Опасная улика

Сергей Бакшеев, 2017

У следователя Елены Петелиной новое дело. Молодая красивая девушка Катя бросилась с крыши прямо на глазах у своего изумленного отца… Но как это самоубийство связано с тем, что происходит в жизни самой Петелиной? Ее шантажом принуждают уничтожить улику по делу генеральского сына. Бывший муж разорен мошенником. А близкий друг обвинен в преступлении, которого не совершал. Только решительные действия отведут удар от близких. И Елена рискует. Она сближается с преступником! Но он догадывается о ее планах…

1

Грязный снег перед подъездом многоэтажки оседал, превращаясь в расползающиеся лужи. Игорь Васильевич Гребенкин сверился с адресом на бумажке. Пятидесятилетний нерадивый папаша впервые приехал в Москву для того, чтобы встретиться с взрослой дочерью. Линялая шапка-ушанка из ондатры, вышедшая из моды в прошлом веке, выдавала в нем провинциала. Гребенкин стоял перед домом дочери и терпеливо ждал, как они и договорились по телефону.

Хлопнула дверь. Из подъезда выпорхнула девушка с черной гривой волос, завитой мелким бесом. «Как она хороша!» — мысленно ахнул Гребенкин.

Распахнутая красная куртка с рыжей меховой подстежкой, белая блузка с откровенным декольте, черная кожаная юбка и высокие бордовые сапоги на шпильках подчеркивали сексуальность девушки.

— Катя! — выдохнул Игорь Васильевич, подавшись навстречу дочери.

Он заметил пунцовое пятно на ее скуле и свел брови.

— Кто?

— С Борькой поцапалась. Вечно недоволен, мразь!

— Я знаю, чем ты вынуждена заниматься. Но я с этим покончу. Для того и приехал. Только покажи мне его!

— Ничего ты не понимаешь. Это моя жизнь.

— К черту такую жизнь! Теперь все будет по-другому. — Гребенкин засуетился, извлекая из кармана коробочку с покатой крышкой. — Вот. Это кольцо я хотел подарить твоей маме. Оно твое, Катя.

— Врешь! Чего же ты смылся, как только я родилась?

— Меня перевели в другую часть. Я был офицером и не мог…

— Вечно у вас, мужиков, отговорки. — Катя примерила колечко с голубым камешком, покрутила ладошкой. Выражение ее лица немного смягчилось. — Ладно, бабы тоже не ангелы. Сейчас я тебе такое расскажу!

Девушка высоко подняла голову. Ее шея вытянулась, а сузившиеся глаза пытались что-то разглядеть на крыше.

— В чем дело? — обеспокоился Гребенкин.

— Тебя ждет сюрприз. Огромный сюрприз! — нервно затараторила девушка. — Стой здесь, скоро сам все увидишь, папаша.

Катя ладонью остановила мужчину, который хотел последовать за ней, и забежала в подъезд.

Оставшись один, Гребенкин потоптался между луж, невольно вспомнив, что сегодня первое апреля — день розыгрышей. Что задумала Катя? Он уже давно отвык от шуток.

Рядом около чистенького серебристого автомобиля «шкода» курили двое мужчин средних лет. Гордый хозяин, прищурив глаз, любовно демонстрировал идеальность лакокрасочного покрытия автомобиля.

— Зацени, сосед. Крышу выправили идеально. Стекла поменяли, покрасили в камере, как положено, и еще полировка. Все за свои кровные!

— Что с девки-самоубийцы возьмешь…

— С шестнадцатого этажа сиганула. Не могла рядом шлепнуться.

— Теперь машина как новенькая. Не боишься на то же самое место ставить?

Владелец «шкоды» усмехнулся:

— Ну, ты загнул! Два раза в одну воронку бомба не…

И тут женский крик, пронзительный и резкий, как звон разбитого стекла, заставил мужчин задрать головы. Увидев невообразимое, они с ужасом отпрянули. Через секунду на их глазах на отремонтированную машину грохнулось женское тело. Хрустнули стекла, завизжала сигнализация. Мужчины обомлели. У одного из них отвисла челюсть, с губы упала тлеющая сигарета. Ноги владельца машины подкосились, и он осел на мокрый снег.

