолк, внимательно изучая меня взглядом своих желтоватых, выцветших от возраста глаз. — Кстати, твой приятель Ухан, как обычно, с тобой на связи?

«Эй, не вздумай говорить ему об этом!»

«Если как-нибудь захочешь соврать Деду, сделай это самостоятельно».

— Вижу, вижу, на связи, все-эти небольшие заминки…

Я кивнул, не собираясь отрицать.

— Отключи его. Не хочу, чтобы ты отвлекался на трепотню во время серьезного разговора.

«Черт!»

Это было последнее, что я услышал от Ухана, прежде чем оборвать связь. Ничего, перебьется. В крайнем случае позже прокручу ему запись лоцмана…

— И запись тоже выключи. Режим полного молчания.

«Черт!»

Это была уже моя мысль. Вы тоже это заметили? Иногда наши с Уханом мысли здорово совпадают по содержанию. Я мысленно выполнил требуемое, отключив все приемные радиопорты лоцмана. Снова кивнул.

Дед, удовлетворенный моей исполнительностью, откинулся на спинку кресла:

— Ты должен выполнить для общины серьезное задание. Совершить, так сказать, рейд в тыл противника.

— Рейд?

Из-за своего хобби старейшина Хокинав нередко употреблял военные словечки, а мне, когда он это делал, нравилось его поддразнивать своей кажущейся наивностью. Как и ожидалось, Хокинав не упустил случая поворчать:

— Сомаха, сколько раз тебе говорил…

Ну вот. Он все-таки это произнес. В этом месте я на минутку прервусь, так как Дед только что озвучил мое имя вслух, а происходит это нечасто. Всю сознательную жизнь отбиваюсь от насмешек со стороны сверстников, а иногда и близких приятелей, но ничего не поделаешь, Сомаха — это я. Такое вот полумужское, полуженское имя. Когда мои предки были на двадцать четыре года моложе — именно столько в этом году мне стукнуло, им взбрело в голову поковыряться в межпланетной инфосети в поисках подходящего имени для своего будущего отпрыска. Местные благородные имена с двухсотлетней закваской, традиционно принятые на Полтергейсте, особенно всякие там Голованы, Руконосы и Ухошлепы, почему-то перестали их устраивать. Когда по всем прогнозам до моего рождения оставался всего месяц, они не придумали ничего лучшего, как набросать список имен, имеющих хождение в других человеческих мирах. Получилось тридцать три имени — ровно столько дней наличествовало в первом из двух месяцев короткой весны Полтергейста.

А затем поставили список на «счетчик».

Я увидел свет двадцать третьего числа и автоматически получил имя под тем же номером. Лет в двенадцать, когда я уже был сыт по горло насмешками сверстников, я не вытерпел и высказал свои претензии отцу. Он грустно-пре-грустно улыбнулся и рассказал мне историю происхождения моего имени. О том, как в ту пору они с мамой безумно любили друг друга и как этот романтический флер наложил отпечаток на их выбор. Собственно говоря, все инопланетные имена казались тогда моим родителям верхом совершенства, личным творением богини Эрато, покровительницы поэзии. А в заключение он сбросил на мой лоцман тот самый список имен, сохраненный для истории. Помню, когда я его прочитал, со мной случилась истерика. Я рухнул на пол и смеялся до слез, до спазмов в животе, смеялся так, что едва не задохнулся. Перепугал отца не на шутку. Но с тех пор я больше никогда не высказывал претензий родителям. Сомаха так Сомаха. Отличное имя. Замечательное имя. Куда лучше, чем могло бы быть… Дело в том, что имя Сомаха стояло как раз между Кондоном и Жопесом. Представьте, сколько было бы у меня друзей и сколько врагов с одним из этих двух имен. Иногда даже самые умные и замечательные родители совершают потрясающие глупости, особенно когда влюблены друг в друга по уши и находятся в плену своих эмоций…

Теперь забудем об этом маленьком отступлении и продолжим:

— Сомаха, сколько раз тебе говорил — если не знаком с каким-либо словом, загляни в сетевой словарь, но не…

— Да уже, уже, Дед, не кипятись. Рейд — это… — продолжая прикалываться, я взглянул на развернувшуюся перед глазами справочную страничку с ответом на запрос в Сеть. — Погоди, здесь больше десятка разных значений, какое…

— Второе, — без заминки уточнил Дед, явно помнивший эту страничку наизусть.

