Сегмент власти

Сергей Владимирович Лян, 2022

"В мире, созданном господином, есть место для всех. Для Вас, бедных людей, тоже есть место. И хотя оно скромно, но если вы будете вести себя хорошо, то будете вознаграждены." ©Айзек Азимов, из книги «Логика»Содержит нецензурную брань.

ГЛАВА 4. «Кружок по интересам»

Будильник затрезвонил ровно в восемь утра. Я боялся, что от выпитого вчера алкоголя будет болеть голова. Опасения были напрасны. Проснулся я бодрым, с кристально чистой головой.

Заботливый робот-клинер поднимал с пола вещи разбросанные мной ночью, и аккуратно развешивал их на плечиках. Несмотря на миниатюрность щупалец, которые на первый взгляд могут показаться хрупкими, робот умело орудовал ими и подымал предметы в разы больше и тяжелее его самого. Затем он принялся пылесосить. Наблюдая за его работой, к которой он к лову подходит со всей ответственностью, я начинаю понимать почему роботы пришли на замену горничным и уборщицам. Робот-клинер действительно ищет пыль или грязь и устраняет это, когда как люди наводят порядок только в том месте, где это будет заметно, часто пренебрегая проведением генеральной уборки.

Дома завтракать я не захотел и решил пойти в своё любимое кафе «Сириус». Если в ближайший месяц не найду источника заработка денег, то придется избавится от барской привычки посещать места общественного питания. По прогнозам синоптиков, похолодание не предвиделось. Оценив погоду, потягивая очередную сигарету на балконе, я решил одеться по-летнему. Покопавшись в шкафу, я нашёл черные бриджи, цветастые шлёпки и разноцветную футболку.

Спустившись на первый этаж, я увидел администратора юртколонны Антона, который сидел на ресепшене и вдумчиво держал в руках исписанный бумажный лист.

— Привет… Ого, на тебе лица нет. Что случилось?

— Привет, — отстранено ответил Антон, — Увольняют меня будь оно не ладно. Замену уже подготовили. Говорят, что мол меня держать в штате стало нерентабельно… Вот сижу и не знаю, что делать.

— Как увольняют? Ты же управляющий этой юртколонны, — удивляясь и одновременно высказывая своё возмущение сказал я.

— Этого стоило ожидать, — прикусив нижнюю губу сказал Антон, — Обидно как-то. Я ж этой юртколонне почти десять лет верой и правдой служил, а меня в одночасье хотят вышвырнуть как кота облезлого, — Антон из последних сил пытался сдерживать слёзы.

— Антон, мне жаль, что с тобой так поступили, — я положил руку ему на плечо, — Приказ будешь обжаловать?

— А смысл? — резко подняв голову и посмотрев на меня, сказал Антон. — У меня не так много денег, чтобы судиться с ними. А что если я проиграю? Представляешь сколько дерьма на меня выльется? Они же не пожалеют денег и наймут себе самых лучших юристов, которые на судебном заседании мокрого места от меня не оставят. Если бы я был уверен в положительном исходе дела, то конечно же попытал своё счастье.

— Чем собираешься заниматься? Рабочих мест ни в городе, ни в регионе практически нет.

— За границу поеду, к брату, наверное. У него вроде как бизнесс там. Посмотрим, может найдет для меня работу.

— Что я могу сказать? Удачи тебе, Тоха. Звони, не теряйся. Номер мобильника знаешь если что.

— Пока, Дэн.

***

В кафе «Сириус» было пусто. За барной стойкой я увидел Виго, владельца заведения. Заметив меня, он стал махать рукой, жестом приглашая занять столик.

— Здравствуй Виго. Ты бы хоть музыку включил и света прибавил в помещении, а то как на кладбище. Темно, тихо и безлюдно, — улыбаясь сделал я дружеское замечание.

— Привет Денис, — сказал Виго и со всей силы ударил металлическим молотком по распластанному на деревянной доске куску мяса, — Второй день уже клиентов нет. В соседнем квартале ресто-бар новый открылся, так все туда хлынули из-за низких цен. Заманивает гад!

— А готовят как?

— А ты думаешь сейчас кому-то есть дело до того, как готовят? — Виго еще сильнее ударил молотком по куску мяса, — Лишь бы было съедобное — вот сегодняшний девиз потребителей. Насколько мне известно, ту кафешку открыл какой-то иногородний, из Астарожа вроде.

— Что поделать? — я дернул плечами. — Мода нынче такая.

— О, боги! — Виго поднял руки вверх, а затем перекрестился. — Как машина может готовить еду лучше человека?

— Ну так ты и сам не против эксплуатации роботизированной рабочей силы. Кстати где Рос?

— На ремонте он, — буркнул Виго, — Ночью пока мыл посуду сломался. Сегодня только отвез на диагностику. Сказали проверять будут до завтра, но предположили, что якобы он своё отработал. Ты давай, моего Роса в сравнение не ставь. Он у меня занимался исключительно хозяйственной и сервисной работой. Официант, уборщик, посудомойщик, бармен и в редких случаях кассир. К готовке я его не подпускал ни на сантиметр. Приготовление блюд входило в мои обязанности.

Виго снова нанес мощный удар по мясу.

— Э-эх… Если сервисная служба не сможет починить Роса, то я даже не знаю, как быть, — Виго покачал головой, — Один я точно не справлюсь.

