Наследие. Том седьмой. 2021

Сергей Виноградов

В последний том семитомного юбилейного издания, приуроченного к 70-летию автора, вошли стихи, написанные им в период июля-декабря 2021 года. В поэтических произведениях затронута разнообразная тематика от любовной лирики до социальной сатиры, в которой нашли своё отражение и текущие события года.

© Сергей Виноградов, 2021

ISBN 978-5-0055-7454-1 (т. 7)

ISBN 978-5-0055-2110-1

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Июль-декабрь

Июль

Мы живём! И это наше время!

Время — это только лишь условность,

Это только мера бытия,

Кто придумал время, безусловно,

Гений, а не то, что ты и я…

Есть теперь зато у жизни нашей

И начало, и её предел,

Хоть и жить теперь немного страшно,

Я бы жить, как прежде, не хотел…

Там, где нет ни завтра, ни сегодня,

Где нет прошлого и будущего нет,

Жизни нашей тоже нет, выходит,

Есть одна лишь тьма, один лишь свет…

Мы из бесконечности рождались,

Чтобы в бесконечность вновь уйти…

Но когда-то всё-таки дождались

Миг тот, чтобы время обрести…

И того, кто дал нам с ним надежду,

Кто нам дал минуты, дни, года…

Уходя в безвременье по-прежнему,

Будем знать зато — идти куда?

А теперь нам снова утверждают,

Чтобы мы поверили опять —

Время лишь иллюзия пустая,

Можно хоть вперёд, а можно вспять…

Ну, а жизнь? Что делать с ней теперь нам,

Если все мы только чей-то сон?

…Мы живём! И это наше время!

Слышите курантов перезвон?

У каждого из нас мораль своя

Мораль не в том, чтоб просто быть моралью,

У каждого из нас мораль своя —

Вот я себя среди других прославлю,

Конечно, не забыв при том себя…

Моя мораль — немного аморальна,

Как, впрочем, аморален и наш век,

Я потому в нём чувствую нормально,

Что я для всех нормальный человек…

Немного циник, иногда невежда,

В одном лице и моралист и аморал,

Но не даю напрасные надежды,

А если и беру, то кто не брал?

А кто не врал? Не прикрывался правдой?

Пристойно жил и выглядел всегда?

Зачем тогда мораль? Узнал недавно:

Мораль нужна для Божьего суда!

Но одинокий Бес, как-то при встрече

Сказал мне, что про Страшный суд всё врут,

Тем более и тот, кто врёт, не вечен…

— У нас в судах берут? И там берут!

…Так, что живи себе, мой друг, нормально,

Ведь и мораль давно уж аморальна…

Есть жизнь. Есть смерть…

Есть Жизнь. Есть Смерть. Соперницы две вечные…

Напрасно Смерть Жизнь хочет победить —

Они и есть опора бесконечности,

Без них и вечности не может просто быть…

Единство и борьба их — есть начало!

С времён начала вечность так жила,

А чтобы Смерть совсем не заскучала

В награду ей сдаёт наши тела,

Отжившие свой срок в жизни бессрочной,

Лишь души продолжают вечно жить:

В прекрасной вечности — лишь те, что беспорочные,

И в адском пламени — те, кто решил грешить…

Для вечности и праздники и склоки,

Чей-то позор и слава, всё — ничто,

Но в том ничто у нас зато есть сроки

И знаем мы — зачем мы здесь и кто.

Для нас ни жизнь, ни смерть не безразличны,

Достоинства и недостатки их

Мы принимаем, как свои, как личные,

И жизнь для нас не та уже без них…

Мы разные — не может быть иначе,

Иначе вечности нарушится баланс —

Кто-то из нас всю жизнь о жизни плачет,

А кто-то ищет смерть и каждый раз

Смерть стороной его опять обходит…

Выходит, что дилемму ту решать

Увы, не нам. Мы в этот мир приходим

Лишь для того, чтоб их решенье ждать.

Есть Жизнь. Есть Смерть. А мы лишь инструменты,

Чтоб вечность бесконечную хранить…

…Так будем жить,используя моменты,

Чтобы потом, вернувшись, снова жить!

Что значит жить?

Меня спросили: а что значит жить?

В чём вижу смысл своего существования?

Конечно, можно самому себе служить,

Всю жизнь прожить на стареньком диване,

Писать стихи, других в них поучать,

А, можно ещё проще — помолчать,

Чтобы другие тоже не мешали…

Не буду ли потом по ней скучать,

Когда отправлюсь сам в иные дали?

Туда, куда не знаю сам пока…

А если бы вы спрашивать не стали,

Я этого бы вам и не сказал,

А вдруг об этом вы всю жизнь мечтали?

А я, как жить не надо, доказал

Своею жизнью. Жаль, что не спросили,

Не задали мне раньше тот вопрос…

И у меня возможности все были,

Вот только сам до них я не дорос,

Чтоб жизнь свою прожить совсем иначе.

Ответ мой прост: во мне не я жил, значит…

…А если ещё проще говорить,

Уж, если я живу — не существую,

Я знаю — эту жизнь не повторить,

И потому сегодня в ней живу я!

И с ней делю всё, что она даёт!

И ничего не требую задаром…

А если вдруг нежданно смерть придёт,

Такая жизнь ей вряд ли подойдёт,

Сама уйдёт. К тому, кто с перегаром…

Лежу в окопе…

Лежу в окопе в том бою убит

На берегу реки, что называлась Луга…

Окопа нет давно, и я забыт,

Но без обид: в бою том было туго

Не только мне, а всем, кто выжил в нём,

Лишь только я земле родной достался

И в ней под перекрёстным артогнём

Навечно в том окопе окопался…

И даже мёртвым я не отступил,

Назад ни шагу, как мне приказали,

Другие же ушли, а я сглупил,

И жить зато, наверное, остались…

Кому-то надо было выживать,

Кому-то надо было лезть под пули,

Погибли бы, кто стал бы воевать?

А выжили — победу нам вернули!

Лежу в окопе под землёй сырой

Ещё один из многих неизвестных,

Простой солдат, какой же я герой,

В первом бою погибший, если честно…

Но это не моя была вина,

И даже смерть мою винить не стоит,

Её призвала, как и нас, к себе война,

Чтобы потом оставить всех в покое…

…И ждать пока поставят здесь звезду

Над тем окопом, где был я когда-то

Есть бесконечность у меня. А вдруг найдут?

А не найдут — поставят всем солдатам…

Шёл первый день июля…

Шёл первый день июля в той войне

И три ещё таких июля будет,

Мы раненых таскали на спине,

А кто победу нам потом добудет?

Не думали о том, как уцелеть,

Как победить — о том все мысли были,

Кому-то в танке суждено сгореть,

Кого-то на глазах у нас убили…

Мы павших не считали — не досуг

Бывало даже и не хоронили,

Когда врагов опять сжимался круг,

Мы за границу их опять теснили…

Ни шагу от границы не ушли

И не было для нас ни дня, ни ночи,

И десять дней, как миг один, прошли,

Хотя нам продержаться час пророчили…

Пока мы здесь — граница на замке,

Пусть думает враг, что мы все из стали…

Последняя граната есть в руке —

В ней — смерть врагам, а наша смерть — за Сталина!

За маму, за детей, за власть советскую

За Родину, за нашу Жизнь и Честь,

За всех друзей, за крепость нашу Брестскую…

…Мы здесь пока. И вечно будем здесь!

Осталось только верить

Жаль, что Вас нет уже давно в живых,

Зато теперь уже не ноют раны,

А мы Вас помним, как на фото, молодых…

Как не хватает нам, Вас, ветераны!

И кто теперь всем сможет рассказать

О той войне всё, как Вам страшно было…

Как молодым сегодня доказать

То, что не просто ими позабылось…

Они войны не знали никогда,

И, дай им Бог, узнать не доведётся,

Но всё-таки тревожно иногда,

А вдруг и им познать её придётся?

Какой её увидят вдруг они,

Но явно не игрой из интернета…

Вернуть бы их хотя бы в наши дни,

Но только не в далёкое то лето…

Отправить их в окопы, хоть на час,

И дать понюхать пороха и дыма…

Жаль только, что не будет рядом Вас,

В одном строю и тоже молодыми…

Осталось только верить, что страна,

Уже не та, и ждать войны не будет…

А если будет всё-таки война,

То опыт ваш, надеюсь, не забудет…

…А молодых научит жизнь всему

И поумнеть всем поздно или рано…

Когда-нибудь они, даст Бог, поймут,

Что значит стать однажды ветеранами…

С гитарой вместе догорал костёр

Растроена гитара — не в те руки

Она опять попала. Ах, как жаль…

А то бы так бы спела о разлуке

И про свою цыганскую печаль,

Что все бы, её слушая, рыдали,

Вдруг вспомнив и себя и табор свой…

Но почему её другому дали,

К тому же и певец едва живой…

Но, что играть, решала не гитара,

Её же с барахолки принесли,

А ведь была любимой Лаутара,

Пока его в тюрьму не увели…

Теперь она рабыня чьей-то сходки,

Пора теперь учить блатной язык,

А музыкант с нетрезвою походкой,

Гитару взял и тут же сразу сник…

Ей повезло на этот раз, похоже,

Чем так играть, уж лучше ей молчать…

Вот выйдет Лаутар на волю, может,

Тогда уж будет некогда скучать…

Опять вернётся в свой цыганский табор,

Опять найдёт знакомый в нём шатёр…

…Откуда-то дымок повеял слабый —

С гитарой вместе догорал костёр…

Цыганские ночи

Цыганские ночи — жаркий костёр…

Цыганские песни — поём до сих пор…

Цыганские танцы — их помнят глаза…

Цыганские клятвы — творят чудеса…

Цыганочки юные — дарят любовь…

Потом забирают себе её вновь…

…Табор цыганский под утро ушёл…

А я за цыганочкой той не пошёл…

Остался сидеть и вздыхать у костра…

О той, что меня так любила вчера…

И сердце, похоже, моё увела…

Была ли любовь? Или только слова?

Солнце взошло и сошло колдовство…

Сижу в поле чистом — вокруг никого…

Прошедшая ночь растворилась, как сон…

Мне снилось, как я был в цыганку влюблён…

Но утро вернуло в реальность меня…

Нет рядом цыганки… Нет рядом коня…

В костре вместо пламени только зола…

Была ли любовь? Ну, конечно, была…

И, может быть, даже была настоящей…

Такой же мгновенной, каким было счастье…

Была и пропала. И счастья не стало…

А, может, оно её табор догнало…

Теперь вместе с ней оно где-то кочует…

И с сердцем моим в её сердце ночует…

Где же ты?

Где же ты,

Разбившая мои мечты?

Я шёл к тебе. Я нёс цветы…

А ты? А ты? А ты?

А ты ждала, но не меня,

Не дождалась всего полдня,

Ведь через час пришёл другой,

Назвав тебя, как я бы, дорогой…

Сказал тебе мои слова,

И мной его ты назвала,

Но разве ты его ждала…

Ждала? Ждала? Ждала?

Зачем ему сказала: мой?

А я ушёл ни с чем домой,

А вслед за мной ушли мечты,

Где ты, где ты, где ты…

Так, где же ты?

И где теперь мои мечты?

В каком салоне красоты?

…А там другая, но не ты…

Улетела с жизнью красота

У тебя улыбка бога — ты сказала —

Ты такой красивый, словно бог…

Ты меня тем самым наказала,

Видимо, чтоб я забыть не смог

Ни тебя, ни слов тех, твоих льстивых…

И себя вдруг богом возомнив,

Я всю жизнь искал себе красивых,

Потому, что я, как бог, красив!

И красивых было много рядом,

Но никто меня не замечал,

Видимо, красивых, им не надо,

А таких, как ты, не повстречал…

И когда, однажды вдруг случайно

На себя я в зеркало взглянул,

На лице, увидев вдруг отчаяние,

Сам себя в реальный мир вернул:

В зеркале старик — лицо в морщинах,

Улетела с жизнью красота…

— До чего ж, вы, глупые мужчины —

Всё, что ты искал, была мечта…

Красота — в душе, а не в портретах,

Тех, что ты развесил на стене,

А теперь вот вспомнил обо мне,

А меня давным-давно уж нету…

— А ты кто?

— А я была когда-то

Той твоей несбывшейся мечтой…

…Для большой любви нужен богатый,

А зачем ей бедный с красотой?

Столица лохов

Поедем в Саратов? И к лохам заедем

В одну деревеньку с названием Лох,

Попробуем сыра с медком на обеде,

Споём под гармошку — певец я не плох…

Таких деревень нам побольше б в России —

Была бы не жизнь, а малина везде!

А всех москвичей тут же бы попросили

Уехать в Европу по ихней нужде…

Пусть там бы они развлекались в туманах

С такими же лохами, почти, как и мы,

Пока там такими же тоже не станут,

И в нужное русло направят умы…

А мы б ту деревню назвали столицей,

И стали б не лохи в ней, а лохачи!

…Не бойтесь, ребята, мне это лишь снится,

Куда нам без вас? Вы же кто? Москвичи!

Бабочка

На окошко бабочка утром прилетела,

Может, познакомиться просто захотела,

Может быть, искала мотылька заблудшего,

Чтобы жизнь короткая ей была не скучною…

Только зря ты, бабочка, мотылька здесь ищешь,

Там, внизу, на поле, их летают тыщи —

Разных, разноцветных… Жаль, стал я забывать,

Как по мужскому роду бабочку назвать?

В общем, всем понятно, что я хотел сказать,

Вот только самой бабочке никак не доказать,

Что мотылёк — не бабочка, он лишь путан ночной —

Тебе ж, красотка, нужен кто-нибудь иной…

Тут прибежала кошка, бац лапой по окошку,

Поговорить ещё б дала нам с бабочкой немножко!

А тут пришла ещё жена и тоже стала у окна…

…А, может быть, подумала или себе придумала,

Что я тот самый мотылёк… Тогда же, где она?

Атланты с Миллионной

Пора убрать Атлантов с Миллионной —

Они для нас не коренной народ!

Выходит, что стоят здесь незаконно,

Хохлов что ль караулят у ворот-

Они ж их самозванные потомки!

А, может, их к потомкам отпустить?

А, может, Киев превратить в обломки?

А, может, просто взять, и всех простить?

Ведь говорят: в семье не без урода,

А что с них взять на голову больных?

А как иначе доказать народу,

Что все мы с ними из одной страны?

Что все мы русские и со времён далёких,

Нам с ними было нечего делить —

Всё было общее для всех — от бед жестоких

До съездов, где умели похвалить…

Теперь они и похвалы не стоят,

Теперь пора их, видимо, лечить?

Вот только, где лечебницу устроить?

А чтоб не строить — просто замочить

Всех в Чёрном море? Ведь они ж отрыли

Когда-то это море для себя…

А если вдруг об этом позабыли,

Пусть им тогда Атланты подсобят…

…За этот бред меня уж вы простите,

А что сказать, коль вся страна в бреду?