Игорь Гребенкин подбежал к машине. Его расширенные глаза сразу узнали бордовые сапоги и красную куртку. Девушка упала спиной на стык крыши и лобового стекла, ударившись затылком о капот. Ее лицо закрывали кудряшки, под головой расплывалось кровавое пятно. На свисающей безжизненной руке Гребенкин заметил знакомое колечко с топазом. Отказываясь верить собственным глазам, он откинул черные пряди волос с матового лица девушки и взвыл от боли.

На смятой машине лежала его дочь Катя.

2

В первый день после отпуска идешь на работу, как на новое место, — все вроде бы знакомое, но будто не твое, и приходится заново вживаться в привычное окружение. А порой испытываешь такое ощущение, словно очнулся от спячки в скоростном поезде, который проехал полмира, пока ты никуда не спешил. Или кажешься себе начинающим гонщиком, который выводит непрогретый автомобиль на трассу, где коллеги наматывают круги на неистовых скоростях, сидя в гоночных болидах.

Примерно так чувствовала себя старший следователь майор юстиции Елена Павловна Петелина, поднимаясь в свой кабинет. Она наивно полагала, что коллеги обрадуются ее появлению и особо отметят таиландский загар. Размечталась! Вот прошмыгнул озабоченный подполковник: «Привет». «Привет» — будто они видятся каждый день и не было двух недель перерыва. А еще скрупулезным следователем считается!

Ближе к обеду служба вошла в привычное русло: почта просмотрена, документы разобраны и систематизированы, необходимые звонки сделаны. Последними новостями поделились «девчонки» из канцелярии во время чаепития. Они, конечно, дружно выпытывали про отпуск. Тем более что две недели на тропическом острове Пхукет Елена провела не только с дочкой Настей, но и с оперативником Маратом Валеевым. Пришлось выслушать многозначительное «И как он?», «Да что ты!» и смириться с режущим слух определением «гражданский муж».

— Ленок, наконец-то прилетела! — В кабинет к Елене ворвался ее бывший муж Сергей Петелин.

С бизнесменом Сергеем Елена развелась пять лет назад, не выдержав его постоянных измен и вечных упреков в том, что работа для нее важнее семьи. Их тринадцатилетняя дочь Настя оставалась связующим звеном между бывшими супругами.

— Кто тебя впустил, Петелин?

— Да на меня вот-вот уголовное дело заведут! Я сюда, в Следственный комитет, как на работу ходить буду.

— Какое дело? Ты можешь говорить спокойно?

Сергей Петелин являлся владельцем транспортной компании. Как у всякого бизнесмена, у него бывали проблемы, и он по-родственному обращался за консультацией к бывшей жене — у старшего следователя помимо опыта имелись еще и немалые возможности.

— Я влип. По-крупному! — Сергей плюхнулся на стул и вытер ладонью потный лоб.

— Да объясни толком!

— Понимаешь, я получил заказ на перевозку крупной партии медикаментов из Москвы в Волгоград, от поставщика к покупателю. Обычное дело: загрузил две фуры и отправил. Конечным пунктом в документах значился складской комплекс «Южный» на улице Промышленная, пятнадцать. Вот товарно-транспортные накладные.

Елена мельком взглянула на бумаги с отметкой о приемке товара.

— И зачем ты мне их показываешь?

— Ты выслушай до конца. Прибыли мои водилы в Волгоград поздно вечером, сунулись на базу, на складе их ждут. Ну, и сгрузили!

— Я вижу. Дальше-то что?

— А то! Покупателем числится фирма «Фарма-прод». А они отдали товар в ангар «Фарма-проф»! Посмотри на печать!

Елена легко убедилась в том, что последняя буква в реквизитах покупателя и на печати грузополучателя не совпадает. Следовательно, это были разные юридические лица.

— Водилы ни черта не заметили, фуры вернулись в Москву. И тут ко мне крутые претензии — где товар? Стали разбираться. Ангар, куда сгрузили препараты, пуст! Никакой «Фарма-проф» нет! А «Фарма-прод» — вот она, рядом, сто лет там сидит!

