Война за Австрийское наследство. Часть 1. Война из-за Уха Дженкинса

Сергей Евгеньевич Мозгов, 2021

Война из-за уха Дженкинса, начавшаяся в далеком 1739 году, – это мало кому известная война между двумя старыми колониальными соперниками – Англией и Испанией. Она является частью общеевропейской войны за Австрийское наследство 1739–1740 гг. В книге дается подробное описание военных действий как в Вест-Индии, так и в Европе, а так же рассказывается об экспедиции коммодора Джорджа Энсона в Тихий океан и захвате знаменитого манильского галеона. Книга написана на основе материалов, взятых из иностранных источников, никогда не публиковавшихся на русском языке. Она является первой частью серии из планируемых пяти книг, посвященных войне за Австрийское наследство.

Кампания 1740 года.

Глава 5

Дальнейшие операции в Вест-Индии.

Действия Вернона

После громкого успеха в Порто-Бело вице-адмирал Вернон не собирался почивать на лаврах и надолго оставлять противника в покое. Он деятельно готовил эскадру к новым боям. В порту целыми днями кипела работа. На судах устранялись полученные повреждения.

7 марта 1740 года, лишь только основные силы эскадры были приведены в порядок, Вернон снова вышел в море. Адмиральский флаг был поднят на мачте “Strafford” (60), так как “Burford”, пострадавший больше всех, все еще находился в ремонте. С собой адмирал взял “Princess Louisa (60), “Windsor” (60), “Norwich” (50), “Greenwich” (50), а также 3 бомбардирских судна, 2 брандера и 2 тендера. Остальные корабли во главе с коммодором Брауном остались на месте для защиты Ямайки. (Вернон не сомневался, что с началом войны Мадрид отправит в Вест-Индию эскадру с солдатами на борту и их целью может стать именно Ямайка).

Эскадра двигалась в южном направлении. Вечером 12 марта англичане достигли побережья Новой Гранады в районе Санта-Марты (самого первого испанского города на территории нынешней Колумбии, основанного в 1525 году). Не обнаружив в порту ничего достойного внимания, Вернон двинулся вдоль материкового берега в юго-западном направлении.

14 марта на подходе к Картахене встретили крейсировавший здесь “Falmouth” (50), осуществлявший наблюдение за городом. А ближе к вечеру британская эскадра во всей своей красе предстала перед любопытными взглядами жителей Картахены, уже наслышанных про ее подвиги. Держась вне выстрелов крепостных орудий, корабли Вернона осторожно вошли в Плайя-Гранде, обширный открытый залив, омывающий Картахену со стороны моря.

Следующие два дня англичане занимались изучением укреплений города и его окрестностей, делали промеры глубин, определяли места возможной высадки. Чтобы узнать реальную силу и возможности испанской артиллерии, Вернон решил провести разведку боем.

Утром 17 марта бомбардирские суда и тендеры, а также корабли, назначенные для их прикрытия, спустились ближе к берегу и с дальней дистанции начали обстрел крепости. Испанцы, естественно, открыли ответный огонь. Но большинство крепостных орудий были устаревших конструкций, и их ядра падали с недолетом. Оставаясь, фактически, безнаказанными, британские корабли продолжали обстрел до глубокой ночи. От их бомб пострадала не только крепость, но и сам город, где было повреждено несколько домов, в том числе здание таможни и Иезуитский колледж.

Вернон надеялся, что испанский адмирал выведет в море свои корабли, чтобы прекратить бомбардировку, и тогда он сразится с ним.

Но дон Блас де Лезо, имевший под своей командой лишь 3 линейных корабля¹⁷, не поддался на провокацию, благоразумно оставаясь в гавани. Вместо этого он приказал снять со своих кораблей несколько 18-фунтовых орудий и установить их на берегу скрытно от противника.

Когда на следующий день британские суда вновь заняли облюбованные ими позиции, чтобы продолжить обстрел, неожиданно для них вступили в дело установленные де Лезо батареи. После недолгой пристрелки их ядра стали находить свои цели. Не оставаясь больше неуязвимыми, бомбардирские корабли и тендеры снялись с якорей и отошли на безопасное расстояние.

Простояв еще два дня в Плайя Гранде, британская эскадра 21 марта подняла паруса и, медленно пройдя вдоль берега, повернула в открытое море. У Картахены были оставлены “Windsor” и “Greenwich” для наблюдения за испанской эскадрой и перехвата идущих в город судов¹⁸. Остальные корабли взяли курс на Порто-Бело, где адмирал собирался исправить полученные малыми судами повреждения и пополнить запасы воды.

Давая отчет своих действий у Картахены, Вернон хвастливо писал герцогу Ньюкаслу, что он теперь знает подходы к крепости так же хорошо, как сами испанцы.

24 марта британская эскадра вошла в хорошо знакомую бухту Порто-Бело, у входа в которую ее уже несколько дней поджидал фрегат “Diamond”, пришедший с Ямайки после ремонта. Вернон был очень рад этой встрече. Он высоко ценил командира фрегата Чарльза Ноулза, которому поручал наиболее ответственные и важные задания. (Именно Ноулз в ноябре — декабре прошлого года руководил минированием и подрывом фортов Порто-Бело).

Своим следующим объектом нападения Вернон избрал небольшой испанский городок Чагрес, расположенный в нескольких милях к западу от Порто-Бело, в устье реки с тем же названием, и служивший базой гуарда-косты, ее штаб-квартирой. Адмирал вознамерился разорить это осиное гнездо. Сама река Чагрес также имела большое значение. В своем верхнем течении она пересекала дорогу Панама — Порто-Бело. То есть, поднявшись вверх по реке на лодках, можно было спокойно выйти к Панаме. (Именно этим путем в 1671 году воспользовался Генри Морган для нападения на Панаму). До XVIII века Чагрес также служил в качестве дополнительного пункта, куда доставлялись сокровища из Панамы. Вход в устье реки охранял форт Сан-Лоренцо, выстроенный заново, после того как Морган сжег его.

Адмирал приказал Ноулзу отправиться к Чагресу и блокировать город, чтобы не допустить ухода стоявших там судов. В ожидании основных сил эскадры Ноулз должен был произвести осмотр форта и составить диспозицию для его наилучшего обстрела.

