Знаки демиурга

Сергей Гончаров, 2021

Невозможного больше не существует! «Виаджо» взламывает само время. Что ты хочешь ощутить? Восторг от открытия нового континента? Желаешь побывать первым в космосе? Мечтаешь взглянуть одним глазком на мир без Интернета? Может быть, у тебя есть собственное жгучее желание? Нам достаточно назвать имя, время и место. Попробуй побыть другим человеком. Думай иначе. Чувствуй иначе. Испытай на себе любой спектр эмоций, доступный в истории. Главное – ты в безопасности, ведь прошлое изменить невозможно.

Я ещё никогда не путешествовал во времени, поэтому чувствовал дискомфорт. Мягкий диван такси казался жёстким и неудобным. Ладони взмокли. Ещё пару лет назад и представить не мог, что отправлюсь путешествовать во времени. Два-три года назад я, как и большинство обывателей, считал фирму, предоставляющую возможность отправиться в прошлое, просто кучкой мошенников.

Передо мной в машине ехали явно какие-то свиньи. На полу валялся попкорн, местами раздавленный, на противоположном кожаном сиденье красовалась лужица. Скорее всего, подростки гуляли. Они часто выбирают такси местом встреч. Климат-контроль, тишина, наглухо тонированные окна, мобильность, голографический экран — что ещё нужно компании молодых людей для нормального времяпрепровождения?

— Максим, мы почти приехали, — сообщил приятный мужской голос. — Подтверждаете оплату?

— Оплату подтверждаю, — сказал я чётко и громко.

— Спасибо, — спустя секунду отозвалось такси. — Оплата прошла успешно.

Ещё пару лет назад голосовые помощники неизменно добавляли что-нибудь наподобие: спасибо, что воспользовались нашим сервисом «тяни-толкай», будем ждать вас снова, ведь для вас у нас всегда припасён подарок — бесплатный пробный массаж в оздоровительном центре «мни-заминай». Потом такое наглое впаривание запретили на законодательном уровне. Как неуместную рекламу. Этот полезный закон надо было ввести гораздо раньше, а то дошло уже до смешного, когда утюг продаёт корм для рыбок. Не шучу. Мне пытался.

Мы подъехали к воротам. Несколько мгновений стояли. Сканирующие охранные устройства связались с чипом в моей голове, проверили личность, получили разрешение от центрального компьютера, куда я заблаговременно скидывал запрос на посещение, затем открыли ворота. Такси бесшумно двинулось по узкой дорожке к семиэтажному белому зданию. Ещё лет десять назад в нём располагалась Пятая клиническая больница имени Скворцова. Затем фирма «Виаджо»¹ выкупила здание, а для больницы за государственный счёт построили новое, современное строение.

Такси остановилось напротив входа.

— Мы приехали, Максим, — сообщил автомобиль. — Удачного дня!

— И тебе, Афанасий, спокойных пассажиров, — пожелал я, пока дверь отъезжала в сторону.

В салон ворвался холодный ветер. Я выбрался из машины. Наступил в лужу, тонким слоем растёкшуюся по асфальту на всём видимом пространстве. С низкого хмурого неба уже второй день беспрестанно лил дождь. Зима, называется… Помню, когда ещё был ребёнком, хоть пару раз за зиму, но снег выпадал. Сугробы держались по два-три дня. Современным детям об этом можно только рассказывать.

Такси закрыло дверь и, шурша покрышками, уехало. Я сделал несколько шагов и оказался под козырьком. Тут хоть дождь не хлестал. Автоматизированная охрана у входа за две секунды проверила меня на наличие оружия, на алкогольное или наркотическое опьянение, после затемнённые двери раскрылись. Я поспешно заскочил внутрь, прочь от зимы.

Оказавшись в просторном вестибюле с дизайнерским освещением, направился к регистрационной стойке. Кроме неё здесь находились ещё три дивана, кофейный робот-официант, дожидавшийся команды в углу, да столик с целым ворохом глянцевых журналов. Печатная продукция на несколько мгновений приковала мой взгляд, уйму времени её не видел.

