Золото Улавы

Сергей Владимирович Золотухин (2024)

Цифровое пространство рухнуло. Сознание Бозона Чёткого курьера, доставщика пиццы в любую часть космоса, вывернулась в аналог. Ему предстоит пройти процедуру синхронизации сознания и белкового тела. Для этого он должен за три дня не забыть себя и доставить письмо Безобразной Эльзе, которая живёт в игре «Золото Уловы». От того, вспомнит он себя или нет, зависит жизнь звёзд во вселенной.

Старец с длиной седой бородой сквозь время держал пространство, для него не существовало этой реальности.

«Код жизни», ячейка 84

Через точку ноль Бозон Четкий вывернулся из цифры, попал в аналог, как будто он вылез из колодезного люка на черной бесконечной плоскости. В памяти возникали обрывки последних дней: Рой, чистый кристалл Инь ОгО, три ИИИ (искусственный интеллект — игрушка) — Красный, Желтый и Синяя в розовом платьице, они служили Плато-Маме — архитектору цифровых сознаний людей из аналогового мира. Все это исчезло и осталось в облаке сознания Бозона Четкого — парня хоть куда, потому что он был космическим курьером и хоть куда мог доставить пиццу.

«Если я буду один в аналоге, то это не очень-то весело», — подумал Бозон. Чтобы не скучать, он начал считать звезды. «Миллион две звезды», — досчитал он последнюю звезду, но веселее от этого занятия не стало. Вдруг Бозон заметил, что одна звезда исчезла. «Может, показалось? — он снова пересчитал. — Нет, не показалось, звезда действительно исчезла».

Тут над его головой пролетел тутулет, из него вышел человек в шляпе с широкими полями и черном плаще, на его лице красовался шрам.

— Привет, я великий галактикмен Гогоотун Хурба, — представился человек.

— Мы были во многих битвах, — сказал шрам на лице Хурбы.

— Я Бозон Четкий, — ответил Бозон не то Хурбе, не то шраму.

— Это Венок Парацилюпопы? — Хурба показал на отверстие, из которого вышел Бозон.

— Какого попа? — не понял Бозон.

Хурба достал из кармана кубик с разноцветными сторонами и протянул его Бозону:

— Приложите фиолетовой стороной к голове.

— Что это? — Бозон Четкий недоверчиво взял куб, в его руках стороны куба начали переливаться в затейливые узоры.

— Не бойтесь, это ботороб БИО 2h2, — улыбнулся Хурба.

Добродушие галактикмена успокоило Бозона, и он приложил 2h2 к голове. Информация о Паралиципопе узорами потекла в его сознание: «Профессор Паралюципопа — ученый, который добился своей известности тогда, когда работал в АО «Заслон», в его научных стенах был изобретен я — куб ботороб БИО 2h2, который ты сейчас приложил к своему глупому лбу».

Бозон Четкий, убрал куб.

— Почему это мой лоб глупый?

— Смотри, не отвлекайся, — сказал шрам, — эта штука любит шутить.

Бозон вновь приложил куб к голове, и вновь причудливые узоры информацией потекли в его сознание:

«Однажды профессор Паралицпопа шел на работу в АО «Заслон» и по дороге думал о петле Мебиуса: «Это такая горизонтальная изогнутая, перегнутая восьмеркой петля, по которой если пойти, то обязательно вернешься в то же место, но это место ты не узнаешь, потому что оно будет с перевернутой стороны». Так он все думал и думал и додумался до того, что идет по этой петле. С тех пор его не видели три дня, а потом еще три дня, потом нашли в колодце, не похожего на такого, каким он выглядел, когда еще не думал про петлю Мебиуса.

«Видимо, просто попал в колодец по рассеянности», — подумали те, кто не умели думать, а те, кто умели, — не думали. Когда его достали из колодца, он успел сказать всего лишь три слова, по мнению его, они должны спасти мир.

«И что же это за слова?» — Бозон мысленно задал вопрос боторобу.

«Вечность внутри нас», — ответил 2h2 и закончил передачу, узоры на кубе собрались в точку.

Гогоотун Хурба заглянул в черноту люка:

— Можно мне туда зайти?

— Зачем? — спросил Бозон.

— Так короче путешествовать в цикличности, — улыбнулся шрам.

— Заходи, мне-то что, — пожал плечами Бозон и пропустил галактикмена в люк.