— И что теперь?

Сергей тяжело вздохнул.

— Кранты мне. Я принял товар как ответственный перевозчик и сбыл его неизвестно куда. Поставщик и покупатель требуют с меня деньги. А это три миллиона американских долларов!

— Юридически они правы.

— Но это же откровенное кидалово, Ленок!

— Будешь разбираться по понятиям?

— Прошли те времена. Они обратятся в суд и выиграют.

— Жалеешь о былой «крыше»?

— Не издевайся, Ленок. Лучше скажи, что делать?

— Надо подать заявление о мошенничестве. Заведут уголовное дело. И если следователь попадется толковый…

— Ты же следователь!

— Петелин, я работаю по другим делам и в другом городе.

— Поставщик московский, он с покупателем заодно, я уверен!

— Преступный сговор и факт мошенничества нужно будет доказать.

— Так помоги мне, Лена!

— Петелин, ты не понимаешь… — Елена накрыла ладонью стопку папок на столе. — Я работаю в рамках тех уголовных дел, которые доверены мне руководством. В твоем случае дело будут вести волгоградские следователи.

— Значит, ты отказываешься помочь отцу своего ребенка? — оскорбился Петелин.

— Я могу позвонить, попросить. Не более.

— Не более, — ядовито процедил Сергей. — Понравилось на мои деньги с любовником в Таиланде развлекаться? Небось, посмеивались с Маратом надо мной. Как же, нашли лоха, который оплачивает ваши путешествия.

Елена встала.

— Вот что, Петелин. Ты давал деньги на отдых дочери. Я и Марат отдыхали на свои. И он мне не любовник, а ты не муж.

— А кто же он? Самец для случайных связей? Самочке приспичило, и она закрутила хвостом…

— Пошел вон! — вскипела Елена.

Сергей Петелин поднялся, сгребая в папку накладные.

— Три миллиона баксов для меня большая сумма. Если я ее лишусь — считай, разорен. Ни ты, ни Настя от меня ни копейки не получите. Ты хотя бы об этом подумай.

Сергей никогда не был скрягой. Он обеспечил бывшую супругу и дочь хорошей квартирой, выплачивал им ежемесячное пособие и частенько баловал Настю подарками. На отдых дочери он тоже не скупился. Этого Елена не отрицала.

«Но деньги не дают ему права оскорблять меня!»

— Уходи, Петелин, — сдерживая гнев, приказала Елена.

На столе громко зазвонил ее смартфон. По забойной песенке The Beatles «Love me do» Елена узнала, что звонит Марат Валеев. Сергей разглядел фото на дисплее и процедил сквозь зубы ругательства. Елена не спешила прикрывать рукой снимок, который сделала на тайском пляже, — на нем загорелый Марат стремился к ней с бесстыжим блеском в глазах.

— Да пошли вы оба! — Бывший муж вышел, хлопнув дверью.

Елена перевела дух и откликнулась на назойливые слова песни, легко переводимые с английского: «Люби, люби меня. Ты знаешь, я люблю тебя. Я всегда буду верен тебе, так что, пожалуйста, люби меня. Оу-оу, люби меня!» Марат нарочно установил эту мелодию на свой вызов, потому что в моменты близости часто шептал Елене на ушко подобные глупости.

Но на этот раз его голос звучал озабоченно:

— Ленусь, с первым трудовым днем. У нас тут странный суицид. Совсем еще девчонка. Приехать сможешь?

3

Генерал Константин Викторович Баюкин не виделся с сыном Алексеем почти пять лет. Первый разлад произошел из-за того, что генерал развелся с располневшей до неприличия женой и в его квартире появилась энергичная сексапильная фурия, ровесница Алексея. Окончательно сын-офицер обиделся, когда отец грубо отказал составить ему протекцию по службе. Баюкин-старший дышал кондиционированным воздухом в уютном кабинете Главного квартирно-эксплуатационного управления министерства обороны. А капитан Алексей Баюкин глотал дорожную пыль в мотострелковой бригаде в неспокойном Дагестане.

