Звёздная Общага – 1

Сергей Валерьевич Белокрыльцев, 2023

Есть некая Звёздная Общага, которую построили Древние. Кто эти Древние и зачем вообще нужна эта Звёздная Общага, никому неизвестно. Понятно лишь то, что, по каким-то своим соображениям, ИИ ЗО избирает кандидата на проживание и с помощью команды Звёздной Общаги поселяет его в своих "номерах". Кандидатом может быть любой разумный житель Вселенной. Значит, этому жителю как-то суждено изменить ход истории своей цивилизации, галактики, а может, и всей Вселенной. Ведь возможность заняться всем этим в обычной жизни есть далеко не у каждого. Постоянно ускоряющийся тем жизни, множество обязанностей, развлечения – всё это отвлекает и отнимает драгоценное время.Но Звёздная Общага сама решит, чем вам лучше заняться, и на время похитит вас у вашего мира.) Хотя обстановку в ЗО далеко не всегда можно назвать спокойной. То сам капитан начнёт мутить какие-то денежные махинации, то на борт незапланированно попадут чересчур агрессивные сестрёнки, то пиратам приспичит захватить Звёздную Общагу…

3. ОТКРОВЕНИЕ ДЛЯ ВОСТЫ

Обычно Стоуш просыпался к восьми, а сейчас проснулся за два часа до завтрака. Как и все хукумцы, он походил на гармонный чехол с парой ног, парой рук и головой величиной с арбуз. Грязно-коричневое лицо изрыто ямочками и бугорками. Стоуш — изобретатель, но тягомотный и урывочный. Его постоянно отвлекали: жена и двое детей, работа продавцом в магазине жевательного стекла и вторая работа третьеразрядным мойщиком домашних животных (разрешено мыть питомцев до 108 кило, и только травоядных).

Стоуш, погребённый семейным бытом, охваченный жевательным стеклом и окружённый немытым зверьём, мечтал побыть наедине с самим собой месяца этак с два и довести электронного логиста, своё изобретение, до ума. Элист — ситуационный анализатор, и должен подсказывать наиболее подходящие для конкретного индивидуума решения. Он и подсказывал, но почему-то неподходящие. Изобретатель понимал, что где-то просчитался, а вот где, не понимал. Тесты и ручная переборка ничего не давали. Электронный логист отказывался рассуждать логично и равнодушным механическим голосом советовал нечто несуразное. Врачу, к которому обратился гражданин с простывшим горлом, он рекомендовал застрелить больного, причём обязательно в присутствии родных и близких. Безработному докеру с 15-летним стажем логист предложил поступить в балетное подземелье (школа на Хукуме) для детей не старше семи лет.

В редкие часы свободы Стоуш запирался в сарае за домом и корпел над элистом. Но редких часов отчаянно не хватало. Почти никакого продвижения. Изобретателя разрывало между семьёй и своим полусобранным детищем. Играя с детьми, Стоуш думал о детище, а когда вправлял мозги детищу, то в его собственную голову самым назойливым образом лезла семья. У изобретателя понемногу съезжала крыша. Он называл элиста женой, а жену логистом. И не где-то, а в постели. Жена, не вникавшая в сарайные дела мужа, знать не знала, кто такой этот логист. А теперь не знала, что и думать о муже. Ладно, назвал бы какой-нибудь приглянувшейся официанткой, пусть даже той смазливой продавщицей из шино-блинной, но не логистом же! Не логисткой, а именно логистом! Это гораздо хуже, чем просто измена. Двойная жизнь никому не проходит даром, и отношения с женой накалялись. Стоуш любил и обожал семью, но любил и обожал своё изобретение он не меньше.

Он уже изготовился сойти с ума, но угодил под машину. Задумавшись о внутренностях своего детища, изобретатель неторопливо переходил дорогу и был сбит вылетевшей из-за угла легковушкой. Стремительно описав короткую дугу, Стоуш пал. В больницу его доставили в коматозном состоянии. Растерянный и подавленный дух изобретателя стоял у больничной койки, на которой лежало его тело. И не знал, что делать. По вечерам его физическую оболочку, подключённую к аппаратам жизнеобеспечения, навещали жена и дети. Они разговаривали с едва дышащим телом или молчали, рассевшись вокруг на пластиковых стульях. Жена смахивала слезинки, дети испуганно смотрели. Стоушу очень хотелось вернуться к жизни, пусть хлопотной и тяжкой, раздвоенной и сумбурной, но жизни. Третьим вечером жена пришла одна, без детей. Голосом, твёрдым и неумолимым, она сообщила телу супруга, что заглянула в сарай, увидела электронного логиста, прочитала записи о нём и всё поняла. Потом, тем же твёрдым и неумолимым голосом, жена сказала, что сожгла записи, а элиста, с которым Стоуш кропотливо возился семь лет, разбила молотом возмездия. Вдребезги. Семья важнее, подумай о детях и т. д.

Вот тут Стоушу возвращаться к жизни расхотелось. В ярости он завопил и замахнулся на аппарат жизнеобеспечения не потому, что хотел сжечь все мосты к выздоровлению, но затем, что аппарат был первым, что подвернулось под руку после жены, которую Стоуш любил и не бил. Однако вопить и драться могут только счастливые обладатели бренного тела, а Стоуш таковым не был.