Теперь, видать, делитесь, не делитесь,

Ведь всё равно они уже в аду…

А, как закончить этот ад, не знаю,

И потому в их Киев не спешу,

Пусть сам народ там за себя решает,

А, как решит, потом вам напишу…

А смерти нет…

Часы стучат, как молотом, по нервам,

Звучат в ушах набатом колокольным…

Сегодня я уйду туда не первым

И не последним — будь душа довольна,

Что мы с тобой не будем одинокими

И там найдём опять друзей себе,

И здесь оставив все земные склоки,

Смиренно отдадим себя судьбе…

Ну, а пока мы здесь ещё живые,

Лежим и ждём, когда наступит ночь,

И смерти страх почувствуем впервые,

Как жизнь из нас навек уходит прочь…

Глаза закроем, чтобы тьму увидеть,

Но вместо тьмы увидим снова свет,

И смерть вдруг перестанем ненавидеть,

Хотя б за то, что смерти вовсе нет…

Но на вопрос, что ждёт нас после смерти,

Ответить вам я так и не смогу,

Когда уйдёте, сами и проверите,

А надо будет, я вам помогу…

Часы на стенке отмеряют время,

Лишь им известно сколько и кому…

…Как странно, за окном уже не темень,

А смерти нет… Не знаешь, почему?

Если им всё это надо?

Вместе жили, вместе пили,

Вместе семьями дружили

И Союз вместе пропили…

Стала жизнь, как анекдот:

Президента подменили…

Был Федот — теперь не тот…

Может быть, не тот народ?

Может, сами, что забыли?

Жаль, не знали на Майдане

Обо всё этом заранее!

В общем, жили — не тужили…

Что хотели — получили…

На ошибках не учились…

Думать тоже разучились…

А теперь — всё как в тумане…

Президентом клоун станет…

И пойдёт жизнь — клоунада…

Оказалось, то, что надо…

Жаль, конечно, братьев меньших:

Надо было пить поменьше…

И закусывать не салом…

Но страна, видать, устала

И не только пить. И думать.

Чтобы ей ещё придумать?

Взять Россию в оборот?

Вышло всё наоборот —

Умные пошли налево,

А не умные направо —

Покричать: «Героям слава!»…

Доорались, докричались —

Быстро натовцы примчались —

Свой народ — хоть и урод!

И пошёл в стране разброд…

Сколько лет всё бродят, бродят,

А себя всё не находят —

Был народ и нет народа,

Аж с четырнадцатого года…

А теперь и президента:

Был таким интеллигентом!

Но испортился моментом…

И гадает вновь народ:

Тот ли он или не тот?

С виду вроде тот, а в деле?

Мы такого — не хотели…

Значит, видимо, украли…

Бедный, где-то на Урале

Вкалывает в рудниках?

Может, в Штатах?

Иль в бегах?

А народ вновь в дураках…

Впрочем, наше ль это дело?

Раз страна того хотела,

Я сказал бы так: насрать!

Если будут вымирать,

Это личное их дело…

Постоим потом у тела…

Помянём — таков порядок…

…Если им всё это надо?

А фигу с маслом не хотите?

Европа слишком осмелела,

А, может быть, ей помогли?

То вдруг Печоры захотела,

Потом другой кусок земли

Российской, нашей вдруг захочет,

А почему бы вдруг и нет,

Когда есть сила, между прочим,

Не устоит любой сосед…

Любой, но только не Россия!

Так было и так есть всегда,

Ведь мы вас вежливо просили:

Не суетитесь, господа…

А фигу с маслом не хотите?

Тогда умерьте аппетит…

Иначе, вы уж нас простите,

В ответ вдруг что-то прилетит…

Мечтать не вредно — вредно думать,

Что вся Европа — только вы,

И что все там, как вы, безумны…

А, может, в этом вы правы?

Один такой уже нашёлся

И нас попробовал на зуб

И чем Европе обошёлся

Мечтатель тот? Он просто труп…

Не мы, а вы опять хотите

Витать в мечтах, как в облаках…

…Тогда попробуйте, возьмите,

Но, видимо, кишка тонка?

Вопрос к Минкульту

Сколько в мире Лысых гор?

До сих пор ведётся спор…

Есть гора под Петербургом,

Называется Кирхгоф,

Говорят, там в ночь Вальпургиеву

Ведьм не перечесть, как блох,

У бомжей… И рок тяжёлый

Там гремит аж до утра…

Я и сам туда пошёл бы,

Жаль на смену мне пора…

Но жену мою позвали,

А меня забыли, жаль…

Для приличия назвали

Этот шабаш — фестиваль!

Кроме ведьм теперь народа

Каждый год там пруд пруди,

Вновь на ведьм, похоже, мода —

Что же будет впереди?

Впрочем, Лысых гор всем хватит:

Ведьмам, бесам и чертям…

Пусть приходят, если платят,

Всё для всех найдётся там:

И стихи с вином и даже

Застарелые грехи —

Сколько лет тебе — не важно…

Ну, а как же петухи?

Да, вы, видимо, отстали —

Петухи теперь не в счёт!

Ведь на этом фестивале,

Даже время не течёт,

А бежит, но лишь в стаканы…

До рассвета пей и вой!

…Ну, а то, что утром рано

И с больною головой

Начинать опять неделю,

Не волнует никого…

Ведьмы тоже разлетелись,

Есть вопросы у кого?

Есть вопрос — сказал приятель:

Если этот шабаш — ваш,

То он — культмероприятие,

Если нет — тогда шабаш!

…А потом в Минкульте думали

Аж до будущей весны…

И конечно же придумали:

Отменить в ночь эту сны,

Где-то ж надо веселиться

Ведьмам ночь в стране родной…

Ну, а в северной столице

Зато будет праздник свой,

А не только революции…

…Так и запишем в резолюции!

А так всё было хорошо

Вот до чего дожили мы теперь:

То вводим тихий час для идиотов,

То вешаем замки, чтоб в нашу дверь

Не смог попасть чужой и даже кто-то

Свою квартиру, превратив в тюрьму,

На окна ставит прочные решётки…

Смотрю на это всё и не пойму

В какой стране живём мы, одногодки?

А одногодки, тоже, как и я,

Мне те же задают теперь вопросы —

Была страна — была одна семья,

Теперь у нас остались только слёзы,

Чтобы слезами всё и завершить…

Не плакаться нам раньше надо было,

А надо было всё самим решить

Как надо жить… Чего-то не хватило…

Быть может, храбрости, быть может, силы воли,

Видать, жилось уж слишком плохо нам?

Зато теперь, похоже, всем довольны,

Что вместе все мы не остались там,

Где был у нас великий и могучий…

Где был народ — народам всем пример?

Теперь же закрываем жизнь на ключик,

Боимся всех на западный манер —

Выходит, что живём теперь мы лучше?

А я хочу назад — в СССР,

Чтобы душа и двери — нараспашку,

И чтобы птицы могли в окна залетать…

И чтобы жить, но так, чтобы не страшно,

Чтоб по утрам не смерть, а солнце ждать…

…А так всё хорошо было вначале

И так всё плохо кончилось потом:

Карманы наши тут же полегчали,

Но дело не в карманах. Дело в том,

Что нас в июне просто обманули,

А в августе не те пришли во власть,

Что мы не ждали, то нам и вернули —

Народу — нищету. Себе же — право

Страну и нас до нитки обокрасть…

Есть Русь зато!

Вы переделайте мою страну обратно

В страну, в которой я когда-то жил!

Которой дед всю свою жизнь служил,

Которой жизнь отдал! В чём виноват он?

Быть может, в том, что сделал всё, что смог,

Чтобы страна его могучей стала,

Чтобы никто не думал и не мог

Нас одолеть… И вдруг страны не стало?

А, может, виноват не он, а я?

Что успокоился, как все, уж слишком рано,

Что слишком сильно полюбил себя,

Забыв заветы старых ветеранов

О том, что враг не дремлет никогда…

Выходит, что враг всё-таки дождался:

В кремле уже сидели господа,

И без страны народ чуть не остался…

Но десять лет неволи позади,

Хотя и раньше мы в неволе были,

Но слава Богу, Бога не забыли

И отыскали в прошлое пути,

Где вновь нашли Руси великой силы,

Изгнали ворогов из древнего кремля,

И всем напомнили — жива ещё Россия

И живы в той России ты и я!

Осталось только жизнь вернуть обратно,

Хотя и не совсем, быть может, ту…

Но и не ту, в которой многократно

Народ пытались ввергнуть в пустоту

Чтобы рабов в нас молчаливых видеть…

Нет, господа, что было то прошло,

Когда — то вы могли бы нас обидеть…

А если до кого-то не дошло,

К нам приезжайте, мы вам всё покажем:

Медведей и балет, цирк-шапито…

…А просто так, и не пытайтесь даже,

Союза нет у нас… Есть Русь зато!

Я там уже не я…

Когда-нибудь, когда наступит старость,

И в прошлое всё прошлое уйдёт,

Найду в шкафу из прошлого гитару,

Она, быть может, в прошлое вернёт

В последний раз меня туда, где вместе

Мы снова встретимся, чтоб снова разойтись,

Под перебор гитарный вспомнив песни

В последний раз, про ту, что в прошлом, жизнь…

Про ту любовь, которая промчалась,

Как звуки струн гитарных навсегда,

Жаль, что она в том прошлом потерялась,

Хотя и возвращалась иногда…

Но в этот раз уже не возвратилась,

Да и с гитары кто-то струны снял…

А ты ушла тогда и не простилась,

А я, как часовой, всю ночь стоял…

И ждал и ждал… Но так и не дождался…

Ты тоже, может, ждала там меня,

Где я навек со старостью остался…

…Но только там уже давно не я…

А я сказать тебе хотел

Я стою и мокну под дождём и в окнах

Всё ищу знакомый силуэт…

Дождь же, как нарочно, льёт и днём, и ночью,

А тебя в тех окнах так и нет…

Лишь под утро ветер вдруг меня заметил,

Пролетая мимо, тут же дал совет,

Мол, в это время дети ещё все спят на свете,

А я влюбился, что ли? В мои тринадцать лет?

Но, что он понимает, хоть и везде летает,

Что о любви он знает? Сказал и улетел…

А я стою и мокну, ищу тебя по окнам,

Я только одно слово — жду сказать тебе хотел…

Тут выглянуло солнце и, постучав в оконце,

Всех сразу разбудило, видать, для новых дел

И дождь остался в прошлом и ветер, как нарочно,

Опять пропал куда-то, а вот бы поглядел

Какая ты красавица! Ты всем мальчишкам нравишься…

…Но первым проводить тебя до школы я хотел!

Муза

Запас словарный, как вода в трубе,

Поток сначала, а потом лишь капли,

Весь вечер я сегодня не в себе…

— Нет больше слов — спросила ты — не так ли?

Я третий вечер снова без стихов…

— А, что ж, ты, не зовёшь меня на помощь?

— Поэту помощь не нужна…

— Ах, ты каков!..

— Простите, но мы в вами незнакомы?

И как попали Вы сюда?

— В окно —

Смотрю, открыто, вот и залетела…

— Вы, значит, Муза? Но мне всё равно…

— Признал меня и, значит, будет дело!

…И дело с Музою опять у нас пошло —

Она писала, а я с неё лишь списывал…

Но вот уже на улице светло,

И ночь прошла уж как-то слишком быстро…

Потом она ушла, возможно, спать,

Ведь вечером есть для неё работа…

Но вечер без неё прошёл опять —

У Музы выходной, причём в субботу…

Лишь в понедельник прилетела вновь

— Прости, что я тебе не показала —

Мои стихи. Конечно, про любовь!

Тебе я экземплярчик подписала…

Открыл я том, а в нём мои стихи,

А на обложке надпись крупно: Муза

И никого в соавторах, ведь в них

Вряд ли нуждается она, как член Союза!

Выходит, я пахал на Музу даром?

Теперь посмотрим, что ей скажет суд!

…И вдруг звонок: зайди за гонораром,

Если не сможешь, черти принесут…

Так стоит ли спешить?

Прости меня, что я не сделал много

Всего того, что очень бы хотел —

Что рифмами не вымостил дорогу

В сердце твоё… А взял и улетел

К музе своей, вряд ли тебе знакомой,

И на прощанье слова не сказал,

Тебя оставив в пустоте знакомых комнат,

Где я когда-то был, где я писал

Стихи ночами о любви не нашей,

Высокий слог другой, той, посвящал,

И вдруг мне без тебя там стало страшно,

Куда я безрассудно так умчал…

Лишь только там, в её чужой квартире,

Я понял смысл того, что значит быть,

Быть рядом с той в давно знакомом мире,

Её одну, как и стихи, любить…

А муза для меня, любовь, конечно,

Я в ней любил себя, а не её,

Хоть хороша она, но так беспечна,

Она легко других себе найдёт…

А я останусь без любви и музы,

И, слава Богу, выбор вновь за мной…

…Но если сам порвал любви той узы,

Так стоит ли спешить назад домой?

Ну, вот и я вернулся…

Мы знаем все, что нет плохой погоды,

Погода — это то, что здесь и есть…

А вдруг не то пришло к нам время года,

Мы в этом видим сразу чью-то месть…

Но кто нам мстит, за что, не понимаем

И потому с чем есть, с тем и живём,

И дождь и град покорно принимаем,

И непогоду снова переждём…

Уж нам ли к вечным привыкать обманам,

Ведь на обмане держится весь мир…

Вот снова скрылись горы за туманом,

Но, слава Богу, наши горы — не Памир…

…К утру туман сойдёт и снова лето

На остров наш вернётся, как всегда,

И самолёт совсем уж рядом где-то,

Я жду его так, как не ждал тогда…

Когда тебя увидел в нём впервые,

Тебя с небес послал, быть может, Бог,

Чтоб мы с тобой сердца соединили,

Никто другой так сделать бы не смог…

Но в этот раз наш бог аэродромный

На небесах, похоже, заскучал

И о твоём прилёте не напомнил

И о посадке что-то промолчал…

И где-то там остался за туманом

Твой самолёт, и ты в нём, может быть…

А, может быть, любовь была обманом?

Но почему тебя мне не забыть?

Ведь ты была, и ты ко мне летела,

Я ждал тебя… И это не обман,

Но, видимо, судьба так захотела

И спрятала тебя навек в туман…

…Опять туман над нашими горами,

А в том тумане где-то самолёт

Опять не долетел, уже не с нами…

…Ну, вот и я вернулся! Твой пилот…

Какой-то день сегодня…

Какой-то день сегодня слишком грустный:

Проснулся, всё болит уже с утра,

В карман взглянул, ну, а в кармане пусто,

Зато нам хорошо было вчера!

Вчера весь вечер мы с тобой гуляли,

Так не гуляли мы уже давно —

Вчера мы наши годы обнуляли,

Они ж при нас остались всё равно…

А новых круглых дат ещё не скоро

Придётся, как вчера, нам отмечать…

А, может быть ты вызовешь мне «скорую»

И выйдешь на крыльцо её встречать?

