Нечистая силушка

Сергей Геннадьевич Демин

Все мы в детстве слышали про Бабу-Ягу, Кощея Бессмертного, Змея Горыныча и прочую нечисть лесную да болотную. Слышать-то слышали, а вот о том, что не с самого начала своего существования эти персонажи злодейские были великими и ужасными, задумывались вряд ли. И тем не менее…Как выглядел в ранней юности и при каких обстоятельствах сделался бессмертным Кощей? Как Змей Горыныч обзавелся не одной, а целыми тремя головами? Откуда взялись курьи ножки у избушки Бабы-Яги?Интересно? Тогда – вперёд!

6. Тайны Дремучего леса

Лес в ту пору был гораздо лесистее, стволы деревьев намного стволистее, а листва несказанно листвистее. А пройти сквозь такой лес было делом совсем дремучим и маловероятным. Поэтому и сам лес в ту пору назывался Дремучим, так как росло всё в том лесу вдоль и поперёк, без всякого надзору и порядку. В общем, как чему хотелось, так тому и рослось.

Хотя надзор и порядок всё же в том Дремучем лесу уже был…

Был и хозяин у тех лесных угодьев. Правда, сыскать этого хозяина нуждающемуся в какой-либо помощи или попавшему в беду было делом непростым. Ну а если бы кому и посчастливилось его найти, то он бы о таком счастье не раз пожалел.

А было хозяином тех лесов не Чудо-Юдо несмышлёное, а чудище лесное и вполне уже себе смышлёное.

Вот, предположим, идёте вы по лесному лесу лесистому, а навстречу вам всё лес да лес. И очень хотелось бы вам уже попасть на лесную опушку да перевести дух на открытой полянке.

Ан нет…

Не оказаться вам на опушке, не перевести дух на полянке! Потому как водит вас всё вокруг да около хозяин тех лесов дремучих и не позволяет вам выйти на верный путь.

А хозяин тех лесов был зверюга неимоверный! Особенно для тех непрошеных гостей, которые окажутся ему не по нраву. Таким-то гостям хозяин Дремучего леса на каждом шагу будет вредить да вставлять палки в колёса. Чего-чего, а уж палок под рукой среди такого леса у него всегда найдётся в избытке.

Правда, такую жуть о хозяине леса Дремучего можно будет рассказывать потом, в далёком будущем.

Но и сейчас уже он мог бы любого путника при неожиданной встрече ввести в неописуемый ужас!

А как бы вы повели себя в глухом лесу, если бы внезапно увидели перед собой корявую ветку с пучеглазыми глазами по бокам, передвигающуюся на корявых ножках, которая при этом угрожает вам корявым сучковатым пальчиком?

И всё это выглядит настолько коряво и необычно, что лучше уж при такой встрече не корявить душой, а скорее удрать подобру-поздорову.

Просто оторопь берёт при мысли о такой встрече!

Благо хозяин того леса Дремучего был совсем не таким, каким мы его себе представили. И вид у него был вполне себе видным. Правда, росточком он был в те времена не больно-то велик. А если хорошенько покумекать, то на кой ему рост великий в ту пору сдался, коли сам он был ещё мальчонкой?

Мальчонка-то мальчонкой, да вот выглядел он вовсе не по-детски…

Скорее, похож он был на небольшого старичка, лесного гнома, так как был жутко заросшим да лохматым. А поверх всеобщей лохматости произрастали на его голове веточки дубовые, на которых весело шелестели при малейшем ветерке зелёные листочки. То тут, то там эти веточки с большим трудом продирались сквозь густые нечёсаные пряди его грязных волос.

Два лупоглазых глаза выпирали поверх этой лохматости, словно тоже проросли, силком продрав себе дорогу сквозь густые волосы.

Вот таким был неухоженным этот мальчонка. А всё потому, что никогда ему не доводилось видеть своего отражения. Так как не было в том лесу Дремучем озёр с чистой водой, чтобы вглядеться в ту воду и, увидев в ней своё отражение, ужаснуться такой запущенности.

