ЧВШ

Сергей Воронин, 2023

Насилие, сопли, слёзы и Забеги. Это простая история одного глупого парнишки, который почему-то решил, что поумнел и набрался сил, а теперь пытается вспомнить за чей счёт.

Основная причина, по которой я всё это пишу — желание лучше понять одного человека, сильно на меня повлиявшего. Заодно вспомнить те его слова, которые я по глупости пропустил мимо ушей. А также понять, насколько его слова расходились с его делами, что для меня очень важно. Самый простой для всего этого способ — вспомнить себя тогдашнего и заново провести по тем годам, которые я провёл в Школе. Описать то, чему был непосредственным свидетелем или о чём мне стало достоверно известно. Постараюсь честно и подробно всё вспомнить. В тексте будут присутствовать некоторые мои собственные открытия и наблюдения, надеюсь, что не в ущерб повествованию. Заранее прошу прощения за всю эту отсебятину.

В то время я, конечно же, не умел понимать реакцию других людей и не чувствовал их почти никак, потому что занят был исключительно собой и своими переживания по тому или иному поводу. В других людях меня интересовало только их отношение ко мне и оценивать их я был способен в основном только по этому параметру. Теперь, кстати, понимаю, что многие из них воспринимали меня и друг друга примерно так же. Подробно вспоминая все события и зная будущие поступки этих людей, возможно я смогу в целом понять, что они думали и чувствовали в те или иные моменты. Может быть, даже смогу и описать кое-что, но не уверен.

Всё описываемое мною, несомненно будет носить на себе отпечаток меня сегодняшнего, просто потому, что тот подросток, от лица которого ведётся повествование, похож на щенка, играющего с бабочкой на лугу — все его впечатления от жизни были такими же нескладными и отвлекающимися. Хотя я, конечно, постараюсь воссоздать именно то восприятие и постепенные перемены в нём.

Вторая причина — хочу не просто вспомнить, но и зафиксировать некоторые идеи и наблюдения того человека, о ком говорил вначале. Возможно, они окажутся полезными для читателей этих записок. Для меня они таковыми оказались.

Честно говоря — не знаю, чем мне ещё сейчас заняться и по некоторым признакам вижу, что это самое подходящее для меня в данный период жизни дело.

Это не первая моя попытка всё зафиксировать, первую попытку я совершил буквально по горячим следам, почти сразу после ключевых событий. Такая у меня появилась тогда настойчивая идея. Но ничего не получилось, я всё хорошо помнил, но был ещё слишком горяч, слишком молод и не оправился тогда от всех потрясений. Со стыдом признаюсь, что закончилась та попытка полнейшим провалом и гибелью ни в чём не повинного ноутбука. Сейчас, по прошествии нескольких лет, я завершил определённый этап в своей жизни. Поступил, как считал нужным, и рассчитался, с кем было нужно. Сделал я это исключительно для себя, потому оправдываться или хвалиться ни перед кем не собираюсь.

Заранее знаю, что некоторые мои воспоминания будут болезненными и неприятными, и мне теперь придётся заново их пережить и переболеть. Меня это немного смущает. Будто сам себя собираюсь насиловать. Но деваться уже некуда. Так что — нужно попробовать расслабиться и получить удовольствие. Как и советуют опытные жертвы.

Школа

В Школу я попал из специнтерната закрытого типа. Попал по своей воле, об этом расскажу ниже.

Как я оказался в специнтернате? Можно сказать, что добегался. В 7 лет меня сдали в мой первый интернат и следующие 7 лет я никак не желал с этим мириться. Не то, чтобы обидка была слишком сильная, не в этом дело. Один человек как-то сказал мне, что природа, похоже, одарила меня очень качественным шилом в заднице. Может быть. Видимо, оно и не давало мне тогда сидеть на одном месте. То за компанию бегал, то сам по себе. Нигде мне толком не нравилось. Всё — не то, казалось. И на улице пожил. Да, воровал. Да, грабил. Участвовал. Улица же. В общем, как оказалось, материала на меня собралось достаточно, так что в последний раз закрыли меня уже довольно плотно. А с учётом последствий моих попыток найти общий язык с новым коллективом, мне по достижении соответственного возраста, светила уже вполне настоящая колония. Так, по крайней мере, мне говорили.

Я не то чтобы был каким-то агрессивным дурачком, не подумайте. Скорее, любознательным. Писал же вначале про щенка на лугу? Вот таким я и был. Туда сунусь, туда. Вообще, сравнение со щенком хорошее, лучше, чем про шило в заднице. Не знаю откуда во мне это. Может быть, всё-таки от матери? Я даже не в смысле генов. Когда мы жили с ней вместе, то всё время куда-то ехали.