«Набег, стремительное продвижение в тыл противника, с целью осуществления боевых действий», — прочел я и удивленно посмотрел на Деда.

— И кто же будет нашим противником? В выцветших глазах старейшины Хокинава промелькнула тень укоризны.

— Каждый, кто не знаком с тайной нашей планеты, что тут непонятного? И прекрати задавать мне риторические вопросы. Не хуже меня знаешь положение дел в общине. В общем, рейд обязан быть скрытным, быстрым и обязательно — удачным. Если осрамишься, я не стану больше поручать тебе серьезных дел.

Черт побери, он уже в третий или четвертый раз напирает на серьезность предстоящего задания. Это начинает нервировать. Похоже, и впрямь мне предстоит что-то нешуточное…

— И что же станет целью этого, так сказать, «рейда»? — уже настороженно поинтересовался я, отбросив всякую легкомысленность и постаравшись сосредоточиться на разговоре.

Дед вскинул указательный палец — надо заметить, вовсе не скрюченный артритом и весьма выразительный, и со сдержанной торжественностью заявил:

— Боевые роботы. Пришла пора завести для нашей колонии парочку боевых роботов.

Ах вот оно что. Недаром меня так обеспокоила просьба Деда прибыть для разговора лично. Уровень развития современных технологий диктует соответствующий стиль жизни, поэтому для решения любых текущих вопросов административным работникам Управы достаточно провести обсуждение по Сети, а рабочий день каждого, соответственно, проходит в собственном доме. Все бытовые элементарные удобства, вроде чашечки кофе и туалета, всегда под рукой, кроме того, находишься в том варианте комфорта, который сам для себя сотворил. Что еще нужно для создания отличного рабочего настроения? К тому же это еще и весьма экономно, так как бюджет не приходится тратить на обслуживание дополнительных помещений. Но для особо важных дел Дед предпочитал все-таки стародавний способ обсуждения — с глазу на глаз…

Заявление начет роботов, не скрою, меня здорово взволновало.

— Дед, когда-то ты уже поднимал этот вопрос…

— На этот раз все нормально, Сомаха. В связи с последними событиями во внешнем мире Совет старейшин поддержал меня целиком и полностью. Иной раз сама жизнь подкидывает весьма убедительные аргументы для особо твердоголовых…

Твердоголовыми для старейшины Хокинава были все, кто не соглашался с его точкой зрения по тем или иным жизненным позициям. Иногда и я попадал в эту малопочтенную категорию, но редко.

— Боюсь, я что-то пропустил. — Я нахмурился. Не люблю попадать впросак, особенно в разговоре с Дедом. — О каких событиях идет речь?

— Эх, молодежь, — укоризненно произнес Хокинав, погладив лопатообразной ладонью розовую плешь. — Если бы ты внимательнее смотрел новости последние пару месяцев, у тебя не возникло бы подобного вопроса. Но у тебя и твоих приятелей вместо мозгов одни «гэпэшки», поход к унитазу и то на таймер ставите, чтобы не забыть опорожниться…

Дед временами бывает грубоват в подборе выражений, не без этого, но задело меня другое. С этим жаргонизмом, я думаю, вы все прекрасно знакомы: «гэпэшки» — игры Глубокого погружения сознания в виртуальную реальность с фильтрами обратной связи, когда мир настолько правдоподобен, что… Впрочем, о чем это я? Кто в наше время может этого не знать? Учитывая, что «гэпэшками» страдает все население Полтергейста, от мала до велика, игры для общины — дело святое, и только старейшина мог позволить себе столь уничижительно отозваться о них. Можно подумать, что сам он целыми днями скачет по капустным грядкам с мотыгой в руках… И кто, кстати, только что развлекался, просматривая старые голозаписи «железных» сражений?