Его нос тоже выдавал в этом мальчонке лесного дремучего обитателя, потому как более походил не на обычный нос, а на обломанный засохший сучок. На то, что этот сучок ещё не совсем засох, указывал лишь зелёный дубовый листочек, одиноко растущий поверх сучковатого носа.

Вот такой необычный вид был у хозяина Дремучего леса. И был тем хозяином не кто иной, как сам леший!

А звали лешего, хозяина дремучего леса в те стародавние времена, под стать его юным годам — Лешик.

Леший в недалёком будущем будет настолько властно управлять лесными массивами, что сможет при желании расшатывать могучие деревья из стороны в сторону, вырывая их из земли с корнями и издавая при этом жуткий скрежет и хруст. Будет он окутывать весь Дремучий лес таинственным мраком и пугающими звуками.

Пока же в данный момент Лешик имел возможность расшатывать лишь себя самого, шатаясь по Дремучему лесу и потрескивая при этом своими ещё не совсем окрепшими веточками…

Был, а точнее, была в том лесу ещё одна хозяйка.

Правда, была она хозяйкою только возле своей хатки-избушки, на единственной опушке этого Дремучего леса.

Её избушка была необычна тем, что ни окон, ни дверей при первом взгляде на неё не обнаруживалось. Словно это был короб какой-то, а не избушка вовсе. Лишь одиноко торчащая из её двускатной крыши печная труба говорила о том, что это не просто короб, а жильё со всеми полагающимися ему удобствами.

На самом же деле и дверь, и окна у избушки имелись. Но были они надёжно скрыты от постороннего глазу. А ещё чудна была избушка тем, что стояла не на земле, а на двух тонких сваях-опорах, которые раскачивались при малейшем порыве ветра. Потому и устойчивости у той избушки была самая малость. А хозяйка избушки при этих порывах ветра металась по своей хатке от стенки к стенке, пытаясь хоть за что-то ухватиться, чтобы не набить на своём лбу или носу очередную шишку.

Вот так и жила хозяйка лесной опушки в своей необычной избушке — от ветру до ветру.

А звали хозяйку той избушки Ягушею.

Как раз в этот самый момент потайная деревянная дверца избушки приоткрылась, издавая при этом зловещий скрип, и выпустила свою хозяйку наружу.

А хозяйкой той оказалась довольно бойкая девица с очень симпатичным для тех мест лицом, главным украшением которого являлся крючковатый нос. А больше ничего особенно привлекательного в том привлекательном лице-то и не было. Ну, если не брать во внимание густющие брови, которые чуть оттеняли добрые по своей сути, но зловеще-красноватые зрачки глаз.

Девица та была стройна собою, если не считать пребольшущий горб, который возвышался выше её привлекательной головы.

Имелась у Ягуши и ещё одна особенность, которая сразу бросалась в глаза: левая нога у неё, начиная от самого колена, была костяная. Нога та шумно брякала при ходьбе о деревянный настил избушки.

Одета девица была вполне сносно, ни в чём не отставая от тамошней моды: сверху до низу была она обвешана и облеплена сочетанием различных трав, листьев и древесной коры. Кожа на лице и руках у девицы была обветренной и обильно покрыта цыпками.

Лихо выскочив на порожек избушки, Ягуша первым делом оглядела всю опушку в надежде высмотреть что-то важное для себя.

Её надежды тут же оправдались, и она с радостью потёрла руку об руку. Затем она постаралась сделать вид, что ничего не заметила. Хотя в то же время неустанно следила за тем, что привлекло её внимание у самой окраины опушки.

То, что так заинтересовало Ягушу, передвигалось и приближалось к избушке очень медленно и почти незаметно.

В конце концов у Ягуши терпение лопнуло, и она хрипловато прокричала:

— Долго ещё я буду за тобой наблюдать, сучок ходячий?! Коли б знала, что ты нонче засобираешься ко мне, то как раз бы к завтрему и вышла тебя встречать!