— День добрый, — сказал я, остановившись у пустовавшей регистрационной стойки.

В ту же секунду передо мной возникла голограмма красивой брюнетки в белой блузке с золотым колье на шее.

— Здравствуйте, Максим! — мило улыбнулась она. — Меня зовут Марина. Давайте уточним параметры вашего заказа?

— Давайте, Марина.

— Вы хотите побыть в теле Христофора Колумба двенадцатого октября тысяча четыреста девяносто второго года? Всё верно?

— Всё верно, — кивнул я.

— Отличный выбор. Хочу заметить, что это популярное направление. Я вижу, вы уже ознакомились с нашими предупреждениями, но я обязана напомнить, что при перемещении в прошлое вы можете увидеть довольно нелицеприятные вещи. Посещение туалета, секс, излишнюю жестокость. Вы подтверждаете, что готовы к подобным зрелищам и ощущениям?

— Угу, — зевнул я.

— Простите, — голографическая Марина чуть наклонила голову вправо. — Не расслышала.

— Подтверждаю, — повторил я чётко.

— Замечательно, — улыбнулась брюнетка. — Тогда мы можем перейти к оплате. Ваш счёт я вижу. Вы подтверждаете оплату?

— Подтверждаю, — ответил я.

— Замечательно, — сказала Марина. — Однако голосового подтверждения недостаточно. Посмотрите вот сюда, — указала полупрозрачным пальчиком.

Справа от меня, над стойкой, возник голографический экран, работавший в режиме зеркала. Я поднёс лицо ближе. Датчики за мгновение считали мой профиль, сетчатку глаза.

— Замечательно, — повторила Марина.

Изображение на экране сменилось на матово-чёрное с зелёным кружком посередине.

— И последний разок… — состроила извиняющуюся мордаху голографический помощник.

— Пфф! — возмущённо выдохнул я. — А кровь вам сдавать не понадобится?! Почему столько защит на обыкновенный платёж?! — поднёс подушечку большого пальца к зелёному кружку.

Сенсоры моментально считали узор с пальца, в следующий миг экран пропал.

— Кровь сдавать не понадобится, — ответила Марина. Как и любой робот, она не поняла сарказма и начала отвечать на вопросы последовательно. — Три степени идентификации — требование повышенной безопасности банка, в котором мы обслуживаемся.

Я не слушал её ответ. Перед глазами стоял биткойн-счёт, который в этот момент серьёзно уменьшился. С прайсом «Виаджо» я ознакомился ещё дома. Цены у компании серьёзные. Дешевле в Аргентину съездить на месяц, чем на день в прошлое. Впрочем, ничего удивительного — они монополисты. Были, есть и, скорее всего, останутся. Технология слишком сложна, а покупательский спрос схлынул. Народ наигрался в путешественников во времени. Экзотика пропала. Именно этого я и ждал, ведь записываться на приём за два-три месяца, как это происходило ещё пару лет назад — натуральный моветон.

— Оплата произведена, — сообщила Марина. — Я уже сообщила ответственному сотруднику о вашем прибытии. Пожалуйста, ожидайте, Максим. За вами спустятся.

Чип в голове просигнализировал, что счёт уменьшился. Не дав сказать ни слова, голографическая сотрудница растворилась. Я несколько мгновений стоял и смотрел в то место, где мгновение назад находилась красивая брюнетка.

Не ожидал, что у такой передовой компании настолько дедовские методы! Чтобы за посетителем спускался живой человек… Да я последний раз такое видел ещё в детстве, когда меня батя к зубному водил. Во всех организациях просто сообщают имя лифта. Подходишь, называешь лифт по имени и ждёшь, когда он за тобой приедет, чтобы отвезти на нужный этаж. А тут… они бы ещё меня к другому входу отправили, чтобы там по лестнице на третий этаж подняться!