Ветер был попутный и вскоре “Diamond” и сопровождавшие его брандер “Success” и один из тендеров предстали перед приземистыми стенами форта Сан-Лоренцо с реявшим над ним испанским флагом. Форт был воздвигнут на правом берегу устья реки, на высоком мысу, выступающим далеко в море. За фортом у подножия холма, на котором он стоял, располагался сам городок Чагрес.

В тот день в устье реки, превращенном природой в небольшую, но очень удобную бухту, было пусто, если не считать два корабля береговой охраны, притулившихся к причалу у здания таможни.

Капитан Ноулз с присущей ему инициативой и энергией взялся за выполнение порученного задания, совершая промеры глубин в непосредственной близости от замка, часто под огнем его пушек. Когда 2 апреля к Чагресу подошел “Norwich” с малыми судами, (Вернон с главными силами задержался в Порто-Бело), все работы были завершены и диспозиция составлена.

В 3 часа дня после ознакомления капитанов с диспозицией на «Норидже» взвился сигнал атаки. Ричард Герберт первым подвел свой корабль под стены форта, отвлекая на себя внимание испанских канониров. Недалеко от него занял позицию “Diamond”, оставленный Ноулзом на попечение своего первого лейтенанта. Сам же он на брандере “Success” под огнем противника вошел в бухту, ведя за собой бомбардирские корабли. Завязалась ожесточенная артиллерийская перестрелка.

Поздно вечером к Чагресу подошли “Strafford”, “Falmouth” и “Princess Louisa”. Сгустившиеся сумерки не позволили им занять свои огневые позиции и принять участие в обстреле форта. А потому они вынужден были встать на якорь немного мористее в ожидании утра.

На рассвете все три корабля путем верпования подтянулись ближе к берегу и включились в увядшую было за ночь перестрелку. Обстрел форта продолжался еще более суток. Лишь 4 апреля в 11 часов утра, исчерпав все возможности к сопротивлению, испанцы вывесили белый флаг.

В 2 часа дня на борту “Strafford” комендант форта Хуан Карлос де Зеваллоса подписал условия капитуляции, составленные Верноном. После этого Чарльз Ноулз во главе 120 матросов, набранных с разных кораблей, высадился на берег, чтобы взять под охрану форт и таможню. Весь найденный на складах таможни товар: какао, хина, шерсть, столовое серебро и другие ценности — всего на сумму 70 тысяч ф. ст. — было переправлено на суда эскадры, так же как и 11 медных пушек. Два шлюпа гуарда-косты были потоплены, так как оказались слишком стары и были непригодны для службы.

8 апреля опустевшие склады таможни были наполнены горючим материалом и подожжены. Огонь полыхал всю ночь, отражаясь в черных водах реки, откуда предварительно были выведены все британские суда, за исключением тендера, который должен был прикрывать отход гарнизона.

Капитан Ноулз между тем закончил закладку мин под стены форта. 9 апреля утром над бастионами Сан-Лоренцо прогремело несколько мощных взрывов, превративших его за считанные секунды в живописные развалины.

Удовлетворенный проделанной работой, Вернон на следующий день покинул Чагрес.

В Порто-Бело, назначенным местом сбора кораблей эскадры, к нему присоединились “Windsor” и “Greenwich”, вернувшиеся из крейсерства с ценным «призом»¹⁹. 14 апреля с Ямайки подошел “Burford”, прежний флагман Вернона, закончивший, наконец, свой ремонт. Из корреспонденции, доставленной им, Вернон узнал, что два испанских корабля с вице-королем Новой Гранады на борту направляются с Пуэрто-Рико в Картахену.

Информация, полученная Верноном, соответствовала действительности. Упомянутые в письме суда были кораблями флота Его Католического Величества “Galicia” (70) и “San Carlos” (66).

Они вышли из Ферроля еще 16 октября прошлого года, имея на борту, помимо различных военных грузов, 700 солдат для усиления гарнизона Картахены, и нового вице-короля Новой Гранады дона Себастьяна де Эславу.

Их плаванье оказалось нелегким. Потрепанные зимними штормами, корабли достигли Пуэрто-Рико 16 декабря с экипажами, страдающими от цинги, от которой умерло более 150 человек. В Сан-Хуане “Galicia” и “San Carlos” простояли почти 4 месяца, приводя себя в порядок и пополняня за счет местных кадров свои экипажи. Здесь дон Себастьян узнал об объявлении Англией войны и о том, что в Карибах активно действует британская эскадра.

Закончив все приготовления, и положившись на волю Божью, оба корабля продолжили плаванье и 21 апреля бросили якорь в обширной бухте Картахены под защитой ее фортов.

Если бы “Windsor” и “Greenwich” продолжили свое крейсерство, они наверняка встретились бы с ними, и не известно еще, для кого эта встреча оказалась бы роковой.

А 3 мая жители Картахены вновь могли лицезреть перед стенами своего города британскую эскадру. Это была запоздалая реакция адмирала Вернона на полученное в Порто-Бело сообщение. Он всеми силами стремился перехватить эти два корабля, чтобы не допустить получение городом военных запасов и подкреплений. Заманчиво было также взять в плен самого вице-короля Новой Гранады. И не его была вина в том, что он не преуспел в этом своем намерении. Слишком много было потрачено времени на борьбу с противными восточными ветрами, из-за которых небольшой, в сущности, переход занял больше двух недель.

Эта неудача обескуражила адмирала. Все его усилия оказались напрасны. Дальше оставаться здесь не имело смысла, и 6 мая эскадра подняла паруса и взяла курс на Ямайку.

Прибывшие из Ферроля корабли остались в Картахене. Теперь в распоряжении дон Бласа де Лезо было целых 5 линейных кораблей: “Africa”(64), “Conquistador”(64), “Dragon”(60), “Galicia”(70) и “San Carlos”(66), а также 2 шлюпа и бриг.

В Гаване базировались “Santiago”(60) и “Europa”(64), а также перешедшие туда с началом войны из Веракруса “San Juan Bautista”(60) и фрегат “Bizaro”(50).

И это были все силы, которыми обладала Испания в Вест-Индии, в столь важном для нее районе мира. Правда, с начала войны в Карибах появилась целая флотилия приватиров. Их небольшие хорошо вооруженные суда, а также уцелевшие корабли гуарда-косты, как волки рыскали среди островов в поисках добычи, чем доставляли массу хлопот англичанам.