Железа, кстати говоря, вернее — стали, в современных роботах всего процентов сорок от общей массы, остальное все — композиты, но укоренившийся термин придуман не вчера, а плоды народного творчества, как известно, не всегда соответствуют действительности.

— Дед, ну зачем… — Я оборвал себя, вовремя сообразив, что от меня сейчас требуется совсем другой ответ, и мелкие обиды вполне могут подождать. — А что требуется лично от меня?

— Ты за ними и отправишься.

Я с большим трудом сохранил на лице невозмутимое выражение, потому что внутри у меня все аж подпрыгнуло. Именно это я и надеялся услышать. Если честно, я был готов отправиться на Сокту прямо сейчас — не часто выпадает возможность попутешествовать на другую планету за счет общины. Но ответить восторженно-щенячьим «да» было бы просто неприлично. Опрометчиво. Недостойно. Если бы я это сделал, то сразу бы упал в глазах Деда, доказав собственную незрелость, и он, возможно, нашел бы другую кандидатуру на эту роль. Дед частенько говорил — вести себя несдержанно — глупо и недостойно. А я легко перенимал его взгляды, потому что у нас схожие характеры, и его жизненный опыт был более ценен для меня, чем личный опыт любого другого человека. Жизненное кредо Хокинава — никогда не говори «да», если не обладаешь полнотой информации о рассматриваемом вопросе. Всем своим подчиненным в Управе и родственникам он плешь проел постоянными нравоучениями об ответственности за свои слова и поступки. Поэтому для приличия мне предстояло немного потрепыхаться. Сложное занятие, если ты заранее уже на все согласен, не так ли? Я пожал плечами:

— Слушай, Дед, я же ни черта не смыслю в военной технике. Почему бы тебе не послать нашего начальника милиции?

Дед одобрительно кивнул, с легкостью разгадав мою игру в кажущееся безразличие, но тем не менее одобрив саму попытку.

— Потому что старейшина Апекс — старый перхун, мой мальчик. Нет, конечно, он отлично справляется со своими обязанностями, но в технике разбирается еще меньше, чем ты. О Варфоле, нашем главном технаре, тоже можешь не напоминать. Мы оба знаем, что эта должность всегда была синекурой, призванной усыплять бдительность чужаков, изредка посещающих нашу планету. В том числе налоговых инспекторов Центра. Поверь мне на слово, твой интеллект я оцениваю гораздо выше, чем его. К тому же молодость, молодость… ты разберешься, что к чему, хотя бы потому, что тебе будет интересно. На голом энтузиазме. Не зря же ты столько времени просиживаешь за играми, в тех же самых «Железных Болванов». Я смотрел рейтинговую таблицу по сетевым баталиям общины, твои результаты — одни из лучших. Реакция, пилотирование, огневое мастерство…

Приведенный аргумент меня здорово изумил и озадачил. Я даже подумал — уж не подкрадывается ли к нашему старейшине старческий маразм? Но тут же отбросил подобные домыслы, как недостойные — до сих пор Хокинав, несмотря на почтенный возраст, ни словом ни делом не давал повода усомниться в своей дееспособности. Значит, что-то у него на уме этакое, о чем мне пока неизвестно. Но и согласиться я тоже не мог, просто потому, что это было бы неправильно. Может быть, это одна из его очередных маленьких проверок, на которые он большой любитель? Старейшина, вне всякого сомнения, был очень мудрым человеком. Он мог начать разговор издалека, с самых разных уточняющих и наводящих вопросиков, казалось, не имеющих никакого отношения к предстоящему делу, но частенько таящих подтекст, о котором не всегда и догадаешься. А затем мог оборвать разговор на середине, чтобы распрощаться с кандидатом — если к тому времени у него успевало сложиться отрицательное мнение. Это вовсе не значило, что он поставил на тебе крест на всю оставшуюся жизнь, нет, просто для данного дела и в данный конкретный момент ты не годишься. Недостаточная моральная зрелость, отсутствие нужных знаний или понимания проблемы, да просто повышенная нервозность из-за каких-нибудь семейных неурядиц — причин мог быть целый вагон и маленькая тележка. Но сейчас все складывалось иначе. Раз Дед начал разговор в лоб, значит, решение принято заранее. Поэтому от меня, скорее всего, требовалось лишь показать, насколько глубоко я способен вникнуть в поставленную задачу. Только вот я не имел ни малейшего представления, с чего начать, как к этому подступиться. Поэтому просто закинул пробную удочку:

— Дед, но игры и жизнь — это же совсем разные вещи! Я ничего не понимаю в устройстве этих чертовых роботов. В играх такие детали не освещаются, там это просто не нужно…

— Часто ли мы знаем устройство приборов, которыми пользуемся? — ухмыльнулся Дед в седые усы. — В общем, так, мой мальчик, Хрусталиты — наше национальное достояние, и пора обеспечить ему приличную защиту…

Прямо слова Ухана, один к одному. Может быть, он уже был в курсе еще до этой беседы? Мысль напряженно работала, выискивая, что бы еще такого спросить, причем по существу…

— Кстати, а что там такого интересного я пропустил в новостях, из-за чего Совет старейшин вдруг поднял лапки?

— Грабеж. Ты пропустил грабеж, Сомаха. В малых пограничных мирах опять неспокойно. Всего месяц назад какая-то группа бандитов, назвавшаяся рейдерами Орла и имевшая на вооружении несколько боевых роботов, буквально выпотрошила две небольшие, вроде нашей, колонии на Зармонде и Золотой Плеши. Так что стоит побеспокоиться и на свой счет. Особенно учитывая, что космостража, прибыв на место преступления, ничего не смогла поделать. Рейдеры испарились в неизвестном направлении, не оставив никаких зацепок ни о своем происхождении, ни о неизвестной базе, откуда они совершают набеги.

— Ага… — Я нахмурился, лихорадочно соображая, что именно Деда могло озадачить в этих налетах, ведь от той же Зармонды нашу Пустошь отделяло парсеков шестьдесят, не меньше. Тут я вспомнил про ту полосатую сволочь, что чуть не цапнула меня перед входом в особняк, и меня осенило: — А тигролилии, случайно, ты покупал не на Зармонде?

— Именно там. — Взгляд Хокинава заметно потеплел, ему явно понравилась моя догадливость. — И оставил там весьма крупную сумму. Если рейдеры успели поковыряться в банковской системе колонии биохимиков, то у них может появиться новая цель для разведки боем. В наше время любые космические расстояния не помеха, а находимся мы у черта на рогах. Так что если мы хотим защититься от любых случайностей, то для этого необходимо принять соответствующие меры. Самим. На космостражу рассчитывать не приходится. Да и чревато. От космостражи до Налогового Центра недалеко, если вскроется истинное благосостояние нашего мирка, о котором мы столь усиленно помалкиваем… В общем, ты уже не маленький, сам должен все прекрасно понимать.

Я понимал. Еще бы не понимать. Жаловаться на налет для нас было так же опасно, как и просить помощи, чтобы защититься от этого налета. Официальное расследование быстро положит конец нашей «красивой жизни».

