Отравленная страсть

Сергей Бакшеев, 2008

Безумная любовь охватывают студента Заколова при встрече с бывшей одноклассницей Русиновой. Но она – любовница всесильного главы города, и первое же их свидание омрачено таинственным трупом. А рядом влюбленная в Заколова Глебова и следователь прокуратуры Воронина, жаждущая секса. Всепоглощающая страсть, безудержная ревность и жажда мести овладевают героями. Каждый из них может быть причастен к новому убийству. Заколову предлагают сделку: ради свободы навсегда забыть любимую девушку. Странные подарки, преступные махинации и дерзкие покушения – какая тайна скрывается за этими событиями? Как найти истину, когда чувства затмевают разум? Это пятый роман из серии «Опасные тайны Тихона Заколова».

Глава 4

В кресле, неестественно откинувшись, темнела фигура человека. Он не шелохнулся при нашем появлении. Мрачный неподвижный силуэт на фоне задернутой шторы.

— Кто это? — прошептал я после минутного замешательства.

Женя включила большой свет.

Я удивленно рассматривал человека в кресле. Открытый рот, безвольно обвисшие руки, пустые белки закатившихся глаз, засохшая слюна на губах.

— Что с ним? — прохрипел я, заранее догадываясь о страшном ответе.

— Он умер.

— Как? — я постепенно приходил в себя и старался понять ситуацию.

— Я не знаю! Это Андрей. Он пришел в гости, выпил коньяку, и будто захлебнулся. Я пыталась помочь, но… Что мне делать, Тиша?

— Ты пробовала вызвать «скорую»?

— Я растерялась. Его скрутило. Мне стало страшно. Я тормошила, но он не дышал.

— Кто он?

— Помощник Юрия Борисовича.

— Того самого? — я скрипнул зубами.

— Да.

— Что у тебя с ним?

— С кем?

— С Калининым! С дряхлым Папиком! — глухое раздражение охватывало меня.

— Тиша, не кричи. И не называй его так! Об этом поговорим потом.

Она не ответила. Значит, Глебова была права. Я посмотрел на молодого мужчину в кресле. Ноги в домашних тапочках, вольно распущенный галстук держится на замысловатой заколке, рукава рубашки закатаны. Пиджак небрежно брошен на спинку кровати. Рядом хозяйка в обольстительном халатике. Я непроизвольно отстранился от Жени.

— А этот… Андрей. Почему он оказался у тебя?

— Тиша! Не мучь меня вопросами. Сейчас не время. Мне надо от него избавиться. Если его здесь найдут, мне — конец.

Я задумался. Труп имел явно криминальный характер. Вряд ли молодой мужчина мгновенно умер своей смертью. Женя обхватила ладошками мою руку. Я не оборачивался, но чувствовал ее умоляющий взгляд.

— Что ты хочешь? — спросил я.

— Его надо увезти отсюда.

— Куда? Как?

— Ну, я не знаю… Ты же мужчина!

Хороший аргумент. И сказано со значением. Но я появился в ее жизни только сегодня.

— А если бы меня не было?

— Но ведь ты есть! — она мягко прильнула, дыша в самое ухо.

Гибкое ароматное тепло растопило внутренний холод. Что тут поделаешь? Придется быть мужчиной. Сильным мужчиной.

— Так… Так… Дай подумать, — я намерено хмурился, но мягкая волна, исходящая от женского тела разглаживала напряжение. Я уже знал, что сделаю все, о чем она попросит.

Ее бедро упиралось во что-то жесткое. Связка ключей в кармане! Ключи от «Волги» остались у меня.

Я подошел к креслу. Хотелось выглядеть уверенным, и я смело положил пальцы на откинутую шею Андрея. Поискал артерию. Безрезультатно. Холодная неживая кожа, биение отсутствовало. Перед нами труп. Что и требовалось доказать.

— Давно он…?

— Часа два… Сначала я не знала, что делать. Потом вспомнила про тебя…

Женя пряталась за мое плечо. Ладошка лежала на спине, под лопатку вжимался упругий шарик груди, даря возвышенное ощущение мужской значимости. Я обернулся. Ее глаза смотрели снизу вверх и светились нежностью. Будто в комнате и не было покойника.

Но он был! Самый настоящий труп находился на расстоянии вытянутой руки!

На столике стояла початая бутылка армянского коньяка. Хрустальная рюмка валялась на полу под безвольными пальцами. Судя по уровню жидкости в бутылке, Андрей успел выпить только одну рюмку.

— Откуда у тебя коньяк? — поинтересовался я.