— Есть предложение. Ты же знаешь Антона Блюхера? Администратора соседней юртколонны.

— Конечно, — отложив в сторону кусок мяса и вытирая руки, сказал Виго, — Изредка забегает ко мне на обед. А что?

— Уволили его, буквально сегодня. Если хочешь можешь его взять вместо Роса. Человек он порядочный и очень ответственный. За любую работу берётся.

— Было бы хорошо, если б мне было чем ему платить. Сам же видишь. Кухня и управление на мне, а весь сервис на Росе был. Я даже поменять его на более новую модель не могу, потому что денег не хватает. Сейчас еще и аренду повысили. Короче плохой вариант.

— Виго, я с тебя поражаюсь! Как с таким подходом ты смог так долго удерживать бизнес на плаву? Извини за прямоту, но ты скупердяй.

— Какой есть, такой есть, — протороторил Виго сделав вид что обиделся.

— Ладно, не обижайся… Ну так как? Ты кормить посетителя собираешь, или дальше будем обсуждать мировые проблемы?

— Ох, ё-моё. Прости старого дурака! — Виго подбежал и открыл дверцу холодильника, — Есть похлёбка по-деревенски и салаты. Будешь?

— В самый раз. Надо желудок немного разогнать горячим супом.

— Может отбивную зажарить тебе? — поинтересовался Виго, тряся перед моим лицом куском мяса, сплюснутого от гневных ударов молотка хозяина заведения.

— Нет, спасибо. Только суп.

По телевизору шла программа новостей. Я попросил Виго прибавить громкости на телевизоре. Сотрудник пресс-службы департамента полиции Кэстилая в своём интервью рассказала о росте преступности в регионе и городе.

–… Число краж, грабежей и разбоев превысило все отметки, чего наблюдалось последние пять лет. Ежедневная аресты стали привычным делом для местных отдел полиции. Анализ показал, что большинство преступлений совершается людьми, не имеющими постоянного источника дохода. Столько же преступлений совершается людьми, под действием нового синтетического наркотика под названием «аспан». В числе правонарушителей есть не только ранее судимые, но и те, кто никогда не попадал в поле зрения нашего ведомства.

— Госпожа Левчанская, — репортёр поднесла микрофон ближе к интервьюируемому, — Что, по Вашему мнению, стало причиной такого резкого роста преступности в нашем городе и регионе в целом?

— В данный момент наши аналитики как раз заняты этим вопросом.

— Какие меры предпринимаются для пресечения каналов сбыта аспана? Добились ли ваши подразделения каких-либо результатов?

— Лучшие силы брошены для работы в этом направлении. К сожалению, пока результатов нет.

— А что Вы можете сказать по поводу роста числа суицидов среди населения? Буквально вчера мы все стали очевидцами такой картины. На наших глазах мужчина спрыгнул с крыши юртколонны. И этот факт не единичный. За последний год около трёхсот человек свело счеты с жизнью. Опрос родственников погибших показал, что причиной всему явилась безработица, огромные долги по кредитам и ипотекам. У некоторых даже находили предсмертные записки, в которых вину за случившееся они возлагают на государство.

— Вопрос ясен, — Левчанская стиснула губы, — По каждому такому факту возбуждены уголовные дела, в рамках которых проводится разбирательство. Человеку свойственно перекладывать груз вины и ответственности на плечи других, — высокомерно отчеканила Левчанская, — Повторюсь, следствие не установило объективных причин, указывающих на причастность к этому государства либо отдельных её служащих. Это выбор каждого человека. Либо покончить с собой, оставляя своих родных и близких на произвол судьбы, либо же всё-таки собраться с силами и искать пути решения. Суицид — это невыход из ситуации. То же самое можно и отнести к преступникам, — Левчанская перевела взгляд на камеру и презренно посмотрела в объектив, — Не важно, что подтолкнуло Вас встать на путь криминала. Преступление есть преступление. Безработица — это не повод кого-то грабить или обкрадывать.

— Каждый же может оказаться в подобной ситуации, — сказала репортёр за кадром, — И Вы не исключение.

— Возможно, но я никогда не решусь покончить с собой и уж тем более не стану преступником.

— Да, но…

— Уважаемая! — все с тем же презрением, Левчанская посмотрела на молодую репортершу, — Вы меня удивляете своим отношениям к преступникам. Неужто Вы поддерживаете всё то чем они занимаются?

— Моя мысль заключалась в том, чтобы тех людей, которые от отчаяния пошли на преступление, судили несколько мягче, потому что…

— Нет в законе пункта, позволявшего бы смягчить наказание человеку, совершившему преступление из-за отчаяния. Учите закон, госпожа репортёр, — фыркнула Левчанская, — У Вас всё? Если да, то мне нужно идти. Всего доброго…

***

Поблагодарив Виго за обед и оплатив счет, я вышел из кафе. Рядом проходила надземная ветка метро, по рельсам которой на быстрой скорости промчался состав электропоезда. Особенность местности Кэстилая не позволяла построить метро под землей, с таким же большим количеством веток. Это и побудило создать транспортную сеть надземного метро. Принцип работы аналогичный подземке, отличие заключалось лишь в скорости, которая была значительно ниже и варьировалась в районе семидесяти-семидесяти пяти километров в час, когда как подземный аналог мог развить скорость до ста. В целях безопасности, все железнодорожные ветки покрыты защитным стеклом, изготовленным из нескольких слоёв закаленного силикатного стекла, упрочненного химическим травлением. Это позволило, например, сдержать сошедший с рельсов состав и предотвратить возможные последствия от аварии. Передвижение на метро стало популярным в первую очередь из-за низкого ценового диапазона.

