Сдохни, но живи

Сергей Викторович Ванин, 2016

Действие книги происходит в наши дни в Краснограде – столице вымышленного Красноуральского края. Вновь избранный мэр города, глава полиции и горожане шокированы циничным преступлением. Изнасилована мисс «Краса Красноуралья» – порядочная девушка, дочь погибшего от рук бандитов милиционера. Насильник – один из «авторитетных» бизнесменов. Край давно изнывает под игом криминалитета, покончить с ним законными способами не получается. Глава городской полиции привлекает к делу бывшего сослуживца, ликвидатора Сашу-Пехоту. Тот действует жестко, но справедливо. Содержит нецензурную брань.

Глава 13

— Беда, Кумиди — кошелька нашего. Того, умыкнули, — с этими словами в «охотничью залу», расположенную на первом этаже особняка Дяди Леши, влетел раскрасневшийся от быстрого бега Эдик Свиридов.

Хозяин дома обедал в своем любимом кабинете, стены которого были увешаны охотничьими трофеями, добытыми Дядей Лешей в разные этапы его богатой событиями жизни. Здесь были представлены с десяток голов несчастных животных, которых угораздило попасть на мушку к «законнику». Обрамленные в изысканные, ценных пород дерева массивные овалы со стен печально взирали на мир головы оленей, кабанов, волка и даже занесенного в красную книгу уссурийского тигра. Зловещего вида чучело медведя с поднятыми вверх массивными передними лапищами было водружено на специальный мраморный постамент и находилось в специально сделанной для этого стенной нише. Всем своим видом бурый хищник показывал, что, задрав лапы, капитулирует перед отвагой, которую противопоставил его звериной силище человек по кличке Дядя Леша.

С еще одним экспонатом этой странной галереи была связана легенда, из уст в уста предаваемая криминальным контингентом всего Красноуральского края. Жуткая байка гласила, мол, волчья голова, ощерившаяся со стены Дяди Лешиного кабинета, принадлежит тому самому «серому», которого голыми руками завалил хозяин дома, когда совершал побег из колонии, где отбывал один из своих многочисленных сроков.

Такой случай действительно имел место быть. Однажды, в молодые годы, будущий авторитет действительно убил волка, который напал на него во время «отрыва» из лагеря, но не голыми руками, а воровским пером, которое молодой уркаган неизменно носил за голенищем сапога. Понятное дело, тот волк так и остался лежать мертвым в таежной чащобе, а его место в музее охотничьих трофеев занял совсем другой, убитый на охоте гораздо позднее и более прозаичным способом.

Сам авторитет гордо именовал свой «зоо-музей» помпезным старорежимным словом «зала», и никто из ходивших под ним бандитов не имел права нарушать раз и навсегда установленный ритуал принятия пищи, который почти всегда происходил в этой самой «зале». Дядя Леша вкушал долго и со знанием дела. Обед авторитета неизменно состоял из полноценных трех блюд, а прислуживавшая хозяину деваха была одета в строгое черное платье и белый накрахмаленный до состояния пуленепробиваемого жилета передник. Таких служанок Дядя Леша лицезрел в старых советских фильмах, которые он очень любил.

То, что Эдик нахально ввалился в «залу», нарушив установленные раз и навсегда правила, заставило авторитета подавиться куском сочного бифштекса с жареным луком.

Дядя Леша сильно закашлялся, а стоявшая рядом лупоглазая деревенская девка в накрахмаленном переднике принялась хлопать его по спине со словами: « Ох, барин, ох, кормилец ты наш». Время от времени она бросала гневные взгляды на возмутителя спокойствия, так бессовестно нарушившего своим дерзким появлением хозяйскую трапезу. Однако Эдик на взгляды девки не отреагировал, а вместо извинений грубо вытолкал прислужницу из «залы» и присел на низенький мягкий пуфик, стоявший чуть поодаль от массивного обеденного стола.

— Кумиди похитили, — Эдик оглянулся по сторонам и понизил голос до шипящего шепота, — я с начальником его охраны час назад беседовал, — скороговоркой, путая и глотая окончания слов, доложил он.

— Не части, толком говори, что там у них стряслось, — отбросив в сторону вилку и отодвинув к середине стола тарелку с недоеденным мясом, потребовал авторитет.

Дядя Леша старался говорить спокойно, но это спокойствие давалось ему с большим трудом. Кумиди слишком много значил. Банкир был тайным кошельком не только для одной Дяди Лешиной империи, «денежной мешок» заведовал капиталами союзных авторитету преступных сообществ. И упокоившийся недавно Сеня Большой, и хворавший нынче Диман Касноуральский, все они были кровно заинтересованы в сохранности криминального финансиста. Кому выгодно было похитить, или даже устранить банкира? Да тут и думать нечего. Во всем виноваты пришлые! Кавказцы Джимаевы и примкнувший к их клану Халил сотоварищи. Теперь сомнений не осталось! Это пришлые решились нарушить хрупкое перемирие! Это им было выгодно обескровить и лишить силы прямых конкурентов, коренных хозяев края и краевого центра!

— Ночью на дом Кумиди совершили налет неизвестные, — докладывал тем временем Свирид.

— Сколько их было? — тут же поинтересовался Дядя Леша.

— Охранники видели лишь одного, но, по всему видать, их было больше…

— Кавказцы?

— Тот, кого видели они, был славянином и говорил по-русски без всякого акцента.

— Могли нанять…

— Не исключено, однако…

Свирид запнулся.

— Что, «однако»? — поторопил его авторитет.

— Однако, охрана Кумиди видела всего одного боевика, и он был русским, — развел руками Свирид.

— Что с того?! — Дядя Леша жахнул по столу твердым, словно деревяшка кулаком, — может те, кого они не видели, были кавказцами, а этот русский боевик был специально подставлен нам, чтобы мы все пересрались меж собой и поперли по ложному пути. Ты в корень зри, Свирид! Смотри, как говорили древние, «кому это выгодно»…

— Ну и кому же?

— Пришлым, вот кому! — Дядя Леша скрипнул зубами от накатившей на него ярости, — это они валят наших людей. Сначала «вывели из оборота» Сеню Большого, теперь «сколупнули» Кумиди, польстились на наши бабки. Их людей никто не валит, на их капиталы никто не покушается….

Конец ознакомительного фрагмента.