Торговцы из Британии и из Северо-Американских колоний, направлявшиеся в Вест-Индию, или возвращавшиеся оттуда домой, должны были собираться в караваны, которые сопровождались на всем пути их следования военными кораблями. С Ямайки в Англию подобные конвои отправлялись каждые полтора — два месяца. В июне очередной такой караван предстояло вести любимцу Вернона Чарлзу Ноулзу на фрегате “Diamond”.

Преобладание в Карибском море восточных ветров предопределило маршруты, которыми мореплаватели могли тогда воспользоваться для возвращения в Европу. Их было два. Первый маршрут пролегал через Наветренный пролив, разделявший Кубу и Эспаньолу. Второй вел вокруг западной оконечности Кубы и далее через Флоридский пролив.

Казалось бы, второй маршрут был гораздо менее естественным, так как он был не только более длинным, но и более опасным, ибо значительную часть пути пришлось бы идти вблизи кубинского берега, где торговцев могли подстерегать приватиры. В действительности, однако, очень часто это был наиболее подходящий, если не единственно возможный путь. В Наветренном проливе суда, идущие в Европу и Северную Америку, часто встречали противные ветры, побороть которые не всегда было возможно. Если же корабли выбирали второй маршрут, то восточные ветры помогали им быстро достичь западной оконечности Кубы, мыса Антонио. За ним мореплавателей подхватывали благоприятные береговые ветры и течение Гольфстрим, которые через Флоридский пролив выносили их в океан.

Вот этим кружным путем повел свой караван, состоявший из 25 судов, и капитан Ноулз. На усиление ему Вернон выделил фрегат “Torrington”, который сопровождал Ноулза до его выхода в Атлантику. После чего их пути разошлись. “Torrington” вернулся через Наветренный пролив на Ямайку, а конвой устремился на северо-восток, стараясь, как можно быстрее, затеряться на океанских просторах.

Нападение англичан на Флориду

Получив от правительства «добро» на вторжение во Флориду и обещание поддержать предприятие кораблями-стационерами из северо-американских колоний, генерал Оглторп совместно с губернатором Южной Каролины, который увлекся его идеей, взялся за подготовку экспедиции.

Был сформирован корпус из 500 пехотинцев 42-го полка, 400 волонтеров из числа колонистов и 500 индейцев. Южная Каролина выставила еще 400 волонтеров. Поддержку с моря должна была обеспечить эскадра коммодора Винсента Пирса, состоявшая из 5 фрегатов и 3 шлюпов²⁰.

Во Флориде Испания имела только один более-менее крупный город: Сан-Агустин (ныне Сент-Огастин), который был основан еще в 1565 году и насчитывал полторы тысячи жителей. Большую же часть полуострова по-прежнему занимали индейцы, чья численность после знакомства с европейцами стремительно сокращалась из-за завезенных ими болезней, к которым у индейцев не было иммунитета. И только многочисленные католические миссии в индейских селениях поддерживали здесь испанское присутствие.

К 20 мая назначенные в экспедицию войска собрались возле устья реки Сент-Джонс, в 35 милях от Сан-Агустина. На следующий день начался марш. Первым на пути англичан оказался форт Сан-Френсис-де-Пупа с гарнизоном в 13 человек. Он не посмел оказать сопротивление. Без единого выстрела сдался и более крупный форт Сан-Диего с гарнизоном в 57 человек. Здесь Оглторп сделал остановку в ожидании контингента из Южной Каролины.

Сан-Агустин лежал в глубине небольшой бухты, вход в которую защищал форт Сан-Маркос (Кастилло-де-Сан-Маркос). С севера со стороны суши форпостом городу служил форт Муса (Moosa). Длинный, узкий остров Святой Анастасии, протянувшийся вдоль американского побережья, прикрывал его со стороны океана. Попасть в город с моря можно было или через пролив Сан-Себастьян, обогнув остров с севера, или через пролив Матанзас, лежавший к югу от острова. Путь через Сан-Себастьян был гораздо короче южного пути, который проходил через узкую протоку (реку), отделявшую остров Святой Анастасии от материка.

Первый британский корабль, фрегат “Squirrel”, появился у пролива Сан-Себастьян в конце апреля. Шесть испанских полугалер, находившиеся в Сан-Агустине, вышли было ему навстречу, но атаковать не решились. 9 мая “Squirrel” захватил испанский шлюп, шедший в Сан-Агустин, и не ожидавший встретить здесь англичан. Позднее к “Squirrel” присоединились шлюпы “Wolf” и “Spence”, а также фрегат “Hector”. Остальные суда Пирса сопровождали сухопутные войска, следуя за ними вдоль берега.

Губернатор Флориды Мануэль де Монтиано направил в Гавану с известием о нападении англичан посыльное судно, которое для выхода в океан воспользовалось южном проходом, счастливо уклонившись от встречи с одиноким британским кораблем, стоявшем в проливе Матанзас.

31 мая при приближении англичан гарнизон покинул форт Муса, не оказав ни малейшего сопротивления. В форте Оглторп оставил сильный отряд из 120 волонтеров из Южной Каролины и 30 индейцев под командой полковника Палмера.

Остальные волонтеры и индейцы во главе с полковником Ван-дер-Дассеном были перевезены на судах на противоположный берег бухты Сан-Агустина, чтобы с южной стороны блокировать город.

Сам Оглторп со своим полком и индейцами высадился на острове Святой Анастасии, где возвел для обстрела города и замка артиллерийскую батарею. Но пушки на ней, в том числе и снятые с кораблей, были слишком малых калибров, чтобы причинить замку существенный вред, да и дистанция ведения огня была предельной. (Осадных орудий у Оглторпа попросту не было). Сами же британские корабли не могли принять участие в обстреле форта, так как они не отважились подойти достаточно близко к городу, без риска сесть на мель.

На рассвете 26 июня испанцы произвели вылазу на форт Муса. Внезапная атака увенчалась успехом. Испанцы вновь овладели фортом, перебив большую часть его гарнизона, состоявшего в основном из волонтеров. (68 человек было убито, 34 взято в плен). Полковник Палмер, не сумевший организовать должным образом оборону форта, также оказался в числе убитых.

