Глава 2. Беженец
Саллик прошёл лигу на северо-восток. Вышел на тракт с запада на восток. Там присоединился к небольшой колонне беженцев, оживлённо обсуждавших неожиданно начавшуюся очень интенсивную войну между двумя суперкланами. Ругались, плакали и жаловались, ну почему на территории никому не мешавшего герцогства Гантас. Немного удивительно было, что беженцы шли и навстречу. Сообщая, что фиг его знает, что ещё будет в Гантаскане, в котором совершенно ошалевший герцог не знает, что делать, шлёт и принимает почтовых голубей, пытается собрать войска.
Саллик, уже запылённый и слегка закопчённый, нормально сошёл за своего. Чему порадовался недолго, а потом начал размышлять. Начал с того, что было, складывая мозаику из того, что раньше напрасно проигнорировал — хотя а что если бы нет, ну сидел бы взаперти, и пинком под зад как порядочный живец был бы направлен в портал — из того что узнал и из самого логичного. Пять лет назад диверсанты клана Шарбон, в котором верховодят вампиры из полувысшей надрасы среброглазых сребров начали операцию по дезинформированию клана Гервент. В котором верховодят сребры эльфы. Спросил — сначала рассказав про разгром гервов — больше всех расписывавшего происходящее и тактику со стратегией пожилого мужика в кафтане с огромной прожжённой дырой на спине. Тот охотно пояснил:
— Да вот нихрена шарбы ещё не победили! Просто раньше их гервы имели и в хвост и в гриву. А теперь уравняют шансы в своей сорокалетней, и ещё на столько же как минимум войне. Пока весь мир не разнесут, не успокоятся! Да вот смотри!
Все уставились на вылетевший из-за леса и рухнувший в отблесках огня и клубах дыма летучий корабль шарбов с синими флагами. А знаток продолжил:
— Не думал, что такое увижу! Оба клана явно много лет собирали лучшие силы. Вот это бойня! И не армии стенка на стенку, а лучший спецназ, диверсанты, десантники, небесная кавалерия, маги, наверняка все боевые машины. Вот это мясорубка! И с чего они так схлестнулись, интересно? Но теперь долго будут раны зализывать и силы копить.
Из леса справа, с юга, вынеслась дюжина закованных в броню всадников клана Гервент с бордовыми флажками на пиках и рисунками на плащах, подскакали к остановившейся колоне беженцев, проорали свирепо:
— Чужаки есть? Чужие! А видели странных? Если прячете или не скажете, то всем смерть!
Из-за поворота дороги впереди вынесся отряд в сорок всадников, с жёлтыми флажками, куда хуже одоспешенных и вооружённых. Но сшибки не получилось. Герцогская кавалерия не желала атаковать элитных мордоворотов клана, а тем возиться недосуг было, у них другая задача. Гервы поскакали дальше на север, а переждавшие гантасцы поскакали по тракту на запад. Беженцы постояли, некоторые сменили штаны, пошли дальше. Знаток прокряхтел тихонько:
— Ну я не местный. Чёрт. Воевал наёмником и на севере и на юге, а вот осел здесь. Тихое, мать его, спокойное место. Было. Ты, Саллик, если что скажи, что вместе мы жили в Жебуркане твоём. Я башмачник Ферг, вдовец. Да уж… уже вдовец. Жена, конечно, была та ещё мегера, говорила, что только костёр её исправит. Нашлась и на неё управа, в виде птера. Он, конечно, не огнедышащий, но гад на нём был с огнемётом. А у меня дома амазонка из ветеранской гвардии шарбов укрылась. Ну и сгорели две старых стервы в одном костре. Я как раз из кабака возвращался. Ну и давай бог ноги! У тебя выпить есть? А то я в чём и с чем был. Только ножик за голенищем. Эээх.
Саллик подал флягу, затем и своего табака дал Фергу набить трубку, у которого кисет был, но он сказал, что теперь пополнить только на паперти сможет. Попаданец обдумал вариант и сказал:
— Помогу я тебе. Только ты уж не жди когда начнут спрашивать про что есть в городе, чего нет, а сразу говори. Ну и поужинаем вместе. Комнату снимем. А там разберёмся. Башмаки везде нужны. Как и мебеля всякие.