Разве трудно отцу похлопотать о переводе сына на хорошую должность в Москву или в Московскую область? Так многие поступают. Но генерал Баюкин всего добился сам и считал, что тяготы военной службы в горячей точке пойдут сыну на пользу. Подобные доводы бесили Алексея. Ему тридцать, а он все еще капитан при отце генерале! Сослуживцы пальцем у виска крутили, слыша о «правильном» папочке.

Однако доминирующей чертой характера генерала Баюкина была не верность долгу, а природная осторожность. На пути к заветной цели он боялся погореть на пустяках. На примерах зарвавшихся коллег генерал уяснил: скромным казаться выгодно — до поры до времени. Обтяпывай делишки и не высовывайся. И вот наступал момент, когда можно будет пожинать плоды былой осторожности…

В прихожей запиликал звонок. Генерал ждал его и поспешил к двери. Сын приехал в линялой летной куртке с оторванной эмблемой и с небольшой дорожной сумкой через плечо. Его покрасневшие от ветра глаза ощупывали отца с настороженной угрюмостью.

— Проходи-проходи, — засуетился Баюкин-старший, похлопывая Алексея по плечу. — Давай сразу на кухню. Отметим.

Он усадил сына за стол, на котором уже стояла бутылка водки и легкая закуска. Константин Викторович первым делом наполнил стопки.

— Хорошо, что приехал. Ну, за встречу!

Алексей огляделся.

— А где твоя…

— Забудь! — не дал ему договорить генерал. — Я давно выгнал эту вертихвостку. Молодуха сучкой оказалась, деньги транжирила, гуляла на стороне. Эх, да что там!

Генерал залпом выпил водку, закусил маринованным огурчиком.

— По хозяйству я теперь справляюсь сам, а с этим делом… Мне же не много надо. Раз в неделю приглашаю девушку по вызову. Она и моложе той, и нервы у нее на месте, и дешевле обходится. Чего застыл? Теперь с этим просто, не то что в былые годы из-за этих парткомов. Пей, Алексей.

Баюкин-младший осушил стопку, вытер кулаком губы.

— Выходит, ты мать на шлюху променял.

— Не заводись, Леша.

— Ее выгнал и мне ни хрена не помог. Служу в самом пекле, ни квартиры, ни звания! Бабу пригласить некуда. А папаша хвастается тем, как продажных телок в трехкомнатных хоромах мнет.

— С прошлым покончено! А тебе я не помогал для твоего же блага.

— Да? — изображая удивление, округлил глаза Алексей. — Объясни тупому капитану.

— Давай выпьем, как раньше. Помнишь, как твои лейтенантские погоны обмывали?

— Да плевать мне на воспоминания!

— Ты не ори на отца, а выслушай! — Генерал снова выпил водки, сын последовал его примеру. — Ты телевизор смотришь, в курсе, какие сейчас порядки? А какая у меня должность, забыл? Декларации, проверки, сопоставление доходов и расходов — эх, да что там! Ты думаешь, мне для сына квартиру жалко? Нет! Но я постоянно под колпаком. Малейший факт, обвинят в коррупции — и меня посадят, и у тебя квартиру отберут.

— Выходит, ты самый честный работник в министерстве обороны?

— Самый осторожный.

— За осторожность страуса! — поднял стопку Алексей. — Ничего не вижу, ничего не слышу, а каждый, кто захочет — может дать мне под…

— Дурак ты, Леша! — Генерал снова выпил. Его лицо постепенно багровело. — Я тоже при делах. Знаешь, как квартиры для военнослужащих, уволенных в запас, уходят налево? Это хитрая система! Я оформляю фиктивные выписки из приказа на получение социального жилья. Другой человек подделывает договоры о социальном найме с районными квартирно-эксплуатационными частями. Юрист предъявляет в суд иски на права приватизации недвижимости. «Наш» судья штампует решение. На квартиры получают подлинные документы о собственности, и все — выставляй на продажу.

— И в чем же заключается твоя осторожность?

— А в том, что я подделываю подпись своего начальника и денег за это не получаю.

— Вот она — святая благотворительность! Метишь в кресло Папы Римского?

— Я получаю нечто другое, не менее ценное.

— Золото, бриллианты?

— Тоненький конверт, который легко провезти за границу.