Думаю, сейчас самый подходящий момент открыть официальную страничку. Полтергейст — местное название планеты, бытующее только среди коренного населения. А в звездном атласе она числится как Пустошь. Так вот, Пустошь — ничем не примечательный мирок, расположенный на самой границе космических секторов двух государств-гигантов — Галактической Федерации миров и Коалиции Независимости, включающих в свой состав десятки звездных систем и, соответственно, сотни планет. В данный момент по пакту Согласия, принятому пятьдесят шесть лет назад, Пустошь принадлежит Коалиции, но нам, коренным жителям, детям Туманной Долины, от этого ни холодно ни жарко. Потому как расположена Пустошь так неудобно для обоих гигантов, что во время военных «междусобойчиков» постоянно оказывается вне зоны боевых действий и ни разу не сгодилась даже на роль временного форпоста. Зато, когда приходит время примирения, оба государства, в качестве жеста доброй воли, и надо сказать, с легким сердцем отфутболивают Пустошь друг другу. А кому нужна бесполезная планета? В космических реестрах Пустошь как числилась еще двести лет назад сельскохозяйственной планетой со слаборазвитой экономикой, так и остается таковой по сей день. О чем это говорит при взгляде со стороны? Вот именно. О том, что поживиться у нас нечем. Тех крох полезных ископаемых, которые мы добываем самостоятельно, едва хватает для наших собственных нужд, соответственно, промышленность не развита, а пригодную для жизни территорию, если взглянуть с орбиты, можно уместить на ладони. Короче, сами едва концы с концами сводим. Вот и получается, что, под чьим бы патронажем мы ни находились, перемены нас практически не затрагивают. Нас такое мнение о себе вполне устраивает. Живем мы тихо и мирно, никого не трогаем и трогать не собираемся. Основной статьей экспорта является белковая масса — продукт переработки водорослей и адаптированных сельскохозяйственных культур. Большинство плантаций сосредоточено в северной части Туманной Долины — обширной и плодородной территории, с трех сторон окруженной грядой древних невысоких гор, а с четвертой окаймленной побережьем Унылого моря. Именно здесь, в южной части Туманной Долины на тропическом побережье, и проживает большая часть населения — главным образом в небольших городах-коммунах. Столицей Пустоши является городок Ляо, названный так в честь первооткрывателя свойств Хрусталитов — природных образований в горах, обладающих уникальными свойствами… но об этом как-нибудь позже, не все сразу. Управляется Ляо Советом старейшин — демократическим органом власти. В старейшины избираются путем общего голосования люди, добившиеся каких-либо успехов в общественной и экономической жизни Пустоши. Повседневная жизнь на нашей планете очень далека от войн, политики и межзвездных интриг. И мы всеми силами стараемся ее таковой сохранить, а для этого необходимо одно-единственное условие — сохранение тайны вышеназванных Хрусталитов. И за двести лет у нас еще не было ни одного прокола…

Фу-ух, кажется, ничего важного не упустил. Пора вернуться к разговору с Дедом.

Я деловито поинтересовался:

— В мою задачу входит найм опытных водителей или…

— Нет, обойдемся без чужаков, — пренебрежительно отмахнулся Хокинав.

— Инопланетников, Дед, если ты о людях. Сейчас говорят так. Чужими обзывают представителей нечеловеческих рас, всяких там дорриксов, хиберов или фрайденов, которых людьми ну никак не назовешь, а вот шелтяне или бикаэлки, к примеру, уже просто инопланетники, так как у нас с ними общая генетическая линия, хотя и очень далекая, и потомство, стало быть, между нами возможно…

Я даже испытал удовольствие, умудрившись поправить самого старейшину, и разрешил себе немного погордиться. Естественно, он знал все эти нюансы, просто предпочитал говорить так, как привык. Но устоять против искушения было трудно — ведь он нас не устает поучать по всем аспектам нашей нелегкой жизни.

— Не важно. — Дед улыбнулся, оценив укол. — Так вот, чужих нам тут не нужно, водителей мы воспитаем из своих. А вот достать подходящий софт для обучения наших «мех-воинов» — это в твою задачу входит.

— Погоди, погоди. А почему софт просто не скачать по ГТ-сети? Не жадничай, Дед. Раз тебя потянуло на столь великие начинания, то несколько сотен кредо на межзвездную связь и покупку лицензионного продукта не должны смущать наш бюджет…

— Дело не в этом, Сомаха. На Сокте такие вещи, как покупка «терминаторов», — рядовое явление, там это можно сделать без особой огласки. А если я сделаю запрос с какого-то занюханного Полтергейста, то этот факт может заинтересовать ненужных нам и даже опасных для нас людей…

Да, об этом я не подумал. «Терминаторами» называется программное обеспечение, служащее для получения Специализации по управлению боевыми роботами. Я выругался про себя, чувствуя стыд. А еще считаю себя весьма сообразительным человеком. Еще пара таких ляпов, и поездки мне не видать…

— Твоя мысль явно не поспевает за твоим языком, — продолжал сыпать соль на рану Дед, — и это меня очень, очень огорчает. Ведь я возлагаю на тебя и твою миссию определенные надежды. Кстати, ты ведь еще не прошел Специализацию?