— И то дело! Да я все городки тут знаю! — обрадовался старый наёмник. — А у тебя ботинки хорошие. В таких только богатые мастера, книжники и жрецы ходят.
— Хорошая обувь в пути первое дело, — веско сказал Саллик, про себя усмехнувшись, что для 19 лет слишком уж важно треплется, но что делать, если вампирша за пять лет аж пару высших в голову вколотила!
А потом затих, размышляя про свою мозаику. И Ферг не мешал, тихонько допивая бурду из фляги, и радуясь, что молодой пижон не забрал. А из мозаики мало осталось. Спецоперация агентов ноль-ноль-хрен требовала, чтобы живцы были из никому не нужных — чего светиться — вот и набрали сирот убогих. Хотя первый встреченный труп был не молод, но не важно, может бомж-философ с парой высших пять лет прожил красиво, и помер не скромно, а невольно отличную заварушку посеяв. Ну и чтобы тянули на великих героев. Полубогов, или уж аж на три четверти богов. Вот и возились агенты. Заодно и отлавливая шпионов жёстко обдуренных гервов. А может и сантименты — как Жалла говорила, тяжело пять лет выращиваемого живца на смерть послать, так хоть дать пожить. А вариантов у агентов и не было. Последнее, почему не было любви между агентами и живцами. Или полувысшая надраса не может с нижней, хотя с другими людьми сколько угодно, много и изобретательно. Может разрешено с разовыми любовниками, но нельзя с какими ни есть соратниками. Ну и самое вероятное, нельзя с почти богом, а враги это как-то могли пронюхать.
Саллик уложил в голове накопленное и дальше пошагал весело куря и насвистывая, ибо нечего хандрить, пока башка на месте, и надо весело шагать по просторам, пока есть чем! Так и дошагали за каких-то пару часов до довольно большого и ещё больше стоявшего на ушах стольного града Гантаскана.
Нашли трактир с гостиницей на втором этаже. Правда номера заняты были, и зал переполнен. Трактирщик бодро матерясь на то, что часть номеров сняты по вчерашним ценам, уплотнил один из столиков и приткнул Саллика и Ферга, после того как попаданец заказал два ужина за весь свой капитал в полтора рупя. Правда не шикарные, а обычные ужины, тем более что цены из-за войны выросли, но хотя бы с пивом. Зато и вопрос с отсутствием номеров сам собой отпал.
А ещё попаданец понял, что дурацки ошибся с выданным Класке — нифига не двухдневный доход подмастерья он ей выдал, а за пару часов, всего-то разок поесть. Но и здесь получилось в целом нормально — за окном трактира стражники проволокли связанную пинавшуюся Класку! Ещё и подзатыльники отвешивая, и плёткой пониже спины постёгивая. Ну вот, а говорила, что парня отлупят и скрутят. Но выручать деваху пока было не с руки. Да и как? Саллик задумался о ночлеге и добыче деньжат, ибо ночевать на улице не хотелось, да и завтра надо позавтракать и валить подальше от охваченного чужой войной герцогства.
Дочка хозяина, роскошная здоровенная деваха системы кровь-с-молоком и с великолепным бюстом системы два-арбуза, притащила две огромных миски с густой похлёбкой с потрохами, картошкой, крупами, и разным, блюдо с хлебом, зеленью и кусочками сала и две кварты пива. Саллик вспомнил про неотразимый ход порядочного попаданца и затеял отчаянный флирт — а что, ночлег в девичьей светёлке, да в её же койке, это очень неплохо, и даже если коечка совсем узенькая, то на такой барышне только"мяхше". Ну и Ферга красотка приткнёт куда-нибудь. Но девица хоть и краснела и хихикала, но оказалась морально устойчивой.
А её папаша и наблюдательным, подошёл и прорычал старательно и вежливо:
— Дожирайте, допивайте, и проваливайте! Всё равно у вас денег нет больше! А места за столом сейчас, это живые деньги.
— Давай я твоей дочурке ботиночки сошью, — нашёлся Ферг. — Или Саллик стул тебе выстругает. Только струмента у нас нет.
— Струмент у меня и свой есть, и руки не из задницы, — парировал трактирщик. — Со струментом любой может заработать. А с голым задом никак.