Крик получился немой. Кулак прошёл через аппарат, как сквозь желе, а заодно и через стену, тоже как сквозь желе. Призрак изобретателя, подхваченный инерцией, выпал с третьего этажа и шмякнулся на клумбу, не умяв ни единой травинки. Внезапно перед цветочной грядкой остановился прохожий и уставился на рассевшегося призрака, чему тот очень удивился. До сего момента его никто не замечал. Это был Воста, принявший облик хукумца. В Общаге Стоушу вернулась телесность (авээсное влияние), и изобретатель получил сколько угодно тишины и покоя для обдумывания своего проекта.

Стоуша, наконец, осенило, почему логист отказывался мыслить логически. Два часа изобретатель, максимально сконцентрировавшись, развивал возникшую догадку. Но тут посудно задребезжала тележка с завтраками. В дверь постучали и открыли её.

— Здравствуй, Стоуш, — сказала Авьера. — Как и просил, блинчики со стекловатой.

Блинчики со стекловатой в Общаге больше никто не ел. Делец СЕ-38 с удовольствием кушал картон, чернила и драгоценные камни. Чем дороже камень, тем вкуснее. Двухголовый мыслитель РедеИри из десятой, головы которого постоянно спорили между собой, забрызгивая друг друга слюной, питался скальными породами и пил тёплую ртуть, разбавленную молоком. Не чурался и мрамора, предпочитая розовый. На чернокаменного масюканца из седьмой поглядывал с нездоровой интимностью, облизываясь ярко-красными языками. Однако капитан Угры дал понять, что поедание жильцов жильцами, равно как жильцов экипажем, экипажа жильцами и экипажа экипажем в Общаге запрещено Статутом Общаги. Нарушители будут наказаны. В данном случае вечной ссылкой на Погибель.

— Сама ешь блины со стекловатой, землянка! — весело проорал Стоуш и в радостном припадке чмокнул землянку в щёку, крепко обнял, отстранил, поцеловал в другую щёку и окончательно отпустил. У Авьеры сложилось впечатление, что её обнял чехол от гармони, а целовала немытая картофелина, фактуру которой поразительно напоминала голова хукумца.

— Ух! — выдохнула ошалевшая Авьера. — Ты это чего?

— Я покидаю Общагу! Немедленно! Хукума ждёт меня! Я хочу видеть своих детей! Хочу жену и создать нового элиста! Первый был паршивым электрочучелом, но со вторым всё будет иначе. Я, конечно, соскучился по семье, но разрешил проблему! Первый элист убит моей женой, а скучать по мёртвым глупо. Будущее за элистом вторым!

— Выходит, милый Стоуш, полтора месяца безделья не прошли впустую — тебя озарила долгожданная идея. Но о решении покинуть Общагу ты должен сообщить капитану.

— Так в чём же дело? — волнительно вскричал Стоуш. — Веди меня к нему!

— Капитана сейчас нет. Он с утра пораньше улетел куда-то. Обдумай всё хорошенько, может, упустил чего. Кэп вернётся — заглянет к тебе.

— Тогда давай сюда блинчики со стекловатой, землянка! И почему ты не любишь блинчики со стекловатой, землянка? Они просто объедение, особенно если добавить стальных опилок, чтобы глотку насквозь продрало. Ты ведь не забыла про опилки?

— Не забыла, приятного аппетита. А у меня от стекловаты в горле першит, вот и не ем её.

Авьера открыла кастрюльку с румяными блинными конвертами, густо усыпанными витками мелкой стальной стружки, которая в кастрюльном полумраке напоминала сплющенных мёртвых улиток.

Воста трусцой возвращался с утренней пробежки к блестящим в лучах солнца щавельным стенам АВС-28. Пробежаться по росистой траве в освежающей прохладе туманного утра, среди желтокорых и тонкоствольных банапел — лучшей разминки Воста не знал. Он находился в отличной физической форме. Ему нравилось быть в отличной физической форме. У Общаги однако Восту поджидал Фингоуз. Капитан Угры сунул большие пальцы за портупейную пряжку и стоял, расставив ноги, с видом крайне самодовольным. Интересно, что заставило теплолюбивого Фина выползти наружу в такую рань?

— Вот ты и дождался, Воста, — многообещающе начал кэп. — Уверен я, ты в тайне мечтал об этом. Все полгода службы тайно мечтал об этом. Ждал этого и к этому стремился.

Воста с недоумением поглядел на Фина. К чему он мог стремиться, кроме выполнения своих обязанностей, в которые входила не только чистка помещений, а вообще всё, где требовалось его участие. Требовалось или нет, решал кэп. Обычно требовалось. Авьера тоже числилась уборщицей, но к тому же заведовала на кухне.

— И к чему я стремился?

— Занять моё место, — выдал Фингоуз.

— Нет, не стремился, — подумав, сказал Воста.