Делать нечего — придётся ожидать. Теперь стало понятно, зачем в вестибюле диваны. Я опустился на один из них рядом со столиком. Взялся за верхний журнал в стопке, потянул на себя. На пол упало печатное издание, лежавшее следующим. Невольно посмотрел на него. На обложке красовалась физиономия моего тёзки — Максима Холиди. Я поднял левой рукой журнал с лицом человека, изменившего мир. Несколько мгновений смотрел в напечатанные глаза. Его взгляд пронизал меня через время и пространство — ведь Максим Холиди умер ещё месяц назад. Через мгновение я сообразил, что такого журнала существовать не могло! Печатные издания лет пятнадцать назад окончательно и бесповоротно утонули в истории. Неужели этот выпуск сделали специально для вестибюля «Виаджо»?! Положив первый журнал на колени, я открыл выпуск с Максимом Холиди. Внутри меня ждало разочарование. Если быть точнее — белые глянцевые листы. Журнал оказался муляжом. Тогда я отложил его и раскрыл тот, который изначально взял. Он оказался потрёпан временем, листы, заполненные буквами и фотографиями, были испачканы сотнями пальцев. Задняя обложка оказалась загнута. У меня сложилось стойкое ощущение, что кто-то перед этим сделал загиб, зацепил им следующий журнал, чтобы очередной посетитель свалил его на пол и обратил внимание. В следующий миг откинул эту мысль. Глупость же! Кто станет под камерами портить печатный журнал, который стоит кучу биткойнов?!

Я снова взял в руки журнал с лицом Максима Холиди. Он умер в возрасте ста восемнадцати лет. Однако на фото ему не больше ста. До последнего дня он сохранял ясность ума и бодрость в теле. Мог бы прожить ещё — помешала нелепая смерть. Подавился за ужином хлебом, мякиш перекрыл дыхание. Родные не успели ничего сделать. Впрочем, как и дрон скорой помощи, примчавшийся за полторы минуты.

Мой отец каждое слово Максима Холиди воспринимал, как правду в последней инстанции. Наверное, поэтому и смог накопить приличное количество активов, сумел научить сына, то есть меня, разумному обращению с деньгами.

Я никогда не работал — за меня всегда работали мои деньги.

В детстве, когда ровесники фанатели по всякой мимолётной глупости, я, подражая отцу, фанател по Максиму Холиди. Он вёл активную сетевую жизнь, и мы не пропускали ни одной его публикации. Ровесники считали меня чудаковатым. Теперь они работают, а я живу в своё удовольствие — путешествую на дивиденды от инвестиций. К своим двадцати девяти объехал весь мир, включая Северный полюс и Антарктиду. На Марс бы ещё слетать, но это пока слишком опасно для рядового обывателя. Лет десять придётся подождать.

— Марина! — подскочил я с дивана, по-прежнему сжимая в руке муляж журнала.

— Слушаю вас, Максим! — моментально появилась голограмма красивой брюнетки.

— Я хочу отменить заказ! — выпалил, подбежав к стойке и облокотившись на неё. — Нет, не отменить! Хочу изменить время и место, куда отправлюсь!

— Это возможно, — кивнула голографическая работница инновационной компании. — Куда вы хотите отправиться?

— В седьмое сентября две тысячи седьмого, — поглядел я на журнал. — В Максима Холиди.

Несколько секунд электронная помощница молчала, обрабатывая операцию, затем сказала:

— Заказ изменён. Подтвердите изменение заказа. Вы больше не желаете побывать в теле Христофора Колумба двенадцатого октября тысяча четыреста девяносто второго года, и хотите переместиться в тело Максима Холиди седьмого сентября две тысячи седьмого?

— Подтверждаю! — выпалил я. — Надеюсь, в этот раз не надо будет торговать лицом и оставлять свои отпечатки? — в следующую секунду сообразил, что могут быть неточности. — Мы же говорим об одном Максиме Холиди? — продемонстрировал голографической брюнетке обложку журнала. — Я про этого.

— В этот раз достаточно голосового подтверждения, — вновь не поняла сарказма электронная сотрудница и начала отвечать на вопросы по очереди. — У нас в системе один Максим Холиди, — кивнула Марина. — Если бы их было несколько, я бы уточнила отчество и иные данные, — добавила она. — Ваш заказ подтверждён. Перемещение в тело Максима Холиди стоит на пять биткойнов дешевле. Разницу я уже отправила на ваш счёт.