Раздался звонок мобильного. В разблокированном дисплее отобразился скрытый абонентский номер. Нисколько не смутившись, я ответил на звонок.

— Алло.

— Здравствуйте Денис Александрович, — голос собеседника был искажён, — Приносим Вам своим извинения…

— Э, я Вас не понимаю. За что?..

В области правой лопатки я почувствовал сильную боль. Мышцы всего тела парализовало, ноги подкосились, и я рухнул на землю, слегка ударившись затылком об асфальт. Последнее, что я видел перед потерей сознания, это открытое безоблачное небо, вид которого заслонил силуэт незнакомца в медицинской маске и капюшоне, тянувшего ко мне руки.

***

Не представляю сколько я был в отключке. Чувствовалась боль по всему телу, особенно в месте удара электрошокером, действие которого я распознал сразу же. На голове у меня надет черный мешок из плотной ткани, не пропускавший не единого лучика света. Я сидел привязанный к стулу. Паралич продолжал сковывать мои движения. Мышцы так и не пришли в тонус. Даже кончиками пальцев двигать было трудно, а самое главное — больно.

Скрип двери нарушил тишину. Скрипучим оказалась не только дверь, но и напольное покрытие. Деревянные доски истошно вопили под тяжестью чьих-то шагов. Вошедший в комнату человек подошёл максимально близко. Сквозь мешок я почувствовал неоднозначный сильный запах трав и лекарств. Я притворился, что до сих пор нахожусь бессознания.

— Можете не притворяться, — послышался уже знакомый голос телефонного собеседника, — Как я уже и говорил, мы приносим свои извинения.

— Кто это мы? — еле проговаривая слова, спросил я.

— Скоро узнаете. А пока, сделайте одолжение и не шевелитесь.

— Что? Ты что задумал?!… Слышишь!? — я закричал что есть мочи, превозмогая боль от онемевшей челюсти. Незнакомец обхватил кисть моей правой руки и развернул ладоноью вверх.

— Это для Вашей же безопасности, — голос собеседника был спокойным, — Если будет больно — скажите.

Похититель высвободил мою правую руку, развязав веревку до локтя. Чувствительность стала понемногу возвращаться, однако пошевелить ею я так и не смог. Через некоторое время я услышал глухой звук, как будто заработала вентиляция. Кисть окутывалась холодом. Я продолжал кричать. Невидимость угрозы пугает страшнее всего. В голове крутились самые разные мысли о происходящем. Через некоторое время заработал другой механизм, звук которого сравним со стоматологическим аппаратом по сверлению зубов. Ругаясь всеми известными мне матерными словами, я пытался высвободиться, дергаясь и извиваясь как змея. Внезапно через мешок, к моему лицу была прислонена мокрая тряпка с резким травянистым запахом. Веки отяжелели и начали опускаться, постепенно погружая меня в сон.

***

Очередное пробуждение я предпочёл не демонстрировать, понимая, что за мной следят. Аккуратно проверил моторику рук, ног и головы. Эффект от электрического удара прошёл, но кистью правой руки, подвергшейся неизвестному воздействию, я пошевелить так и не смог. В комнате ощущалось присутствие людей, которые вели между собой разговор. Заметив моё шевеление, они замолчали. Кто-то подошёл ко мне со спины и стал отвязывать от стула, полностью высвободив руки и ноги. Мешок с головы я снял сам. Напротив, в нескольких метрах от меня стояло трое человек, позади них на треногах ярко светил прожектор.

— Эй, уроды! Вы кто такие, мать вашу?! Что вам от меня нужно?!

— Успокойтесь, Денис Александрович, — прозвучал женский голос, — Осмотрите себя. Вы в полном порядке. Никто Вас не пытал, мы лишь провели микрооперацию.

— Мы извлекли твой чип, Дэн, — послышался знакомый мужской голос, — Так было нужно.

— Чтоб тебя! Ливаз?! Что за игры?! — я резко встал со стула и сразу же припал на одно колено, почувствовав головокружение и боль в висках.

— Денис, ты еще слаб, не делай резких движений. Тебе нужен отдых. Как восстановишь силы и будешь готов к диалогу, мы продолжим.

Не дожидаясь моих комментариев, мужчина и женщина, стоявшие рядом с Ливазом, подошли и, подхватив меня за руки с двух сторон, поволокли к двери. Глаза закрылись, и я снова потерял сознание.

***

В небольшой комнате кроме кровати, прикроватной тумбы и деревянного стула больше ничего не было. Стены были обшарпаны, местами проглядывались остатки некогда украшавших это помещение фотообоев. На потолке, подвешенная на тонком проводе с патроном, одиноко болталась лампочка. Освещения от неё исходило не больше чем от восковой свечи. Запах аптеки из прошлой комнаты, сменился на запах сырости, исходивший от промокшего угла с темным пятном, тянувшемся от потолка до пола. Когда вставал с кровати, деревянные доски под ногами заметно прогнулись. Дверь комнаты была заперта, с другой стороны. Подойдя к стене напротив входа, я увидел большой след прямоугольной формы, заметно отличавшийся более светлым оттенком. Не трудно догадаться, что на этом месте когда-то висела картина.