Баюкин-младший снова выпил, поковырял вилкой салат, пожевал и искоса посмотрел на отца:

— Зачем ты меня вызвал? Водку жрать я могу и в Дагестане.

— Началось расследование по квартирам, взялись крепко.

— Тебя посодют, а ты не воруй! — парировал сын крылатой фразой из популярного фильма.

— Не дерзи отцу, Алексей!

— Зови меня Алексом, так привычнее.

Генерал залпом выпил, закусил, исподлобья изучая сына.

— Через две недели мне пятьдесят пять, если помнишь. Самое время сваливать, пока не поздно. Я уже подал рапорт об отставке. Уйду на пенсию, уеду в Латвию, куплю домик, получу вид на жительство. Отсюда я ничего не возьму. Квартира в престижном генеральском доме достанется тебе. Я уже нанял адвоката на случай неприятностей. Его зовут Денис Гомельский. Он подготовил бумаги. Подпишешь — и эта квартира твоя! А еще я похлопочу о твоем переводе в Москву. Есть два варианта…

— Какие варианты? Ты хоть знаешь, что я получил ранение и контузию? Два месяца валялся в госпитале, а неделю назад меня комиссовали!

— Все настолько серьезно?

— Иногда так накатит… — Алекс оскалился и ожесточенно постучал себя по голове. — В башке словно червь завелся. Всех готов разорвать!

— Ладно, на «гражданке» тоже есть хорошие должности. Что-нибудь придумаем.

Генерал налил в стакан воды и стал медленно пить, хмуря брови.

— Вот еще какое дело. — Баюкин-старший поднял глаза на сына. — Я с тобой откровенен. Адвокат Гомельский предупредил: если следствие выйдет на меня, возможен обыск. Я должен избавиться от любых подозрительных улик. Денег и ценностей я не держу, а вот конверт… Будет лучше, если ты его заберешь и поживешь у мамы.

— Какой конверт?

— Тот самый, который лучше денег. Два конверта у меня уже были, это третий. Самый ценный.

— Ни хрена не понял.

Генерал хитро улыбнулся:

— Идем покажу.

Отец и сын вошли в просторную гостиную. Генерал направился к книжному шкафу, раздвинул книги, на секунду опешил и принялся торопливо перебирать соседние тома.

— Что такое?! Где? Вчера еще он был тут! — кипятился генерал.

На пол полетели книги с полок. Когда шкаф опустел, Баюкин-старший опустил руки.

— Нет конверта. Исчез. — Он задумался. — Катька! Больше некому.

— Какая Катька? — Видя состояние отца, Алекс всерьез обеспокоился.

— Проститутка. Была у меня ночью, утром свалила. Только она могла утащить конверт! — Генерал, умоляюще глядя, схватился за сына: — Алекс, ты должен найти ее и вернуть конверт! Это чрезвычайно важно! Тебя никто не знает, можешь действовать смело, а мне светиться нельзя.

— Что значит «смело»?

— Грохни эту суку, если надо, а конверт верни!

— Он так дорого стоит?

— Я отвалю тебе полмиллиона рублей.

— А квартира? Она тоже моя?

— Да, конечно.

— Ну, ладно. Как я найду эту шлюху?

— Запоминай. Она молодая — лет двадцать с небольшим. Фигуристая: грудь, талия, задница — все при ней. Ростом тебе до носа. Черные волосы ниже плеч, с завивкой. Темные, по-моему, карие глаза, пухлые губки, прямой нос — в общем, знойная сучка. На ней была красная куртка с лисьим мехом и высокие сапоги.

— Ты лучше скажи, где я могу найти эту чертову Катю?

— Так, вспомнил! — Генерал схватился за телефон. — Есть надежная зацепка. Я могу узнать, куда она поехала.

4

Найти место происшествия в жилом квартале, застроенном типовыми домами, не составило труда. Елена Петелина припарковала машину и направилась к зевакам, столпившимся за полицейской лентой, огораживающей квадрат у стены шестнадцатиэтажного дома. Старший лейтенант эксперт-криминалист Михаил Устинов, примчавшийся на мотоцикле, конечно, опередил следователя. Его большая вихрастая голова мелькала вокруг серебристого автомобиля «шкода», на котором покоилось тело девушки.