7 июля вернулся курьер, отправленный в Гавану, с сообщением, что транспорты с продовольствием и военными припасами прибыли с Кубы и находятся в бухте Москито-Инлет²¹, на юге Флориды.

Монтиано направил туда свои полугалеры, благо проход Мантанзас был открыт. Приняв с транспортов их груз, полугалеры тем же путем направились обратно. Однако на этот раз их встретили у входа в пролив два британских шлюпа, которые сразу же открыли по ним огонь. Только благодаря слабому неустойчивому ветру, который практически обездвижил британские суда, полугалерам удалось проскочить мимо них, получив при этом некоторую порцию ядер.

Разгрузившись, полугалеры приняли участие в обороне города. Они заняли такую позицию, что своим метким огнем наносили англичанам чувствительный урон. На просьбу Оглторпа атаковать полугалеры ночью на шлюпках Пирс ответил отказом, так как посчитал, что это слишком рискованно.

С подвозом продовольствия всякая надежда взять Сан-Агустин измором пропала. На штурм англичане не решались. Продолжать блокаду было бессмысленно. 20 июля Оглторп, страдавший от болотной лихорадки, отдал приказ сворачивать лагерь и возвращаться домой. Приближался сезон ураганов. Необходимо было спешить. На этом особенно настаивал коммодор Пирс, опасавшийся за свои корабли. Из-за спешки орудия на острове Святой Анастасии пришлось бросить, что делало уход англичан похожим на бегство.

Глава 6

Действия средиземноморской эскадры

Известие об объявлении войны достигло вице-адмирала Гэддока 13 декабря 1739 года со шлюпом “Fox”. Вместе с тем он получил новые инструкции, которые предписывали ему продолжать вести блокаду Кадиса, но при этом не забывать и о Менорке, за чью безопасность он отвечал. От намерения уйти на зимовку в Маон, как более приспособленный для этого порт, пришлось отказаться. Было невозможно блокировать Кадис из столь отдаленного места.

Линейные силы эскадры, которые по состоянию на октябрь-месяц включали в себя 15 кораблей²², оставались в Гибралтаре. Малые суда — 8 фрегатов²³, 3 брандера (“Mercury”, Ann”, “Duce”), бомбардирский корабль и шлюп — по большей части базировавшиеся в Порт-Маоне, занимались в основном проводкой торговых караванов и борьбой с приватирами. Но их было явно недостаточно, чтобы успешно справляться со своими задачами, а потому к конвойной службе нередко привлекались и 50-пушечные корабли.

Относительная близость Гибралтара позволяла британскому адмиралу не держать в море сразу все корабли, а организовать среди них посменное несение службы. Пока одни суда находились в море, другие отстаивались в гавани, приводя себя в порядок, и пополняя запасы воды и продовольствия.

Но помимо мелкого ремонта корабли, проведшие много месяцев в море, нуждались в очистке днищ, в килевании, операции довольно сложной и трудоемкой. В Гибралтаре подобную операцию, особенно на линейных кораблях, из-за отсутствия необходимого оборудования и материалов провести было сложно. Имелись также проблемы, связанные с медициной. На судах эскадры было много больных, госпиталь же на берегу был слишком мал, чтобы принять их всех. В своих отчетах Гэддок неоднократно напоминал руководству о необходимости расширения госпиталя, но все оставалось пока по-прежнему. Адмиралтейство, вместо того, чтобы развивать инфраструктуру порта, пыталось проводить ротацию кораблей эскадры, присылая из Англии свежие корабли в обмен на те, что нуждались в чистке. Но делалось это не регулярно, от случая к случаю, и поэтому количество «грязных» кораблей было много.

Ближайшим местом, где можно было качественно провести килевание судов, был Порт-Маон на Менорке. А оттуда приходили все более тревожные известия.

Губернатора острова весьма тревожили слухи о значительных военных приготовлениях, ведшихся в Каталонии. Эти слухи множились, обрастая все новыми подробностями. Губернатор не сомневался, что испанцы готовят высадку десанта на Менорку. Малочисленный гарнизон Порт-Маона не мог служить надежной защитой острову, безопасность которого основывалась исключительно на присутствии в его водах британских военных кораблей.

Понимая, что король и нация не простят ему потери Менорки, Гэддок решился пойти на разделение своей эскадры. Прибытие из Англии в конце января на замену пяти «чистых» кораблей²⁴, только облегчили ему принятие такого решения. Оставив Чалонера Огла с большей частью эскадры у Кадиса, сам он с 6 линейными кораблями, наиболее нуждавшимися в чистке, 22 февраля вошел в Средиземное море.

По пути в Порт-Маон Гэддок сделал заход в Картахену и убедился, что эскадра де ла Бене (De la Bene) находилась все еще там под защитой береговых батарей. Получила подтверждение и информация о нахождении в Барселоне крупного контингента испанских войск. В качестве перевозочных средств там было собрано большое количество рыбачьих судов самых разных типов и размеров. Хотя адмирал скептически отнесся к их способности произвести сколько-нибудь серьезную десантную операцию, все-таки он выделил два своих корабля с четырьмя малыми фрегатами для крейсерства между Меноркой и каталонским берегом. Остальные 4 корабля он привел в Порт-Маон для ремонта.

В середине марта в Гибралтар из Лондона одна за другой — с интервалом в несколько дней — пришли две инструкции. Вскрыл пакеты на правах старшего контр-адмирал Огл. В первой указывалось на необходимость продолжать крейсерство у Кадиса, с целью не допустить выхода в море стоявшей там испанской эскадры. Напоминалось также, что Гэддок не должен был забывать и о безопасности Менорки.

Казалось бы ничего нового. Такая задача стояла перед Средиземноморской эскадрой с самого начала. Если бы не одно «но». В послании особо подчеркивалось, что защита острова должна была быть ее первейшей обязанностью. Гэддоку разрешалось даже, если он посчитает это необходимым, перевести в Порт-Маон большую часть своих сил²⁵.

Во второй инструкции говорилось, что британское правительство располагает данными, полученными от голландского посла в Мадриде, о существовании реальной угрозы испанского вторжения на Менорку. Собранные в Каталонии войска якобы «были готовы приступить к немедленным действиям». Подытоживало послание указание, что Средиземноморская эскадра должна принять все возможные меры, чтобы остров не попал в руки испанцев.