— Андрей принес бутылку с собой, — торопливо ответила она.

— Он сам ее открыл?

— Ну, конечно.

— Кто-нибудь еще в квартире был?

— Нет. Что ты. Андрей приходит, только когда знает, что никого…, — она осеклась и плотнее прижалась к моей спине. Нижняя часть животика прильнула к ягодицам.

Я с трудом выровнял сбившееся дыхание, заставил себя сосредоточиться. Пальцы осторожно подцепили со стола пластмассовую пробку от бутылки. Сверху проглядывалась маленькая точка, похожая на прокол. Еще должен быть жестяной колпачок. Его я нашел в чистой пепельнице.

— Курить в квартире я разрешаю только Юре, — пояснила Женя.

Домашнее упоминание имени Калинина покоробило. Но взволновало совсем другое. На порванной жестяной крышечке явно виднелась дырка от укола чем-то тонким и острым. Например, иглой. Я совместил пластмассовую и жестяную пробки. Проколы совпали.

Я отвел Евгению в коридор, ладони легли на худенькие плечи девушки. Легко прощупывались ключицы. Настало время, когда требовалось объясниться.

— Женя, это похоже на убийство.

Ее плечи затряслись, глаза набухли слезами.

— Он умер сам, — всхлипнула она. Щеки влажно заблестели. — Я не виновата.

— Это отравление. Ты действительно не хочешь никуда сообщать?

— Нет.

Ее лицо уткнулось мне в плечо. Я гладил густые вьющиеся волосы. Нос жадно вбирал уже знакомый пьянящий аромат.

— Хорошо, хорошо. Я увезу его отсюда, — окончательно решил я. — Ты только успокойся.

Она заплакала навзрыд, моя рубашка на плече увлажнилась. Я ждал несколько минут, пока девушка затихла. Странно, но утешать было приятно.

— Вытри носик, — посоветовал я, глядя на покрасневшее зареванное лицо.

Женя послушно вытерлась воротником халата, расширенные зрачки покорно смотрели на меня, ожидая новой инструкции.

— Ты до бутылки дотрагивалась?

— Нет. Или… Я не помню. Он захлебнулся, дернулся, а я… Тормошила его, за что-то хваталась…

— Подожди, — какая-то ускользающая деталь не давала мне покоя.

Я вернулся в комнату. Второй рюмки на столе не было.

— Он собирался пить один?

— Я не пью крепкое.

Я осмотрел бутылку. Чистенькая, обычная, может на ней и есть чьи-то отпечатки, но я же не эксперт. Глаза привлекла жестяная пробочка. Вот оно! На зазубренном крае зацепилась белая нитка длиной не более двух сантиметров. Покойник мог задеть рукавом, когда открывал. Но нет, рубашка на нем голубая, а сброшенный пиджак светло-коричневый. Или он уже принес бутылку с этой ниткой? Она могла попасть туда совершенно случайно, а может, след оставил тот, кто впопыхах прокалывал пробку.

Я сунул пробочку с ниткой в нагрудный карман рубашки, вернулся к Жене. Автоматически взглянул на ее халат. Голубой, шелковый. Найденная нитка, скорее всего, из обычного хлопка.

— Жди меня на кухне, — велел я.

— Тиша, ты куда? — она нервно вцепилась в руку, когда я двинулся к выходу из квартиры. Видимо взгляд мой был достаточно холоден.

— Я схожу за машиной. Не беспокойся.

— Ты вернешься? Ты меня не бросишь? — в глазах нешуточный страх.

— Женечка, ну конечно вернусь. Нам нужна машина.

На окраину города к дому Ирины Глебовой пришлось добираться на такси. Рука теребила ключи в кармане. Хорошо, что я их забыл выложить у Ирины. Машина сейчас, ой, как пригодится. Пока ехал и посматривал по сторонам, пришла неожиданная мысль, куда деть тело. Первоначально я планировал сбросить его в реку, но потом нашел более простой вариант.

Для удобства требовался помощник. Одному тащить мертвое тело, не привлекая внимания случайных прохожих, было невозможно. Я вспомнил о Сашке Евтушенко. Ему можно доверять полностью. Даже в таком щепетильном деле. Поэтому, сев за руль Ириной «Волги», я первым делом заехал в общежитие.

Дверь на ночь уже закрыли. Постучал. Франц Оттович встретил хмуро, но когда узнал, игриво подмигнул и спросил:

— Как прошло свидание?

— Женщины — это сплошные сюрпризы, — туманно ответил я.