А я пока найду свою заначку,

Солдат не может без резерва жить!

…Вот только по кому сегодня плачут?

А я хотел Вам выпить предложить…

Найди отличие

В кафе сидели два небритых типа —

Один — сатирик, а другой — антагонист.

— А их небритость — это просто липа-

Сказал, сидевший рядом, юморист…

Возможно, юмор оказался чёрным,

А, может быть, не поняли его,

Сатирик оказался типом вздорным

И пистолет был, впрочем, у него…

И чем бы всё окончилось не знаю,

Но тут проснулся вдруг антагонист

И, посмотрев, как, кто кого ругает,

Решил, что прав был всё же юморист…

В чём смысл и в чём различие сатиры

И юмора — познать не всем дано:

Сатирикам досталось мыть сортиры,

А юмористам снова роль в кино…

…А кто же тот антагонист всесильный —

Конечно же, сотрудник КГБ!

Сатирик против КГБ всегда бессильный,

А юмористы — они сами по себе…

Я — умер?

Я — умер? А душа моя не хочет,

Я для неё всего лишь только сплю

И над рыдающей роднёй моей хохочет:

Как же такими я вас всех люблю!

Мне ваши слёзы ваших слов дороже,

В словах обман, вся правда лишь в слезах,

И в том, кто говорить уже не может,

Я всё увижу даже по глазам…

Кто среди вас всегда любил поэта,

А кто его всю жизнь его терпел,

И вот теперь, когда поэта нету,

Я вижу кто рыдать не захотел —

Кто был не друг, а просто очевидец

Его и взлётов и падений с высоты,

Да, и поэт не гений был — провидец,

Он даже смерть вознёс на уровень мечты…

Теперь вот он лежит, о всех всё знает,

Всё слышит, даже шёпот сплетен их,

Которые о смерти распускает

Чей-то язык злой среди вас, живых…

А, даст Бог, он, вот-вот сейчас проснётся,

И смертью смерть свою опять поправ,

Вам скажет: что, не ждали? Улыбнётся:

Смешно, не правда ли? И снова будет прав…

Пусть прав не в том, что зря, что он не умер,

Что, может, век ещё продолжить свой…

…А мне сон снился, как я в нём, безумец,

Доказывал душе, что я живой!

Исповедальное

Что здесь скажут потом, будет мне безразлично,

Всё равно что-то скажут, но совсем не о том,

Об одном попрошу, промолчите о личном,

И оставьте другим на их суд на потом,

Когда все мы уйдём, и травою могилы

Зарастут, да и память уже будет не та,

Если вспомнят кого, значит, те заслужили,

Остальным, значит, хватит на могиле креста…

В каждом веке свои предрассудки найдутся,

А от наших очистят наши души века,

Ну, а чистые души и без них обойдутся,

Если мы доберёмся в лучший мир, а пока

Я лежу перед вами со своими грехами,

Со своими надеждами, что не сбылись, увы…

Но останусь я здесь со своими стихами,

Если только, конечно, про них вспомните вы…

Если только, конечно, не случится дурного,

Если будущий век не сойдёт вдруг с ума…

И не будет тогда ничего мне иного,

Как летать в небесах, где лишь вечная тьма…

Но что будет, не мне рассуждать в миг последний,

То, что будет — то будет, смерти не миновать,

Вот пришёл уже поп, чтоб меня исповедовать,

Жаль, что он опоздал, что уж слёзы скрывать…

Не успел я ему тайн открыть ещё много,

Как и вам не успел все стихи написать…

…Ну, лошадка моя, в путь последний мой трогай,

Остальное придётся Богу лишь рассказать…

Я эту жизнь земную выбираю…

В придуманную кем-то жизнь не верю,

Пока я сам её не повторю…

Уйду с утра в распахнутые двери

Встречать рассвет и новую зарю…

И в тишине на берегу присяду

И, устремив свой взгляд за облака,

Вдруг там увижу то, что мне так надо,

Но ничего не вижу там пока…

Ни ангелов, летящих словно птицы,

Ни душ, летящих вслед за ними ввысь,

И нечему мне даже удивиться —

Обычная земная наша жизнь…

Но вот и солнце показалось вновь за лесом,

И только самолётов белый след —

Обыденно всё и неинтересно,

Выходит, ничего и, правда, нет?

За облаками снова небо, небо…

А выше неба только пустота,

Зато здесь на земле поля из хлеба,

Естественная жизни красота…

И встретив солнце, ухожу обратно

В обычный день, в обычные дела…

И, может быть, вернусь сюда когда-то,

Когда и моя жизнь почти прошла…

А вдруг увижу рай за облаками,

Быть может, это только тем дано,

Кто, как и я, вновь стали стариками

И нам, что будет дальше, всё равно…

И если там для нас не будет рая,

Не будет после жизни ничего,

Я эту жизнь земную выбираю,

А с ней лет двадцать… Только и всего!

Всему свой срок

Чем больше говорим, чем больше пишем,

Тем больше бед находим у себя,

А, может, навсегда ковид пропишем,

Чтобы не беспокоится нам зря…

Мы ко всему когда-то привыкаем,

Привыкнем и к ковиду, может быть,

Пока же только страхам потакаем,

Как Гамлета не вспомнить и забыть…

Быть или не быть чему-то снова?

Нам знать, похоже, снова не дано,

А если уж начнём болеть по-новой,

То ей, болезни, будет всё равно,

Когда и сколько раз мы укололись…

А кто не укололся — тот живой —

Всё от того, что сам решать он волен,

И думать, но не ж… й — головой!

…Но не подумайте, что я против кого-то,

Но сказанное не держу в себе —

Мне умирать досрочно не охота,

Всему свой срок. Всё есть уже в судьбе…

Душе прививка не нужна

Когда я чист душой, здоровый телом,

В чём грех мой перед Богом, не пойму?

Когда больной, тогда другое дело —

Я помощь Бога тут же сам приму…

А вот, когда мне говорят: греховен,

Зачем же божьи пастыри мне лгут?

Тогда душа их с грешниками вровень?

Тогда они и сами в ад пойдут?

Не ими — Богом всем дана нам воля,

Не им, а нам, как поступать, решать,

Но, если кто-то нами недоволен,

Из этой церкви не пора ль бежать?

Служителям её, знать, не знакомо

Ни чувство сострадания, ни веры,

Когда-то ими правили обкомы,

Ну, а теперь с крестами лицемеры…

Ковид — не дьявол! Ну, и слава Богу!

Ему подвластно тело — не душа,

Душе прививка не нужна, а нам с порога

Вдруг заявляют: не привитые — грешат!

А если так, я крест сниму покуда,

И в этот божий храм забуду путь…

…Без них найду и Бога, как-нибудь,

И лгать, что я не грешен, вряд ли буду…

Быть Львом Толстым…

Когда всю жизнь считал копейки, а рубли

Лишь рисовал в своём воображении,

Дожил до старости здоровым… Вы б смогли

Похвастаться таким вот достижением?

И ел и пил. Курил, как паровоз,

Пахал, как вол, бывало, по три смены,

Ходил по снегу босиком в мороз

И бабушку мою любил-Елену…

Таким он был — мой добрый старый дед,

Всегда был бодрым, никогда — усталым…

Однажды мне сказали: деда нет!

И детства без него вдруг вмиг не стало…

Закрыли на замок тот старый дом,

Где на скамейке он курил махорку…

Но чудо совершилось чуть потом:

Однажды я мальцом полез на полку

И там нашёл забытый толстый том

К тому же, и читать я научился

Пусть по слогам, но всё же прочитал-

«Война и мир». И в книгу ту влюбился…

Мне важен был не текст. Был важен он —

Тот, на портрете, что во всю страницу,

Я так и сяк смотрел со всех сторон:

О, как же были их похожи лица!

Косоворотку эту дед любил,

Её носил по праздникам когда-то…

Но там, увы, не он — другой там был

Такой же, как и дед мой — бородатый…

Грех вырывать из книг страницы, но

Я вырвал лишь одну — с его портретом…

Хоть вырос я уже давным — давно,

Но в рамке тот портрет он дома где-то

И я его храню, ведь в нём мой дед

И переубедить себя не в силах…

Нет Льва Толстого, деда тоже нет,

Пусть будут оба в нём, а что такого?

Жаль, фотографий нет, я б доказал,

Но вот кому? Возможно, Льву Толстому?

…Кто есть из них — пусть их рассудит Бог,

Я Бога попрошу тогда заранее,

Быть Львом Толстым, конечно, дед не мог,

Но это — он! И он — не самозванец!

Формула любви

Есть формула любви весьма простая:

Я плюс ты — в итоге — мы семья,

А прочая любовь — она пустая —

Лишь видимость… Не зря же говорят,

Что от любви такой одни проблемы

И дети нелюбимые порой…

Любовь приходит и без ума вдруг все мы,

Но наш герой, увы, не наш герой…

Жаль, этого пока не замечаем,

Красивость слов пленяет сердце нам,

Нам кажется, что мы любовь встречаем,

А пустоту потом находим там,

И в пустоте той — ни любви, ни света —

Дай Бог, чтобы остался путь назад…

А настоящая любовь осталась где-то,

Но неказист, увы, её фасад…

И часто мы её проходим мимо,

Когда обещан нам уже дворец…

Бежим, бежим, бежим к своим любимым…

А прибежим — любви уже конец —

И тот дворец — обычная лачуга,

И принц из сказки — наяву ничто,

И вы при нём ничтожная супруга,

Но как о нём мечтали Вы зато…

А в домике, за латаным фасадом,

От светских раутов и суеты вдали,

С подругой вашей рыжей и нескладной,

Которой Вы дорогу перешли,

Жила Любовь, увы, уже не Ваша…

И не надейтесь, что она потом

Вернётся к Вам…

И Вас, с лицом накрашенным,

Она не пустит даже к себе в дом…

Останется с подругой Вашей первой,

Ведь у неё есть всё теперь: жена,

Семья и дети и, конечно, верность…

…А вы в своём замужестве — одна…

Всё случится так, как вы хотите…

Я не тот, о ком всю ночь Вы думали,

Образ мой лепили из мечты,

Зря меня такого Вы придумали,

Я лишь отраженье пустоты…

Ту, которую хотели Вы заполнить,

Чтобы одинокой вновь не быть,

Может, надо не мечтать, а вспомнить

Про того, кого Вам не забыть…

Может, потому Вам и не спится,

Что я тот, придуманный, и он —

Мы одно и тоже, что вам снится,

Если вдруг придёт случайно сон…

Вы меня оставьте в Вашем прошлом,

Это будет лучше для всех нас…

Вспомните, каким он был хорошим,

Как не спит он, думая о Вас…

Ну, вчера немного поругались,

Дали своим чувствам погулять…

А сегодня оба испугались,

Как бы вам любовь не потерять…

Не волнуйтесь и спокойно спите,

День пройдёт и вечер вновь придёт…

…Всё случится так, как вы хотите —

Ты — его, а он — тебя найдёт…

А ты осталась…

Поднимем тост за верность и любовь!

Шампанское пусть голову нам вскружит,

Помолодеем чуть, быть может, вновь

И в белом танце с ветерком завьюжим…

Пусть нашим детям далеко за пятьдесят,

Но я твой возраст вспоминать не буду,

А вдруг тебя на танец пригласят?

А про меня, конечно, позабудут…

Но обижаться вряд ли стоит мне,

Как танцевали мы, они, вряд ли, умеют,

Так пусть стоят и смотрят в стороне —

Им далеко до наших юбилеев…

Играет вальс нам старый патефон,

Потрескивает старая пластинка…

Забыть про возраст нам поможет он,

Вот только что-то снова жмут ботинки…

Сквозь боль и старость дотанцую я,

Спрячу в морщинки на лице усталость…

…Так выпьем за тебя, любовь моя,

Все гости разошлись, а ты осталась…

Везенье — это хобби дураков

Богато жить не запретишь, раз повезло,

Везенье — это хобби дураков,

Вот и везёт им — умным нам назло,

У них дворцы — у нас пара портков…

Для дураков вся жизнь, как лотерея,

Они играют с жизнью, мы бежим

Всё по делам и на бегу стареем,

Ничем, кроме себя, не дорожим…

Наше богатство — это только годы —

Не подарить их и не обменять,

У дураков же яхты и заводы,

И их нам, умным, не дано понять…

Мы лет своих и жизни не жалеем,

Что есть у нас мы тут же отдаём

Судьбою обделённым, то пригреем,

То выход не себе, а им найдём…

Потом о нас дурак какой-то скажет

И будет прав: всё горе от ума!

Но вряд ли это будет так уж важно,

Когда и жизнь закончится сама…

Пусть дураки когда-то поумнеют,

А умные вновь будут в дураках,

Но что изменится? И думать я не смею…

…Изменятся не люди, а века…

9 июля. Тихвин

По городу пройдусь и не спеша

Тем, что от города осталось, полюбуюсь,

Приду в то место, где моя душа

По прошлому немного потоскует…

Здесь то, чем в этой жизни дорожу —

Ищу следы из жизни своей прошлой,

И, слава Богу, что-то нахожу:

У монастырских стен свой парк заброшенный…

Здесь, в нём, остались лучшие года,

Но нет давно следов от тех скамеек,

Где с мамой мы сидели иногда

И молча в воды Таборов смотрели…

Не думая о том, как жизнь пройдёт,

Как нам придётся тоже постареть…

Однажды мама встанет и уйдёт,

А я останусь только вслед смотреть…

…А над водой, как и тогда, туман,

Заросшие кустами берега…

Налью себе за прошлое стакан,

И выпью за прошедшие века…

Сегодня день рождения его —

У городов есть тоже дни рождения,

Без них, увы, не будет ничего —

И этого, пусть даже наваждения…

И пусть мне маму больше не найти,

Но, может быть, хотя бы её душу,

Такой сегодня день. Должна прийти!

Должна колокола со мной послушать…

Матерь Божия

Родившись здесь, не верить в чудеса

В день этот — это просто невозможно,

В Храм не прийти, не посмотреть в её глаза,

Воочию увидев Матерь Божью…

Жаль только, что не каждому дано

Увидеть в них, что он увидеть может,

Ведь у кого в душе всегда темно,

Увы, молитва даже не поможет…

И Божья матерь нас не защитит,

Когда мы сами верить не готовы,

Нас за неверие Бог, может, и простит,

Ведь всё равно не верить будем снова…

Но даже те, кто в чудеса не верят,

Поверят в чудо. Не сейчас — потом:

Она ж вернулась с берегов Америки

В наш град святой, в её любимый дом!

…И мы её, как было здесь и прежде,

Смиренно на колени встав пред ней,

Попросим об одном: дать нам надежду

На милость её до исхода дней…

На берегу родной реки

Сижу на берегу родной реки,

Я, не такой чуть, с детства её знаю,

Её сейчас вброд переходят мужики,

А было — даже не переплывали…

Я не застал, конечно, времена,

Когда купцы по ней на Волгу плыли,

И тех купцов не знаю имена,

Хотя и знаю — они точно были!