Информация из Англии была подтверждена сведениями, полученными Оглом от капитана торгового судна, который сообщил о заготовке на складах в Барселоне в большом количестве разного рода военных запасов и продовольствия, предназначенных для 15-тысячной армии под командой самого генерал-капитана Каталонии Франсиско де Глимеса.

О подготовке транспортных средств для перевозки войск Оглу также было известно. Неизвестно было только, когда они будут пущены в дело. Или уже пущены?

Огл оказался в положении, когда нужно было срочно принять какое-то решение. Никаких сведений от Гэддока у него не было. Нельзя было исключать, что тот, поставив на ремонт часть своих судов, был заблокирован в Порт-Маоне испанской эскадрой, а может быть даже и франко-испанской. Не с проста же ходили слухи, что Франция может в любой момент выступить на стороне Испании. Оглу казалось, что безопасность Менорки во многом зависит сейчас от него, и если он хочет помочь Гэддоку, он должен начать действовать немедленно. Времени на раздумья не было. Первая половина марта уже прошла, и весенние восточные ветры не позволят ему быстро дойти до Менорки.

Под влиянием таких мыслей, и помня указание командования, что главная задача — это удержание Менорки, Огл принимает трудное для себя решение — снять блокаду Кадиса. Но снимая ее, он все-таки оставил 4 корабля во главе с капитаном “Superbe” Херви (Hervey) крейсировать у мыса Сан-Винсенти для наблюдений и перехвата испанских торговцев. Сам же Огл с 6 кораблями 28 марта поспешил на восток на выручку адмиралу Гэддоку.

Между тем Гэддока тоже заботили мысли о французах, точнее об их Тулонской эскадре и о состоянии, в котором она находилась. Рекогносцировка, проведенная в марте капитаном Пококком (Pocock) на фрегате “Aldborought”, показала, что хотя в гавани Тулона находились 19 кораблей с числом пушек от 40 и выше, только три из них были готовы для службы.

На основании этих сведений адмирал делал вывод, что у него не было причин опасаться нападения со стороны французов, по крайней мере, в ближайшее время. Испанская эскадра в Картахене была не достаточно сильна, чтобы угрожать ему. Кадисскую эскадру держал в блокаде Огл, и Гэддок полагал, что ситуация находится у него под контролем.

Можно представить поэтому, какие чувства он испытал, когда 9 апреля в бухту Порт-Маона вошли 6 кораблей под флагом контр-адмирала Огла. Последний так торопился, что за 12 дней сумел преодолеть расстояние от Гибралтара до Менорки.

Выслушав объяснения Огла, Гэддок понял, что была совершена чудовищная ошибка. И виной тому была не только дезинформация, умело распространяемая испанцами, но и двусмысленные инструкции из Лондона, которые привели к тому, что блокада Кадиса была, фактически, снята.

Единственное, что можно было еще сделать, это немедленно отправить Огла назад к Кадису. Теплилась какая-то надежда, что испанцы не успели в должной мере подготовить свои корабли и все еще стояли в гавани. Однако с отправкой пришлось повременить. Практически все суда, пришедшие с Оглом, нуждались в ремонте и пополнении запасов продовольствия и воды. Только 27 апреля Огл снова смог выйти в море, да и то только с 4 кораблями. Два других, на которых ремонтные работы затянулись, последовали за ним несколько позже.

Известие о победе Вернона

24 марта 1740 года на Спитхедский рейд в Портсмуте вошло судно, парусное вооружение и оснастка которого говорили о его небританском происхождении. Даже Юнион-Джек, поднятый на мачте незнакомца, не мог ввести в заблуждение опытных моряков.

И они не ошиблись. Это был корабль испанской береговой охраны, тот самый, на котором капитан Рентон повез рапорт Вернона о захвате Порто-Бело.

Новость о невероятном успехе Вернона была встречена в Англии бурей радости и восторга. Во всех крупных городах прошли шумные торжества с фейерверками, иллюминацией, пушечным салютом и колокольным звоном. Обе палаты парламента поздравляли короля со славной победой его флота. Вернон стал национальным героем. В честь славной победы была выпущена памятная медаль.

Сторонники более радикальных действий, обвиняя правительство в нерешительности, сокрушались, что адмирал не имел возможности удержать в своих руках Порто-Бело. Они требовали исправить положение, отправив на Ямайку крупные военные силы, которые могли бы развить достигнутый успех.

Многие в высших кругах Британии, ослепленные неожиданно легкой победой, не желали больше довольствоваться простыми разрушительными набегами на прибрежные города. Они жаждали захватов и аннексий, надеясь вырвать из колониального ожерелья одряхлевшей испанской монархии самые богатые и дорогие бриллианты.

После долгих споров на Тайном Совете было решено не распылять силы на мелкие предприятия, а отправить крупный экспедиционный корпус в Вест-Индию, где находились наиболее важные испанские колонии и, где можно было достигнуть наибольшего успеха. В связи с этим уже готовая к отплытию манильская экспедиция была отменена.

Первому лорду адмиралтейства Чарльзу Уэйджеру удалось отстоять лишь экспедицию в Южное море. Правда, о захвате Лимы, как планировалось в начале, пришлось отказаться. Теперь отправлявшаяся в Южное море экспедиция должна была, помимо нападений на чилийские и перуанские города, лишь содействовать адмиралу Вернону в захвате Панамы. Выполнив свою основную задачу, экспедиция могла затем отправиться к Филиппинам и попытаться перехватить галеон из Акапулько.

Георг II одобрил решение своих министров, высказав пожелание, чтобы в Южное море были отправлены корабли, которые ранее предназначались для манильской экспедиции.

Для действий в Вест-Индии решено было создать экспедиционный корпус, в который должны были войти 2 пехотных полка (15-й и 24-й линейные) и 4 полка морской пехоты, находившиеся еще на стадии формирования. Командиром корпуса был назначен генерал-майор лорд Кэткарт.

Все 6 полков для предотвращения дезертирства были помещены в лагеря на острове Уайт, в Ла-Манше, где им предстояло находиться до погрузки на транспорты.

Захват испанского корабля “

Princesa

”

Командующий Кадисской эскадрой генерал-лейтенант Мануэль Лопес Пинтадо не поверил своим ушам, когда ему сообщили о том, что большая часть английской эскадры ушла из Гибралтара и, что маячившие у Кадиса неприятельские корабли простые наблюдатели, за которыми нет реальной силы. Пинтадо не мог не воспользоваться таким подарком судьбы.

