Это ЦТК!

Сергей Буянов

Главный герой – доцент кафедры биохимии медицинского вуза – синтезирует растворы для органов, предназначенных к трансплантации. Вскоре выясняются необычные свойства новых препаратов. За «живой» и «мёртвой» водой открывается нешуточная охота.

Глава 4

Сява рвал и метал — Пал Саныч фраернулся. Утоп в болоте на сухом асфальте! Кто ж его, придурка, просил лезть к какому-то дебилу? Сява мысленно матерясь, продолжал напряжённо соображать, что делать и как спасать положение.

Несколько минут назад ему позвонили кенты по крытке и сообщили, что его босс торчит посреди скоростной автомагистрали и что-то маракует возле труповозки.

Сява немедленно послал братву разобраться, что и как. Ни труповозки, ни босса на трассе не оказалось. Мобильник начальника что-то пропиликал мелодией вызова, да заткнулся на полугамме, или полуноте, Сява в этом рубил плоховато. Он позвонил Лёне и сказал, что все дела Вадима Палыча отменяются.

— А я с кем разговариваю? — поинтересовался научный хлыщ.

— С автоответчиком! — рявкнул Сява и отрубил мобильный.

Сява позвонил в ментуру.

— Заяву катать будешь? — ответили ему.

— В падлу, полковник, сам понимаешь, — Сява прижал руку к груди, как будто собеседник мог его видеть.

— И то верно, похищение человека — непосильный геморрой! — согласился полковник. Тут же он расспросил об обстоятельствах дела.

— Откуда шла труповозка?

— Я б знал, начальник!

— Ясно. Ни номера, ни владельца…

— Слушай полковник, забашляем по-царски! Найди Палыча, живого или мёртвого!

— Лучше, как понял, первый вариант…

— Подгоню пять… — Сява вздёрнул кверху растопыренную пятерню. — Не, десять висяков за мной!

— Не жаль братву?

— Ничего личного, полковник…

— Ничего лишнего? Ну-ну.

— Пусть будет, как скажешь.

— Что выяснили твои люди? — полковник поморщился так, что это почувствовал собеседник.

— Мои люди только поцеловали грязный асфальт! — разозлился Сява.

— Всё ясно. Жди ответа через…

— Годика два?

— Часика через два! — полковник отключил связь. Он тотчас позвонил в патрульно-постовую службу. Полковнику отзвонились через полчаса.

— Николаич! Труповозка ехала от мединститута к общегородской свалке. Водитель пьяный в дупель, вывалился на дорогу. Потеряшка захватил его под мышки, пытался привести в чувство. Зачем? Хрен его знает, может, знакомый какой.

Полковник слушал молча. Он знал привычку коллеги, задавать вопросы самому себе и тотчас отвечать на них.

— Потом, видно, устал и зачем-то полез в салон «буханки». Там его отключили ударом по затылку. В принципе, всё.

— Так и где этот потеряшка?

— Как где? В обезьяннике! Ни хрена не помнит: кто такой, и что с ним приключилось.

— А где водила?

— В вытрезвителе, где ещё?!

— Машина?

— На штраф-стоянке.

— Должен буду, Михалыч!

— Побулькаем!

Полковник удивился: как быстро всё разрешилось. Он приказал ребятам из дежурки привезти в кабинет Вадима Павловича Межуева. От пьяного водителя ничего путного не ожидалось, а вот, машину посмотреть стоило. Что же там такое везли ценного, от чего бьют по черепушке?

Через полчаса в кабинет полковника ввели пострадавшего. Молодой человек был одет по последним гламурным стандартам. Только перевязанная голова указывала на то, что Межуев действительно пострадал.

Говорил он связно и вполне понятно. Впечатления человека невменяемого не производил. Полковник пригнул голову к столу, как гончая, почуявшая верхний след.

— Вадим Павлович! Это как понимать? Вы останавливаетесь перед какой-то полуразбитой «буханкой», зачем-то оказываете помощь пьяному вдрызг водителю, более того, влезаете в салон! Что вы там позабыли?

Палыч вздрогнул.

— И ещё интереснейший момент — как это к вам чудесным образом возвращается память? И где она шлялась до приезда сюда?

Полковник молча, взял карандаш и принялся точить его армейским штык-ножом от автомата Калашникова. Рубящее лезвие скребнуло по хрупкому карандашу, отломав кончик. Милиционер не поведя бровью, продолжил размеренные движения.

Вадим Павлович онемел. Отвечать ни на один вопрос он не собирался. В то же время понимал, отмолчаться не получится. Требовать адвоката до официального допроса — удел лохов.