Сто с лишним лет кормила нас река

И рыбой и заморскими дарами,

Кормила б и сейчас наверняка,

Но что-то стало с ней, а, может, с нами?

И обмелела не она, а мы

Своей душой никчёмной обмелели,

Нашлись и гениальные умы —

Россию переделать захотели…

Дорогу проложили через нас,

Чтобы по ней ходили паровозы,

И стала ручейком река сейчас,

И не вода в ней, а о прошлом слёзы…

Разрушены шлюзы — теперь по ней

Не корабли плывут, всего лишь лодки…

Не выведут на водопой коней…

Бельё не постирают больше тётки…

…И с удочкой я больше не приду

На это берег, жизнью полустёртый,

Ведь всё равно того я не найду,

Что потеряли все мы — нашу гордость…

Безбожия больше, чем было вчера…

Забытые Храмы, забытые души…

Без Бога забытого стали ли лучше,

Стали ли хуже? Рассудят века…

В чём-то и хуже, наверняка…

А в чём-то и лучше, но только вот в чём?

Теперь всё считаем: что, где и почём,

И ценим людей не за чистые души,

А только за то — нужен он иль не нужен,

Что сможем и сколько с кого поиметь,

А душу, вообще можно и не иметь…

Безбожия больше, чем было вчера,

Без Бога в душе нынче и детвора,

И дяди, и тёти, лет этак под сорок,

Глядишь, так и Храмов не нужно нам скоро,

В разрушенных душах и Бог нам не нужен,

Так стало ли лучше? Так стало ли хуже?

Единого мнения в обществе нет —

У каждого свой есть на это ответ…

У каждого нынче есть свой идеал,

А Бог, уж простите, что в жизни нам дал?

Кто верил в него — тот остался вновь нищим,

А тот, кто без Бога, ворочает тыщами —

Кому с Богом хуже? Кому с Богом лучше?

…Не знает никто, что в итоге получим…

Кто силу имеет…

Кто силу имеет, тот нынче и прав,

Ему наплевать на наличие прав

У тех, кто слабее. Права — ерунда,

Когда сила есть — будет всё и всегда.

Но Бог в спор людей вряд ли будет влезать,

Хотя ему есть, что нам людям сказать…

Но скажет об этом он всем нам потом,

Кого-то пристроит к себе в райский дом,

Кого-то и в ад завернёт прямиком…

А тех, кто о нём ахинею несут —

Отправит на свой божий праведный Суд —

Тогда вот и спросит иных про права,

Кто прав? Кто неправ? Донесёт всё молва…

И самый всесильный — бессильный пред Богом —

Души в нём на ноль, хоть и силы в нём много…

Так, может, не стоит о силе кричать,

Пока Бог не стал перед вами качать

Права, те, которые есть у него?

…Так можно остаться совсем без всего…

Табун белогривых коней…

Табун белогривых коней

По райским просторам несётся —

Их столько же, сколько и дней

В жизни моей наберётся…

Выходит, табун — моя жизнь

И кони — они мои тоже…

Табунщик кричит: придержи,

А сам он, похоже, не может?

— Ты кто? — я кричу на скаку…

— Я Бог — за тебя я в ответе,

Жаль, что я помочь не смогу,

Ведь ты же пока на том свете,

Где солнце и звёзды твои,

А здесь всё придумано мною,

Жить хочешь? Тогда не гони

И старость не делай вдовою…

А я же, пришпорил коня,

Так лихо пред Богом промчался,

Себе не оставив ни дня,

Уже на закате скончался…

— Такая вы вся, молодёжь,

Ты хоть и старик, но ребёнок,

Ах, как ты на батьку похож,

Такой же, как он был, с пелёнок…

Что делать с тобой не пойму,

Пока ты мне вовсе не нужен

В свою возвращайся тюрьму,

Уж точно успеешь на ужин…

…Пока он меня поучал,

Исчез мой табун белогривый…

И я про свой сон промолчал,

Ума хоть на это хватило…

Я брюки белые на старости купил…

Я брюки белые на старости купил,

Отгладил себе белую рубашку,

Щетину старую до лоска так отбрил,

Что не узнала даже кошка Машка…

Но тут жена испортила всё вновь,

— Куда собрался это ты, повеса?

Не думая сказал: крутить любовь!

Жена в ответ: мне даже интересно…

Не знаю, что ей интересно вдруг,

— И я пойду тогда! — кричит супруга…

— Но там у нас свой, наш мужицкий, круг!

— А в круге том одна на всех подруга?

Хотел я ей неласково сказать,

Мол, бес в ребро — какие наши годы!

Но промолчал. Иначе указать

Могла б на дверь в такую непогоду!

Ей повезло, и тут же дождь пошёл,

Я вместо друга — на диван к супруге…

И так нам вместе было хорошо,

Не хуже, чем в своём мужицком круге…

А белые штаны уж третий год

Висят в шкафу и даже не пылятся…

И друг теперь уж в гости не зовёт…

Есть только одно место прогуляться

В одежде белой, но я погожу —

Ведь ещё тапки надо прикупить…

…Ну, а пока и в чёрном похожу,

Да и жене нет повода вопить…

А сколько же тогда грехов под рясами?

Сказал наместник Бога на земле,

Что Церковь наша — грешников собрание,

Отправленных на перевоспитание…

А где тогда святые в этой мгле?

Душа запуталась, ей, как и мне, не ясно,

Как отличить ей грешных от святых,

Когда в молитвах много слов пустых,

А сколько же тогда грехов под рясами?

Не перечесть! Но пусть их судит Бог,

Хотя, конечно, и они, чуть-чуть, начальство…

А рассуждать так — ересь и нахальство —

За что меня осудит, знаю, Бог —

Но только потому, что их не смог…

Любая власть — здесь нечего скрывать —

Не только для народа должна жить!

…Раскаюсь. В монастырь уйду — грешить,

А заодно иконы целовать…

Куда мы посылаем иногда…

Одна лишь буква и три точки — слог высокий!

Так пишет только истинный поэт,

Когда испишется, похоже, что до срока,

Хоть срока давности в поэзии той нет…

Во все века три точки означали

Всё тоже самое… И будут означать…

А ведь без них великими б не стали

Великие, но знали, как начать…

Великий и могучий мат! Но русский,

Спасибо, что ты есть, как был всегда!

…Никто как мы, не скажет по-французски

Куда мы посылаем иногда…

Я в семь хотел стать тоже музыкантом…

Не все мечты сбываются, бывает…

Особенно, когда вам только семь,

Мечты свои мы даже не скрываем,

Но стать великими дано, увы, не всем…

Я в семь хотел стать тоже музыкантом,

Играть на фортепиано, как Шопен…

Не оказалось и не слуха, не таланта —

Так мне сказал какой-то ассистент…

Когда пришёл я музыке учиться

В тот самый дом, где Ника жил давно,

Но Римский-Корсаков не смог бы получиться

И не тогда и не сейчас бы всё равно…

Но этот дом, оставленный когда-то

Великим им, чтобы великим стать,

Он до сих пор влечёт меня обратно,

А где б я мог ещё его познать?

Здесь музыку его могу послушать

И осознать сполна его талант…

…Мы всё равно с ним родственные души

И земляки, хоть я не музыкант…

А помнишь ты их?

История — великая наука —

Она нам, людям, для того дана,

Чтобы мы помнили великих имена…

— А, помнишь ты их? — я спросил у внука —

Хотя ты их не знаешь, но пока —

Вот подрастёшь, и многое откроешь

В науке той не только для себя…

Как прадеды твои и за тебя,

Пролили здесь своей немало крови…

Как били шведов и причём не раз,

Как крестоносцев с земли нашей гнали,

И как за Русь святую умирали,

Чтобы она опять цвела — для нас…

И мы им всем, что есть у нас, обязаны,

Но главное — нам память сохранить,

Чтоб не порвалась нашей жизни нить,

Которой воедино все мы связаны…

Ведь делают историю не боги,

Её творят такие же, как ты,

Так отойди порой от суеты

И вспомни тех, кому обязан многим,

Кого при жизни ты не мог и знать,

Но должен знать и помнить, а иначе,

Не будет снова никому удачи,

Останется себя лишь проклинать…

И за любовь и за беспамятство мы платим

Жизнью своей в итоге всё равно —

За то, что было здесь давным давно,

За то, как дни свои мы здесь растратим…

Как здесь мы проживём и, что оставим

И мы и вы когда-нибудь потом,

Каким потомкам свой оставим дом,

Мы и об этом забывать не вправе…

…Мой внук меня послушал и спросил:

А ты в истории той, значит, тоже будешь?

— Конечно, если ты вдруг не забудешь

О том, о чём тебе я говорил…

Жаль только я остался сам с собой…

Не знаю, что опять вас тянет в Сочи,

Похоже, только море нужно вам?

У нас — река и пляж есть, между прочим,

И солнце есть. Оно — что здесь, что там…

У нас в июле — тропики с жарою,

Такой, что в Сочи не было давно,

Но если вы такие уж герои —

У нас — ковид, и там есть всё равно…

Не зря же говорят: добра не ищут,

Когда и здесь полным полно добра.

Вот только, жаль, что вновь меня не слышат,

Ведь поезд в Сочи вас увёз вчера…

И вновь один лежу на местном пляже,

А где-то там, у вас, шумит прибой…

…Кому, где больше повезёт, июль покажет,

Жаль только я остался сам с собой…

СМС

— Мой милый, ты был прав, конечно, всё же,

Я в Сочи ехала, теперь хочу назад:

Всё и везде здесь каждый день дороже

И никому никто давно не рад…

А море, море… Море — просто горе,

Как будто каждый день на море шторм…

Приеду и с тобой не буду спорить,

Но это будет только лишь потом…

Когда вернусь, надеюсь, без ковида,

И всё тебе подробно расскажу,

Какие, помнишь, раньше были виды,

Я даже их теперь не покажу…

Ведь в них теперь не то, что на буклетах,

И вместо красоты лишь суета —

Такое нынче сочинское лето,

Не то, что наша дома красота…

А ты, надеюсь, тоже загораешь

На нашем пляже, хоть без моря он…

Надеюсь, что и ты меня прощаешь —

Я в горы ухожу… Уж ждёт вагон…

— Какие разговоры — я же знаю,

Когда тебе, что надо — будет спор…

…И в смс пишу: я жду, родная,

Когда на землю спустишься ты с гор…

Остались только имена…

В семье моей и Пётр и Павел

Не просто чьи-то имена —

Одно я в отчество добавил,

Другое дед мой мне оставил,

И в этом не моя вина,

Что мне родные имена,

Я своим детям не оставил…

Но, может быть, когда — ни будь,

Среди праправнуков найдутся,

Те, кому по сердцу придутся

И Пётр и Павел — буду рад,

А если нет, потом найдутся

И на святую Русь вернутся

Святые имена назад…

Ведь сам Бог в этих именах,

Они — столпы и нашей Веры,

Любви божественной без меры,

Проводники греховных душ —

Кого уже до райских кущ,

Кого пока что лишь до храма,

Чтобы закончилась их драма,

Кто Бога в них сумел познать…

И в этот день Петра и Павла

Престольный праздник у меня,

Вновь соберётся вся родня,

Родни вот только не осталось…

…Ни Павла нет, нет ни Петра,

Остались только имена…

Твой поцелуй

Твой поцелуй похожий на миндаль —

Немного горечи и аромат печали,

Мне говорил без слов, что будет жаль,

Если любовь закончится в начале

И после первой встречи я уйду,

Чтобы потом к тебе не возвращаться…

…Глаза же говорили мне: найду!

И потому не стоит нам прощаться…

Ведро малины

Сегодня день рожденья у отца

И у него сегодня именины…

Я помню до сих пор, как с утреца,

Он в этот день принёс ведро малины…

Как целый день потом её я ел,

И про подарок позабыл, однако…

Возможно всё ведро я съесть хотел,

Потом ночь напролёт о папе плакал…

В тот год, когда мне было только пять,

Мой папа без подарка вновь уехал

И я один остался вновь опять

И вот опять очередная веха…

Сегодня папе было бы сто два

И тридцать два из них я без малины

И вкус её уж помню я едва

И старый сад и дом его старинный…

Всё в прошлом. И мне семьдесят уже,

Но в моей жизни этот день особый…

…Малина вновь созрела на меже

И я ему привёз её попробовать…

Так, что есть время?

Тот, кто считает — время без границ,

Тот ничего о времени не знает,

Он лишь себя за время принимает,

И то тогда, когда падёт он ниц,

Чтоб превратиться снова в никого

В потоке вечного, как вечность, мироздания —

Всего лишь бит вселенского сознания,

А время будет жить и без него…

Границу времени перешагнуть несложно,

Чтобы навек в безвременье уйти,

Но вот дорог обратно не найти

И потому вернуться невозможно…

Их просто нет. Как будущего с прошлым —

Мы все живём и там и там и там,

Где время есть, придуманное нам,

Чтобы мы в нём запутались нарочно…

Века, года, часы, даже минуты —

Всего лишь пустота — один мираж,

И этот мир, нам кажется — он наш,

На самом деле нет ни дня, ни утра,

Ни вечера — одна сплошная ночь

И в ночи той всем время управляет:

Мы будем — если время пожелает,

Не будет нас, если уйдёт вдруг прочь…

Решив, что можно всё начать сначала,

Забыв совсем, что есть всему конец,

Что есть и у него его творец,

Но вряд ли от того нам полегчало?

Так что есть время? Кто нам даст ответ?

Быть может, время даст ответ само нам,

Что вечны мы подобно электронам,

Что времени на самом деле нет…

Для этого мы здесь и существуем…

Ни в Бога и ни в магию не верил

И лишь одно твердил всем с детских лет,

Что магия всего лишь суеверия,

А Бога на Земле и в небе нет!

Теперь уже не так категоричен,

Когда есть опыт жизни за спиной,

Когда всё больше думаю о личном,

Что будет через пару лет со мной?

И где я буду — здесь в земле? На небе?

А, может быть, пока не там, не там…

Но где бы я потом однажды не был,

Я своё Эго, знаю, не предам…

И чтобы мне теперь не говорили

Ни маги, ни обычные попы,

Что человека боги сотворили,

Но всё равно душой мы все слепы…

Ни тем и ни другим опять не верю,

Ни в Книгу мёртвых, в Библию, в Коран…

Быть может, от того слегка растерян,

Что в мои годы мне б давно пора

Найти опору для грядущей вечности,

Которая уже нас где-то ждёт…

Лишь разобравшись в личной человечности,

Каждый из нас себя и там найдёт…

…Для этого мы здесь и существуем,

Для этого здесь познаём любовь,

Чтоб после нас оставить жизнь живую,

А не её осколки, смерть и кровь…

Спина болит…

Календари, в которых пишем годы,

Даны нам, чтобы проще дни считать…

Спина болит, но вряд ли от погоды,

Она от прошлых дней могла устать —

Уж слишком много их скопилось за спиною,

Чтоб под их тяжестью меня сломала жизнь…

Возможно, так возможно — не со мною —

Я сам себе давно сказал: держись!