30 марта часть стоявших в Кадисе кораблей, а именно: 8 линейных, фрегат и два пакет-бота²⁶, не спеша вышли из бухты. Сформировав кильватерную колонну, они взяли курс на юго-запад, показывая английским наблюдателям намерение идти в Вест-Индию.

А за день до этого вышла в море Феррольская эскадра из 11 судов, которой также некому было помешать. Адмирал Норрис неоднократно указывал на необходимость взять под контроль Ферроль и другие северные порты, откуда испанцы могли послать подкрепления в Вест-Индию. Однако правительство не вняло тогда советам адмирала из-за трудности осуществления морской блокады Ферроля в условиях зимы.

Гораздо проще, дешевле и выгоднее было перехватывать корабли, перевозящие сокровища Нового Света в Испанию. Так, когда 5 апреля была получена информация, что 2 галеона из Буэнос-Айреса возвращаются домой, груженые серебром, в Портсмут в тот же день полетел приказ на их перехват. Премьер-министр, демонстрируя свои воинственные намерения, заявил, что он надеется увидеть галеоны, приведенными в Темзу.

Уже 9 апреля 3 70-пушечника — “Orford”, “Lenox” и “Kent” — во главе с капитаном Ковиллом Мэйном (Covill Mayne), которым не нужно было много времени для своей подготовки, вышли из Портсмута, направившись в крейсерство к берегам испанской Галисии. Немного позднее к выходу в море были подготовлены еще два корабля: “Rippon”(60) и “St. Albans”(50), которые вместе с Мэйном должны были принять участие в охоте на галеоны.

В то же самое время Тайный Совет, наконец, осознал необходимость если уж не блокировать Ферроль, то, по крайней мере, взять его и другие порты северной Испании под плотное наблюдение. Эта задача была возложена на вице-адмирала Джона Бэлчена. Последнему были даны 5 кораблей²⁷ (первоначально планировалось 6), с которыми он 20 апреля вышел в море. Позднее, после завершения своей миссии, к Белчену должны были присоединиться корабли Мэйна, так что наблюдательная эскадра увеличилась бы до 10 кораблей.

Три 70-пушечника Мэйна, придя на место, почти две недели кружили по морю, напряженно всматриваясь в даль, и терпение их было вознаграждено.

9/20 апреля, около 9 часов утра, когда стлавшийся над морем туман рассеялся, с марса «Орфорда» увидели большое трехмачтовое судно. Две светлые линии вдоль бортов красноречиво свидетельствовали о том, что это был двух-дечный линейный корабль. Оставалось только выяснить — чей?

Капитан «Орфорда» лорд Фитцрой поднял сигнал погони и первым, прибавив парусов, помчался на перерез неизвестному судну. «Ленокс» и «Кент», не медля ни минуты, последовали его примеру. На корме незнакомца в ответ на недвусмысленный маневр британских кораблей появился французский флаг. Но бурбонские лилии, выставленные на показ, не заставили англичан отказаться от своего намерения.

Видя это, незнакомец, до того невозмутимо шедший своим курсом, резко отвернул в сторону и, поставив все возможные паруса, пустился наутек. Странное поведение «француза» лишь укрепило англичан во мнении, что он вовсе не тот, за кого себя выдает. Началась погоня.

Свежий ветер усердно наполнял паруса всех четырех кораблей, грациозно накренившихся в своем беге на подветренный борт. Снасти, натянутые как струны, гудели от напряжения. Дубовые форштевни, увенчанные резными фигурами, с яростью вспарывали набегавшие волны, поднимая перед собой пенные буруны.

«Француз» проиграл состязание в скорости. К 10.30 «Орфорд», значительно опередивший своих товарищей, приблизился к неизвестному судну на пушечный выстрел. В этот момент украшенный золотистыми лилиями флаг, поднятый над палубой беглеца, медленно сполз вниз, уступив свое место белому полотнищу с гербом испанских Бурбонов²⁸.

Никакие условности больше не сдерживали английского капитана, и носовые орудия «Орфорда» были приведены в действие. «Испанец» — это был 74-пушечный линейный корабль “Princesa” — отвечал из кормовых пушек.

Вскоре одиночные выстрелы, гремевшие над морем, сменились бортовыми залпами, скрывшими противников за пеленою дыма. Только тогда британский капитан понял, как опрометчиво он поступил, в одиночку атаковав «испанца». Огонь неприятельского корабля был значительно сильнее и действеннее огня его собственного судна, благодаря более мощной артиллерии, установленной на нем.

Вооружение «Принцессы» состояло из 24-фунтовых пушек — на нижнем деке, 18-фунтовых — на верхнем, и 8-фунтовых — на квартердеке и баке, тогда как у англичан на соответствующих палубах стояли: 24-, 12 — и 6-фунтовые пушки. К тому же довольно сильное волнение, поднявшееся на море, не позволяло «Орфорду» в полной мере использовать орудия нижнего дека, так как пушечные порты захлестывало водой. Высокобортная «Принцесса» таких неудобств не испытывала, безбоязненно держа открытыми порты нижней батарейной палубы.

Фитцрою пришлось бы туго, если бы ему на помощь не подоспел капитан Мэйн на «Леноксе», открывший по «испанцу» огнь из своих погонных пушек. Их ядра безжалостно крошили богатые кормовые украшения «Принцессы», которая к тому времени уже потеряла свою фор-стеньгу и лишилась возможности маневрировать. Чуть позже в сражение вступил «Кент», зайдя испанскому кораблю с левого борта, и поставив его, таким образом, «в три огня». «Принцесса» яростно отстреливалась во все стороны, продолжая медленно продвигаться вперед на изодранных парусах.

Более всех от испанских ядер пострадал «Орфорд». Получив сильные повреждения в такелаже и оснастке, он вынужден был после полудня выйти из боя и лечь в дрейф для приведения себя в порядок.

Между тем «Ленокс» обогнал «Принцессу» со стороны освободившегося правого борта и, зайдя ей с носа, подверг противника губительному продольному огню. Его действие было подобно смерчу, который сметал с палубы испанского корабля все, что встречалось на его пути. Грот — и бизань-мачты, обрывая снасти, одна за другой рухнули в море, увлекая за собой находившихся на них людей.