Я подозрительно посмотрел на него. С чего это он спрашивает меня о том, что ему и так известно? Внутри ежом шевельнулось острое беспокойство.

— Дед, если ты рассчитываешь, что я сам пожелаю стать водителем этих консервных банок, то ты глубоко ошибаешься…

— Посмотрим, посмотрим. — Он многозначительно усмехнулся, и мне это весьма не понравилось. Я даже слегка повысил голос:

— Да нечего тут смотреть! Путешествие за роботами — это одно, а всю жизнь управлять этой хреновней… Это же не игра, в конце концов!

— Не торопись, Сомаха, не торопись с суждениями. Никто не заставляет тебя идти против собственных убеждений. Жизненный опыт — очень забавная штука, иногда убеждения со временем, или просто при определенном стечении обстоятельств, меняются сами.

Обычно в подобных случаях я продолжал упорствовать лишь для виду, чтобы доставить ему удовольствие. Если человек спорит — значит, сомневается. Если сомневается, — значит, размышляет. Если размышляет — значит, старается найти наиболее подходящее решение, а не использует первое пришедшее в голову. Не только Дед хорошо изучил все свое окружение, мы, золотая молодежь Пустоши, тоже неплохо знали ход его рассуждений, привычки и пристрастия. Чем частенько пользовались, чтобы подыграть и склонить его мнение в свою пользу. Но почему-то желание слетать на Сокту с этого момента стало стремительно таять. Никогда не думал, что настроение может поменяться так быстро и так радикально. Но в воздухе вдруг сгустились грозовые тучи над моим драгоценным будущим, а я не собирался в ближайшие годы связывать себя Специализацией. Да еще столь никчемной.

— Сомневаюсь, что когда-нибудь захочу водить эти железяки не в «гэпэшках», а наяву, — упрямо заявил я, глядя на старейшину исподлобья. Не хотелось мне этого говорить, но… — Дед… Ты же опытный человек. Почему бы тебе не сделать все самому? Боюсь, задача может оказаться мне не по плечу, а я не желаю тебя подводить. Поверь, я говорю это так же искренне, как и уважаю тебя…

Не прокатило. Никогда не умел беззастенчиво врать. Особенно старейшине.

Дед погрозил мне пальцем, словно нашкодившему мальчишке:

— Обойдемся без лести, Сомаха. Ты сам знаешь, почему я не могу этого сделать. На Сокте я уже неоднократно бывал по различным делам. Возникнет совершенно не нужный нам вопрос, что же глава общины делает в «рае для роботов». А тебя никто и знать не может.

— Понятно, — обреченно вздохнул я. Кажется, с «брифингом» пора было закругляться. — Почему именно я?

— Ты обладаешь чувством ответственности за свои поступки.

Для Деда это был вполне достаточный довод. Но не успел я возгордиться столь лестным отзывом, как Дед испортил весь эффект, как бы между прочим добавив:

— Правда, чувство ответственности у тебя пока всего лишь зачаточное, но любые способности развивает только практика, не так ли? Вот и используй с умом представившуюся возможность.

— Обязательно. — Я нехотя усмехнулся. — Я буду один?

— Этим же делом займутся еще двое. Твой дружок Ухан Ноэлик и…

— Погоди, погоди, Дед. — Я даже подался вперед от такого заявления, обеспокоившись не на шутку. — Ничего плохого не хочу сказать про Ухана, но если уж разговор зашел об ответственности…

— Я не хуже тебя знаю этого шалопая, — успокаивающе улыбнулся старейшина Хокинав. — Зато он хороший программист и поможет разобраться на месте, что нужно для этих роботов, чтобы привести их в норму после восстановления. Сам знаешь, программное обеспечение всегда являлось уязвимым местом при хрустализации. Хрустализация — это… Черт, да потом расскажу, это вообще отдельная тема.