— Золотые слова, молодой человек! — согласился вахтер. — Но сюрпризы бывают разными.

— Да, уж, — вздохнул я и поспешил удалиться.

Сашку Евтушенко пришлось будить.

— Почему так поздно? — уставился он, продрав глаза.

— Вставай! — торопил я.

— Куда? — он удивленно посмотрел на часы. — Ты так долго у Глебовой был?

— Вставай, одевайся. Только не шуми.

— Что случилось?

— В машине объясню.

— Какой машине?

— Да, ну, тебя! Собирайся!

— Ты что, влюбился?

Я сел от неожиданности:

— Почему?

— Потому что ведешь себя, как идиот!

— А влюбленные что, тупеют?

— По крайней мере, глупостей на много больше делают.

— Может, и влюбился, — я задумался над его вопросом. — Я еще не разобрался.

— Когда разберешься, поздно будет. Как честному человеку, придется жениться на Глебовой.

— Причем тут Глебова?

— А кто? Ольга Карпова? Она постоянно забегала, интересовалась, когда ты вернешься от Глебовой. Вся взвинченная, мне даже жалко ее стало.

— И Карпова здесь не причем. Я был совсем у другой девушки. Ты ее не знаешь.

— Ничего себе! Лучший друг влюбился, а я с его избранницей даже не знаком!

— Вот сейчас мы как раз и едем к ней. Познакомлю.

— Ты что, до утра подождать не можешь?

— Нет. Труп надо вывезти пока темно.

Сашка застыл с не застегнутыми штанами, его брови поползли вверх:

— Шутишь?

— Какие тут шутки. Поехали, поможешь.

Мы тихо выбрались через окно в холе на первом этаже. Не хотелось объясняться с Францем Оттовичем. По пути в машине я все рассказал Сашке.

— Ну и дела, — вздыхал он. — Ты хоть понимаешь, в какое дело мы ввязываемся?

— Понимаю, но я должен ей помочь. Я обещал.

— Если попадемся, не отвертимся. Дело подсудное.

— Это логично.

— Твоя логика меня пугает.

Я резко затормозил:

— Не хочешь — выходи. Я и один справлюсь.

В темноте я видел лишь блеск стекол очков друга. Он внимательно смотрел на меня. Потом спокойно сказал:

— Трогай. Я хочу посмотреть на девушку, ради которой идут на такое.

— Скоро увидишь, — пообещал я. — Она… необыкновенная… таких больше нет.

— Исчерпывающее описание, — по-доброму усмехнулся Сашка.

На душе стало легче. Я взглянул на часы. Прошло более часа, как я ушел от Жени. Я представлял, как обрадуется она, когда я вернусь. Она, небось, вся на иголках, места себе не находит и уже сомневается в моей порядочности.

Но Евгения встретила нас с ледяным хладнокровием. На ней был тот же откровенный халат, но прическу она привела в порядок, как-то интересно зашпилив волосы на затылке. Отдельные завлекалочки игриво свисали вдоль лица.

Она не особенно удивилась присутствию Евтушенко.

— Это мой друг, — стал объяснять я.

Но она коснулась пальчиком моих губ и тихо шепнула:

— Я тебе доверяю, Тиша.

Труп пришлось обуть и облачить в пиджак. Обувать мертвые ноги в модельные туфли было чертовски не удобно.

Перед уходом я оглядел комнату:

— А где коньяк, — не заметив бутылки, спросил я.

— Вылила. Бутылку потом выброшу.

— Правильно, — удивился я собранности Жени. Глаза скользнули по циферблату наручных часов: — Пол второго ночи. Надеюсь, в вашем подъезде все спят?

Женя пожала плечами.

— Ну, мы пошли, — бодрился я. — Проскочим!

Она порывисто прильнула и влажно шепнула на ухо:

— До завтра.

Голос был интригующим, губы куснули за мочку. Волна дрожи прошла по моей шее и стихла где-то между лопаток.

— Твой телефон? — спохватился я.

Она продиктовала тихо, только для меня. Я запомнил. Есть вещи, которые я запоминаю на всю жизнь.

Мы с Сашкой подхватили с двух сторон скованное тело. Женя открыла дверь, выглянула, прислушалась. Тонкая рука сделала разрешающий знак. Мы с ношей вывалили на лестницу. Щелчок замка за спиной означал, что пути к отступлению больше нет.

Холодок от безжизненного тела зябким страхом переползал к нам. И только тут я понял, в какое опасное дело ввязался. Теперь любая случайная встреча могла завершиться для нас тюремным сроком.