Отравленная страсть

Сергей Бакшеев, 2008

Безумная любовь охватывают студента Заколова при встрече с бывшей одноклассницей Русиновой. Но она – любовница всесильного главы города, и первое же их свидание омрачено таинственным трупом. А рядом влюбленная в Заколова Глебова и следователь прокуратуры Воронина, жаждущая секса. Всепоглощающая страсть, безудержная ревность и жажда мести овладевают героями. Каждый из них может быть причастен к новому убийству. Заколову предлагают сделку: ради свободы навсегда забыть любимую девушку. Странные подарки, преступные махинации и дерзкие покушения – какая тайна скрывается за этими событиями? Как найти истину, когда чувства затмевают разум? Это пятый роман из серии «Опасные тайны Тихона Заколова».

Глава 3

В общежитие я вернулся поздно. Добираться с окраины города пришлось с пересадкой. При входе меня остановил пожилой вахтер, который дежурил только по ночам:

— Я думаю, ваша фамилия Заколов?

— Да, — буркнул я и посмотрел в строгое прямоносое лицо седого человека стриженного под ежик. Светлые глаза у него были слегка на выкате, отчего лицо казалось изумленным и выглядело моложе.

— А вам звонили.

— Кто? — удивился я. В городе у меня не было знакомых, и я даже не знал местного телефона.

— Я обычно никого к телефону не зову. Пост не могу оставить. И по коридорам ходить — измучишься. Только, если особый случай! — Вахтер внимательно изучал меня.

— Что-нибудь случилось? — забеспокоился я.

— А тут, даже не знаю, как меня уговорили, — вахтер не обратил внимания на мой вопрос. — Умеет, умеет чертовка с мужиками разговаривать!

— Какая чертовка?

— Этого у нее не отнять. Да-а… Я поднялся в вашу комнату, искал, но… Но вас не оказалось. Она очень расстроилась.

— Кто? Кто мне звонил?

— Девушка. Очень огорчилась. Однако еще будет звонить.

— Ирина? — вспомнил я о Глебовой. Неужели она обо мне беспокоится?

— А вы, я смотрю, ловелас! — вахтер пожурил указательным пальцем и хитро улыбнулся, от уголков глаз разъехались симметричные веера морщинок.

— Если позвонит, передайте, пожалуйста, что со мной все в порядке, — попросил я, поднимаясь по ступенькам.

— Я думаю, что это была не Ирина.

— Почему? — я остановился.

— Потому что она назвалась Евгенией.

— Это логично, — промямлил я и замер.

Сердечко предательски напомнило о себе неясным сбоем. Я не знал в городе ни одной Евгении, кроме той, которую случайно встретил сегодня в университете.

— Постойте, Федор…, — я мучительно вспоминал имя-отчество вахтера.

— Франц Оттович, — представился старик. Плечи распрямились, седая голова подчеркнуто кивнула.

— А как же…?

— Федор Олегович — это для простоты. А по настоящему — Франц Оттович.

— Понятно… Франц Оттович, а что она сказала? — не терпелось узнать мне.

— На будущее, молодой человек, в ответ на приветствие, надо представляться. Вы же скоро станете инженером! Я, конечно, теперь знаю ваше имя. Тихон Заколов. Но, поверьте…

— Франц Оттович, извините. Это точно была Евгения? Что она сказала? — взмолился я.

— Ничего.

— Как?

— Она еще позвонит. Присаживайтесь, подождем.

— Вы уверены? — я плюхнулся на маленький диванчик с потрескавшейся дерматиновой обивкой.

— Женщины, конечно, существа эмоциональные. За это мы их и любим. Ведь так?

Я кивнул, не вдумываясь в смысл его слов.

— Их настроение переменчиво, как апрельская погода. Но она позвонит. Я думаю, она в вас очень нуждается. У Женечки интересный тембр голоса. Она так чувственно вздыхает, как будто глотает слово. И потом паузы… Она умеет держать паузу. Вы обращали внимание?

О чем это он? Если это та самая моя Женя, то я никогда не слышал ее голоса. А старый вахтер называет ее Женечкой. Меня укололи его слова. Это что получается? Каждый старикашка будет мою Женю называть Женечкой? Мне это решительно не нравится!

Мысли смешались. Я назвал ее моей! Но ведь она — чужая любовница! Я же хотел выкинуть ее из сердца! Не пускать туда! Я старательно пытался забыть о ней. А тут, одно упоминание имени, и я вновь вижу утонченную талию, силуэт груди, живые кудряшки волос.

Приглушенно затренькал телефон. Франц Оттович зашептал, как заговорщик:

— Я думаю, это она. — Старческий желтоватый палец покачивался над телефонным аппаратом.