Полковник продолжал рушить карандаш. Отломки по полсантиметра, ровнёхонькие, как бритвой срезанные, отлетали на краешек стола.

Полковник подбросил нож в воздухе, перехватил его ладонью. После нехитрой манипуляции, он заточил карандаш размеренными короткими движениями. Без шума и перхоти, что называется.

— Я вас слушаю, — сказал полковник, глядя сквозь пострадавшего.

— В качестве кого я должен отвечать вопросы?

Полковник развёл руками. Мол, понимай, как хочешь.

— Могу я воздержаться от ответов?

— Надо ли напоминать, что в наших кабинетах задают вопросы хозяева?

— Пожалуй, мне нужен адвокат.

— Ох, кому он только не нужен!

— Как? И вам?

— И мне, — полковник тяжело вздохнул, потянулся к кнопке на столе.

— Я отвечу! — Межуев вскочил на ноги. В камеру ему совсем не хотелось. Пока сидел в обезьяннике, многое додумал. Ствол, скорее всего, прихватил кто-то из братвы, у ментов ничего нет. Водила, скорее всего, умер. Сгорел от водки. Так что у ментов ничего нет. А куражится Полкан так, для острастки, чтоб лицо не потерять.

— Слушаю с почтением.

— С почтением отвечаю! — заметив, что никто не одёргивает его, Межуев прошёлся по кабинету. — Машина преградила мне дорогу. Водителю я хотел врезать по рогам, но не успел. Он вытряхнулся из кабины и упал на дорогу.

Полковник ничем не выражал своего отношения к словам Межуева. Он продолжал разглядывать остро заточенный кончик карандаша, как будто шлифовал грифель взглядом.

— Я влез в салон, чтобы посмотреть: нет ли там каких сотоварищей пьяного шофёра. Может, отвезут его до дома. Или что? — Межуев пожал плечами.

Полковник никак не реагировал.

— А потом я получил по затылку. Отключился. Очнулся в отделении милиции.

— Почему не отвечал на вопросы?

— Я уже пояснил вам! — Межуев вздёрнул подбородок.

— Извини, не расслышал.

— Я не понимал, в качестве кого вы меня допрашиваете. Когда сообразил, что это не допрос, начал говорить.

— Складно излагаете. Только беда, не на тот вопрос! Почему вы имитировали потерю памяти?

— Я ничего не имитировал. Действительно, мозги набекрень. Даже сейчас не могу вспомнить, куда ехал и зачем.

— В какой момент вас ударили по голове?

— Как только пригнулся, чтобы влезть внутрь машины.

— Механизм травмы подтверждает вашу версию, — полковник пожевал губами.

— Я свободен?

— Как и все граждане Российской федерации!

— Не шутите, полковник?

— Иди, дорогой, иди! — милиционер жестом подтолкнул Межуева к выходу.

Вадим Павлович, едва сдерживаясь, чтобы не выскочить из кабинета, прошагал до двери. Он обернулся. Полковник сидел, прикрыв веки. Вызывать наряд он явно не собирался.

— А как же… — Вадим хлопнул себя по карманам, — …пропуск?

— Зачем? Вы не свидетель, не пострадавший…

— И не задержанный?

— Тем паче! Скажешь: «Чаю зашёл попить!»

Вадим Павлович улыбнулся. Проходя мимо окошка дежурной части, он намеревался воспользоваться советом полковника, но никто не обратил на него внимания. Сержанты резались в нарды, густо дымя папиросами.

Межуев вышел на крыльцо, посмотрел на припаркованные автомобили. За исключением задрипанных служебных «уазиков» отечественных машин у отделения милиции не было.

— Сява! Ты где пропал? — спросил вместо приветствия Межуев, позвонив начальнику охраны.

— Это я пропал?! Палыч, я всю мусарню на ноги поднял, все морги объехал, сделки поотменял!

— Да ты с ума сбрендил! Какие сделки отменил? Как мог?

— Да что, — вдруг смутился Сява, — ботанику отказал. Временно!

— Ты что, похоронил меня? — без усмешки спросил Межуев.

— Я ж говорю, временно! Ну, сказал, что у нас есть некоторые сомнения…

— Сява! Ты понял, что сказал?

— Культурно, как полагается, — пояснил Сява. Он как-то слышал, что Межуев сам так говорил по телефону.

— Эх, Сява! Это и называется культурный отказ.