Дверь комнаты отворилась, но никто не вошёл. Распахнув дверь и убедившись, что там никого нет, я вышел из комнаты и оказался в глухом коридоре. Он завёл меня в большой зал. По центру стоял круглый стол. Потолки были гораздо выше, а само помещение выстроено в два яруса. Это было неким центром всего здания, куда стекались другие коридоры и проходы. Соседние помещения были за закрытыми дверьми. Второй этаж зала представлял собой широкий балкон, выстроенный кольцом. Ближе к потолку зал ссужался, упираясь в стеклянный купол, дававший дополнительный дневной свет столь тусклому помещению.

Из соседнего коридора показался Ливаз. Без промедления я подбежал к нему и ударил по лицу. Явно не ожидая, от меня столь радушного приветствия Ливаз отшатнулся и упал на задницу, потирая ладошкой слегка покрасневшую скулу.

— Дэн, — Ливаз скорчил лицо от боли, — Обязательно было бить со всей силы?

— Это еще было не сильно, — я сделал шаг к Ливазу, и он отпрянул.

— Да уймись же! — вспылил он, но тут же успокоился, — Позволь объясниться.

— Хм, попробуй, — усаживаясь на стул, сказал я.

Ливаз напротив меня через стол.

— Я тебе говорил, что мне нужен человек с навыками, как у тебя. Вчера ты не был против встретиться.

— А что нельзя было просто позвонить? Или скинул бы сообщение с адресом, я бы сам подъехал. К чему было устраивать весь этот спектакль?

— Так было нужно, ради нашей же безопасности.

— Какая к чёрту безопасность? Что ты несешь?!

— Это трудно объяснить, но я попробую.

— Валяй! — я скрестил руки на груди.

— Ты же слышал про Гафарова, одного из основателей корпорации «Б.О.Г.»? — Ливаз уперся подбородком на сложенные домиком пальцы.

— Ну допустим. Чего ты вдруг его вспомнил? — я покрутил головой и прохрустел шеей.

— Я внебрачный сын Гафарова. — выдержав паузу и глубоко выдохнув, ответил Ливаз.

— Чего? — скривив лицо, спросил я. — Ты что мелодрам пересмотрел?

— Я говорю серьёзно. Гафаров мой отец.

— Вот это поворот, — удивился я, поняв, что Ливаз не шутит, — Ну допустим это так. Что с того? Почему ты вдруг решил вспомнить покойного Гафарова? И как всё это связано с моим похищением?

— Ты знаешь подробности его смерти?

— Я этим делом не занимался, если ты об этом. Мне известно лишь то, что он покончил с собой. Повесился у себя гараже.

— А если бы я тебе сказал, что ему помогли умереть? — с серьёзным лицом заявил Ливаз.

— Помогли? — я заёрзал на стуле и нахмурился. — Ты имеешь ввиду — убили???

— Именно так.

— Ты, я погляжу не только мелодрамами, но и детективами увлекаешься, — не выдержав, я рассмеялся.

— Дэн, я говорю серьёзно, — Ливаз сидел всё с тем же хмурым видом.

— Хочешь сказать, что Гафарова убили, а затем всё обставили как суицид? Откуда такие мысли, Ливаз?

— Хорошо, давай зайдём, с другой стороны. Помнишь ты говорил про свой сон?

— Ну да, был сон. И что с того?

— А ты поверишь, если я тебе скажу, что мой сон был идентичен твоему?

— Не понял.

— Я говорю, что всё было тоже самое, как и у тебя. Всё тот же амфитеатр, зрители и незнакомец в чёрном балахоне.

— Ты похоже прикалываешься надо мной, да?

— Ты сказал, что лицо оратора в чёрном балахоне тебе показалось знакомым, я же в свою очередь узнал его. Это был Гафаров…

— Подожди, — я стал трогать свой лоб, чтобы проверить нет ли у меня температуры. Даже ущипнул себя, вдруг это очередной сон, — Выпить есть что?

Ливаз удалился в соседнюю комнату, откуда вернулся с бутылкой водки и двумя стаканами. Налив себе и мне огненной воды, Ливаз вернулся на место. Я залпом выпил налитый мне до краёв стакан и как ни странно, даже не поморщился.

— Давай еще раз. Ты утверждаешь, что нам приснился один и тот же сон? Как такое может быть?! — я был в недоумении.

— Я и сам хотел бы это понять, но пока ничего путного в голову не приходит, — сказал Ливаз и также залпом осушил свой стакан, а затем снова налил себе и мне водки.

— Раз уж ты готов меня слушать дальше, то я продолжу.

— Подожди, — я подкурил сигарету, — Как так получилось? Я про Гафарова.

