Кладбище для однокла$$ников

Сергей Дышев, 2008

В Москве объявился серийный убийца. Оперативники сразу окрестили его «Скульптором»: после расправы убийца закапывал жертву по грудь в землю и обмазывал верхнюю половину цементом, в итоге получалось нечто похожее на бюст. Между первыми жертвами долго не могли найти никакой связи, однако в итоге выяснилось, что все убитые учились в одном классе. Школьная обида одного из учеников 10-А через двадцать лет обрушилась на головы мальчишек злосчастного класса. Но кто этот обиженный? Или обиженная? За что мстит? Под подозрения попадают то один, то другой одноклассник, число жертв растет, и круг подозреваемых стремительно сужается… Оперативники начинают зло шутить, что если им не удастся вычислить убийцу в ближайшее время, он выдаст себя сам: им останется лишь арестовать последнего оставшегося в живых…

Глава 6

Брагин с ходу накинулся на Никиту:

— Ты где пропадаешь? Тут дикое ЧП! Всех на уши поставили: депутата Госдумы Столетова убили…

— И тоже цементом обмазали?

— Мне, Никита, не до шуток!

— А я не шутил… Кстати, я у врача был. С нервами чего-то нехорошо, и сердце прихватило.

— Давай, поезжай на подкрепление, там наши уже с утра крутятся, — распорядился Брагин, пропустив мимо ушей жалобы на здоровье.

— Скажи хоть, что там произошло? — спросил Савушкин.

— Размозжили череп бутылкой шампанского. Кровь с пузырями…

Никита понял, что, если он вовремя не появится на месте крови, люди, не любящие его, сделают все, чтобы подставить его. Слишком подлые нравы пошли, слишком пусто в душе у тех, кто хочет перехитрить время. Но им останется лишь волна, которая рождает лишь пену. Она оближет пятки и не оставит следов…

После общения с профессором он чувствовал обновление и неестественное возбуждение. И странные образы приходили в голову.

Никита опоздал. Все ушли. Даже след крови старательно подтерли. Номенклатурный дом, наученные «шестерки»…

Он вошел в подъезд и попытался представить, как могло произойти убийство. «Иной раз пустая сцена несет больше смысла, чем спектакль, происходящий на ней», — подумал Никита.

В этот раз он изменил себе, не стал посещать юдоль печали — морг. Человек заблуждается, когда пытается, глядя на мертвые уста, получить ответ. Он сознательно не пошел на следующий день на работу, он уже знал, как бороться со страхами, которые его одолевают. Он знал, что «розочка» — горлышко от бутылки шампанского, безжалостно разбитой о голову депутата, ничего не скажет, нужно будет только строить версии, и уж понятно, что ни одна из партий не возьмет на себя ответственность за дикое убийство. «Подъезд как подъезд. Никогда вещь в себе не раскрывается по наитию. Но пацаны не хотят слушать голос мостовой…» Никита сел на бордюр, вытащил из сумки-микрушки шапчонку, напялил на голову и превратился в полубомжа, в полуинтеллигента. Что-то вроде разведчика.

Он подождал, пока его начнут замечать. Самое главное — превратиться в существо, не отличающееся от стен дома. Вроде всегда здесь торчал этот неказистый алкаш…

— А чо, пацаны, грохнули тут кого-то сегодня? — спросил он у подростков, которые по очереди смолили сигарету.

Конец ознакомительного фрагмента.