— К тому же он — тоже хранитель, как и ты, — добавил Дед. — Это немаловажно.

Серьезный аргумент. Если дело связано с Хрусталитами, то и заниматься им должны люди, принадлежащие к семьям хранителей Чертога.

— Прости, что перебил, Дед. А кто второй?

— Твоя двоюродная сестра.

На пару секунд я просто обалдел. Спокойно, Сомаха, спокойно. Дед ничего не делает просто так, поэтому, прежде чем что-нибудь ляпнуть в ответ, вдохни поглубже и как можно спокойнее…

— Марана? — едва не завопил я. — А она-то нам на кой хрен в такой ответственной…

— Тихо!

Я осекся и еще раз заставил себя успокоиться.

— Она дружна с твоим приятелем Уханом, поэтому им нетрудно будет играть роль богатых и придурковатых молодоженов, не знающих, куда им швырнуть на Сокте лишние деньги, и ищущих приключения на собственную задницу. Задача как раз под стать этой парочке.

— Ну, Дед, сразу уж и придурковатые…

— Кроме того, она единственная, кто из твоего поколения знаком с боевыми искусствами и сможет за себя постоять.

На этот раз я молчал, наверное, с минуту, прежде чем смог захлопнуть раскрытый от удивления рот. До чего же это глупо выглядело со стороны…

— Да ты что, Дед, — у меня даже голос сел от возмущения, — она же всего год как научилась махать руками-ногами, и то в спарринге с обучающей голограммой! Это же не Специализация, а придурь…

— Ты умеешь больше? — Дед вопросительно приподнял левую бровь.

У него этот жест удается весьма красноречиво — еще бы, тренироваться больше сотни лет на таких, как я. То есть на подрастающих поколениях. А Дед за свою долгую жизнь успел перевидать их немало. В общем, я даже слегка покраснел. И промолчал. Крыть было нечем.

— Вот то-то же. — Хокинав посуровел, и я понял, что аудиенция закончена. — Пора вступить во взрослую жизнь, Сомаха, и поработать на благо общины.

На благо общины. Да, именно так. Тут он меня уел. До сегодняшнего дня я не испытывал нужды ни в чем, община обеспечивала меня, как и любого моего соотечественника, кровом, пищей, развлечениями — все самое современное, и все бесплатно. Вечный отпуск. Я знал, что на других планетах живут не так. Чтобы добиться такого благосостояния, которым каждый из нас обладает от рождения, многим приходится долго и упорно трудиться, иной раз — всю жизнь, и лишь их дети получают возможность действительно поднять свой жизненный уровень выше родителей.

Большинство из нас — баловни судьбы, не имеющие никаких обязанностей. Но для того чтобы все оставалось по-прежнему, кому-то из этого большинства необходимо заботиться об остальных. Например, Совету старейшин. Или тем, кому Совет поручает текущую работу. Или — хранителям. Дед не ошибся, выбрав именно меня. Он чертовски прав в выборе хотя бы потому, что мне действительно не безразлична судьба общины. И чувство долга перед ней, проснувшееся после его слов, заставило отодвинуть собственные желания на второй план. Какое право я имею отказываться? Как я еще могу отплатить общине за все эти годы счастливого безделья? Правда, последний год в моем сознании что-то изменилось, и безделье уже не казалось счастливым, а скорее тягостным, хотелось заняться чем-то более стоящим, чем сражения в сетевые «гэпэшки». Что ж, любые перемены к лучшему, а главное, подходящее занятие подвернулось очень вовремя, чтобы сбить накапливающуюся хандру. Может быть, после поездки и личные отношения с Сонатой как-то утрясутся…

Да нет, вряд ли. Эти отношения надо рвать, и рвать бесповоротно.

Я поднялся на ноги, проводив хмурым взглядом кресло, поспешившее ретироваться в соседнее помещение, и нехотя уточнил:

— Когда я отбываю?