— Моя мать, как тебе известно, родом из Сирии. Они познакомились с Гафаровым, когда он приезжал в Дамаск с рабочим визитом. Мама тогда работала администратором в гостинице, куда поселили моего отца. У них завязался роман, и Гафаров предложил матери поехать с ним в Фолксвэй. Так, будучи молодой и легкомысленной, моя мама согласилась и ринулась за столь импозантным мужчиной. По приезду оказалось, что Гафаров женат, а его супруга была на пятом месяце. Мама естественно, не ожидая такого поворота событий была сломлена. Чуть было даже не свела счёты с жизнью. Тогда то, при поступлении в больницу, она и узнала, что беременна. Денег на тот момент у неё не было, жилья тоже. Вернуться она не могла, поскольку сбежала с чужестранцем из родного дома, а это приравнивается к позору. Так, перебиваясь с одной подработки на другую, у неё подходил срок. О беременности матери узнал Гафаров и с того момента всячески помогал ей в материальном плане. Раз в месяц он приходил к нам домой и играл со мной. Перед смертью мать рассказала мне об отце, а точнее о моём внебрачном происхождении и о второй семьей Гафарова. Попросила не держать на него зла, поскольку она и сама давным-давно простила его.

Ливаз снова наполнил свой стакан и выпил всё залпом.

— Незадолго до своей кончины, Гафаров приезжал ко мне. Это был наш последний с ним разговор. Вел он себя крайне странно и его что-то беспокоило, но он старался не подавать виду. Впрочем, я и сам не придал этому значение. Он в последнее время частенько был сам не свой.

Ливаз вытащил из заднего кармана брюк серый потертый металлический ключ-бабочку.

— Это было в конверте, который мне принёс курьер после гибели отца. Помимо ключа, внутри лежала записка с надписью «сон».

— И отчего он? — взяв в руки ключ и рассматривая его, спросил я.

— Пока не знаю, но чувствую, что отец неспроста распорядился передать этот ключ мне.

— Спасибо за интересную историю твоей жизни, но я еще больше запутался. Ты внебрачный сын Гафарова, о котором знали только он и твоя мать. Это я уже понял. Перед смертью твой отец вёл себя подозрительно, а после тебе был прислан этот старый ключ с бумажкой, где написано слово «сон». Основываясь на догадках, ты делаешь вывод о том, что смерть твоего отца была насильственной, а самоубийство это всего лишь инсценировка. Так?

— Всё верно.

— Как бы ты поступил, будучи на моём месте? Поверил бы во всё то, что ты мне сейчас нагородил?

— Да пойми же ты наконец, — Ливаз постучал пальцем по столу, — Мой отец не мог наложить на себя руки. Он не из тех людей, кто таким образом бежит от проблем. Я уверен в том, что моего отца убили. Понимаешь?

— Допустим, что всё так, как ты говоришь, — подкуренная сигарета отдалась треском, — Значит ты хочешь, чтобы я покопался в этом деле?

— Денис, ты единственный из тех людей кому я могу доверять, кто сможет разобраться в этом. Пожалуйста, мне нужна твоя помощь. Я один не справлюсь. Если ты беспокоишься по поводу денег, то это не проблема. Любые деньги, только назови цену.

— Ливаз, — я покачал головой, — Я тебя сейчас ударю! Какие к чёрту деньги?

— Извини, это всё нервы, — Ливаз улыбнулся, — Кстати вот твой смартфон и часы. Все твои деньги теперь хранятся на внутреннем накопителе телефона, как это было раньше до чипов.

— А что не так с моим чипом?

— В них встроен локатор, показывающий твое местоположение с точностью до метра. Сам же сказал, что у тебя возникли проблемы с КРБ, вот я и решил подстраховаться.

— Штирлиц хренов, — я улыбнулся и покачал головой. — А где твои приспешники? Девушка и парень.

— Позже с ними познакомишься.

Я начал стал вертеть головой и осматривать зал.

— Это здание старой школьной библиотеки, — ответил Ливаз, упреждая мой вопрос, — От здания, по соседству, где собственно была школа, уже ничего не осталось, а библиотека как видишь, устояла. Успел выкупить его с землей и оформить как склад. Находится за чертой города, подальше от любопытных глаз.

Я встал, подошёл к стене и прислонился плечом, скрестив руки на груди,

— И так, давай действовать по порядку. Ты считаешь, что ключ и наши сны как-то связаны?

— Да.

— А это в свою очередь как-то связано со смертью твоего отца?

— Именно так.

— Предположим, что это так, — я покрутил указательным пальцем, — Вернёмся к нашему общему сну и пробежимся по некоторым моментам. Нам был показан амфитеатр, по сцене которого расхаживал твой отец. Главная деталь, которая мне запомнилась из всего сна это цифры, произнесенные Гафаровым — Четыре четыре ноль восемь два ноль один.

— Подожди, — Ливаз нахмурил брови, — В моём сне отец тоже называл цифры, но совершенно другие — Четыре четыре восемь два ноль восемь. Именно эти цифры запомнились отчетливо.

— Что это может быть? Шифр? Если да, то от чего? Может быть от кодового замка сейфа?

— Не думаю, — после недолгого молчания ответил Ливаз. — Отец не доверял кодовым замкам, да и к тому же не забывай про ключ, оставленный моим отцом. Вот как раз-таки это в его стиле. Он всё закрывал на механические замки.

— Ага, — я задумался, — Что дальше? Почему нам приснился амфитеатр? Кстати сколько их у нас в мире?

— Самых крупных всего десять, сохранившихся до настоящего времени — после нескольких манипуляций со смартфоном, Ливаз зачитал информацию из интернета.