Я ведь не сирота в полной мере, у меня есть мать. Правда, не видел её лет с восьми, наверное. Помню, в первом интернате, где она меня ещё навещала, директор сказал про неё, что она"придурочная буддистка". Может и так. Не переношу запах курительных палочек, и это наверняка из детства, из той поры. Недавно наводил справки — оказалось, она жива ещё. Вполне себе здравствует. На Гоа обитает. Справки навёл просто так, для порядка, я не сентиментален. Живёт и живёт. Родила и спасибо. Я — пущенная стрела. А стрелы только поодиночке могут летать. Это не моя мысль, если что.

В специнтернате я успел пробыть недолго, месяца четыре, но за это время наелся там по полной. До края, серьёзно говорю. Так что, когда мне предложили выбор, то я вообще не думал — главным было оттуда свалить. Всё равно куда, я особенно и не слушал. Правда, тот, кто мне предложил свалить, сразу привлёк внимание своей внешностью. Даже не так. Не внешностью, внешность у него вполне заурядная, никакого там выдающегося подбородка, твёрдых мужественных черт, пронзительных глаз, вообще ничего выдающегося во внешности. Просто довольно правильное лицо, аккуратная причёска, аккуратная одежда. Дело было в манере держаться, во внимательности и ещё в чём-то непонятном. То, что это очень необычный человек, понимаешь не сразу, постепенно доходит. Если вы ещё не поняли, то это как раз и был тот, про которого я писал в прологе.

На собеседование к нему многие ходили, но оставались в непонятках — ничего не предлагал, думали, просто ещё один психолог на наши головы свалился. А мне вот предложил. И Мочке предложил. Мы оба согласились.

Дёрнуть я рассчитывал по дороге. Вряд ли, думал, с серьёзной охраной повезут, не может быть, чтобы момента подходящего не подвернулось. Так и получилось, моменты действительно были и очень даже подходящие, но мне уже стало любопытно до места доехать.

А любопытно стало ещё и из-за парня, с которым мы вместе ехали. Я так понял, что в минивэн с нами его посадили как охранника или присматривающего. Тот, кто собеседовал нас, представил его как четверокурсника их Школы. Сам он сел за руль. Парню было лет 17-18 на вид, взрослый уже. Тоже чудным показался. Если б просто мужик какой-нибудь нас охранял — я бы дёрнул, точно. А парень этот тоже такой спокойный, не подкалывал нас, кивнул и потом просто книжку всю дорогу читал, равнодушно посматривая иногда. Но при нём даже зверюга Мочка притих и тоже как-то призадумался. А Мочку, между прочим, в специнтернате все боялись. И я боялся, чего там. И старшие боялись."Мочить" — было любимым его словом. Да и делом. По документам 14, как и мне, но он был здоровенный, злой, а, главное, умный при этом. Очень грамотно всё просчитывал, свои победы и их последствия, хотя и любил тупым прикинуться. Тошнило меня от такого соседства. Вообще не хотелось с ним вместе куда-то ехать, но, как уже говорил — думал вначале, что всё это ненадолго. Про Мочку я был уверен, что он тоже согласился только ради того, чтоб сбежать. А он такой сидит, едет, притих. Это мне тоже любопытно стало. Потому и начал я внимательнее слушать, что человек этот говорит. Говорил он, правда, теперь только с этим парнем, когда мы останавливались пару раз перекусить в придорожных кафешках, и разговаривали они в основном о книге, которую тот читал. Разговоры эти мне казались чересчур заумными, я почти ничего не понимал, что при моём характере ещё сильнее меня заинтересовало. Теперь уже даже захотелось больше про эту Школу узнать, но расспрашивать так вот напрямую было стыдно, он мне ведь уже рассказывал, я просто не слушал тогда. Да и забыл, как зовут его, а вернее, тоже не услышал, когда он представлялся. Мочку ни о чём спрашивать не хотелось тем более. Так вот я и добрался до Школы.

Вот написал и думаю — как он меня выбрал? Почему? Ведь в моём личном деле всё это наверняка было записано — "бегунок"обыкновенный, нигде задержаться не может, раздолбай, скандалист и вор. Хотя у своих я никогда не тырил, да и в драку просто так не лез, но он то откуда мог знать? Ведь ясно написано, что толку из такого обормота получиться никак не может? А он про меня другое понял! За один разговор!

Ну да ладно. Это я уже заигрался. Какое"другое"? Выдаю желаемое за действительное. Не знаю, что он там про меня понял тогда, но то, что не сбегу сразу, вычислил абсолютно точно.