И я держусь вне времени и правил,

Которые диктуют мне года,

Себя я в прошлом так и не оставил

И молодость моя со мной всегда…

Пусть телом стар — оно лишь оболочка,

Того, что у меня живёт внутри —

А там душа и молодая, точно!

Хоть кто бы, что бы мне не говорил…

И сколько бы мне время не сложило

На мои плечи тонн бед и проблем,

Оно во мне само ведь тоже жило,

И мне служило так же, как и всем:

Оно меня учило выживанию…

И стало мне оно — почти родня,

Но у меня есть тайное желание —

Пусть поживёт немного без меня…

Кто есть кто?

Смешно бы было аж до самых слёз

В кино нам покажи такой курьёз,

Да и на видео хотя уже увидели,

Не посмеялись, но зато обиделись,

Что снова оскорбили ту страну —

Украли стрелку? Так всего одну!

А вдруг их не хватает там у них?

Не зря ж на дело был направлен,

Но не псих,

А самый настоящий дипломат —

Тот, если что, поймёт наш русский мат…

К тому же, чтобы красть нужен талант,

И чтобы не сказали — диверсант!

Такой скандал иначе разразится,

Что в сне плохом им даже не приснится…

Но всё прошло на удивленье тихо,

Отправили домой того диппсиха,

А вот со стрелкой или без, увы, не знаю,

Но, как и все у нас, предполагаю,

Что в нашем МИДе всё же не в обиде…

…Ведь кто есть кто — весь мир зато увидел!

Что ты, ворон, раскричался?

Что ты, ворон, раскричался,

Может, кто-нибудь скончался?

Знать, тому не повезло…

Уноси подальше зло,

Улетай от нас покуда,

А иначе будет худо,

Если нам, то и тебе —

Ты поверь своей судьбе…

…В жизни есть такие вещи,

Где не нужен ворон вещий

И твой вроде вещий крик —

Знаю, умер там старик,

Смерть его к себе прибрала,

Ведь прожил он лет не мало,

И ушёл в тот мир в свой срок —

Никакой ты не пророк!

Никакой не предсказатель

И кричать не обязательно…

И, чем попусту кричать,

Сейчас лучше помолчать,

Так, как принято у нас…

…Все умрём, но не сейчас!

За месяц до того, как…

За месяц до того, как я родился,

Такой же был июль, возможно, вторник,

Ещё от радости отец мой не напился…

Ещё всё так же мёл дорогу дворник…

Но не было меня. Я ждал свой август.

Тринадцатое — чёртово число,

Когда в квартире стану самым главным

Друзьям всем папиным, наверное, назло…

Ну, а пока вчера был папин праздник —

Ведь тридцать третий год ему пошёл!

За это мужики не выпью разве?

Конечно выпили! И утром был рассол…

И целый месяц жарких летних будней

И предвкушение явленья моего

А что оно тринадцатого будет

Похоже, не волнует никого!

Ведь все вокруг безбожниками были,

Пусть на словах, зато всегда прилюдно…

И тайно, но потом, меня крестили —

В июль такой же… И пили беспробудно…

Сон

Чем ближе к финишу, тем чётче виден старт,

Как-будто бы сегодня это было…

И этот сон не просто сон, а дар

От памяти, которая забыла

Его мне вовремя когда-то передать…

А, вдруг, попридержала для кого-то,

Чтоб он успел от снов своих устать —

Красивых, но пустых и беззаботных…

И кем-то тем, вдруг оказался я,

И этот сон настолько был реальным…

Я в нём летел, внизу была Земля,

И свет вокруг, звёзд дальних, чуть печальный…

Возможно, что печалилась душа,

Вдруг потеряв земное тяготение,

Но в этом сне, увы, не ей решать,

Есть кто-то у кого другое мнение…

Подобное уже мне что-то снилось,

Когда мне и всего — то было пять,

Тогда душа мне ничего не объяснила,

Тогда зачем всё повторять опять?

Опять знакомый вижу звездолёт,

Знакомый космопорт, знакомый мальчик,

Вот он сейчас мимо меня пройдёт…

Так это я! Не от того ль я плачу?

А кто тогда ему навстречу шёл?

Выходит, тоже я, но только взрослый?

Тогда куда же мальчик тот ушёл?

И кто из нас реальный? Вновь вопросы,

А вместо ответа — очередной вопрос,

Но этот сон не может быть случайным,

Выходит, что один из нас со звёзд?

Вот почему их свет всегда печальный….

Вот почему себя увидев вдруг,

Я в тот же миг из сна того вернулся…

А утром разбудил меня мой внук,

Выходит, это с ним я разминулся?

Один ответ, похоже, получил я,

Ну, а другие тоже получу

Когда-нибудь. Всё точно так случится…

…Смотри, душа, а я и, впрямь, лечу!

А я поверил и пошёл за ней…

Я в гору шёл — шёл медленно и долго

И мне порой казалось — не дойду

И в метре от вершины упаду,

Время потратив глупо и без толка,

Но так хотел увидеть с той вершины

Всю жизнь мою, прошедшую в пути!

И если уж не Бога там найти,

Хотя б найти, зачем я здесь, причину…

Зачем и почему, свой выбрав путь,

Я больше не искал пути другого —

Хотел дойти до неба голубого,

А не прожить внизу там как-нибудь,

Быть выше всех в заоблачной дали,

Устав от суеты земной однажды…

Куда приду — тогда было неважно,

Важнее, чтоб другие не смогли!

Чтоб только мне достался главный приз:

Я выше всех, а выше только Бог!

И никого… Дойти никто не смог,

Чтобы потом не падать сверху вниз,

Оставшись там, искать свои ответы,

А я решил себя преодолеть…

Выходит, шёл сюда, чтоб умереть,

И в гордом одиночестве при этом?

Но тут моя гордыня возмутилась,

Что у меня всегда и всё не так —

Что не она, а я теперь дурак,

Она ж тогда всего лишь пошутила,

А я поверил и пошёл за ней…

— Но почему же ты, душа, молчала?

— Ты слушать не хотел, а я кричала,

Где проведёшь ты свой остаток дней…

И оступившись на вершине, я проснулся,

Жаль, что не видел, как я вниз летел,

Туда, где жизнь свою дожить хотел…

…А если бы вдруг всё же не вернулся?

И всё-таки я осень подожду…

Расцвёл подсолнух под моим окном

И с каждым днём всё больше становился…

Уехал я, совсем забыв о нём,

Вернулся и невольно удивился —

Сияло солнце, но земное, предо мной,

И наполняло душу странным чувством,

Хотя вокруг был тот же мир земной,

Но почему-то мне вдруг стало грустно…

Я просто знал, того не может быть —

У нас на севере их просто не бывает!

А, может, и не я не мог забыть —

Моя душа о нём не забывает,

Мне показав прекрасный этот сон,

Сон, ставший явью… Виновато лето,

Теперь у нас подсолнухов сезон,

И засуха опять на юге где-то…

Не знаю, радоваться чуду или нет?

Неужто сами мы испортили погоду?

И пальмы вырастут, глядишь, но в этот бред

Поверил б вряд ли кто-то из народа…

И всё-таки я осень подожду

И пальму посажу, потом бананы

Свои родные я всем покажу…

— Они же с этикетками! Не странно ль?

Сегодня правду хоронили

Сегодня правду хоронили

С очередным её вождём —

В могилу прочную зарыли

И, с неба окропив дождём,

Казалось бы навеки скрыли…

Но, кое-что, видать, забыли,

Ведь правда — она, как душа,

И ей не место быть в могиле…

Кто против правды согрешат

То место точно заслужили,

А суд потом свой совершат

Потомки их и удостоят

Всего по мере их трудов —

Кому-то мавзолей построят,

А от кого-то и следов

Для будущего не оставят…

И правду отделив от лжи,

Себя же наконец заставят

Отчизне, а не лжи служить,

И до конца стоять за правду,

Хоть это будет не легко…

…Любая власть и этом главное —

Всегда от правды далеко…

Последний маршал той войны (Памяти Кирилла Афанасьевича Мерецкова)

Один из маршалов Победы,

Тот, кто вошёл в почётный строй…

Когда страна познала беды,

Он первым был её герой,

Кто первую принес Победу

В тот страшный сорок первый год,

И чтоб народ о том не ведал,

Всё сделали наоборот…

— Да будет так! В Москве сказали —

Москва — столица, Тихвин — ноль…

Москве Победу приписали,

Стал город Сталина герой!

А Тихвин — городом остался

Таким, как был, на много лет,

Возможно, кто-то опасался,

Что истинный найдя ответ,

Потом напишет правду кто-то

О той победе в декабре…

Миф рухнет и придут заботы,

Что написать в календаре…

Хоть мы и от вранья устали,

Но всё оставили, как есть

Москве, где сам товарищ Сталин…

А Мерецков остался здесь,

Как символ первой той победы,

Которой всем надежду дал…

Пришла Победа точно в среду,

Как маршал наш нам предсказал…

…Стою у бюста Мерецкова,

Ложу к подножию цветы —

Его я знал ещё живого,

Хотя давно не молодого

Солдата из моей мечты…

И вот теперь он снова рядом

И он вернулся в город свой,

Но не командовать парадом —

Быть просто памятью — живой!

Вы где-то там…

Вы где-то там, мадам, увы, остались,

Возможно, в моей жизни, но другой,

И в этой жизни не тому достались,

А я навеки потерял покой…

Я Вас ищу всю жизнь среди прохожих,

И мимо Вас, возможно, прохожу,

Но не одной на Вас, увы, похожей

Не нахожу, не нахожу, не нахожу…

И век не тот, не те давно здесь лица

И Петербург давно уже не тот…

А Петербург наш мне всего лишь снится,

И Вы в нём снитесь в тот счастливый год…

В тот год, когда ещё мы не расстались

И нас не разлучил ещё вокзал,

Возможно, Вы в том сне со мной остались,

Чтобы о нём Вам лично рассказал…

Когда-нибудь и Вы ко мне вернётесь,

Когда-нибудь найдёте Вы меня,

А, может быть, как я, мадам, проснётесь

В начале нового, увы, чужого дня…

В котором Вы и я давно чужие,

А встретиться чужим не суждено…

…Выходит, мы свою любовь уже прожили

Давным — давно, давным — давно, давным — давно…

Возможно, были раньше и святые

И грешники становятся святыми,

Святые грешниками тоже иногда,

И только души тёмные, пустые

Блаженство не получат никогда…

Греховно наше тело изначально,

Но это, вряд ли, самый страшный грех,

Греховная душа — вот, что печально,

А ведь душа, не тело — человек!

Оно для нас лишь только оболочка,

Под ней мы часто прячем лишь грехи,

А если это так, то надо срочно

Лечить не тело — к Богу мы глухи!

Болезнь души — не лечится врачами,

Больную душу можно запереть

В психушку, но, конечно, только с нами,

Чтоб дать спокойно телу умереть…

А где тогда лечить? Конечно — в Храме

Среди святых икон, людей святых…

А вы уверены, что и они святые сами?

Что нет других святых там и без них?

Как нас, и кто проверит в них на святость?

Кто дал им право нам грехи прощать?

Таким святым и я мог стать когда-то

И много всем всего наобещать…

Не крест на рясе, а духовность наша

Даёт нам право верить или нет,

Но кто-нибудь когда-нибудь покажет

Что в их душе? Увы, не жди ответ…

А к тем, кто служит Богу за зарплату,

Давно я потерял свой интерес,

У них — работа и они не виноваты,

Что в их душе давно не Бог, а бес…

…Возможно, раньше были и святые,

Возможно, Бог на землю приходил…

Когда же храмы мы в работу превратили,

Я Бога в них уже не находил…

Кошмар

Какой кошмар! Что стало со страной!

И в новостях лишь только про пожары,

Про пандемию, вновь про летний зной,

Про то, как ноги липнут к тротуару…

Забыли мы, как выглядят дожди,

Хотя бы раз за сутки показали!

А Вильфанд снова: ждут нас впереди,

Но не дожди… А сами не устали

Нас доводить у телека до слёз?

И те, похоже, тоже пересохли…

…Когда же вы начнёте про мороз,

Пусть даже врать, пока мы все не сдохли!

Вся жизнь игра…

Сбываются надежды и проклятия,

Мечты сбываются, но только иногда…

Страна ажиотажем вся охвачена —

На миллиард играет вновь она!

Потом сидит у телека печальная,

Опять не повезло и не сбылось,

Опять дыра в кармане аномальная,

И выиграть опять не довелось…

Вся жизнь игра. В игре важен расчёт —

Кому и сколько всё давно рассчитано,

Сколько в карманы чьи-то потечёт,

А разговоры про удачу — так, для вида…

В такой игре удачи нет давно —

Вместо неё простая математика,

А вам в ней даже думать не дано,

Вдруг вы и, правда, что-нибудь отхватите?

А тех, кто выиграл, вы видели хоть раз?

Не видели ни их, ни миллионы?

Пока есть игроки в стране у нас,

Обманывать продолжат нас законно…

Но если мы однажды не вернёмся…

Уходим в горы от жары подальше,

Туда, где солнце светит, но не жжёт,

Туда, где вечный снег и вечный лёд,

Где, всё как есть, всё без вранья и фальши —

Кто не был там, тот вряд ли нас поймёт…

Тот вряд ли рай свой пляжный променяет

На десять килограммов на спине,

Ведь там не просто рай, но он не знает,

И, если честно, жалко его мне…

Мы многое теряем, не изведав,

Привыкнув жить в придуманном мирке,

А горы, что сияют вдалеке —

Пока лишь миражи, а не победы…

Сначала надо нам до них дойти,

И, презирая смерть и камнепады,

Ту самую тропиночку найти

Туда, куда нам всем сегодня надо…

Вот только там опять никто не ждёт,

Лишь солнце в небе, а под ногами тучи…

И это рай? Ну, кто сюда пойдёт!