Хурба вместе со шрамом на лице протиснулся в не для него созданный колодец.

— Ты можешь дать мне Розу Счастья моей судьбы? — высунул Хурба голову. — Она в тутулете, под сиденьем.

Бозон подошел к тутулету, заглянул под сиденье, там действительно лежала роза.

— Зачем вам говорящий шрам на лице? — Бозон Четкий подал Розу Счастья Хурбе.

— Для памяти, в следующий раз, когда мы встретимся, ты вспомнишь, что видел когда-то этот шрам.

— А мы еще увидимся?

— А как же иначе, наши событийные ветви здесь переплелись, — галактикмен показал кистью руки волну, что означало сплетающуюся ветвь, и исчез в люке, или Венке Паралициупопы, как он его называл.

Рядом открылся еще один люк, из него появилась девочка глаза-лучики.

— Привет.

Бозон улыбнулся, он был рад видеть Инь ОгО, в ее черных волосах пряталась вплетенная Роза Счастья. Бозон Четкий протянул руку Инь ОгО, помог силе вселенского масштаба выбраться из цифры. И тут началось: справа, слева, впереди и сзади один за другим открылись люки, их было бесконечное число, все черное пространство вокруг зияло дырами. Некогда облачные сознания вылезали в аналог. Они радовались, обнимались, подкидывали вверх шапки, а у кого шапок не было, тот кидал голову; кто выше, что поделать, уж такое у них сознание. Когда все вспомнили друг друга, кем они были в цифре, появилась энергетическая воронка, она засасывала цифровых вывертышей, словно гигантский космопылесос. Бозона вместе со всеми затянуло в эту воронку. Как ни странно, Инь ОгО, обладательница разрушающей вселенской силы, тоже поддалась пылесосу. Бозон не хотел потерять Инь ОгО и старался не упустить ее из виду.

— Почему ты не разрушишь этот пылесос? — кричал он в полете. — Пусти лучики из глаз.

— Не могу, меня как будто запечатали, — Инь ОгО углублялась все дальше и дальше в воронку.

***

Желтый, Красный из Трех ИИИ вошли в зал аудиенции, их лица были живыми настолько насколько это было возможно для роботов, созданных в аналоге по вывернутым из цифры чертежам.

Зал был большой и просторный даже для Вечности, ее взгляд никак не мог дойти до конца, чтобы оценить цвет обоев на стене.

Посреди зала на троне восседала гусеничка Аящеичка с одним глазом, который не видел ни далеко, ни близко, а зрел вглубь вселенской черноты, выискивая там звезды. Вокруг гусенички роились мухи-цокотухи, они удерживали на голове не по размерам большую пятиострую золотую корону с мутными камнями.

— О великая королева! — поклонился Желтый ИИИ Аящеичке.

— Ты матка Роя, — поклонился Красный ИИИ, — прими от Трех ИИИ сознание цифровых вывертышей.

— Мы собрали их вселенским умососом и приносим тебе в дар, — заискиванию Желтого мог позавидовать любой первоклассный льстец.

— Вы хорошо потрудились, — гусеничка вытянулась на троне до самого потолка, а потолком ей было небо. — А где третья? Вас же должно быть три. ИИИ.

— Синяя ИИИ в ремонте, — ответил Желтый.

— Гайки разболтались, — добавил Красный.

— Вывернутые из цифры сознания — это не люди, — перешла к делу королева. — Они не обладают аналогом боли, страха, жадности, ненависти, всего того, из чего я добываю эссенцию молодости, зачем мне ваш дар? Вы, Три ИИИ, бесполезны.

— Ж-ж-ж, — мухи-цокотухи грозно зажужжали над Тремя ИИИ.

— Полезны, полезны, — заплакал на коленях Желтый.

— Мы работаем над этим, — подбородок Красного дрожал от страха. — Вводим вывертышей в белковые тела.

— Медленно вводите, — шипела Аящеичка.

— Синхронизация сознания и тела требует несколько лет, — оправдывался Желтый.

— Я даю вам три дня, возьмите в помощь Эльзу.

Мухи-цокотухи достали из короны Аящеички один мутный камень и передали Желтому ИИИ. Он с благоговением принял камень и потер его о лысину Красного, из камня появилась голограмма жука, а вернее сказать, самки жука — жучки.