Скованной рукой я поднял трубку.

— Франц Оттович? — мягко зашуршало в трубке.

— Нет. Это… Заколов, — с трудом выговорил я.

— Тиша! Ты меня помнишь?

Перехватывает дыхание, сердце скачет, как мячик по ступенькам. Голос до боли знакомый.

— Я — Женя Русинова. Я видела тебя сегодня в Университете.

— Женя… Женя… Русинова…

Я тупо дышу в трубку. Вахтер крякает в кулак и отходит. Вид у меня, наверняка, дебильный.

Русинова… Перед глазами воспоминание. Девятый класс. Сентябрь. Еще тепло. Вечер. Нам по пятнадцать. Тесный кружок одноклассников. В центре лежит бутылочка. Дурацкая игра. Но притягательная. Очередной человек крутит бутылочку. На кого указывает горлышко, с тем нужно целоваться. Нас шестеро. Трое парней, трое девушек. Сидим через одного. Женя Русинова напротив меня. Из-под вишневого берета свисает темная челка. Под ней карие глаза. Я часто ловлю на себе их блеск. Потому что совсем не смотрю на других девушек.

Моя рука крутит пустую бутылочку. Опять попадает на грудастую Ленку. Женя отворачивается, черный хвостик волос цепляется за воротник пальто. Мы с Ленкой отходим в темноту, тычемся губами друг в друга, возвращаемся в смущении. Потом Женя отходит с Витькой. Витька ржет, их долго нет. Мне хочется разбить бутылочку, и расквасить Витькин нос. Рука сгребает опавшие листья. Выбираю кленовый, самый красивый, рву зубами. На языке горечь.

В тот вечер мы с Женей так и не поцеловались. И в другой — тоже. Накануне на школьном вечере я танцевал с ней медленный танец. Я прикасался к ее телу. Я не помню более приятных мгновений за первые пятнадцать лет своей жизни.

А потом отца перевели служить из Белгорода в Приозерск, и я уехал в Казахстан. Женя Русинова была во дворе, когда я уезжал на вокзал. Я сжал в руках ее ладонь. И всё. Тонкие пальцы скребнули ноготками, когда меня позвали в машину.

Еще я обещал писать письма. И написал длиннющее письмо сразу, когда появился обратный адрес. Но ответа не получил.

— Почему ты не ответила на письмо? — спросил я в телефонную трубку.

— Я не получала, — удивилась Женя.

— А я обиделся… Подумал, что ты с Витькой… И второе не писал.

— Я тоже обиделась. Лена уверяла, что ты ей пишешь.

— Неправда!

— А я верила. Тогда мальчишки с теми заигрывали, у кого уже грудь выросла. А у меня…

— Дураки мы были…

— Да.

— А я тебя сегодня совсем не узнал. Ты такая… красивая.

— Тиша… — Повисло молчание. Я вслушивался в ее дыхание.

— Что?

— Тиша, ты можешь приехать ко мне?

— Сейчас?

— Да.

Я взглянул на часы. Полдвенадцатого ночи.

— Могу, — еле слышно выдохнул я.

— Приезжай обязательно. Только не говори никому, куда ты едешь. Не скажешь?

— Не скажу, — в этот момент я мог пообещать все, что угодно.

— Я живу недалеко, — она подробно объяснила, как ее найти. — Ты еще успеешь на автобус.

Мне не нужен был транспорт. Я не мог стоять неподвижно и ждать. Вахтер, наверное, успел заметить только подошву моей кроссовки в захлопывающемся дверном проеме. Я бежал вприпрыжку по ночным улицам.

— Женя. Ев-ге-ни-я. Же-неч-ка, — я как леденец пробовал на вкус ее имя и смаковал его.

Солидный кирпичный дом, нужный подъезд, четвертый этаж. Около ее двери я задержался. Странно, я впервые иду в двенадцать часов ночи на свидание к девушке. Ведь это свидание? Я даже не спросил, зачем она позвала? Я не спросил, одна она или нет? А что, если она с родителями, а я припрусь среди ночи? Как себя вести?

И тут в глазах помутнело. Как же я забыл! Она любовница, этого мерзкого Калинина, которого собиралась убить Ирина!

А что, если Глебова соврала на счет любовницы? Ну, конечно, она наверняка все придумала, потому что ненавидит Калинина. Или ошиблась. Как я раньше не догадался! Женечка Русинова чистая и светлая!

Я люблю ее! Люблю!

Но она целовалась с Калининым. Его рука обнимала ее плечо, а потом угнездилась на талии. Она поддавалась его рукам. Кто же ты, Женя?

Палец неуверенно коснулся черной кнопки на стене. За обитой дверью замурлыкал звонок. Я хмуро смотрел в выпуклый глазок, в душе бултыхалась неприятная муть.