«Сучок» замер на минуту при неожиданном оклике. А потом и вовсе перестал двигаться от досады, что его так легко обнаружили.

— Тьфу на тебя! — раздражённо прокричала Ягуша. — Будешь ты, наконец, шевелиться, сучок лупоглазый, али нет?

«Сучок» затрясся своими веточками от возмущения, но, сдержав в себе превеликую обиду, чуть быстрее зашагал к избушке.

— Ну вот! Совсем другое дело! — радостно проговорила Ягуша. — Стоит только тебе поддать хорошенько, и ты уже летишь ко мне, словно ясный сокол.

«Ясный сокол» тем временем преодолел расстояние от края опушки до Ягушиной избушки и остановился.

— Ну что ты замер, сучок стоячий! — опять возмутилась Ягуша. — Али ждёшь, чтоб тебе поддали ещё? А может, у тебя силёнок не хватило, чтоб в мою избушку войти?

— А чего я в твоей избе не видал? — наконец скрипнул «сучок». — Да и боязно мне в неё входить…

— Чего ж тебе боязно, Лешик? — удивилась Ягуша. — Сотню раз входил в избу — было не боязно. А теперича боязно стало?

Лешик смутился и виновато уставился в землю. Его терзали какие-то сомнения. Наконец он решился и сказал:

— А что в твоей избе хорошего, кроме стен голых? Стоит мне только войти к тебе, так ветрище поднимается жуткий! Избушку твою голостенную тут же начинает мотылять из стороны в сторону. И начинаешь летать да кувыркаться по всей избушке, а уцепиться при этом и не за что. Ты-то отделаешься, как всегда, лишь синяками да шишками. А я себе при таких-то качелях все веточки пообломаю. Вот и боязно мне… Долго потом ждать приходится, покуда веточки опять отрастут.

— Эх ты, сучок боязливый! — огорчённо вздохнула Ягуша.

— Это я сейчас выгляжу как сучок, — попытался оправдаться Лешик. — А по истечении каких-нибудь нескольких сотен лет я стану большим, как развесистый дуб. Вот тогда-то уж я точно не стану робеть перед твоей избушкой!

— Так моя избушка к тем временам тоже переменится, — проговорила Ягуша. — Не будет она мотыляться на одном месте от каждого дуновения ветерка. А станет она мотыляться по всему белу свету!

— Неужто злой ветрище твоей избушке палки, на которых она едва держится, вовсе поотрывает? — испуганно проговорил Лешик. — Так я в таком случае и подавно в твою избу — ни ногой!

— Эх ты, сучок безмозглый! — усмехнулась Ягуша. — Да моя избушка без всякого ветру будет носиться по белу свету! Так как палки эти обратятся в ноги!

— В какие такие ноги? — удивился Лешик.

— Да хоть в какие, — отозвалась Ягуша. — Пусть будут хоть птичьи, хоть лисичьи!

Лешик оценивающе посмотрел на жидкие опоры, на которых еле-еле держалась избушка.

— Это вряд ли возможно, — с сомнением проговорил он.

— Ты мне не веришь! — возмутилась Ягуша и глухо топнула костяной ногой об половицу. — Да я сама, если хочешь знать, ходить перестану!

— Кто ж тебе ноги-то твои разномастные пообломает? — ещё больше изумился Лешик.

— Ноги-то мои целёхоньки останутся, — объяснила Ягуша. — А вот ходить я перестану по другой причине! Летать я начну…

После этих слов Ягуши Лешик как стоял ровно, так же ровно наземь и рухнул.

Затем приподнял свою ветвистую голову с глазами навыкате и спросил:

— Кто ж тебе так крепко поддаст, что ты всю оставшуюся жизнь летать будешь?

— Тьфу на тебя, сучок лежачий! — безнадёжно махнула рукой Ягуша.