— С чего ты взял, что не стремился занять моё место? — воззрился на него Фингоуз с весёлым изумлением в карих глазах. — Не чьё-нибудь а моё, капитана Общаги! Плох тот уборщик, который не хочет стать капитаном. Вот скажи, почему ты не стремился занять моё место?

— Ну… — Трудно говорить о том, что действительно редко занимает голову. — Такая должность — слишком сложно для меня, слишком ответственно. Это ведь много чего знать надо… ракетостроение там… учитывать любую мелочь, понимать, кто именно должен стать постояльцем, кто сможет измениться и сможет изменить свой мир к лучшему. Нет, кэп, тут мозги под стать твоим нужны. А я больше люблю в виртуальном тире из токобоя пошмалять или там в спортзале с Авьерой в спарринге схлестнуться.

— Далось вам всем это треклятое ракетостроение! И не надо этого, этого не надо!

— Чего этого? С Авьерой схлёстываться?

— Да хоть все кости друг другу переломайте! Медкапсула исправит. Нудить не надо, Воста! Не стремился он… Уж тебя я за полгода изучил, ты себе цену знаешь, а потому… — Фингоуз прочистил горло и парадным голосом сказал: — Слушай сюда, уборщик Мнише! Официально назначаю тебя своим преемником. Когда я навсегда покину АВС-28, ты станешь новым общажным капитаном… Ну и харя у тебя! Ха-ха! Радуйся, Общага выбрала тебя! Я горжусь тобой, уборщик! И ты гордись.

Но гордиться Восте почему-то не хотелось. Он был огорошен и наивно надеялся, что кэп разыгрывает, хотя на него это было бы совершенно не похоже. Быть капитаном Общаги, по сути, влиять на судьбы жителей разных миров по всей Вселенной. С первых дней он уважал капитана Угры, несущего на себе столь непомерный груз ответственности. Не каждому такое по плечу. Это ведь сколько думать надо, все последствия учесть… Нет, не его ума должность. Тут любая соринка, в ноздрю залетевшая, может роковой оказаться. Вот какого-нибудь подонка вроде Красавчика шваркнуть, тут проще, хотя иной раз сам насилу уцелеешь. И никакой тебе ответственности, только за Авьеру переживаешь, если с ней на пару работаешь. Ну, она ему самому фору даст. Бывает, чуть зазеваешься на татами, так отмудохает… Даром, что мужем ей прихожусь. Был бы братом, вообще бы убила.

— Погоди, — вдруг дошло до Восты, — ты сказал, выбрала Общага? Это как понимать?

— А вот так и понимай! — Кэп сиял, как взрыв сверхновой на расстоянии в пять световых лет. — Думаешь, я такой умный? Всё просчитываю? Не-е. — Фингоуз состроил по-гасконски хитрую рожу. — Здорово я придумал, да? А я, между прочим, поделился с тобой самой сокровенной тайной капитанов. И у тебя, между прочим, теперь и выбора-то нет, кроме как приступить к обучению на капитана. Да у тебя изначально не было никакого выбора. Выбор за нас делает Общага, а мы исполняем её волю.

— Я ни хрена не понимаю, о чем ты говоришь.

— А тут и понимать нечего! Пошли со мной, покажу тебе святая святых.

Происходило что-то из ряда вон выходящее.

У лифта они встретили Авьеру с тележкой, полной завтраков. Кэп предупредил: “Авьерушка, для жильцов я улетел. Когда вернусь, не сказал. И куда улетел, тоже не сказал”. Выпустив девушку на третьем, они поднялись на шестой этаж, капитанский: с капитанской каютой, капитанской рубкой и наверняка с чем-то ещё капитанским, о чём Воста не знал (капитанские надувные Шнирки?). Здесь он оказался впервые. Доступ на шестой этаж имелся только у кэпа и кандидата в капитаны, сдавшего экзамены.

Раньше Угры можно было гарантировано застать на кухне. Обедал кэп неизменно в час дня, а ужинал неизменно в семь вечера. Завтракал у себя в каюте, обычно кнедликами и кофе с мятными пряниками (и самодовольно выкуривал сигару). Но с появлением в Общаге Губной Помады капитан стал неуловим и пронырлив. Охочая до скандалов примадонна, поняв, где легко и неизбежно подлавливался кэп, поджидала его на кухне, чтобы с удовольствием нажаловаться на нерадивых слуг. В предверии капитана она с тщательным старанием придиралась к Авьере, занятой приготовлением еды. Впрочем, Авьера на актрису не отвлекалась. Явилась — пускай, не жалко. Знай себе, посыпала метеоритным порошком олово, кипящее в тигле, и поглядывала, чтобы не подгорел какой-нибудь омлет по-луньдуски с фиолтком вместо желтка. Управляться со стряпнёй помогали кулинарги, механизмы, похожие на крупную зелёную саранчу. Иначе Авьера давно бы свихнулась, готовя каждому отдельные блюда по три раза в день. Фингоуз, мечтающий выслушивать натянутые жалобы Фанаберии так же, как лишиться глаза, отныне прокрадывался на кухню в разные часы, а еду уносил на свой капитанский этаж и ел там в недосягаемом одиночестве.

Конец ознакомительного фрагмента.