— Ботиночки дочке сам не сошьёшь. А ей надо правильно сделать, чтобы её ножка поменьше смотрелась, а то как раз фут для девицы многовато, — не сдался в усугублении положения башмачник.
— Ты хочешь сказать, что у моей крошки нога как у пехотинца? — взвился трактирщик.
— Нет, у пехотинца поменьше, 43й размер обычно. У неё как у здоровенного гвардейца, 45й! — пригвоздил Ферг, ещё и немного удивив попаданца, что размеры обуви в этом мире как один из вариантов на Земле, хотя и знал на самом деле.
Дальше был пятиминутный монолог про наглецов в исполнении хозяина. Но как ни странно, на пользу — Саллик за это время продумал мелкую аферу, вспомнил про кашу из топора и про испитого столяра с шарманщиком, и сказал:
— Успокойся, уважаемый. Вот ты сказал, что без инструмента, пардон, струмента, заработать нельзя. А давай пари, что я с одним поленом заработаю! С тебя выданное мне, а с меня… Ферг помоет всю посуду! Может и языком длинным. Это же надо, такую изящную красотку обидеть. Ну и с тебя ещё… ночлег! И завтрак. С пивом. И с собой две кварты.
"Изящная", но и в самом деле симпатичная, просто очень крупная, красотка выглядывала из кухни, краснея сначала от обсуждения её маленькой ножки, а потом от комплимента и защиты симпатичного нахала, хоть и низковатого — ну что такое шесть футов, против её шести с парой-тройкой-четвёркой дюймов. А трактирщик, услышав про отличную кару для наглого башмачника, особо не задумываясь приволок отличное толстое полено и торжественно водрузил на стол.
Саллик достал свой кинжал и начал отщеплять толстые лучины, а потом и выстругивать, ну да, его, Буратино. Смеясь:
— Ну вот и стал я папой Карло! А хотите, детки, я расскажу и покажу вам сказку?
Детки средним возрастом за сорокет не возражали. Ну и когда рассказ дошёл до мечтаний как пристроить кровиночку на пожизненные кривлянья перед шарманкой, трактирщик не выдержал:
— Да фигли у тебя руки такие кривые?! Там же уже скоро буратина твоя скакать начнёт, а ты нихрена вырезать не можешь!
— Кинжалом вырезаю, — терпеливо пояснил Саллик.
Трактирщик мухой метнулся из зала и приволок ящик со столярным инструментом. Дело пошло веселее. И в положенный момент на столе что-то изображала очень кривая очень наспех вырезанная марионетка даже с ниточками к конечностям. Саллик посмеялся:
— А фигли! Это детей делать быстро. А буратинов строгать, время требуется, — и подмигнул покрасневшей дочке хозяина, разинувшей очаровательный «маленький» ротик от довольно замысловатой истории в довольно неумелом исполнении.
Но в целом сгодилось. А Саллик дойдя до момента с налётом зооморфов на дендроида, прервал представление и прошёлся по залу с куклой, собирая монетки в чью-то бесформенную шляпу в руках буратины. А после сева на поле дураков, прошёлся и ещё раз. Ну и после спектакля несколько монет перепало. В итоге попаданец с — судя по офонаревшей восторженной роже — первым попутчиком в виде человека — то есть барга, а не какой-то экзотики — и старикана и башмачника, заимел капиталец рупя на три.
Но неожиданно и деваха показала пучок какой-то травы, судя по всему от лёгкого строгания детей, и выразительно указала очами наверх, где очевидно и была её светёлка. А потом трактирщик весело матерился, после того как Саллик, складывая инструменты, сказал:
— Пари моё! Я заработал, не имея ничего. Ты мне выдал полено. Ну и инструмент мой, а я даже рубанком успел построгать. Вспоминай. Всё, что ты мне выдашь! И с тебя нумера, завтрак с пивом и пиво в дорогу. Ну и ящик могу поменять на мешок, так сподручнее таскать.