— Что ты всё «сучок» да «сучок»! — обиделся наконец Лешик. — Я к тебе по делу, а ты браниться.

Ягуша сразу успокоилась и с интересом прищурила глаза:

— А какое у тебя ко мне дело?

— Так у меня к тебе нет никакого дела, — развёл руками Лешик. — Это у тебя то и дело есть для меня какое-то дело.

— Конечно, есть дело, — скороговоркой проговорила Ягуша. — Но это не твоё дело, что у меня есть к тебе дело!

— Как это? — ничего не поняв, встряхнул лохматой головой Лешик. — Ну, раз это дело не моё, то оно меня и не касаемо.

— Да как же оно тебя не касаемо?! — ещё пуще возмутилась Ягуша. — Кого же оно касаемо, коли, кроме тебя, здесь и нет никого?!

— Так чего же тебе от меня понадобилось? — стал терять терпение Лешик. — Говори уже толком!

Ягуша сразу сменила тон и, заискивающе улыбаясь, проговорила:

— А что ж тут толковать, сучок ты бестолковый? Если сказать одним словом, любезный Лешик, то хочу я, чтоб соорудил ты для меня летающий аппарат! А если говорить в двух словах, то требуется мне два летающих аппарата…

Услышав такую невероятную просьбу, Лешик приготовился было рухнуть наземь, но вовремя вспомнил, что не успел ещё подняться с земли после первого падения.

— Как же я смогу соорудить для тебя летальный препарат, коли я его и в глаза не видывал?

— Попрошу не коверкать мои слова, иначе он летать не сможет! — возмутилась Ягуша. — Не «летальный препарат», а «летающий аппарат»!

— А мне что «летальный», что «препарат» — одна ботва! — наконец-то поднялся с земли Лешик. — Вот если б ты меня попросила метлу изготовить али ступу какую… А-то препарат ей подавай!

— А я тебя об этом и прошу, сучок безмозглый! — постучала при этом себя по лбу Ягуша.

Не успел Лешик разогнуть спину, как вынужден был снова рухнуть наземь.

— Ты что, Ягуша, хочешь, чтобы я сегодня вконец расшибся?

— Да что ж ты всё падаешь и падаешь без конца? Экий ты неуравновешенный!

— Ну хоть сейчас сучком не назвала. И на том спасибо! — пробормотал Лешик и снова поднялся.

— Подожди, ещё назову, — успокоила его Ягуша.

— Погодь, погодь, — вернулся к разговору Лешик. — Метла ещё, быть может, и пролетит малость, коли её забросить посильнее. Но ступа-то каким боком летать станет?

— А это уже не твоя забота, — ответила Ягуша. — Ты мне, главное, сооруди эти два летальных… Тьфу ты! Летающих аппарата, как и посулил давеча.

— Да зачем тебе два-то сдались?! — в отчаянии воскликнул Лешик.

— Я уже все слова перебрала, сучок! — схватилась за голову Ягуша. — Уж и не знаю, как тебя ещё назвать…

— А ты меня назови просто и ласково — «Чудище лесное», — предложил ей Лешик.

— Как ты не можешь понять, чучело лесное? — удивлялась Ягуша. — Ведь я собираюсь полететь — на мир посмотреть, себя показать да других попугать!

Лешик уставился на Ягушу непонимающим взглядом, явно ожидая более подробного пояснения.

— А чтобы уютно было летать по миру в любую погоду — и зимой, и летом — нужны два аппарата, — терпеливо объясняла Ягуша. — Летом я буду летать по свету с ветерком на метле. А вот зимой, чтоб ниоткуда не поддувало и пятки на морозе не коченели, летать буду в тёплой ступе.

Лешик как стоял ровно, так опять же ровно и рухнул, ничуть при этом не пригибаясь.

А Дремучий лес при этом зашумел и зашелестел своей густой разношёрстной листвою, словно негодуя о бесконечных падениях своего могущественного хозяина.