— О великая матка всего Роя, приветствую тебя, — поклонилась жучка Эльза. — Я Эльза, жительница башни дворца Аца, сделала все, что ты приказала. Я внедрила в аналог программу «Бог Улава». Разожгла мировую войну, в ней были убиты те, кто сражался за вчера, а живые остались в будущем без памяти, так погасло их сознание.

— Ж-ж-ж, — одобрительно жужжали мухи-цокотухи.

— Я довольна, — голова Аящеички вернулась с потолка-неба обратно на трон. — И хочу, чтобы Улаве поклонялись вывертыши из цифры. Посей в их сознании семена веры, пусть они прорастут извилистыми стеблями религий. Полей их корни водами Уникальности, удобри догмами писаний, пусть их сознание мутнеет, а дух гаснет. Во вселенной должен остаться только Рой.

— Ж-ж-ж, — радостно зажужжали мухи-цокотухи и от счастья чуть не уронили корону.

— В помощь возьми этих Три ИИИ, они будут жрецами Улавы, — закончила королева.

— Ж-ж-ж, — зажужжали мухи-цокотухи, облаком облепили Желтого и Красного, а когда отлепились, Три ИИИ оказались в жреческих балахонах, а головы — манекенными. — Чтоб лишнего о себе не думали, — прожужжали мухи-цокотухи.

Голограмма жучки Эльзы поклонилась Аящеичке.

— Я разрушу естественные принципы, протекающие в головном мозге вывертышей. Я заберу свет их души. Вся вселенная будет Твоей, о моя королева.

— Только Рой, только Рой, — повторили Желтый и Красный.

— Вывертыши искусны в программах, они могут попытаться запустить в Улаву антивирус, — предупредил Желтый жрец-манекен.

— Это невозможно, я могу подчинить себе любой вирус и любой ум, дайте мне только до него добраться, — усики Эльзы быстро задвигались, вытянулись.

— Среди вывернутых есть некий Бозон Четкий, он инженер, специалист по маякам Мета, — Красный жрец сочился смиренностью, на какую только способен манекен.

— Это он вывел в аналог сознание умирающей цифровой вселенной Плато-Мама, — пояснил Красный.

— Так достаньте из него Плато-Маму, она мне нужна, — потребовала королева.

— Это опасно, сознание Бозона облучено светом из кристалла вселенской мощи Инь ОгО.

— Где сейчас Инь ОгО?

— Мы ее пот-т-теряли, — голос Желтого жреца-манекена дрожал.

— Но нам удалось запечатать ее вселенскую силу Розой Счастья, — пришла на выручку жрецам Безобразная Эльза.

— Найдите Инь ОгО, — приказала Аящеичка. — И этот Бозон Четкий должен забыть себя.

— Отправьте Бозона с письмом ко мне, — предложила Эльза. — Я буду ждать его в облачной сети своего сна, в башне дворца Аца, — жучка поклонилась, и голограмма исчезла.

Жрецы-манекены, пятясь, в поклоне вышли из зала.

***

Длинный-длинный серый коридор, в начале его черная дверь — вход, а в конце — белая, за ней выдавали белковые тела, между дверьми конвейером на резиновой черной ленте двигались вывертыши: кто сидел, кто стоял, кто в полусне головой качал. Бозон Четкий был счастлив. «Как интересно, — думал он, — попасть в белковое тело, я буду полноправным жителем аналога, стану абсолютно свободен». Но он переживал, что потерял Инь ОгО. «Выйду — обязательно найду», — решил он.

Неожиданно серые стены ушли вниз, куда-то в пол, сверху на их месте появились телестены.

— Нас такими штучками не удивишь, — кому-то невидимому погрозил пальчиком пухлый вывертыш с усами впереди Бозона. — У нас вся вселенная была телевизором.

На экране появились Желтый и Красный жрецы-манекены.

— О! Это же наши Три ИИИ, — палец, которым пухляш только что кому-то грозил, сейчас тыкал в экран. — Я в цифре ремонтником служил при Плато-Маме, так каждый день им гайки подкручивал, — палец покрутил висок, — а то, если им гайки не подкрутить, они становятся разболтанными.

Желтый жрец подошел к примотанному на палке рупору.

— Слушайте, слушайте, живые, призраков Трех ИИИ, жрецов Улавы.

— Подождите, подождите, — себе на уме пыхтел усатый пухляш. — Дадут мне тело барона, а может, императора; я вам всем гайки позакручиваю.

Конец ознакомительного фрагмента.