Потеряв способность двигаться, «Принцесса» отбивалась от наседавших противников, словно, надеясь на какое-то чудо. Ее ослабевший огонь, напоминавший предсмертный рык израненного зверя, заставлял английских канониров снова и снова заряжать свои орудия и наводить их на исковерканный корпус испанского корабля.

Около 4-х часов дня «Орфорд», кое-как исправив повреждения и обретя возможность управляться, подтянулся к месту сражения. «Принцесса» — без мачт, с развороченной кормой и опаленными бортами — представляла собой жалкое зрелище, но из ее недр все еще вырывались снопы убийственного огня.

Новый шквал ядер и картечи, обрушившийся на обреченное судно, сделал свое дело. Команда «Принцессы», до последней возможности дравшаяся с противником, вывесила белый флаг. Но прошло некоторое время, прежде чем он был замечен с британских кораблей и стрельба прекратилась.

Над морем еще висели клубы порохового дыма, а к истерзанному судну уже спешила, подпрыгивая на волнах, шлюпка с «Орфорда». К возмущению Ковилла Мэйна лорд Фитцрой, поднявшись на заваленную мертвыми телами и обломками рангоута палубу, принял у испанского капитана Пабло Агустино де Агирро его шпагу, совершенно забыв о субординации.

На «Принцессе» было 33 убитых и около сотни раненых. Англичане также имели значительные потери. «Орфорд» и «Кент» не досчитались по 8 человек, «Ленокс» — одного. Раненых на всех трех кораблях набралось более 40 человек. Среди них был капитан «Кента» Томас Дюрелл, которому ядром оторвало руку.

«Принцессу», пленившие ее суда, также жестоко пострадавшие во время боя, 8 мая привели в Англию и после ремонта она вступила под прежним именем в состав британского флота, став одним из лучших кораблей в своем классе.

“Princesa” оказалась одним из кораблей Феррольской эскадры, который во время шторма отстал от своих, потеряв часть такелажа, и продолжал плаванье в одиночку, пока не наткнулся на англичан. Настоящим же галеонам снова удалось ускользнуть от британцев. И случилось это главным образом благодаря тому, что островитяне не успели, как и в прошлый раз, расставить в полном объеме свои охотничьи сети. Ибо уже 15 апреля оба галеона — а это были “Hermiona”(56) и “San-Esteban”(50) — благополучно пришли в Сантандер, лишив Уолполя, его министров, да и всех лондонцев удовольствия лицезреть их с берегов Темзы.

Адмирал Бэлчен, прибыв к берегам Галисии, также включился в охоту на серебряные галеоны, не зная, что они давно уже стоят в безопасной гавани. Параллельно он старательно собирал информацию о феррольской эскадре, останавливая в море торговцев, как своих, так и нейтралов, и заглядывая в испанские порты. Но у него не было никакой возможности узнать о состоянии дел в хорошо защищенной, глубоко врезающейся в сушу бухте Ферроля.

Похоже, Бэлчен не успел в должном виде организовать блокаду порта, или погодные условия этому воспрепятствовали. Так или иначе, но испанские эскадры, соединившись в море, 27 апреля беспрепятственно вернулись в Ферроль, и Бэлчен этого даже не заметил, видимо, увлеченный поисками «галеонами из Буэнос-Айреса».

В Лондон сведения о противнике приходили с большим опозданием. Так английское правительство узнало об уходе испанских кораблей из Кадиса только 21 апреля. А о том, что Феррольская эскадра также покинула свою базу, в Лондоне стало известно и того позже, 28 апреля, то есть когда обе эскадры уже стояли в Ферроле.

Английское правительство пребывало в явной растерянности от такой неожиданной активности Испании, которая, взяв инициативу в свои руки, навязывала Лондону свои условия игры. Отсюда запоздалые, порой противоречивые приказы, которые в огромном количестве плодил Тайный Совет, стараясь отреагировать на очередные шаги, предпринятые противником.

На берегах Темзы, не зная о прибытие неприятельских эскадр в Ферроль, полагали, что они направились в Вест-Индию.

Вице-адмиралу Гэддоку было приказано отправить Чалонера Огла с 10-ю линейными кораблями на Ямайку, на усиление Вернона.

Не успел этот приказ дойти до адресата, как поступила новая информация, как всегда с большим опозданием. 8 мая стало известно, что испанские эскадры не пошли в Вест-Индию, а бросили якорь в Ферроле.

Это создавало угрозу уже для самой Британии. Опасность испанского вторжения на острова не казалась такой уж иллюзорной.

В связи с этим трансатлантический переход Огла пока отменялся. Наоборот, теперь ему предписывалось с теми же 10-ю кораблями возвращаться в Англию.

Бэлчену так же был направлен приказ о возвращении домой, так как пребывание 7 его кораблей²⁹ вблизи Ферроля, где собралось не менее 20 испанских судов, представлялось опасным.

Но Пинтадо слишком долго медлил с выходом в море, чтобы напасть на английскую эскадру с превосходящими силами. Когда же он, наконец, сделал это, англичан поблизости не оказалось. Бэлчен 13 мая оставил свою стоянку и отошел на север до широты 46 градуса. Поиски не дали результатов, и незадачливый адмирал вернулся на базу ни с чем. За нерешительность и медлительность в действиях Пинтадо был отстранен от командования эскадрой и заменен более энергичным адмиралом Родриго де Торессом.

На тот момент в Ферроле в боеготовом состоянии находились 18 линейных кораблей.

Это были 4 корабля, снаряженные непосредственно здесь: “San Felipe”(80), “Principe”(70), “Reina”(70) и “Santa Ana”(70);

8 кораблей Кадисской эскадры: “San Isidoro”(70), “Asia”(60), “San Antonio”(60), “Andalucia”(60), “Real Familia”(60), “Nueva Espana (64), “San Luis”(64), “Fuerte”(64);

4 корабля, приведенные Писсаро из Гаваны: “Leon”(70), “Guipuzcoa”(64), “Castilla”(60) и “Esperanza”(50);

2 корабля, пришедшие из Рио-де-ла-Платы: “Hermiona”(56) и “San-Esteban”(50).

Глава 7

Дипломатическая борьба.