В этот момент чип у меня в голове просигнализировал, что кошелёк пополнен. Я мысленно стёр оповещение.

— Максим, я перенаправила вас на другого сотрудника, — продолжила Марина. — Ожидайте, он за вами спустится.

Я думал голографическая девушка, как и в прошлый раз, моментально исчезнет.

— Отличный выбор, Максим, — неожиданно произнесла она. — Седьмое сентября две тысячи седьмого — день, когда родилась новая мировая финансовая система.

— Я знаю, спасибо, — снисходительно кивнул я.

— Будьте внимательны, Максим, — лицо брюнетки неожиданно растеряло всю угодливость и стало сосредоточенным, даже жёстким.

В следующий миг голографическое изображение пропало, а я ещё несколько мгновений смотрел в то место, где находилась электронная сотрудница «Виаджо», не понимая, что это было за чудо. Наиболее вероятно — шутка. Искусственный интеллект и не такое порой может выдать. На днях я послал пылесос в жопу, за то, что тот крутился у меня в ногах, точно муха надоедливая. Так этот засранец мне ещё и ответил: «Сам пошёл в жопу! Не видишь, я тут делом занят?!».

Я вернулся на диван. Журнал положил на колени. Секунд через тридцать расстегнул куртку — стало жарко. Неожиданно встретился взглядом с Максимом Холиди. Затем взял журнал и, не переворачивая, чуть отстранил в сторону. Складывалось ощущение, что почивший гений наблюдал за мной. Я никогда не верил ни в какую мистику, доверяя лишь тому, что можно измерить и пощупать. Однако в этот момент мне стало немного жутковато. Вернул муляж журнала на стол. Непроизвольно вытер руки о джинсы.

***

Ожидать долго не пришлось. Уже через семь минут лифт открылся. Оттуда вышел мужчина на пару-тройку лет старше меня.

— Максим? — окликнул он. — Пройдёмте, пожалуйста.

Поднявшись с дивана, я ещё раз кинул взгляд на фото тёзки. Меня в честь этого великого человека и назвали. Пока дожидался сопровождающего, подумал, что странный вначале сделал выбор. На кой чёрт мне Колумб с его Америкой? Почему я изначально не выбрал местом посещения конец нулевых в России? Почему не выбрал день, когда родился мировой финансовый порядок? Словно какая-то сила меня подтолкнула к смене выбора времени для переноса.

С этими мыслями я подошёл к сотруднику «Виаджо». Из-под его белого халата выглядывала жёлтая рубашка с электронной змейкой вместо пуговиц. Модник. Такие рубашки популярны. Я предпочитаю классические вещи. К тому же все эти новомодные застёжки-расстёжки, управляемые силой мысли, часто сбоят. Мода она такая — заставляет мучиться.

— День добрый, — выставил я перед собой кулак, сжатый пальцами вниз.

— Здравствуйте, ещё раз, Максим, — сотрудник «Виаджо» легонько стукнул своим кулаком о мой. — Меня зовут Ираклий. Я буду вашим проводником. Пройдёмте, — жестом пригласил в лифт.

Я вошёл в узкую продолговатую кабину. Дальняя стенка зеркальная, остальные серебристые. Мягкий, ненавязчивый свет исходил сразу отовсюду. Я всё чаще и чаще начал встречать такой вариант освещения. Вроде как его делают при помощи светоплёнки, которой оклеивают помещение. Она не требует питания, какого-либо ухода, отдельные виды умеют работать самостоятельно, подстраиваясь под наличие или отсутствие солнечного света. Мне нравится, неплохо бы и дома так сделать. Правда, я слышал, что для больших помещений мощности светоплёнки недостаточно, получается полутьма. Надо будет всё досконально выяснить, не хочется бродить по своей стометровой студии, как крот по норе.

