Юность Мышиного короля

Сергей Борисович Куликов (2025)

Фокс Тен выбрал прозвище «Мышиный король» позывными в подземных гонках. Таковы нравы суровых жителей Зандара — мира, названного в честь великого героя прошлого. Очередное соревнование в глубинах планеты прерывается известием о гибели звездолёта, в котором летели близкие Фокса. Что стало тому причиной: трагическая случайность или чей-то злой умысел? «Ошибка человека при заходе на посадку!» — так говорят в информационной сети, охватывающей всю освоенную Галактику. А как ещё? Разве мог ошибиться кибермозг звездолёта? Надо установить истину на месте. Фокс отправляется в систему Эпсилон Андромеды, ещё не зная, что впереди ожидает масса сюрпризов. Он сталкивается с блокировками доступа к сведениям о катастрофе. Теряет на время ещё одного близкого человека. Наблюдает рост паранойи у членов экспедиции к месту катастрофы. И не может взять в толк, отчего они ругаются друг с другом, и что вообще творится. Атмосфера тайны сгущается, хотя постоянно кажется, что ещё чуть-чуть и всё прояснится.

Глава 5

Прыжок в снег произвёл странное впечатление. Совершенно иных «откликов» Фокс ожидал от белых покровов горного склона. Ведь прежде всего выяснилось, что снег холодный. «Ого, а по внешнему виду так и не скажешь: мягкий, пушистый, почти как синтетика», — подумал Фокс. Но синтетика чаще всё-таки теплая и лишь в худшем случае прохладная.

Однако, как бы до этого момента он понял, каков снег на ощупь? Фокс встречал снег в поселении, точно встречал. Но там всецело властвовала сеть и управляющие в ней киберсистемы. Поэтому встречи текли в сопровождении образов сурового, но в общем-то дружелюбного мира.

Имплант в мозгу реагировал на состояния тела и задавал варианты восприятия, которые даже теоретически не могли травмировать носителя. Более того, с внешней средой зандарцы сталкивались в основном в защитном снаряжении. И худшие проявления норовистого характера планеты просто-напросто блокировались.

Поэтому да, окрестности поселения, в котором родился и вырос Фокс, иногда заносило снегом. Но тот снег смотрелся почти игрушечным и ничем не отличался от подобия ваты или пуха, которыми засыпали героев сказок.

Получалось, что просмотр шедевра «Щелкунчик и Мышиный король» давал лишь отдалённое представление о том, с чем сталкивались герои. Сказка показывала зиму, но зиму волшебную. И в основном лишь такую Фокс ожидал увидеть, а иного, как оказалось, даже не представлял. Поэтому нырок в реальный снег удивил и озадачил.

А как же подземные гонки? Неужто и они не давали возможности наблюдать реальные проявления родного мира? Было, всё было. Проблема лишь в том, что обычно Фокс всецело доверял защитным системам и просто выполнял программу соревнований, а от маршрута не отклонялся.

Кроме того, гонки дважды в одном месте не проходили. Чисто технически не получалось понять, с чем реально встречаешься в том или ином случае.

Однако при столкновении с реальностью ещё кое-что дополнило переживания Фокса. Он пролежал в сугробе совсем ничего, а уже осознал, что окружён не только холодом. Белая субстанция касался щёк, рук, попадала через край ворота внутрь защитного костюма и таяла. Так Фокс уяснил, что снег мокрый.

В теории Фокс знал, что снег и вода — это состояния одного вещества. Но знать в теории не то же самое, что испытать на себе. К тому же сейчас не имелось прикрытия от интеллектуальных систем. Фокс осознал, что внешняя притягательность мягкого пушистого снега, тающего у него за шиворотом, на самом деле неприятна.

«Ещё один урок, — подумал он. — Не всё, что выглядит привлекательным и приветливым, таково на самом деле. Мир не настолько дружелюбен, как я привык считать. Жаль разочаровываться, но…»

Фокс вскочил, стал отряхиваться. Снег падал с него, неохотно скользя по поверхности защитного костюма. Ещё недавно столь заманчивое белое покрывало распалось на части, подтаяло в стыках, прилипло и плохо вычищалось. Хуже обстояло с тем, что творилось внутри костюма.

Фокс переключал режимы восприятия, открывал доступ сети в мозг, стремился выбрать установку, которая избавила бы от неудобств. И ничего не помогало. Режимы менялись, но, к вящему удивлению, приемлемого не обнаруживалось.

Да, онемение всего тела сводило на нет ощущения от контакта со снегом. Но в таком состоянии Фокс не чувствовал вообще ничего, ни хорошего, ни плохого. Хуже того, терялась связь с миром. Напоминало ощущения от недавней изоляции внутри костюма, только без реальной защиты, которая сопровождала ту изоляцию.

По счастью, нашёлся не связанный с сетевыми установками автономный режим вентиляции. Только это примитивное действие убрало остатки снега изнутри. Возникшие от влажности неудобства удалось устранить. Фокс немедленно надел шлем и застегнул перчатки.

Костюм затруднял контакт с внешним миром, и это ничуть не изменилось. Однако теперь изоляция представала перед Фоксом в ином свете. Он понял, что в реальном мире защитный костюм не лишает комфорта, а как раз, наоборот, обеспечивает его, усмиряя дурной нрав недавно ещё такой вожделенной реальности.

«Нет-нет, — подумал Фокс, — хорошо, что попробовал. Как бы узнал, что такое «реальный снег»? Но более экспериментировать не стоит». Тем самым разочарования от достигнутых итогов не возникло. В конце концов, он же потомок первопроходцев, ему ли не быть стойким!

Но накопленный опыт хорошо дополнял уроки, полученные в детстве. «Зря, получается, мало внимания уделял учительским наставлениям», — подумал Фокс. А ведь учителя говорили и о противоречивости реального, и о необходимости держаться виртуального наполнения сети. Да кто бы их слушал!

Виртуальный мир, конечно, иллюзорен. В нём никто не может до конца отличить, что испытывает в данный момент, от того, что должен бы испытывать «на самом деле». В большинстве случаев, что хочет пользователь, то ему и предоставляют. Нюансы контактов с реальностью проявлялись лишь в ситуациях, подобных той, с которой столкнулся Фокс.

Опасно открываться миру, реальному миру, а не его цифровой копии. Риск в том, что мир подарит условия, в которых не всегда сможешь выбрать из того, что тебе предложено. Придётся получить и то, что есть без всякого выбора. «Мир полон травм, — подумал Фокс. — Конечно, надо и это опробовать. Но надо ли злоупотреблять?» Ответ казался очевидным.

И снова пришлось подивиться, насколько болезнен путь накопления личного опыта. А ведь боль приходит даже не как итог совсем-совсем плохих ситуаций. Увы, опасность коренится в самой непредсказуемости, в условиях невозможности выбора, к которому сегодня все так привыкли.

«Но ведь выбор — это тоже травма, — мелькнуло в голове. — Выбирая одно, я теряю другое». Фокс почувствовал, что совсем согрелся. Вот и философские мысли стали посещать. Или это сеть «шалит» в фоне?

Он быстро разорвал контакт. Одновременно Фокс как бы встряхнулся, решив, что время медлить вышло и необходимо действовать.

Приятное осознание, что источником пришедшей мысли выступил он сам, взбодрило Фокса. Имплант в мозгу стал услужливо подсказывать, где в последний раз наблюдался гравимобиль. «Туда и пойду!» — решил юноша и сделал первый шаг в предложенном направлении.