В нумерах в виде крохотной кладовки, из которой выкинули швабры, тряпки и разный хлам, дрых Ферг. Ну а Саллик не очень-то и дрых — девица очень исстрадалась в ожидании первой любви, а уж с молодым, но уже опытным любовником сильная красотка заснула только под утро. Крепко обнимая драгоценного любовника. Саллик поругался про себя, но кто же виноват, сам хотел, и не был осторожен в желаниях. Да и дева честно отдала самое ценное, как некоторые считают, за кем смерть не гонится по пятам, или немощь не плющит, или фиг пойми кто не хочет изловить попаданца. А хотят. Жалла точняк где-то недалеко, решил Саллик. И ищут, редиски, столяра. Значит пора переквалифицироваться в шарманщика без шарманки, но с Буратино. И не старого. И не неудачника!
Ферг за завтраком, подаваемым помятой как и начинающий аферист девицей, выступил инициатором создания бродячей труппы, горячо шепча:
— Да мы столько денег заработаем! Ты этого Буратино ещё подстрогай, копыта там нормально приделай, нос подлиннее, я боты ему сварганю, курточку и колпачок. Что ещё…
— Гвоздик надо вбить. Для приличия. И ты тогда и Мальвину сшей. Ну а к Мальвине без гвоздика подкатывать не комильфо. Конфуз выйдет.
— Всех сошью постепенно! На руку надевать! Я такое видел. Особенно когда Мальвину какую натягивать, публика в восторге будет! Да нам даже зелье квазиоживления кукол не потребуется!
— Зелье? — удивился начинающий ещё и Карабас Барабасыч.
— Ну да. Чего такого? У герцога есть. А как по твоему големов боевых поднимают?
— Герцог! Замок! Класка! — хлопнул себя по лбу Саллик. — Выход откладывается. Надо одну девицу с кичи вынуть!
— Ты про ту, которую вчера протащили за окном? — спросила дочка хозяина, хихикнула, рассказала. — А чего её спасать? Поздно. Её сын герцога, граф между прочим, себе взял. Немного насильно, а потом добровольно. Всю ночь утюжил! — тут рассказчица мечтательно закатила глазки, повертела почти незаметно бюстом и бёдрами. — У меня подружка во дворце прислуживает. Всё знает! Там стоны на весь дворец стояли! Она очень довольна и уже сказала, что не хочет быть белошвейкой. Белошвейка, это она так маскировалась. А вообще она дочка барона одного. Убегала от дракона. Фрейлиной будет.
"Офигеть, — подумал Саллик. — Ладно, раз пристроилась удачненько, то и я париться не буду. А как дорогу в наш мир сыщу, спрошу. Хотя что-то подсказывает, что нафига ей обратно? В фастфуде работать или в магазине на кассе стоять? Хотя это если на след погоня не нападёт. Но тогда… тогда и будет".
Громко сказал:
— Идём!
— А может не надо? — спросила дочка трактирщика.
— Надо, моя радость, надо, — грустно сказал не так понявший папаша. — Налей в кувшин две кварты пива. Хватит с них и одной посуды. Пари, дело святое.
— Вы выходите, а я сбегаю во дворец, пузырёк зелья големьего вам принесу, я быстрая, — нашлась красотка.
Но ей и догонять не пришлось. Саллик, куря трубку с ароматным всё-таки табаком, смотрел как в воротах стражники уныло и без огонька метелили гнома. И размышлял, что вот он, первый правильный инорасовый попутчик попаданца. Пока стражники отвлеклись на глотнуть пива, а гном сел, сплюнул кровь и пробормотал:"Хрен вам", спросил:
— А что случилось, любезнейший? И не знаешь ли ты путь… — тут возникла закавыка. А куда собственно путь держит маленький, но жаждущий разрастись отряд?
— Знаю, — кратко ответил гном.
— Я не сказал куда.
— А я все пути знаю, — усмехнулся гном. — И это ещё и часть ответа на твой первый вопрос. Ибо я знаю и куда посылать, и даже как туда пройти! Но не все ценят и предложенную цель похода, и даже подробно указанный маршрут. Ладно, не морщи мозги, я не только матерщинник, но и географ. Эти остолопы спросили, откуда я и куда, как будто забыли со вчера. А через жалких пять минут краткого экскурса в географию континента как взбесились, начали орать чтобы я шёл подальше. Ну я и пошёл. Так они про пошлину вспомнили! Ну не остолопы? А ведь почти проканало.