Конечно, там, у моря, куда лучше…

Зато здесь нет препятствий для полёта

Здесь полная свобода для души,

Ни птиц здесь нет, нет даже самолётов,

Лишь только снег, летящий вниз с вершин…

Лишь только мы, но если доберёмся,

И если вновь спасёмся от лавин,

Но, если мы однажды не вернёмся,

Выходит, что обратно не хотим…

…Кто хоть однажды побывал в горах,

Тому не усидеть в своих квартирах,

Он, как и мы, забыв про смерть и страх,

Сегодня где-то там, в горах Памира

Останется лежать в снегах и льдах,

Смотреть на солнце мёртвыми глазами

С улыбкою, замёрзшей на губах,

Но этого б хотели мы и сами…

Может, потому я здесь и выжил…

Я, похоже, снова в Вас влюбился,

Как тогда, пришёл к Вам в Летний сад,

Только прошлый сон опять не сбылся,

Не вернул нас в прошлое назад…

На скамейке той не Вы сидели,

И никто Вас не назвал мадам…

Знаю я, мадам, как Вы хотели бы

Вместо них со мной быть рядом там…

Чтобы я шептал вам, как и прежде,

Что-то про красивую любовь,

Чтобы снова был таким же нежным,

Снова будоражил Вашу кровь…

Только это всё осталось в прошлом,

Вы ушли, но первая, мадам,

След Ваш тут же замела пороша,

А меня сослали в Магадан…

Чтобы вдалеке от Вас не сбылся

Этот мой белогвардейский сон,

Ну, а мне Ваш Амстердам приснился,

А не пересыльный мой вагон…

Как бы и кому бы не хотелось,

Чтобы сгинул я на Колыме,

Но моё натруженное тело

Думало о Вас — не обо мне…

Может, потому я здесь и выжил,

Что моя душа осталась там —

Не среди проклятых этих вышек,

А с любовью Вашею, мадам…

И вот там я снова в Вас влюбился,

И ни дня уже не мог без Вас,

И мой сон, где Вы, однажды сбылся —

Из Москвы самой пришёл приказ…

И теперь я снова в Петрограде,

Хоть он и давно уж Ленинград,

Не себя, любви лишь нашей ради,

Я готов пройти весь путь назад,

Если Вы того вдруг захотите!

Дайте посмотреть на Вас, мадам…

…А Вы в Амстердаме своём спите,

И ни мне не верите, ни снам…

Ты нужен ей

Когда любовь вдруг превращается в привязанность,

Любовь свою прошедшую прости

И обещаньем вечности не связывай,

Ты просто дай спокойно ей уйти…

Не вспоминай о днях своих счастливых,

Любовь ушла, но эти дни с тобой,

Так продолжай же говорить ей: милая!

Так продолжай же быть самим собой…

Любовь ушла, но жизнь ведь продолжается,

Вместо любви — любимая жена —

Она же не ушла! Она останется —

Ты нужен ей. Она — тебе нужна…

Пусть это называется привязанность,

Которая и есть сама Любовь…

…Не мной когда-то это было сказано,

Что всё однажды повторится вновь…

А мой рассвет уж больше не наступит

Вы душу мне разбередили подпоручик,

Ну, что вы о любви, да о любви,

О Петербурге вспомнили бы лучше,

Каким он был в далёкие те дни,

Когда мы с вами были молодые,

Когда играла музыка вокруг…

Теперь мы здесь и мы уже седые,

Ни Родины, ни ласковых подруг…

Одни воспоминания о прошлом,

Ну, а о Петербурге ничего…

Уж лучше ничего, чем вновь о пошлом,

А мне давно нет жизни без него…

Я, знаю, что меня вы чуть моложе,

Быть может, что-то вспомните, а вдруг

Моей душе рассказ ваш и поможет,

Чтобы потом замкнуть сей адский круг…

Вы расскажите ей, она ж забыла,

Как я забыл, какие там мосты,

Про Летний сад, где так она любила

Гулять с моей невестой, знали б вы!

Но нет её уже в том Петербурге,

Который был когда-то тоже мой…

А здесь, в Париже, снова вечер хмурый,

Но мне, увы, не хочется домой…

Лишь только вы меня, мой друг, поймёте,

И только вы дадите пистолет,

Возможно, вы до дней тех доживёте,

Когда и в Петербург придёт рассвет,

А мой рассвет уж больше не наступит,

Не будет больше и тоскливых дней,

Так будет и для жизни моей лучше,

Когда я буду снова вместе с ней…

И никто не пришёл…

И никто не пришёл, только старость,

Вот такой у меня юбилей,

Ты да я. Даже нет самовара,

Ну, хотя бы пол-стопки налей,

Посидим, помолчим, посудачим,

Позавидуем сыну с женой,

У них — море, у нас с тобой дача,

Ты ведь тоже поедешь со мной?

Ну, куда от тебя теперь деться,

Хоть в помощницах явно слаба,

Так что будем на солнышке греться,

Но без моря — такая судьба…

Впрочем, я на гостей не в обиде,

Не пришли, значит, и не пришли,

А напился бы и не увидел

Красоту, что с тобой здесь нашли…

Каждый день в юбилеи на дачу

Я бы ездил, но только с тобой…

Ты спросила: а что это значит?

— Это значит, старуха, покой!

Когда всё есть и нету ничего…

Я Вас любил. И сердцем, и глазами,

И глаз своих не в силах отвести,

На Ваш портрет я мог смотреть часами,

Сто тысяч раз сказав уже: прости…

Но на портрете Вы молчали дни и годы,

Я постарел и выцвел Ваш портрет,

Ваш сарафан давно вышел из моды

И красоты былой давно в нём нет…

А я его храню на том же месте

И просыпаясь, сразу вижу Вас

Как будто мы всю жизнь прожили вместе,

И всё, что было — было не у нас…

А, утром ничего не изменилось —

Всё также, как и тридцать лет назад,

Но в этот раз другая мне приснилась,

И той другой я почему-то рад?

Но я же Вас любил! Одну и вечно,

И как другую в сон пустить свой мог?

Запутался, видать, в делах сердечных,

А, может, просто сердцем занемог…

Без вашего столь долгого прощения

Без отпущения в последний раз грехов…

…И вдруг я понял — Вы и есть отмщение,

Когда всё есть и нету ничего…

Тут вернулась она

О счастливой Любви песню мне написать захотелось,

Но сломалось перо, на гитаре порвалась струна,

А Любовь ждать не стала и к другому творцу улетела,

Видно, знала она, что она ему больше нужна…

И хотя у меня есть ещё и Надежда, и Вера,

Да и Муза, надеюсь, возвратится в родительский дом,

Но Любовь для меня — это главная в жизни потеря,

Потому, что Любовь нам нельзя оставлять на потом…

Пока новые перья куплю и гитару по новой настрою,

От Любви моей первой не останется в сердце следа…

Кто-то в дверь постучал, может, Счастье? Ему не открою,

Без Любви наши встречи

Превращались лишь в пьянку всегда…

Нет ни песни теперь, ни любви и ни счастья за дверью,

А Надежда не пьёт — она только советы даёт,

Но тут Вера сказала: а я в счастье случайное верю,

Может, впустим его, а оно, может, правда, не пьёт?

И потом мы всю ночь

С новоявленным счастьем вновь пили,

А потом, как пришло — так ушло, на рассвете оно…

И про пьяную Музу как-то все до утра позабыли,

Пока спала она — пили чай и смотрели кино…

…С того самого дня не держал ни гитары, ни перьев,

Ни Надежды, ни Веры и ни Музы нет больше со мной,

Ни в случайное Счастье, ни в Любовь уже больше не верил…

…Тут вернулась она и спросила: тряхнём стариной?

Пусть мой выбор не тот…

Мне приснилось, что я прошлой ночью попал снова в рай:

Из ночной темноты появился нежданный рассвет

И невидимый кто-то меня обнял, сказал: выбирай —

Или тьма или свет… Впрочем, выбора, в общем, и нет…

Если снова скажу, почему я так ночи люблю,

То останусь опять до конца своих дней в темноте,

Ну, а если же вдруг, как бывало уже, промолчу,

То решат за меня против воли моей, но не те…

Если выберу жизнь, снова буду болеть и страдать,

Если выберу смерть, потеряю тебя навсегда,

И не сможет никто мне в раю, что дала мне ты, дать

Так, что выберу жизнь, а спокойную смерть — никогда…

— Это воля твоя, жаль, конечно, что так ты решил,

Если выбрал бы смерть, мог в запасе всю вечность иметь

И любовь бесконечную и врагов бы себе не нажил,

А сейчас ты никто и никем оставайся же впредь…

…Вот таким оказался в прошлый раз мой ночной приговор,

И себе в наказание я сам выбрал навек ад земной,

Пусть мой выбор не тот, но зато я живой до сих пор,

И живу, как хочу, и любовь моя рядом со мной…

Только с ней!

Было много всего в этой жизни достаточно длинной,

Мне не страшно теперь, что когда-то придёт ей конец,

Потому, что здесь ты, а с тобой я, безмерно счастливый,

От того, что я слышу перестук наших юных сердец…

Мы стареем лишь телом, с красотой навсегда расстаёмся,

Но любовь не стареет, если это, конечно, любовь…

И пусть гневу порой и сомнениям мы поддаёмся,

Но любовь нас прощает, ей давно всё понятно без слов…

И не мы, а она, нас нашла в жизни бурном потоке

И она нас свела не для ссор и обид навсегда,

Так не будем же к ней мы и сами с тобою жестоки,

Как жестоки, увы, к нам прошедшие наши года…

И чем дальше от юности нашей с тобой мы уходим,

Тем любовь в нас, любимая нами, сильней и сильней…

И уже мы не ждём, что же ждёт нас потом и, выходит,

Если мы и уйдём, то уйдём только с ней. Только с ней!

Я когда-то мечтал…

Я когда-то мечтал: холостым бы навечно остаться!

Мне всегда было тесно среди всяких запретов и уз…

Друг на свадьбу свою пригласил, как бы мне отказаться?

Отказаться нельзя, что ж тогда за мужской наш союз…

И себя пересилив, я с подарками к другу явился

И присел в уголок среди кучи нарядных гостей

И с мечтою своей холостым быть в миг этот простился,

Оказавшись нечаянно за столом рядом с ней… Рядом с ней.

С той, которая мне подмигнула лукаво глазами,

И во взгляде её я увидел судьбу и себя

И на свадьбу свою приглашаем гостей теперь сами…

Ну, а как же мечта? Пусть приходит, а как без тебя?

Ты прости уж меня, знаю я, быть со мной ты хотела,

Чтобы дни бесконечные на двоих одиноких делить…

Только в душу мою, у тебя не спросив, залетела

Словно птица, любовь. Как же мог я её отпустить?

…И теперь, когда я сам пожил в позолоченной клетке,

Если б даже хотел, не покинул б её никогда,

А мечту свою я подарил в день рожденья соседке,

Как не странно, потом нас позвала на свадьбу она…

У Дона тихого…

У Дона тихого под вечною луной

В тиши ночной бродили молча кони,

И тоже наслаждались тишиной,

Устав от бесконечности погони…

Их ездоки дремали у костра,

Им эта ночь всего лишь передышка

И снова бой их ждёт уже с утра,

Жаль, что поспать подольше им не вышло…

Несётся снова в степь их эскадрон,

Где пыль и гарь и жизнь и смерть смешались

В одно мгновение, в один протяжный стон

Тех, кто со степью навсегда прощались…

Кто победит, а кто уж победил,

Коням без ездоков своих неважно…

По полю боя чей-то конь бродил,

Искал того, с кем встретился однажды…

Кто вырастил его, кормил, поил,

На тихий Дон всегда водил в ночное…

И вдруг его в степи взял и забыл,

А что же может быть ещё иное?

Не думал конь про смерть, ведь он же жив!

И бой окончен. Скоро снова вечер…

А есаул, там где-нибудь, лежит

Старухой-смертью средь других помеченный…

…Над Доном тихим вновь взошла луна

На водопой опять вернулись кони

Над полем боя снова тишина…

Лишь колокол в станице дальней звонит…

Нам бы в эти века!

Извините, мадам, Ваш платок с вензелями

Подобрал я случайно, а, быть может, не Ваш?

Ну, а, может, его Вы подкинули сами,

Чтоб его подобрал и принёс мне Ваш паж?

Посмотрев на него, не себя ли узнал бы?

Но, мы с Вами, мадам, не встречались, увы…

Впрочем, мальчик у Вас очень милый и славный,

Так похожий на Вас и красивый как Вы…

Мне такого бы сына — был бы рыцарь на славу

И в лице и в манерах и в походке — как я!

Извините, мадам, я платочек оставлю,

Он не Ваш, зато, может, разыщу её я…

И, надеюсь, она будет столь же красива

И такой же красивый у неё будет сын…

Может быть, хоть она назовёт меня: милый,

Вдруг, она одинока? Да и я ведь один…

Рад был встрече, мадам. За ошибку простите…

— Я прощу Вас, а Вы? Вы — простите меня,

Видно, вспомнить меня Вы совсем не хотите,

А ведь мы, шевалье, лет уж десять родня…

Чем закончилась встреча? Кто кого не признал?

Поцелуем уж точно! Нам бы в эти века!

…В нашем веке, увы, был другой бы финал,

И пришлось б им идти подтверждать ДНК…

Звёзды

У каждого из нас своя звезда

Есть где-то там в просторах бесконечных…

Угаснем мы, а звезды никогда —

У нас лишь жизнь, у них же сразу вечность…

И если свет их к нам дойдёт когда-то,

Увидим ли? И через сколько лет?

Если родимся сами многократно,

Но среди нас, увы, бессмертных нет…

Тогда к чему о звёздах эти сказки,

Ведь их никто не видел никогда?

Возможно, я и сам сгущаю краски,

Есть звёзды, значит, жизни быть всегда!

Есть звёзды, значит, есть к чему стремиться,

Есть звёзды, значит, есть к кому лететь,

Чтобы самим однажды превратиться

В частицу Космоса и жить там вечно впредь…

Тогда и Бога нам уже не надо,

И рай и ад пред звёздами — ничто!

Мы знаем все, как пахнет в храмах ладан,

Как пахнет Космос, вряд ли знает кто…

Быть может, в нём любимых женщин запах,

Быть может, в нём вселенская любовь!

Мы только на земле живём со страхом…

…Не потому ль на звёзды смотрим вновь?

Вот и этот сгинул (монолог наркомана)

У меня давно собачий возраст,

Не смотрите, что мне двадцать лет —

Жить по-человечьи слишком поздно,

Нет ни сил, да и здоровья нет…

Я всю жизнь прожил с душой пустою,

В ней давно не храм, а сущий ад,

Каждый день лишь бесы с наркотою,

В общем, полный швах, полный бедлам…

И в бедламе том я самый главный —

Он мой личный сумашедший дом,

Там я для кого-то врач,

Кому-то травник,

А себе уже потом —

Палач…

В голове давно одни туманы,

И дороги, знаю, не найти,

Чтобы попытаться сквозь обманы

От себя к себе же и уйти…

Чтобы уколоться и покинуть

Эту жизнь собачью навсегда

Если скажут, вот и этот сгинул,

Вспомните, что жизнь не ерунда!

Похороны Пушкина

В два сорок пять на Мойке умер Пушкин…

Стоял январь. И за окном мороз…

Ни выстрела в знак траура из пушки,

Ни для приличия хотя бы каплю слёз…

Жил Петербург своею жизнью. Власть молчала.

Не стало Пушкина. Спокойней будет всем…

Ну, вот и кончилась, видать, его опала,

Вот он лежит теперь навечно нем…

Но жизнь его другая начиналась

Не по земным законам, по своим,

Пусть он молчал, но Муза не молчала,

Её на это Бог благословил…

…Собор Исакиевский. Скоро ли приедут?

Когда поэта тело привезут?

Народ стоял и ждал. Ждал и не ведал,

Что будут отпевать совсем не тут…

Исакий для поэта не открыли,

Не по нему, видать, такая честь,

Хотелось, чтоб его скорей забыли?