Торопливо щелкнули замки. Дверь распахнулась.

Передо мной стояла Женя Русинова! Прошло пять лет. Она изменилась. Она похорошела. Она стала красавицей! Но это была прежняя Женька, которая мне нравилась еще в девятом классе. Наши глаза встретились. Они у нас одинакового цвета. Всего одна секунда, а сквозь нее — настороженность, тепло, улыбка.

Женя дернула меня за руку:

— Проходи быстрее.

Я шагнул в прихожую. Дверь в комнату была прикрыта. Не давая переобуться, она увлекла меня по коридору на кухню. Усадила за стол, села напротив, подбородок уперся в ладошку.

— Тиша! Тишка… Ну как ты?

— Учусь в институте на Байконуре. Сюда приехал на практику.

— Возмужал. Плечи то какие! Небось девчонкам нравишься.

— Какие девчонки? А ты… здорово изменилась. Днем я тебя даже не узнал.

— Да… пять лет… Я тоже учусь. Здесь, в Университете.

Ее карие глаза под взметнувшимися дугообразными черными бровями светились радостью. Зрачки бегали по мне, словно ощупывая. Голубой шелковый халат обнажал остроконечный треугольник загорелой кожи на груди. Широкие рукава спадали с тонких запястий. Мы пялились друг на друга и глупо ухмылялись.

— Ой! А что это у тебя? Шрам? — она невесомо провела пальчиком над моей губой.

— Ерунда. Старая царапина. — Я перехватил ее ладонь и не хотел отпускать. Наши лица стали медленно сближаться, пока я не брякнул: — Ты здесь одна?

Невидимая тень омрачила ее лоб. Женя отвела взгляд, выдернула руку. Тонкие пальцы с длинными ухоженными ногтями скрестились и образовали подобие крыши вигвама.

— Это квартира моя, — ответила она.

Я смотрел на девушку своей мечты и лихорадочно соображал, как должен поступить? Девушка пригласила меня ночью к себе домой. На ней лишь халат. Ее взгляд полон тепла. Как действует настоящий мужчина в таком случае? Подобного опыта у меня не было.

Женя расцепила ладони и положила на стол. Ноготки раскрытыми веерами смотрели в мою сторону. Таких изящных пальцев я никогда не видел. Они больше походили на творение великого скульптора, который решил превзойти всё, созданное природой. Во всем облике девушки проступала некая утонченность и, я бы сказал, изысканность. Может, кому-то она показалась бы худышкой, но мне… Я просто млел от ее вида. Хотелось быть рядом, прикасаться к ней, дышать одним воздухом.

Я мягко накрыл ее руки. Как тогда, при расставании. Она выдернула ладошки и соединила наши руки перед своим лицом.

— Тиша, у меня проблема, — тихо произнесла она и прикоснулась губами к моим пальцам.

Губы были теплыми и сухими. А дыхание влажным. Она сжимала ладони, и я чувствовал острые ноготки. Голова склонилась и приблизилась. Выпавший из прически локон щекотнул запястье. Волны приятного запаха обволакивали меня. Мне было хорошо, взгляд слегка туманился.

Какие могут быть проблемы у такой красавицы?

— Что-нибудь случилось? — я находился в прострации и с трудом ворочал языком.

— Да.

— Что?

— Ты мне поможешь?

— Конечно, Женя.

Она тряхнула головой. Длинные кудряшки перепутались и закрыли глаза.

— Тиша, ты мне точно поможешь?

Слова прозвучали почти шепотом. Она смотрела в стол, а может, на мои пальцы. Я напряг руки, хотелось быть сильным.

— Конечно, Женечка, — я тоже перешел на шепот и пытался выудить ее взгляд из-под сплетения спиральных локонов.

— Пойдем со мной, — она встала и потянула за собой по коридору.

Зашуршал халат. Мой локоть коснулся прохладной ткани в ложбинке талии. Захотелось положить туда руку, но я не решился.

Мы вошли в комнату. Окна плотно зашторены. Полумрак. Горел лишь маленький ночник на стене, освещавший широкую кровать. Небрежно расправленная постель приковывала взор. Сладкая волна, зародившаяся в голове, прошла вниз и заставила сжаться живот. Я почти ничего не соображал и готов был полностью довериться Жене. Губы! Где ее губы? Мы ведь не разу так и не поцеловались.

Я собрался обернуться, чтобы обнять Женю, но неожиданно острый локоть девушки ткнулся мне в бок. Ее ноготки больно впились в мои ладони.

Женя кивнула в темный угол. Я проследил за ее взглядом и вздрогнул.

Я совсем забыл, что она упомянула о какой-то проблеме. И напрасно!