— Ну, уж, разрулишь сам. Я не при делах. Ботаник домогался несколько раз, достал уже! Я и сказал, мол, подумаем ещё. Кстати, ты где сейчас? На каком свете?

— На этом, — сказал Межуев, заходя за угол здания милиции, — присылай тачку к… — он прочёл название улицы и номер дома.

Сява кружил на машине рядом с вотчиной полковника, чтобы быть в курсе поиска пропавшего босса. Через пару минут, едва не задев Межуева, проехал джип, пробороздив клумбу. Выдернутый из земли кирпич упал на асфальт, сбросив с себя комок утоптанной глины. Межуев молча уставился под ноги.

— Палыч! Садись, подвезу! — выкрикнул водитель Сявы из приоткрытой дверцы.

Межуев уселся на заднее сиденье. Первым делом он намеревался устроить грандиозный разнос, но Сява деловитым тоном сбил запал босса.

— Тачка на штрафстоянке, там же и труповозка. Шофёр в трезвяке загорает. Хотел бы я знать, какого хрена тебе понадобилось в машине?

— Вы сговорились?

— С кем?

— С полковником.

— Если может договориться бегемот с крокодилом, то да! — Сява откинулся на спинку кресла и заржал в голос.

— В труповозке, между прочим, стояли контейнеры для хранения органов для трансплантации! Я попытался открыть ближайший, но получил по башке.

— Шустрее! — прикрикнул Сява, пихнув водителя в плечо. — Ща прикатим на штраф-стоянку и позырим, если менты не ошмонали тачку.

У входных ворот их встретил голый по пояс мужик с татуировкой на груди. Тёмно-зелёный до синевы кентавр целился из лука в подбородок хозяина заточенной стрелой. Бурная рыжая растительность придавала картине реальности.

— Сява! Гадом буду, век воли не видать, никого к «буханке» не подпускал!

— Хорёк! Менты были?

— Пригнал один. Сержант, задроченный какой-то. Видать, с похмелья. Внутрь не лазил, сдал машину, взял расписку и укатил на эвакуаторе.

— Тачку опечатали?

— Нормально всё, начальник! — сторож оскалился щербатыми зубами.

— Полкан был? — спросил Сява.

— Давайте пошустрее, а то накаркаешь, Сява! Мне срок тащить за чужие дела ни к чему.

— Шугаешься?

— У кого нынче рыло не в пуху, — пробормотал Хорёк. Похоже, он решил встать на путь исправления.

Мужчины подошли к машине. Рыжий охранник достал шпильку из кармана трико, поколдовал над пломбой. Не успел Межуев разглядеть, что он там делает, как Хорёк дёрнул за ручку. Дверца, скрипнув, отворилась.

Межуев остался у машины. Влезать внутрь почему-то не хотелось. Он посмотрел на свои носки, белые полоски на сталисто-сером слились с общим фоном, а что до золотистой тонкой ниточки, так, не зная о ней, ни за что не различишь.

— Палыч! — выкрикнул изнутри салона Сява. — Какие они из себя, эти контейнеры?

— Зелёные ящики такие, типа посылочных.

— Нема таких, начальник! — весело доложил Хорёк. Плечи его расправились, словно сбросил груз висящего срока.

Межуев сунул голову внутрь. Возле запыленной скамейки, действительно, никаких контейнеров не было!

— Ладно, закрывайте жмуровоз!

Рыжий охранник возился с замком немного дольше — ломать не строить!

— Вот что, Сява, я ствол на дороге оставил, — сказал Межуев. — По ходу, братва прибрала. Был такой тип, лысый и усатый. Их водила. Только он и мог зацепить.

— В кепке?

— Лысый, говорю!

— Не грейся так! Я знаю, кто это. Отыщем ствол, всё нормально.

— Начальник! Тачку забирать будешь?

— Ты с кем сейчас говорил, Хорёк?

— Заплатить придётся, — рыжий почесал затылок, — я бы ничё, да квиток уже оформлен ментами.

— Сколько?

— Семь косарей за час.

Палыч не стал торговаться. Благо, денег у него менты не выгребли. Как хорошо быть трезвым, подумал он, глядя на синее небо.

— Завтра доложишь! — сказал Межуев начальнику охраны, после чего сел в свою машину и уехал.

— Он что, всегда такой запаренный? — спросил сторож.

— Хорёк! Давно запретки не видал?

Хорёк сконфуженно опустил плечи. Кто просил лезть не в свои дела? Сява похлопал его по плечу и, прощаясь, окончательно испортил настроение, пообещав в скором времени найти братану путёвую работёнку.