А, может, это царственная месть?

Роптал народ, а власть опять молчала,

Неужто и от мёртвого его

Она ещё чего-то снова ждала,

Как от заклятого любимца своего?

Но спрятать всё равно бы не смогли,

Хотя и под конвоем в непогоду,

Как вора ночью в церковь привезли,

Видать, особам царственным в угоду…

Конюшенная площадь. Божий Храм

И весь народ без шапок на морозе…

Приют последний петербургский. Ну, а там

Дорога дальняя подальше от столицы,

И счёт пойдёт не жизни, а верстам,

И троечка последняя помчится…

…Последняя дорога. Гроб на дрогах,

А сверху сено, чтобы не замёрз…

— Кого везут?

— Кого-то из острога…

— Ни родственников нету и ни слёз…

Лишь царственная милость: вмиг доставить,

Подальше от людей похоронить

И крест простой покойному поставить,

Чтоб власть никто ни в чём не смог винить…

Уж вечерело. И в Святые Горы

Поэта троечка устало привезла —

Подальше с глаз, но не народа —

Царской своры…

(А Русь его Великим назвала!)

…И тут же наспех яму откопали

И снегом забросали кое-как —

Он даже здесь поэтом был опальным,

Но рассудили всё не так века…

…Давно уже нет ни той царской своры,

Давно забыты многих имена,

Пустые сплетни и пустые споры,

За лесть и наговоры ордена…

А он живой! И в памяти народной

Он первый и один вот он такой —

Красивый и чернявый, благородный…

…Так выпьем же и мы за упокой…

Он слишком Вас любил (Н. Гончарова)

Ну, как же так смогли Вы, Натали,

Забыть его, считавшего Вас музой,

Скрепившего любовь святым союзом

На небесах для жизни не вдали,

А рядом с Вами, черпать вдохновение

В Ваших чертах прекрасного лица…

Ведь с Вами он остался до конца,

До самого последнего мгновения…

Но, слава Богу, он не видел то,

Как Вы и Петербург с ним обошлись,

Он ради Вас свою закончил жизнь,

Но Вы не принесли даже цветов

На гроб его, отправив в дальний путь,

Всем доказав — Вы не из декабристок,

И Вы его забыли слишком быстро,

Сказав ему: приеду как-нибудь…

Вы встретились потом — через два года —

Могильный холм и Вы во всей красе,

И капли слёз, подобные росе…

И море слёз, но только от народа…

Он Вас простил. В том самом феврале.

Он слишком Вас любил, чтоб ненавидеть,

И как хотел он Вас в тот день увидеть,

Пред тем, как в землю лечь в Святой Горе!

Вам Петербург — не он, видать, был нужен…

Всего семь лет любви, не первый муж…

Как много на Руси красивых душ

Лишь на лицо, по сути же — бездушных…

Увы, Вы, оказались в их числе

Самой достойной, но из недостойных —

Не беспокойте клятвами покойного,

Пусть он спокойно спит в родной земле…

…С поэтами в любви всегда морока

И что же Вы нашли в нём, Натали?

Вы и без выстрела того потом ушли б,

Но это было б слишком уж жестоко…

Что было — было всё по воле Бога

Мы с Вами были оба молодые,

Вы молодой священник, я — поэт…

Для Вас дороже всех были святые,

А для меня — она, которой нет…

Которая лишь в снах моих осталась,

Ну, почему не справедлив ко мне Ваш Бог?

А, может быть, со мною поквиталась

Моя судьба за то, что я не смог

Поверить Вам, приняв слова на веру

О смысле Бога, смысле бытия,

И вот теперь с печалью безразмерной

Я в Храме Вашем и душа моя…

Жаль, что тогда не выучил молитвы,

Жаль, что тогда почти не слушал Вас

И пусть теперь душа моя открыта,

Но что-то снова разделяет нас —

Грехи мои иль справедливость Ваша,

Но я пришёл просить не за себя,

Не потому ль мне рядом с Богом страшно,

Что виноват во всём, похоже, я…

Что я не слушал божиих советов,

Которые давал Б ог через Вас

И, может, потому и нет ответов,

Что не было тогда любви у нас…

Я постарел. Вы постарели тоже.

Я стал никто. А Вы — протоиерей,

Теперь Вы даже к Богу ближе, может…

— Ты, милый друг, о прошлом не жалей,

Что было — было всё по воле Бога —

И ваша встреча, и последний день…

Ты потерпи ещё, мой друг, немного,

Стряхни с души своей печали тень,

И душу успокой в её тревогах,

А покаяние твоё Бог подождёт…

…И, уходя, кричу ему с порога:

По воле Бога кто-нибудь найдёт

Меня потом, не кончилась ведь жизнь!

Вот только та любовь куда уйдёт?

— А, вдруг, вернётся? Богу помолись…

И миражи реальностью покажутся…

Любовь не то, что кажется любовью,

Когда затмили чувства наши разум,

Отдать себя, корону, трон — всё сразу

Ради неё всегда и всем готовы…

А получить назад не так-то просто…

Любовь сказала: только через суд!

Ещё возможен, правда, самосуд,

А там, глядишь, и тишина — «матросская»…

И время, чтобы разум вернуть в чувство,

И чувства в своём сердце охладить,

В последний путь их с нею проводить,

Но отчего в душе опять так грустно?

…Когда уже за шестьдесят давно

И миражи реальностью покажутся,

Хотя ни тем они опять окажутся,

Но нет ни трона, ни короны всё равно…

Ты, девочка, не плачь…

Ты, девочка, не плачь. Обидел мальчик?

Он что-то нехорошее сказал?

Ты просто поманила его пальчиком,

А он уехал прямо на вокзал…

Так, что же ты за ним не побежала?

Не помахала вслед ему рукой?

Быть может, с ним любовь твоя сбежала,

А, может, это он сбежал к другой?

От этих чувств всегда одни вопросы,

Ответов нет, когда всего шестнадцать лет…

А, может, он тебя совсем не бросил —

Уехал покупать тебе букет…

Откуда знаю? Но и мне когда-то

Шестнадцать было лет, но так давно…

Я тоже уезжал. Потом обратно

С цветами возвращался всё равно…

Забудь пророчества Судьбы…

Не убивай в себе себя,

Не лезь под пули на рожон…

Кому — война. Кому — гульба,

В итоге: вдовы вместо жён…

В итоге: смерть… В итоге: плач…

Спроси сначала у судьбы:

Когда же явится палач,

Потом и думай про гробы…

У каждого свой будет гроб,

И время, чтобы рассчитаться,

Чтобы в живых пока остаться,

Иначе — сразу пуля в лоб…

Забудь пророчества судьбы —

Вдруг ошибётся, слава Богу!

…Подумать о душе немного

Куда полезнее стрельбы…

Любовь художник рисовал…

Любовь художник рисовал,

А получилось чьё-то тело…

Смотрел он и не узнавал,

А так узнать её хотелось

И только с ней познать Любовь…

Уж краска высохнуть успела,

Уже готов Любви портрет…

Любовь взяла и улетела —

Осталось тело — страсти нет…

Любовь, как бабочка ночная,

Вновь выпорхнула из влюблённых рук,

И только лишь художник знает,

Когда она вернётся вдруг…

А, может быть, и не вернётся —

Да и натурщица ушла…

И утром, когда он проснётся,

Она другого, вдруг, нашла…

Зачем он ей — художник старый,

Ей нужен только молодой!

Жаль, что любовь её не знала —

В любви Он мастер, но седой…

Выходит, молодость вернулась?

Как снова хочется зимы,

Зажечь камин, поставить свечи…

И мы. И мы. И только мы

И за окошком зимний вечер…

Плед тёплый на твоих плечах,

Под головой моей подушка…

И мы с тобою при свечах

Поленьев треск в камине слушаем…

И час и два сидим и ждём,

Когда придёт к нам старость в гости…

А за окном июль с дождём,

Выходит, и у нас не осень…

Тем более и не зима…

Зола в камине, а не пламя…

А что ты думаешь сама,

Придёт зима, что будет с нами?

— Об этом знает только Бог-

Сказала ты и улыбнулась…

Не улыбнуться я не смог:

Выходит, молодость вернулась?

Пушкин

Вот он лежит в подвале тайном,

Ждёт отпущения грехов…

Выходит, смерть была случайной,

В отличие от тех стихов,

Что он писал своей Наталье,

Любимой Музе дорогой…

Теперь перед дорогой дальней

Осталось только отпевание,

Ну, а потом придёт покой…

А ночью вновь придут жандармы

И ни одной родной души —

Такая вот их благодарность…

Уж лучше там, в псковской глуши,

Чем в этом Петербурге чванном…

Нет снова рядом Натали —

Она опять на бале званном…

Душа и та уж не болит…

А это, что за колесница?

Поэту это же не снится —

Чей погребальный катафалк?

Кому-то может пригодиться,

Раз в тайный спрятали подвал…

Ему же подадут телегу —

И так сойдёт тащить по снегу

Из Петербурга в дальний Псков…

…По истечению веков

Мы никого судить не будем,

Кто прав был, кто был виноват?

Как было, всё узнают люди,

Но лишь когда-нибудь потом.

…Жаль, не свершится правосудие

И Бог на помощь не придёт

К тому, кто Лермонтовым будет,

Но, как и Пушкин, попадёт

В опалу царскую и так же,

Как он, под пулей упадёт…

Люди в чёрном

Пришли все в чёрном с красною звездой —

Монахов тут же принародно расстреляли,

Иконы сняли и стал Храм пустой-

Забрали всё. Лишь Веру не забрали…

Забрать её они бы не смогли,

Как не пытались бы, как не хотели б,

Ведь Вера — это часть родной земли,

Уж слишком много было б канители…

Осталась Вера в Храме горевать

За прочными, как власть сама, замками,

А власть ушла с народом воевать,

Забыв, что Бог не с ними был, а с нами…

Народ, в котором Вера есть, не в силах

Сломать никто. На ней стояла Русь.

И пусть она сегодня молчалива,

Всё временно: и страх в глазах и грусть…

Ведь даже век для вечности мгновение,

Не вечны мы, не вечны и вожди,

С колен поднимутся другие поколения

И вновь рассвет забрезжит впереди:

Погаснут звёзды и орлы вернутся,

На Храмах засверкают вновь кресты

И люди русские в конце концов проснутся

И новый путь укажет Бог им с высоты…

Из заточения вернётся в Храмы Вера,

И снимет с душ проклятые замки,

И канут в лету в чёрном изуверы

И снова будем Верой мы крепки…

Россия снова станет православной,

О красной жизни навсегда забыв…

…Вот только б нам не забывать о главном,

Что дьявол в чёрном тоже ещё жив…

Завтра что-то приснится другое…

Не тревожьте меня, не будите,

Не так часто мне снится она…

Вы такую пойдите найдите,

Не найдёте — такая одна!

У неё лик Мадонны Да Винчи,

Косы цвета с отливом огня…

В первый раз целовались мы нынче,

А вы сразу хотите отнять

И лишить меня снова покоя…

Как найду я её, если в снах

Завтра что-то приснится другое,

Кто угодно… Но вновь не она?

Как мне это, к несчастью, знакомо,

Только встречу — будильник орёт,

Вы введите меня тогда в кому,

Ну, хотя бы… Хотя бы на год!

Ну, а если вновь встречу — останусь

В вашей коме с ней вместе тогда…

…Лучше ей я навечно достанусь,

Чем супруге моей иногда!

Приходите ко мне…

Приходите ко мне. Вместе мы поскучаем.

Вместе прошлое вспомним и, что будет потом,

А потом обязательно напою я Вас чаем,

Познакомлю с моим одиноким котом…

Приходите ко мне, если Вам надоело

Жизнь свою коротать, как и мне, у окна…

Кто-то в дверь позвонил и душа полетела,

Только снова за дверью не она. Не она…

Может быть, там пришёл старичок-почтальон,

А, возможно, всего лишь беспокойный сосед,

А, возможно, всего лишь это только лишь сон…

Только Вас, той, что жду, так и нет. Так и нет…

Как мне с Вами легко!

Как мне с Вами легко! Я парю, словно птица,

Вместе с Вами лечу в наш заоблачный рай,

Чтобы там вместе с Вами нам сполна насладиться

И друг другом и счастьем, где его через край…

И никто нам в любви нашей не помешает,

И никто нам не скажет, что сошли мы с ума,

Но ума не любовь, а несчастья лишают,

Ну, а там, где есть счастье, там любовь есть сама…

Та любовь — это Вы. А в любви Вы — богиня!

Ваш божественный образ он со мной навсегда,

Если даже когда-то меня сила покинет

И летать не смогу, вспомню всё без стыда…

Белый пух лебединый Вашей мягкой перины,

Ваше тёплое тело в той прохладной ночи,

Та последняя ночь была самою длинной

Из всех долгих ночей, тех что я получил…

Вы меня и любить и страдать научили,

Дали крылья любви, чтоб по жизни летал,

А потом от любви вдруг меня отлучили,

Может, старым я стал, может, просто устал…

…Но зачем же тогда Вами крылья даны мне,

И я в небо рванул в этот раз навсегда

Чтобы Вас там найти, чтоб спросить Ваше имя,

Чтобы Вас вспоминать в небесах иногда…

Печаль

Как-то встретил Печаль в её чёрном платочке…

— Как идёт Вам, мадам, этот траурный цвет!

Но Печаль промолчала, видно, слушать не хочет

Или слов о любви у неё больше нет…

А чернить понапрасну мою душу зачем ей,

У меня есть своя или будет Печаль…

И пошёл разговор, не по заданной теме:

О несчастной любви, и холодной, как сталь…

…Кто-то бросил её, кто-то чем-то обидел,

И Любовь незаметно превратилась в Печаль

И теперь она бродит в своём траурном виде,

Может, ищет обидчика? Мне его тоже жаль…

Если встретится с ней он, что с ним будет, не знаю,

Знаю только одно: будет плохо ему,

Будет так же бродить, как она, опечален,

Будет плакать в подушку: почему? Почему?

В каждом деле таком есть советчиков много,

Ну, а я промолчу. Им вдвоём лишь решать.

Мы сейчас разойдёмся с ней по разным дорогам…

…Всё равно мы не знаем, как судьбы избежать?

Дожития срок…

Вот и утро настало, все соседи спешат на работу,

Только я у окна, словно лунь сивый и одинокий,

В Книгу красную я занесён, чтобы жить беззаботно,

Чтобы смог уложиться, как-нибудь я, в дожития сроки…

Чтобы я не болел, чтоб не умер однажды случайно,

Наблюдают врачи, вызывают к себе иногда,

Иногда даже звонит мне какой-то высокий начальник,

Чтобы только спросить о здоровье моём, как всегда…

Я, конечно, ценю обо мне их такую заботу,

Но порой от неё начинают сомнения брать,

Не пора ли опять мне найти, хоть какую работу,

А то спросят однажды: а тебе не пора умирать?