— Это хорошо, думал будет больше. Зрители между собой, в том числе и твой отец, разговаривали на французском языке. Так, так, так…

Я достал свой смартфон. В строке поисковой системы сделал запрос о самых крупных амфитеатрах Франции.

— Чёрт возьми, слишком много вариантов… При чём тут цифры? Думай, думай, думай, — произносил я, — Стоп! Ну разумеется!

Ливаз вопросительно посмотрел на меня.

— Ну конечно же, — сказал я, открывая на своём телефоне карту мира, — Приснившиеся нам цифры — это географические координаты. Наш выбор пал на Францию. Она расположена северных широтах восточного полушария. Значит так, допустим, что мои цифры — это координата северной широты, а твои это координаты восточной долготы.

Ливаз безмолвно смотрел на меня восторженными глазами.

— Освежим школьные знания. Окружность Земли делится на триста шестьдесят градусов, один градус делится на шестьдесят минут, минута — на шестьдесят секунд. В обозначении координат пишут сначала градусы, потом минуты, затем секунды. Мы взяли северную широту и восточную долготу. Значит, область поиска уже известна. Для начала разберемся с моими цифрами. Мне кажется они показывают широту. И так. Четыре градуса северной широты никак не может быть, поскольку при таком градусе интересуемая нас точка должна находится где-нибудь в Африке, а нам нужна Европа, — я стал приближать открытую на смартфоне политическую карту Земли с расчерченными параллелями и меридианами. — Ага. Вся Европа находится в диапазоне от сорока до пятидесяти градусов северной широты, следовательно, нужный нам градус равняется сорока четырём. Оставшиеся цифры ноль восемь два один — это минуты и секунды. Получается, что мои координаты это Сорок четыре градуса, Ноль восемь минут и Двадцать одна секунда Северной широты.

— Подожди. А почему ты думаешь, что твои координаты — это широта, а не долгота? — спросил Ливаз, скрестив руки на груди и сделав умный вид.

— Потому, что меридиан сорок четвертого градуса восточной долготы никак не проходит через Европу, — не отрывая взгляда от экрана смартфона произнёс я.

Извинившись за дурацкое замечание, Ливаз стал, как заключенный расхаживать по холлу, держа руки за спиной.

— Теперь давай разберёмся с твоими цифрами. Сорок четыре градуса долготы быть не может и это факт, а вот четыре градуса, вполне себе подходящая меридиана. Она как раз проходит на территории Европы, пересекая вычисленную нами параллель. Значит твои координаты это Четыре градуса Сорок восемь минут и Двадцать восемь секунд Восточной долготы. Проверим куда это нас приведёт. — сказал я, вбивая в поисковую строку полученные координаты.

— А почему именно Сорок восемь минут и Двадцать восемь секунд? Может быть там Четыре минуты, а не Сорок восемь…?

— Ага, Четыре минуты и Восемьсот двадцать восемь секунд? — я усмехнулся.

— Блин, точно, — Ливаз, прикрыл лицо руками, — Извини, опять тупанул.

— Поздравляю тебя, — изучив информацию с сайта, сказал я, — Мы отправляемся во Францию, в город Оранж, где сохранились руины амфитеатра, построенного приблизительно в первом веке нашей эры.

— А чему ты так удивился то?

— Мне тоже нужно во Францию. Только не в Оранж, а в Париж. Поеду проходить аттестацию на адвоката. Если подождёшь, то после собеседования поедем в Оранж вместе.

— Класс! — воскликнул Ливаз, — Поездка за мой счёт.

— Само собой, — со смехом сказал я, — И не только поездка. Я там святым духом питаться не собираюсь.

— Возражений нет, — с улыбкой на лице сказал Ливаз, — Спасибо тебе Денис, и еще раз прими мои извинения. У меня не так много друзей осталось, и так уж вышло, что ты в их числе.

— Ладно, проехали. Мне и самому стало интересно. Я не верю в то, что какие-то сверхъестественные силы или мистические создания поспособствовали одинаковым сновидениям. Этому есть более научное объяснение.

— Как думаешь, что нас ждёт в том амфитеатре?

— Не знаю, — я пожал плечами, — Тайник, наверное, какой-нибудь, отпираемый оставленным тебе ключом. Приедем, найдём и проверим.

— Согласен, — Ливаз кивнул, — Тогда расходимся? Встречаемся…

— Погоди ты, — перебил я Ливаза, — Мне еще приглашение не пришло с Ассоциации.

— Кажется пришло, — глаза Ливаза забегали, — Проверь почту, во вкладке прочитанные.

— Уже посмотрел, что ли?

— Прости, как-то машинально вышло.

— Машинально… Ага. Как же.

В открывшемся письме от Ассоциации адвокатов сообщалось, что мои документы приняты и я приглашён на аттестацию. Дата и время проведения — 07 марта, 09 часов 30 минут.

— Вот чёрт! Завтра уже надо быть там. На чём добираться будем?

— Это я беру на себя. Транспорт я найду.

Мы подошли к выходу. Ливаз прокрутил рычаг и послышался звук задвигающихся ригелей. Массивная дверь сейфового типа, с расположенным по центру штурвалом запирающего поворотного устройства, выпустив пар, стала открываться, запуская внутрь лучи заходящего солнца.