Тут вернулись стражники, демонстративно разминая кулаки. Но изнывавшая, сжимая в изящных гвардейского размера ладошках пузырёк, дочка трактирщика не хотела ждать долгого развития событий и проворковала, обращаясь к здоровенному молодому румяному стражнику:
— Да пропустите вы их. А вечером приходи. Помнишь, ты мне тортик дарил? Ну так я согласная. Сейчас путь артистам укажу и вернусь. А вечером жду.
Пропустили. Старший поворчал немного в спины, но портить любофф напарнику не решился.
В ближайших кустах Саллик за полчаса распрощался наконец с назойливой пассией, получил флакончик големьего зелья, весело посмотрел вслед прошествовавшей в ворота красотке, распробовавшей любовь и готовой рвать устои, и махнул рукой идти. За эти полчаса гном покряхтел в соседних кустах, сполоснул и засыпал утаиваемое в кошель, усосал вместе с башмачником оба литра пива и ненавязчиво присоединился к компании. Саллик водрузил мешок со столярным инструментом и деревянной куклой на Ферга — ибо нехрен общее пиво выжирать, да и устал уже фактически командир — и выразительно посмотрел на гнома, который уже познакомился с башмачником. Гном начал говорить:
— Я Барбак. Географ. Вчера вечером зашёл с глобусом и астролябией через эти ворота. Продал, выпил. Поспал. Ну а теперь валю подальше, как и вы. И с вами, выходит. Вояка из меня никакой, так что с вами безопаснее. Побуду бродячим артистом… Ээээ… месили меня за то, что пошлину не заплатил, раз зашёл с товаром, а выхожу без него. И не смотрите на меня так, я не идиот, выходить через те же ворота. Просто не выпустят через другие. Обычно и пошлину за вход берут, но раз война и беженцы… Ну а я здесь записан был…
— Ээээ… беру тебя в компанию, географ, который глобус пропил… — почесал голову Саллик. — Но как? Не может так везти! Мне надо сам не знаю куда, а тут географ! Случайно!
— А кто тебе сказал, что случайно? — усмехнулся гном. — Раз мы теперь как семья, ха, то поделюсь. Да и похрен. Я служил… эээ… по контракту клану Шарбон. Ну и они все сюда направились, главные и сильные почти все. Солдаты и мелкие маги не все, ибо сил в них мало, а заметности много. И меня на корабль затолкали. География им нужна, причём ещё и мира Бангет, если слышали про такой. Я матерился как сапожник, прости Ферг, я не про тебя. Но куда там. Ну а когда наш корабль сбили тут совсем неподалёку, я понял, что пора валить от этих психов. Глобус с астролябией стырил, чтобы в кошеле звенело, нашивки синие оторвал, да и потопал. Дезертир я в некотором роде. Вот так.
— А ты и… Слушай, они же не просто так здесь воюют…
— Не просто. Я сам точки для порталов размечал, и туда пять лет назад на десятерых, и обратно. На двадцать рыл. Десять пришельцев ловят гервы, не знаю, что им набрехали, но что-то эпическое. Ну и шарбы ищут уцелевших. А восемь уже трупы. Но надо всех порешить. Иначе… драконы им зады так подпалят. Нахрен не нужны никому эманации бангян. Неправильные там барги. Так фигачат своими аурами, козлы безрогие, и даже не чувствуют и не понимают. И творят чёрт-те что у себя. Одно слово, дикари!
— Ну дык, если фигачат, то по выбросам и найти, — типа предложил, но спросил бангянин.
— Ну дык умных тёщ много, советы давать, как детей делать, а как до дела, так без зятя никуда, — усмехнулся Барбак. — Ты ауры видишь? Вот и я не вижу. И никто наверно не видит! А они есть. Пробовали колдовать, артефакты делать… так на том месте теперь воронка. Бангяне, сцуко, в шаге через четвёртое наверно измерение, я как географ знаю. А аурам получается пофиг на измерения эти. Ну и рвануло и в Бангете, и в Пунгете.
— А что бангяне у себя творят? Дикари, — спросил Саллик.
— Науки и технологи, — ёмко и неожиданно кратко ответил гном.
— Ну… ты же учёный. Науки и всё такое.