А вдруг скажут, что я исчерпал свой лимит, что мне дали,

И теперь моё время настало свою жизнь оплатить…

Всё что я получил, три болезни и пару медалей,

Я готов за заботу их им хоть сейчас возвратить…

…Только дайте мне жить не дожития срок, а по полной,

Столько, сколько мне дали не вы, сколько выдал мне Бог…

Не прошу ничего: ни путёвок на небо, ни в хосписе комнат,

Я дожил до седин и потом бы уж как-нибудь смог…

Если можно, я сам…

Я на небо летал этой ночью и к Богу

Просто так залетел, чтобы с ним поболтать,

Только страж у ворот перекрыл мне дорогу:

Не положено здесь Вам, бескрылым, летать!

А, чтоб к Богу попасть, не дождаться, похоже,

Бесконечная очередь из таких же, как я,

И принять всех сегодня даже Бог, вряд ли, сможет,

А когда же тогда? Лучше уж без меня…

…Когда время придёт, смерть сама нас найдёт

И отправит вне очереди на суд Божий притом,

Но тогда у меня всё желанье пройдёт,

Если можно, я сам, как-нибудь, но потом!

Конёк-горбунок

Моя жизнь, как конёк. Как конёк-горбунок,

Неприметная с виду. Но, хоть смейся порой…

— Где такую себе ты достать, братец, смог,

Ты же с ней — скоморох, а совсем не герой!

У соседа стоит Сивка-бурка в саду,

Все в округе завидуют. Он всегда на виду…

— И с таким — то конём можно так жизнь прожить —

Ни о чём не жалеть, ни о чём не тужить!

Впрочем, зависть не то, к чему надо стремиться

И таких Сивок-бурок хоть табун заиметь,

Чем быстрее скакун, тем быстрей жизнь промчится,

Ну, а тише поедешь — будешь больше иметь…

Только зря мы с коньком это им объясняли,

А над нами смеялись, что, мол, лезем куда!

Мы по правилам жили, те ж, кто нас обгоняли,

На обочине жизни оставались всегда…

А потом друг за другом их толпой хоронили,

Сивок-бурок скупали за бесценок порой,

Чтоб другим доказать, что они тоже в силе,

Доказали, конечно, как и тот наш герой…

Нам с коньком-горбунком торопиться не надо,

Мы проехали с ним жизни путь не спеша,

Но зато у меня есть красавица Лада,

Есть и дети, и внуки. А у них — не шиша…

Скифы?

Блок сказал, что мы — скифы. Но ему вы не верьте,

Может быть, он и скиф был, но вот только не мы!

Изначально мы все — порождение Смерти.

Порождение Дьявола. Порождение Тьмы…

А иначе себя разве б мы убивали?

Да и сущность у нас не любовь, а война…

Может, кто-то из нас и в раю побывали,

И узнали сполна, что есть в нём тишина?

Ту загробную жизнь вряд ли мы захотим,

Не убив никого, ни познав власти страсть…

Только здесь на земле можно так низко пасть,

Чтоб подняться потом самому на Олимп!

Так, что скифы для нас даже и не родня,

Они тоже из тьмы и туда же ушли…

Так не будем про скифов и богов сочинять,

Не они, а мы их на Олимпе нашли…

И изгнали потом их, чтобы трон их занять,

Чтобы войны Богов наконец прекратить,

Чтоб самим на земле для себя воевать,

Чтобы кровью своей небеса окропить…

Так что скифам с богами — им до нас далеко!

Наша жизнь нам дана воевать и страдать,

Если же захотим, мир убьём свой легко…

…Так о чём же тогда с вами нам рассуждать?

И с родимой землёй мы едины теперь…

Над могилой моей старый крест накренился

И крапивой зарос холм могильный давно,

И не разу мне сон за века не приснился,

Ведь в могиле пустой нет меня всё равно…

И откуда пришёл, я туда и вернулся

И с родимой землёй мы едины теперь…

…Когда умер я здесь, я на небе очнулся —

Надо мною стояла в белом вся моя смерть,

А в руках у неё жизнь моя трепыхалась

— Забирай и живи, этот выбор лишь твой!

Если только бы смерть мои мысли читала,

Поняла бы, что я прилетел за тобой…

И не стала бы ждать, как самой ей хотелось —

Отделила бы тело в тот же миг от души,

И оставила бы в той могиле лишь тело…

Потому, что я сам быть с тобою решил,

Чтобы тело моё стало частью России,

А душа стала частью нашей общей души…

…И когда-то, быть может, мы на эту могилу,

Прилетим и поправим накренившийся крест,

И почувствуем вновь свою прошлую силу,

Может, в этом и был смысл жизни? И есть…

Это их небеса!

Вот и солнце опять где-то в тучах пропало

Вместо струй золотых только струи дождя…

Одинокая птица в свете солнца купалась

Среди туч лучик свой вдруг случайно найдя…

И летала она и теплом наслаждалась

Так прекрасен её был свободный полёт…

Долететь до гнезда ей немного осталось,

Ну, а там, как всегда, птах её снова ждёт…

Но сомкнулись вдруг тучи, птицу тьма поглотила

И взорвались огнём в этот миг небеса…

Ей секунды всего долететь не хватило,

Когда вдруг над гнездом разразилась гроза…

Стрелы молний летели, они словно хотели

Показать кто здесь главный, может быть, может быть,

Чтобы птицы летать больше в небе не смели,

Ну, а птицам о небе невозможно забыть…

И смотрели из гнёзд, как гроза расправлялась,

С одинокою птицей в назиданье другим,

А она ей назло среди молний летала,

Свои главные в жизни завершая круги…

Что с той птицею стало, я конечно, не знаю,

Но закончилась быстро дождь и эта гроза…

…И по синему небу снова птицы летают

Всем запретам назло… Это их небеса!

Голубка

Лети, лети, моя голубка,

Лети обратно в небеса…

Всё в этом мире слишком хрупко,

Чтобы поверить в чудеса…

Чтобы найти и всё, и сразу:

Любовь и счастье и тоску,

Ни целовавшую не разу

На молодом своём веку…

Я сам искал, искал напрасно

И на земле, и в снах своих,

Но этот мир, увы, не сказка,

Хотя и создан для любви…

Лети, лети, моя голубка,

А здесь со мною пропадёшь,

Лети скорей, и этим утром

Свою любовь ты там найдёшь…

Твой голубь где-то там летает,

Крылами режет ночи тьму,

Но он и сам ещё не знает,

Что ты уже летишь к нему…

Вы были бы прекрасной парой,

Примером нам в своей любви…

А я пока возьму гитару

И подпоют мне соловьи…

…И будет в этой песне старой

Лишь о тебе и о любви…

Как было хорошо

Как было хорошо с тобой вчера —

Река и лес и не было соседки…

Как я люблю такие вечера,

Жаль, что они бывают слишком редко…

Горит костёр, и мы с тобой вдвоём,

Река о берег тихо волны плещет…

Под утро лишь с тобою мы уснём,

И будут снится нам сны наши вещие…

А в этих снах на берегу реки

И снова без соседки мы встречаемся…

Я у тебя прошу твоей руки…

Храм за рекой — там мы и обвенчаемся…

Но тут кукушка со своим ку-ку

Такой прекрасный сон нам оборвала…

Я без тебя теперь жить не смогу,

Но птица глупая, видать, того не знала…

День наступивший нас развёл опять

И сон тот был лишь наших чувств игра…

Быть может, надо было дальше спать,

Как было хорошо с тобой вчера…

В 16 лет

Снова дождик льёт,

Снова без надежд

Я стою и мокну у подъезда…

Знаю, не придёт,

Но стою и жду,

А душа кричит мне:

Бесполезно!

Если вдруг уйду,

Ну, а ты придёшь?

Никому об этом не известно…

И зачем ты врёшь —

Я душе кричу —

Поступать со мною так не честно!

Жду и час и два,

Мокрая трава

Высохла под первыми лучами…

И живой едва,

Все забыв слова,

Я стою и по любви скучаю…

Снова дождик льёт…

Снова не придёт —

У неё с другим давно свидание…

Мокнуть смысла нет

Мне в шестнадцать лет…

…Ну, хотя б сказала:

До свидания!

Je vous aime! (Ты мне нравишься)

Жаль, я не понимаю по-французски,

И знаю только лишь: шерше ля фам,

Я Вам, мадам, сказал бы всё по-русски,

Но не понятно будет тогда Вам…

Шерше ля фам — та женщина, конечно,

Конечно, Вы, я Вас всю жизнь искал

И вот нашёл, но, видно, безутешной

Окажется любовь моя, я знал…

И, может, хорошо, что Вы мне снились,

Но я потом найду Вас наяву!

Вы русскому, мадам, бы обучились,

А Ваш акцент уж я переживу…

Ведь Ваш французский мне пока по силам,

Хоть мне, как Вам, давно уже не семь…

«Я вас люблю!» — по-русски?

Очень мило!

Тогда Вам по-французски:

«Же ву зэм»!

Ну, наконец-то поняли друг друга,

А где же Ваш французский поцелуй?

…Но тут меня толкнула в бок супруга

И сонно прошептала: не балуй!

По дороге брёл старик…

По дороге брёл старик

С бородою,

Как с иконы списан лик…

Но в такое

Не поверил бы никто,

Не поверил —

Не старик, а дух святой,

В самом деле…

Посмотрел в его глаза,

Покрестился…

Может, правда, чудеса:

Дух спустился

К нам с небес

Нас покарать,

А, быть может,

Бед проклятых избежать

Нам поможет?

Уж замучили совсем

Пандемии,

А старик и глух, и нем —

Как все святые…

Нас не видя, он бредёт

По дороге…

Ну, а вдруг он не святой,

А убогий?

Может быть, ему помочь,

Надо тоже —

Скоро уж наступит ночь,

Но не можем…

— Бродят всякие в ночи

Старикашки,

Во таких пусти поди —

Даже страшно…

Так что пусть себе бредёт —

Воля Бога:

Или смерть себе найдёт,

Иль сна немного…

…Ночь прошла,

Старик бредёт —

Всё как было…

Знаю, он не пропадёт —

В Вере — сила!

А из нас кто попадёт

В рай небесный,

Если к Богу и дойдёт?

— Вдруг там места

Для бездушных,

Как и мы,

Не найдётся…

…И тогда

Средь вечной тьмы

Спать придётся…

Любовники

Вы никому не говорите всё то, что я Вам говорил,

А если спросят, то соврите. На ложь, надеюсь, хватит сил,

А Бог простит Вам ту не правду, когда во благо даже ложь,

Когда глаза в глаза, и, правда, бывает и в коленях дрожь,

Но Вы своей душой не майтесь, я сам отвечу за грехи,

За наши ночи, поцелуи, Вам посвящённые стихи,

А если буду не достоин, и, Вас обидев, сам уйду,

Тогда спасть меня не стоит, я сам свой суд себе найду…

Ведь от судьбы нам зарекаться, в обще, не стоит никому,

Когда же день придёт прощаться,

Лишь души наши нас поймут:

Что были с Вами мы не в силах в себе не ту носить любовь,

Когда другая нас просила предать её — я был готов

И Вы не ту любовь предали

За то, чтоб только быть со мной —

Так мы единой ложью стали за наши ночи под луной.

Все тайны — тайны лишь при жизни,

А что потом — судить не нам…

Ведь мы сейчас живём и любим и, неизвестно, вдруг, мы там

Любви запретной здесь, не встретим

Или не вспомним, вдруг, о ней…

…А верность — только чувство долга…

Кто знает, кто кого верней?

Вы обо мне забыли навсегда…

Вы обо мне забыли навсегда…

Сначала двадцать пять, потом и тридцать

Лет утекло, как вешняя вода,

А мне, не вспомнив Вас, опять не спится…

Я помню каждый день из прошлых дней

И поминутно помню наши встречи,

Чем больше лет прошло, тем всё сильней

Воспоминанья давят мне на плечи…

Но этот груз, я знаю, до конца

Нести мне, чтобы взять с собой в могилу,

Чтоб не забыть ни Вашего лица,

Ни Ваших глаз и ни улыбки милой…

Чтоб с ними там остаться навсегда,

А Вам остаться здесь, жизнь продолжая,

И если вспомнить не придётся никогда,

Что был когда-то я. Не обижаюсь…

Роман

Ко мне тогда пришли Вы сами,

А мне казалось Вы — обман,

Но Вы сказали: между нами

Возможно, мог бы быть роман…

Вы сами, видимо, хотели,

Чтоб не был я так одинок,

Пофлиртовать две-три недели

И отказать я Вам не смог…

И на заснеженном вокзале

Сказали мне: пути назад

Уж больше нет… Поцеловали,

Уехав снова в Ленинград…

А через день и я за Вами

В любимый город мой умчал

В гости к моей нежданной даме…

— Уже, похоже, заскучал?

И через день почти до лета

Меня к ней поезд увозил,

Чтобы встречали мы рассветы,

А утром снова уходил,

Чтобы потом опять вернуться…

И вот однажды не пришёл,

Вы подождали три минуты

— Роман, похоже, что прошёл…

И к осени совсем расстались

Без слёз, без клятв о любви,

Друзьями, вроде бы, остались,

Я здесь, а в Ленинграде — Вы…

И вот однажды в ближнем круге

Мне тайну выдали из тайн —

Кому Вас прочили в супруги,

Но он узнал про наш роман…

Теперь остался я без друга,

А друг, конечно же, без Вас,

…Но Вы давно уже супруга —

Ни одного, увы, из нас…

С кем нам быть?

Как по лицу не видно человека,

Так в имени всё может быть не тем,

Что видим мы и слышим век от века…

Так лучше буду я и слеп и нем,

Чтобы в лице случайно не увидеть,

Как в зеркале, что у него внутри,

Чтобы его случайно не обидеть,

Когда не то, что надо, он творит…

Нам имена дают, увы, не боги

По нашей сущности и будущим делам,

И если повезёт, совсем не многим…

Добра и зла у всех нас пополам —

Вдруг наша половина и не наша:

Красиво говорим и зло творим,

А на кого-то и смотреть бывает страшно,

Но именно его боготворим…

Как нам узнать, кто враг в обличье друга,

А кто нам друг, увы, с лицом врага?

Изменит ли нам в будущем супруга?

А, может, будет верной на века?

Нам даже Бог об этом не расскажет,

Возможно, что не знает даже он,

Но за неправду нашу нас накажет,

Когда к нему уйдём за горизонт…

Но, вряд ли, кто про суд его узнает,

Чтоб самому не брать на душу грех,

И, как в рулетку, в жизнь свою играем,

Проигрываем, ставя на успех,

Всю жизнь себя обманывая тоже,

Чтобы иметь, что у других уж есть,

Как истину, лицо открыть не можем,

А если и откроем, то не здесь…

Но мы ль в расколотости нашей виноваты?

Тогда зачем друг друга в том виним?

Тогда зачем идём мы брат на брата?

Мы даже и себе не объясним…

Конец ознакомительного фрагмента.