— Интересная дверь установлена на входе в бывшую библиотеку. — насмешливо произнёс я, выходя на улицу.

— Поменял тут кое-что. Установил дверь. Усилил каркас всего здания. По всей территории, — Ливаз очертил рукой свои владения, — Расставлены датчики движения и сигнализации.

— Лучше бы внутри косметический ремонт сделал, — фыркнул я.

— Всему своё время.

Во дворе стоял старенький запыленный автомобиль класса кроссовер. Синтетическая автокраска стала блеклой и могла называть себя чёрной лишь номинально.

— Это что за корыто? — сказал я, забираясь на переднее пассажирское сиденье.

— Это «Номад» — классика отечественного автопрома. Работает на бензине.

— Ух ты!… Сказал бы я лет двадцать тому назад. Зачем тебе такая развалюха?

— Нормальная машина. Управление и бортовой компьютер аналоговый, без всяких маяков и интернет модулей. То, что надо!

— Ладно, убедил, — я покачал головой, — Поехали, а то мне еще вещи собирать.

Автомобиль завёлся со второго раза. Двигатель на удивление работал очень громко, а саму машину время от времени потряхивало. Ливаз вырулил на просёлочную дорогу, преодолел неглубокий ров и наконец через несколько метров мы выехали на асфальт.

— Ты в курсе, что приборная панель не работает?

— Не вся. Видишь, вот, — Ливаз указал пальцем на индикатор низкого уровня запаса топлива, — Горит же.

— Еще и бензин заканчивается. Ты же надеюсь помнишь, что в городе не осталось бензиновых автозаправок?

— Не бойся, доедем. Есть пол канистры… — Ливаз кивнул в сторону багажника, — Гм, должно быть.

Мы выехали на автостраду, которая ближе к городу переходила в главный проспект Кэстилая. На фоне электрокаров, проезжавших мимо, наш бензиновый автомобиль, рычал как лев, пугая всех вокруг характерным звуком двигателя и дребезжанием выхлопной трубы, время от времени выстреливавшей сгустком копоти. Я уже стал забывать какой гнусный и в тоже время чем-то манящий запах может источать бензиновый автомобиль. Чувствовалось, что салон пропитан пылью, маслом и дешевым ароматизатором, пустой стикер которого до сих пор болтается на зеркале заднего вида. Однозначно, автомобилю требовался хороший ремонт, после которого он станет полноправным царём дороги.

— В сам город не заезжай, — предупреждающе сказал я, — Остановись у той надземной станции. Дальше поеду на метро.

— Как скажешь, — сказал Ливаз, сворачивая и останавливаясь у обочины. — Вечером сам доберешься или тебя забрать?

— Доберусь как-нибудь, — вылезая из машины сказал я, — До вечера.

Подъёмник к надземной станции метро находился неподалеку. Поднявшись на посадочную платформу, я уселся на скамейку, ожидая прибытия поезда. На смартфон поступил звонок от Дёмина.

— Денис, черт тебя побери, ты почему недоступен был?! — надрывая голос прокричал Дёмин.

— Палыч, спокойно. Ты чего разорался? Что стряслось?

— Погоди, — из динамика доносились звуки от стука пальцев по дисплею смартфона, — Катя! Шифрование звонка, живо!

— Запрос на шифрование…, — донеся голос виртуального ассистента Дёмина, — Активирован.

— Денис, пол часа назад от меня гости вышли, сам знаешь кто. Расспрашивали про твой неофициальный разговор с Зейналовым. Говорят, ты оказывал давление на подозреваемого и превысил свои должностные полномочия.

— Что?! Они там что совсем из ума выжили?! — возмутился я, — Не было ничего такого!

— Криминалисты сделали, смыв небольшого пятна крови, обнаруженного возле стола, в кабинете Рамаренко. Это была кровь Зейналова. Рамаренко с перепугу стал открещиваться и клясться, что ничего не делал. Рассказал, что обнаружил на столе рассыпанные канцелярские иглы, утверждая мол был беспорядок, после твоего ухода, — Дёмин помолчал, а затем продолжил, — Денис, они тебя ищут и скорее всего негласно, поскольку я не видел официальных ориентировок на твоё имя. Будь осторожен.

— Спасибо за информацию, Палыч. Я твой должник.

— Сочтемся. Конец связи.

Электропоезд как раз подъезжал к станции «Периметр», название которого было озвучено через громкоговоритель, томным мужским голосом. Вдали стал вырисовываться Кэстилай, заметить который было невозможно. Территория вокруг города с годами превратилась в пустошь со слабо выраженной, по большей части даже отсутствующей флорой и фауной. Редко встречающиеся деревья и трещины в земле придавали этой местности вид безжизненной пустыни, что в свою очередь сильно контрастировало с городом и прилегающей к нему территорией, со всеми его цветущими садами и зелеными насаждениями. Несмотря на свой ужасающий вид на пустыре иногда можно встретить людей, называющих себя степняками. Когда-то им даже была посвящена целая газетная полоса. Основной костяк степняков ранее составляли осужденные, которые по обвинительному приговору суда выдворялись за пределы населенных пунктов, лишаясь всех городских благ, без права на реабилитацию. У таких осужденных конфисковалось всё — имущество, дом и деньги. Изгнание, как мера наказания применялась судами в период с 2040 по 2060 года, и в последующем была упразднена. За двадцать лет существования, всего по стране к этой мере наказания было приговорено свыше одного миллиона человек. Всё это время люди вели нескончаемые дискуссии по этому поводу. И как всегда мнения разделились. Одни утверждали, что применение крайних мер при назначении подобных наказаний оправдано, приводя в пример трагические террористические и экстремистские события из истории. Другие же были против изгнания и применения иных бесчеловечных методов борьбы с преступностью, скандируя о гуманизации уголовных наказаний. Среди жителей даже ходили слухи о том, что это ничто иное как демографическая политика государства, направленная на уменьшение численности населения. Интересно лишь то, что даже после введенного моратория и последующей отмены изгнания, ряды степняков продолжали пополняться. Наблюдалась миграция целых семей за пределы города, примыкавших к степным жителям. Один журналист, имя которого в статье не указывалось, написал труд о наблюдениях за степняками. Он инкогнито провёл целый год, проживая совместно с ними.