— Там другое. Они такое напридумывали… Летают, ездят, передают сигналы разные, считают что-то ради счёта и им нужное, и всё без магии. Землю ковыряют. Лечатся, но как-то через задницу и без нормального результата. Воюют по-чёрному. Ракеты запускают, как будто не слышали про ауру мира. Расплодились до безобразия. Загадили всё. Додумались до философского камня, но в настолько извратном виде. Ядрёные бомбы взрывают! Да так, что и у нас тут всё трясётся. Когда первую взорвали, у нас все златоглазики перелаялись дико. Драконы хотели сразу лететь зачищать. Полубоги против оказались. Ну а нечисть, нежить и призрачные не определились. Сказали, что чем дерьма больше, тем опарыши толще. Но драконам это не мешает здесь науки и технологии подчищать. Кто запрет нарушил, прилетают и сжигают нахрен. Гармония! И сребров не пущают в кривой мир.
— Так ходят же.
— Вампиры. Что с них взять, нечисть, нечисть и есть. Знаю я многих из клана Шарбон.
— И такую… молодую… вроде Жалла зовут… знаешь?
— Знаю. Молодую, ха! Да мой прадед родился, когда она уже старой по меркам белко была. Ей лет четыреста уже. Нормальный срок для сребров на век уже пережила. И ещё на век переживёт. И молодой будет. Ну а потом старой каргой ещё веков двадцать откоптит. Сильна девчушка. Но в пыль со своими разругалась, что раз её протеже бангетский смылся, то пускай бегает. И драконов не боится. Мечик на них точит, адамантиновый. Доточится… Как раз нас и сбили тогда. Я в штаны навалил. Почти. Многие погибли. А ей хоть бы хны. Носится на своих каблуках по лесам. Орёт, что несколько лет терпела, а теперь любовь до гроба. До его гроба. Ну я бы на месте того протеже и рвал бы когти!
— А что не так? Ну, кроме возраста… по бумагам, — спросил Саллик, на всякий случай поёжившись, и осмотрев окрестные рощи.
— Залюбит. Нечисть. Даже кто с русалкой снюхается, то считай пропал. Ходит как чокнутый. Лыбится как задница. И угасает. Но помирает счастливым. А русалки, это всего лишь белоглазки. Низшая надраса.
— А что же тогда златоглазки? Любовь с той нечистью. Как в шутке. Капля никотина убивает лошадь, хомяка разрывает на части, а представляете, что она сделает с вирусом!
— Ха-ха-ха! — заржал бесценный источник информации. — Любовь русалок медленно убивает. Любовь вампиров разрывает тело и душу. А любовь демонов разносит на мелкие кусочки! Но не всё так плохо. Некоторые долго живут. Просто… не совсем самостоятельны. От нечисти надо держаться подальше… Чёрт! И от мясных! Даже белко!
Из леса выскочил отряд из восьми всадников с синими флажками, поскакал к путникам. Остановили рядом храпящих коней. Здоровенный орк прорычал неоригинальное:
— Чужие есть? Не здешних видели? Столяр и белошвейка!
— Артисты мы. Бродячий театр кукол имени Карабаса Барабаса, — уже устав от тупых приставал сказал Саллик, достал из мешка за спиной Ферга кривого буратиноида и покачивая изобразил ходьбу, пропел скрипучим голосом:
— Сами мы не местные,
Голодаем и скитаемся.
Вся семья, вся моя семья
К вам за поможением обрасчается.
— Тьфу, придурки, — заржал командир, пришпорил коня и повёл свой отряд дальше, но ещё и успел несколько монет в пыль бросить.
Барбак начал ползать и собирать добычу, хотя судя по проданным глобусу и астролябии, денег у него должно быть немало. Саллик тихо выругался, тревожно осмотрелся, представив как рыщет на шпильках по лесам его долгая несбыточная мечта. Вернее не мечта, но чего греха таить, блистательная красотка в одном доме, и нифига не кровная родственница. Даже вспомнил, как весь интернат разинув рты смотрел на усыновительницу, которая ещё и взятку дала, чтобы не париться. И прикатила в ярко-жёлтом кабриолете… Сказала тогда, что ей уже 27 лет, и ночами не спит, так мечтает усыновить кого-нибудь. И все ведь поверили, и верно между прочим, что не для того, что от неё все ждут при первом взгляде — ну нафиг не нужен полудохлый дрищ для любви такой красотке. А потом длинным тонким пальчиком указала. И только теперь понятно, что нифига не экспромт это был.
Скомандовал полный вперёд!