— Артём, на седьмой этаж, пожалуйста, — сказал сотрудник фирмы лифту.

— Как прикажете, мой господин, — отозвался искусственный интеллект заигрывающим тоном.

Двери закрылись, кабина едва-едва заметно тронулась. Я с лёгкой улыбкой поглядел на Ираклия. Он заметил мой взгляд.

— Да я над ним как-то пошутил, теперь эта железяка мстит мне, — хмуро отозвался сотрудник «Виаджо».

— Я не железяка, мой солнцеподобный господин! — послышалась обида в голосе лифта. — Я ваш любимый и покорный раб, готовый на всё ради одного вашего…

— Да заткнись ты уже, не позорь, — устало произнёс мой проводник в прошлое.

— Слушаюсь и покорно повинуюсь, мой господин! — искусственный интеллект изобразил придыхание в голосе, чем вызвал ещё большую улыбку у меня.

— Мне уже нравится ваша организация, — сказал я. — У вас с порога весело.

Ираклий сделал вид, что пропустил мои слова мимо ушей.

— Значит, вы собрались прожить день, когда Максим Холиди придумал биткойн? — задал он самый очевидный вопрос, чтобы сменить тему.

Только теперь я почувствовал от проводника запах мазута и чего-то знакомого-знакомого. Через мгновение сообразил — бессмертной вэдэшки, которая, по уверениям производителя, за пятьдесят лет не изменилась. Хотелось усмехнуться, но я сдержался. Передо мной стопроцентный модник. В последнее время стала популярна туалетная вода с запахом настоящего мужика. Она так и называется «Настоящий мужик». Там ещё на этикетке, в пятисекундном ролике, слесарь выбирается из-под древнего авто с бензиновым двигателем. Женщинам такой запах неожиданно пришёлся по душе, и туалетная вода вмиг стала бестселлером.

— Да, он с детства мой кумир, — неожиданно для самого себя признался я. — Вообще пришёл, чтобы побывать в теле Колумба, но в последний момент передумал. Хочется узнать, что натолкнуло его на идею создать децентрализованную финансовую систему.

— Так известно же, — хмыкнул Ираклий. — Он переехал с родителями в США. Там его родителей посадили на пожизненное, якобы за шпионаж, так, кстати, и не доказанный, а ему пришлось вернуться. Тогда-то он и решил отомстить всей этой системе. Отомстил. Он же и говорил, что доллар ничем не обеспечен, поэтому от биткойна не отличается. Точнее отличается тем, что биткойн — это народные деньги. Валюта, которая принадлежит одновременно всем и никому. Он великий человек.

В этот момент лифт едва заметно остановился. Двери открылись.

— Седьмой этаж, мой господин! — с придыханием сообщил искусственный интеллект.

— Знаю, — ответил я сотруднику «Виаджо». — Просто хочу посмотреть, как именно ему пришла эта идея.

Мы вышли из лифта. Я отправился налево следом за Ираклием по узкому коридору. В потолке на равном промежутке были утоплены точечные светильники. На дверях висели таблички с номерами. Из-за одной из дверей раздался красивый и заразительный женский смех.

— Я думаю, что придумал, как и придумывают все гении, — сказал мой проводник в прошлое. — Ему эту мысль вложил Бог.

Несколько секунд я пребывал в мысленном ступоре. Никак не ожидал услышать подобное заявление от научного сотрудника.

— Прошу прощения, — кашлянул я. — Кто ему вложил эту мысль? Бог? Серьёзно?

Могу поклясться, что Максим Холиди ни разу не упоминал бога. Я крайне внимательно следил за его финансовой деятельностью. Он один из тех, кто сформировал мою личность и отношение к жизни. Это я в последние лет пять-семь уже перестал следить за его блогом, а пацаном и подростком не пропускал ни одного слова кумира. Естественно, слышал историю о том, как он придумал протокол первой криптовалюты — биткойна. Теперь появилась возможность посмотреть на это своими глазами. Прочувствовать всё до мельчайших подробностей.