Испано-французские переговоры о союзе

В Мадриде полностью отдавали себе отчет в том, что собственными силами им с Британией не справиться. Когда испанцы отказались исполнять, заключенную в Пардо конвенцию, они, прежде всего, надеялись на поддержку Франции. Фамильные узы, которые связывали оба королевских дома, давали тому повод. Король Испании Филипп V и французский монарх Людовик XV оба были из рода Бурбонов.

С мая 1738 года между Францией и Испанией в глубокой тайне велись переговоры о тесном союзе двух бурбонских держав. Правда переговоры эти продвигались вперед очень медленно и фактически зашли в тупик из-за нежелания мадридского двора пойти на некоторые уступки Версалю.

Нерешительный и ленивый Филипп V, не испытывавший тяги к занятиям государственными делами, во всем полагался на своих министров, которыми верховодила его супруга Элизабет Фарнезе, урожденная принцесса Пармская. Она была второй женой Филиппа. Первая его жена — Мария Луиза, дочь сардинского короля — умерла в феврале 1714 года. В декабре того же года Элизабет стала королевой Испании.

Обладая сильным и властным характером, она быстро поставила под каблук своего безвольного супруга, хотя и была на 9 лет младше его. Элизабет открыто вмешивалась в управление страной, влияя на принятие важных государственных решений. Во многом по ее вине не было достигнуто соглашения с Англией, из-за ее упрямства никак не могли договориться и о союзе с Францией. Склочная и сварливая, Фарнезе с друзьями торговалась так же тяжело, как и с врагами.

В Версале хотели добиться от Испании подписания нового коммерческого трактата, который предусматривал бы установление некоторых льгот для французских торговцев в колониях его католического величества.

Первый министр Людовика XV, 87-летний кардинал Андрэ-Эркюль де Флёри, с 1726 года возглавлявший правительство Франции, всячески содействовал развитию торговли и промышленности, видя в них источник к богатству и процветанию государства. Новый трактат с Испанией, за который он так ратовал, был бы еще одним важным шагом в этом направлении.

Чтобы побудить Мадрид пойти навстречу, Флёри связал заключение военного союза, весьма желаемого испанцами, с подписанием торгового соглашения. Кардинал рассматривал его, как плату, которую более слабая Испания должна была внести за альянс с Францией. Флёри убедил в правильности такого подхода и своего государя, Людовика, привыкшего во всем ему доверять и особо не вмешивавшегося в деятельность правительства. Но при дворе Филиппа упорно желали оставить все, как есть.

Даже после начала войны с Англией, Элизабет Фарнезе не шла ни на какие уступки в вопросе о коммерческом трактате. Она была уверена, что, когда в Версале увидят Испанию в затруднительном положении, Франция и так придет ей на помощь, безо всяких условий.

Королева просчиталась. Первый громкий успех англичан в Вест-Индии, так напугавший Мадрид, казалось, оставил Флёри совершенно равнодушным. Во всяком случае, каких-либо заметных действий в пользу Испании он не предпринял.

Опытный политик и интриган, отличный психолог, кардинал рассчитал все точно. Жадность королевы, которая столько времени не давала прийти к соглашению, теперь работала на него. Узнав о подготовке в Англии новой экспедиции в Вест-Индию, Фарнезе забила тревогу. Страх потерять больше сделал ее сговорчивее. Французские требования уже не казались ей такими уж неприемлемыми. Королева готова была пойти на уступки, лишь бы Франция поскорее показала себя на стороне Испании.

Переговоры о коммерческом трактате и союзе между двумя бурбонскими дворами были возобновлены. Добившись своего, кардинал Флёри, цепко державший в своих старческих руках кормило государственной власти, отдал распоряжение морскому министру, графу Морепа, приступить к вооружению флота. Он ни в коем случае не хотел допустить разгрома Испании.

Конечно, французский флот по своей силе не шел ни в какое сравнение с британским флотом. Он был лишь жалкой тенью флота времен Людовика XIV, который претендовал когда-то на морское господство. Война за Испанское наследство сильно подорвала его мошь, и после Утрехтского мира он представлял собой весьма жалеое зрелище. Немногие оставшиеся военные корабли, в том числе и 100-пушечные, без дела гнили в своих гаванях, так ни разу больше и не выйдя в море.

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

17

В 1739 году к де Лезо присоединился корабль “Dragon”(60), перешедший в Картахену из Гаваны, где он был построен.

18

Они должны были оставаться у Картахены а течении 20 дней, затем идти на соединение с эскадрой.

19

Французский шлюп, везший в Картахену смолу, дёготь, муку.

20

“Flamborough”(20), “Hector”(40), “Squirrel”(20), “Tartar”(20), “Phoenix”(20), “Spence”(8), “Wolf”(8), “Hawke”(8).

21

Современный залив Понсе де Леон.

22

80-пушечные: “Somerset”, “Lancaster”. 70-пушечные: “Berwick”, “Edinburgh”, “Ipswich”.

60-пушечные: “Augusta”, “Pembroke, “Jersey”, “Dragon”, “Canterbury”, “Plymouth”.

50-пушечные: “Oxford”, “Gloucester”, “Falkland”, “Tyger”.

23

Фрегаты: “Eltham”(40), остальные — “Dolphin”, “Solebay”, “Guarland”, “Aldborough”, “Kennington”, Grеyhound” и “Durslay” 20-пушечные. Richmond т1, стр.59

24

“Prince of Orange” (70), “Lyon” (70), “Superbe” (60), “Sunderland” (60), “Warwick” (50).

25

Richmond, т1, стр.62

26

“San Isidoro”(70), “Asia”(60), “San Antonio”(60), “Andalucia”(60), “Real Familia”(60), “Nueva Espana (64), “San Luis”(64), “Fuerte”(64), “Griega”(30), “Jupiter”(16), “Mars”(16).

27

“Russell”(80), “Boyne”(80), “Norfolk”(80), “Grafton”(70), “Deptford” (60).

28

Флаги различных ветвей дома Бурбонов, царствовавших во Франции, Испании, Неаполе, имели общий фон — белый, и отличались друг от друга гербом. (Французский флаг был еще испещрен лилиями). Это было крайне неудобно при распознавании кораблей в море. Используемый ныне трехполосный красно-желтый флаг был принят в 1785 году.

29

К Бэлчену присоединились корабли “Rippon” (60) и “St. Albans” (50).