Школа располагалась во владимирских лесах в комплексе зданий бывшего Дома отдыха какого-то НИИ, отжатого у них в 90-ые бандитами, а у бандитов его отжал уже наш Светлейший. Его Сиятельство. Отец родной. Понесло меня. В общем, Константин Михайлович Чирков, в прошлом секретный генерал, а затем бизнесмен, политик, воротила и, по совместительству, отец-основатель нашей Школы. По совместительству — это значит по расчёту и по любви. Константин Михайлович обладал недюжинной педагогической жилкой и любил её пускать в дело, но при этом ещё и умел из всего извлекать выгоду. Даже из любимого дела. В общем, как вы понимаете, его пример наука всем этим другим. Нам, то есть.

Обо всём этом я узнал, конечно, гораздо позже, а пока просто увидел очень симпатичный, хотя и потрёпанный трёхэтажный с балконами дом в лесу, рядом ещё один, построечки всякие, и всё такое тоже симпатичное, уютное, я даже и забора никакого вначале не заметил. Странным показался только здоровенный металлический ангар, выглядевший довольно свежим и совершенно тут неуместным. В целом — с интернатами моими не сравнить. Любопытство стало, соответственно, ещё более сильным. Но особенно много я разглядеть тогда не успел, потому что как раз темнело и зажглись фонари. Но и с фонарями тоже было очень красиво. Да и ещё как. Этот лес вокруг. Август месяц. Запах сосен. До сих пор хорошо помню это своё ощущение — после специнтерната, довольно длинной дороги и вдруг такое практически сказочное место. Меня просто пронзила тогда его красота. Насквозь просто. Я всегда был впечатлительным. И мне уже захотелось на какое-то время задержаться здесь.

Подкатили мы к длинному двухэтажному зданию, из машины вытряхнулись и внутрь. Вещей-то у нас Мочкой никаких не было, только форма специнтернатовская, четверокурсник этот с книжкой своей, а сопровождающий с папочкой. Оказалось — это что-то вроде столовой. Столики на четверых, но никого внутри почти не было, пусто, только за одним столиком сидел какой-то тип в очках и здоровенный мужик с усами и будто обожжённым с одной стороны лицом, страшноватый на вид. Мы подошли к ним. Сопровождающий наш за руку с ними поздоровался, папочку на стол положил и сказал:

— Вот, Виктор Робертович, знакомьтесь с пополнением.

Так я впервые увидел начальника нашего курса, человека, который тоже оказал на меня сильное влияние. Но по-другому.

Виктор Робертович. Тот самый тип в очках. Наш курс называл его Робот, а другие курсы Гиббоном. Оба прозвища имели свои причины, но сейчас расскажу про второе. Гиббоном его называли за несколько длинноватые руки при невысоком в целом росте. В лице ничего обезьяньего не было. Лицо с резкими грубоватыми чертами, на котором очки в тонкой позолоченной оправе смотрелись несколько нелепо. Меня они вначале насмешили.

Второй был старшиной Школы по прозвищу Громозека. Это такой персонаж из старого мультика про Алису Селезневу, если кто не в курсе. Внешне — действительно очень похожий и усы такие же, только рук, естественно, меньше. А вот по характеру… Но нет, не хочу сейчас про характер, характеры. Ведь всё это ерунда, навесить ярлык проще простого, да только враньём это будет. Так что, сами о характерах сможете судить, а я просто постараюсь рассказывать всё как было. Отчество Громозеки до сих пор не знаю. А имя без отчества писать не хочу, такое панибратство с моей стороны ему бы не понравилось. Мы всегда к нему обращались"товарищ старшина", он сам завёл такой порядок.

Насчёт характеров — это я теперь такой стал. Мне теперь трудно как-то однозначно характеризовать людей. Не так всё просто с людьми. Да и вообще — большинство же будто спящие, они и сами толком не понимают, что делают и что с ними происходит. Потому — что там за характер у человека на самом деле, кто его знает?

Ну да ладно, вернёмся в столовую. К пюре с котлетками. Виктор Робертович нас особенно мучить не стал, представился и отправил на кухню, чтоб мы сами себе еды набрали. То есть, вы понимаете — ощущение сказочности этого места продолжало не покидать. Мы с Мочкой после специнтернатовской пайки оттянулись как положено. Вначале, пока никто не видит, на кухне котлет налопались, их там много было, потом ещё в тарелки навалили и пошли в зал доедать. Я, кстати, таких котлет, как в Школе, никогда больше не ел, прямо даже заскучал по ним сейчас. Наелись тогда так, что едва из-за стола встали, даже стыдно немножко получилось. Но никто сирот за еду не попрекал, Виктор Робертович просто повёл нас в место расположения курса.

Я уже засыпал по дороге, но всё равно поглядывал по сторонам и продолжал восхищаться. Покурить бы ещё, думал, и вообще красота. Но курить у меня было нечего, Мочка некурящий, а у начальника курса, размеренно вышагивающего впереди, спрашивать явно не стоило.

А если что, думал я — всё равно сбегу, хрен вы меня, придурки, удержите. Что, в мире красивых мест мало? И покрасившее найду, если захочу.