Всю территорию за пределами населенных пунктов, степняки прозвали «Инчи», что переводится как «Свобода». На земле Инчи почва не везде пригодна для возделывания. Это и разделило всех степняков на две абсолютно разные фракции — Козгалы и Конысы. Представители фракции Конысов, или Поселенцев, заняли плодородные участки земли, где взращивали овощные культуры. Козгалы же, или Передвижники, стали неким извращенным аналогом древних кочевников.

Жизнь в изгнании отбросила абсолютно всех степняков на много столетий назад в развитии. Тем не менее, Конысы приспособились к новой жизни. Они создавали поселения, называемые твердынями. Выстраивали забор вдоль своих границ. А избранный народным голосованием правитель, находился у власти до самой своей смерти. Размеры поселений были различными, но в основном могли вместить в себя до ста тысяч человек. Быт и жизненный уклад жизни внутри поселений журналист не узнал, поскольку ему «посчастливилось» оказаться во фракции козгалов, на которых земля Инчи повлияла гораздо иначе. Изо дня в день козгалы преследовали единственную цель не умереть от жажды, голода и холода. Рацион питания козгалов был предельно скуд — съедобные дикие растения и коренья, птицы, степные грызуны такие как хомяки и пищухи, иногда рыба и птицы. По долгу на одном месте они не останавливались и старались большую часть времени находится в движении. Жили они в самодельных кибитках с деревянным каркасом и войлочным покрытием. Каждая кибитка вмещала в себя до шести человек. Практичная конструкция позволяла козгалам быстро собирать и также быстро разбирать свои жилища. Основным способом добычи пищи у козгалов была охота и рыбалка. Имевшийся в наличие крупный рогатый скот, козгалы использовали в качестве тягловой силы. Никто и не подумывал использовать скот как то иначе. Временами отдельные племена козгалов выходили на рейд и разграбляли отдаленные деревни, не относящиеся ни к одному из регионов страны. Бывало и так, что козгалы осуществляли налёты на слабоукрепленные поселения фракции конысов, разрушая их твердыни до основания и убивая поселенцев. Более укрепленные поселения козгалы старались обходить стороной.

Зима, как утверждал журналист, переносилась козгалами труднее всего, в чём он смог убедиться на собственной шкуре. Если в жаркое время года можно было хоть как-то укрыться от палящего солнца, то зима была целым испытанием для козгалов. Для того, чтобы согреться они обматывались всей имеющейся одеждой и различным тряпьём, перед этим обмазавшись животным жиром. Как правило, число стариков и новорожденных после зимы сокращалось и выживали лишь единицы, поэтому женщины предпочитали рожать детей так, чтобы к зиме их дети окрепли и смогли стойко перенести суровые зимы на землях Инчи. Варварство и беззаконие для козгалов было обычным делом. Безусловно, у каждого племени был свой вожак, но его власть ограничивалась лишь отысканием нового места, куда он поведёт своё племя. Любой из козгал, усомнившийся в возможностях своего вожака мог безнаказанного убить его и встать во главе племени, рискуя повторить участь своего предшественника. Больше всего в племени уважали силу, представителям которой отдавали предпочтение абсолютно во всём. Те, кто сильнее — питался первым, пользовался любой понравившейся ему женщиной и забирал у других то, что ему приглянулось. К слову будет сказано, что лица женского пола любого возраста оказались в самом низу так называемой иерархии. С ними никто не считался, их мнение никого не интересовало, и они были предназначены лишь для мужских утех и продолжения рода. Мужчины же в свою очередь, тоже разделялись. И если сильному мужчине, как уже было сказано, позволено всё, то слабые мужчины были ограничены в своих правах. К несчастью, как подметил журналист, он попал в класс слабых мужчин. Изо дня в день силачи унижали его, постоянно издеваясь и надсмехаясь над ним. Несколько раз, как замечал журналист, он и другие «слабаки» в течении нескольких дней оставались без еды или воды, так как ненасытные «силачи» съедали весь добытый дневной провиант племени. Спустя год пережитого кошмара, по чистой случайности журналисту удалось сбежать из племени и вернуться к нормальной жизни, укрывшись за стенами города. В заключении своего труда он предостерегал сограждан воздержаться от идеи примкнуть к рядам степняков, поскольку цена свободы, о которой они пропагандируют, весьма велика.

Конец ознакомительного фрагмента.