Ираклий остановился возле двери с табличкой «721». Обернувшись, с усмешкой, посмотрел на меня. В этот момент дверь отъехала в сторону, открывая перед нами небольшую комнату с мягкой удобной кушеткой и большим агрегатом рядом.

— Сразу видно, что вы не учёный, — сказал мой проводник в прошлое. — Любой серьёзный учёный никогда не станет отрицать Бога, — последнее слово он произнёс с едва уловимым почтением. — Собственно, наука доказывает, что Бог есть, — жестом пригласил меня внутрь.

— Ну да, ну да, — хмыкнул я, пройдя в помещение. — Во имя овса и сыра и свиного уха! Омлет!

Эту комнату у меня бы язык не повернулся назвать иначе как палата. Даже запах стоял соответствующий — больничный. Через большие окна-хамелеоны лился приглушённый солнечный свет. Ираклий зашёл следом. Дверь сразу вернулась на место.

— Снимайте верхнюю одежду, — сказал Ираклий. — Раздевайтесь до торса. Разувайтесь и на кушетку, — он подошёл к небольшому столу, спрятавшемуся в углу и незамеченному мною. — А про Бога это вы зря. Он живёт не в специально возведённых строениях, не в написанных людьми книгах и, тем более, не в придуманных арамейских присказках. Он живёт в нашей голове, — постучал пальцем по виску, — в нашем сердце. И общается с нами через интуицию и знаки. Наша наука вряд ли сможет когда-нибудь постигнуть его могущество. Это сродни тому, как объяснить таракану строение автомобиля. Таракан этого никогда не поймёт. А ведь и у этих насекомых есть какая-то своя наука. Например, наука выживания. Насколько они ниже нас по интеллекту и возможностям, настолько же и мы ниже по интеллекту и возможностям… — он умолк, встретившись со мной взглядом. — Впрочем, спорить не буду. Каждый живёт так, как считает нужным.

— Вот это верно! — сказал я, скидывая одежду на единственный стул, стоявший в противоположном от стола углу. — А то начну спрашивать, как ваша организация, обладая такими ещё пятнадцать лет назад невероятными возможностями, не доказала бога. Ведь возможно переместиться в Иисуса, того, который Христос, и посмотреть на чудеса, которые он творил. Можно их записать. В рекламе вы ведь демонстрируете записи? — я разделся до пояса и опустился на прохладную кушетку.

— Вы, видимо, плохо понимаете сущность путешествия во времени, — Ираклий подошёл ко мне с крохотным стаканчиком, на дне которого плескалось несколько миллилитров бурой жидкости. — Выпейте, — протянул он. — Это успокоительное. Пока я вас буду подключать, оно уже начнёт работать.

Я замахнул содержимое стаканчика. Проглотить не получилось, горьковатая жидкость размазалась по рту.

— Машина времени первой версии, — кивнул Ираклий на аппарат рядом с койкой, принимая из моих рук стаканчик, — создаёт крохотные кротовые норы, предсказанные ещё Альбертом Эйнштейном в его теории относительности, — поставил стаканчик на стол и вернулся к койке, взял маленькие датчики и принялся крепить их липучками на моём теле. — Кротовые норы, их ещё называют червоточинами, настолько малы, что в них не пролезет даже волос. То есть физически мы вас никуда перенести не сможем. По крайней мере, в ближайшем будущем. Но тут вступает в дело другая технология — дистанционного контроля. Знаете такую?

— Мысленное управление дронами, — ответил я, ещё не понимая, к чему клонит мой проводник в прошлое. — Кто ж её не знает?! В человека вживляют чип, в дрона другой. И машина полностью повторяет движения человека, а оператор видит всё, что видит машина.

— Именно, — Ираклий уже налепил мне на грудь и живот десять датчиков, после принялся за руки. — Тогда для вас явно не секрет, что и чип у нас в головах может не только связываться с другими чипами, работать в сети, оплачивать покупки, но и подключаться к другим устройствам, в основном домашней сети.

— Пфф, — усмехнулся я. — Какой же тут секрет?! Об этом только груднички не знают!

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

1

Путешествие (итал.)