Михаил Устинов, которого уважительно называли Головастиком, активно фотографировал и диктовал полному следователю по фамилии Егоров, прибывшему к месту происшествия из районного отдела полиции:

— Молодая женщина, возраст двадцать-двадцать три. Рост около ста семидесяти сантиметров. Волосы черные вьющиеся длиной ниже плеч. — Пальцы эксперта в латексных перчатках раздвинули веки погибшей. — Глаза карие, нос прямой, рот средний, губы пухлые. Одета в красную кожаную куртку, окантованную рыжим мехом. Успеваете записывать?

Егоров, поначалу заполнявший протокол осмотра на весу, положил папку на крышку багажника «шкоды», и дело пошло быстрее.

Елена осмотрела погибшую. Как мама девочки-подростка, она всегда болезненно воспринимала смерть юных девушек. Верхняя одежда скрывала неизбежные внутренние переломы. Смертельная травма, скорее всего, пришлась на затылок, которым девушка стукнулась о капот. Удар был такой силы, что даже на лице проступили черные гематомы.

Елена подняла взгляд на край крыши и попыталась представить ужасное падение. Это было важно. Обостренные эмоции на месте преступления, когда еще не известны факты, не собраны улики, стимулировали ее интуицию. Следователь не раз убеждалась в том, что зачастую мысли, которые первыми пришли ей в голову, давали толчок в правильном направлении, а сохраненная в памяти картина преступления, включая звуки и запахи, помогала в дальнейшей кабинетной работе.

Зафиксировав впечатления, Петелина отошла от машины и поискала глазами оперативника капитана Марата Валеева. После ссоры с бывшим мужем ей хотелось почувствовать рядом с собой надежного мужчину. Однако сначала Елена увидела напарника Марата, Ивана Майорова. Высокий и крепкий старший лейтенант едва сдерживал худощавого озлобленного мужчину лет пятидесяти, одетого в потертую синтетическую куртку и старомодную меховую шапку-ушанку.

— Елена Павловна! — обратил на себя внимание оперативник. — Вот свидетель.

Под строгим взглядом женщины-следователя тот успокоился, и Ваня его отпустил.

— Кто вы? — спросила Петелина.

— Я ее отец! Это моя дочь Катя Гребенкина.

У Елены защемило в груди. Допрашивать родителей возле трупа только что погибшего ребенка — занятие для садистов. Но если речь идет об убийстве, первые часы — самые ценные в поиске преступника. И следователю приходится забывать о тактичности.

— Я понимаю ваше состояние, но если вы хотите нам помочь… — Елена интуитивно поняла, что гнев отца можно направить в нужное русло. — Если девушку убили, мы должны немедленно поймать преступника. Расскажите, как все произошло?

— Мы встретились на этом месте. Катя забежала в подъезд, а потом…

— Представьтесь и рассказывайте подробно.

— Меня зовут Гребенкин Игорь Васильевич, приехал сегодня из Саратова. Как сошел с поезда, созвонился с Катей. Она назвала адрес, и я приехал сюда.

— Катя жила в этом доме?

— Кажется, да.

— Вы точно не знаете?

— Я расстался с ее матерью вскоре после рождения Кати. Это было в городе Грайворон, рядом с ним находилась воинская часть. Я служил, и меня перевели в Забайкалье. Мы не были женаты, и я уехал один, — оправдывался Гребенкин. — По молодости дураком был, даже не писал. Женился на другой, но ненадолго. Детей у нас не было. После окончания службы устроился в Саратове. А в этом году Катя сама меня нашла, через Интернет.

— Дочь написала вам?

— И даже приехала в Саратов! С тех пор я стал другим человеком, почувствовал, что не один на этом свете. Мы договорились встретиться сегодня в Москве. Я приехал, а тут…

— О чем вы говорили, когда встретились?

— Да ни о чем мы не успели поговорить! Я подарил ей колечко с топазом. Катя надела его, улыбнулась и пообещала, что меня ждет большой сюрприз. Она забежала в подъезд, а потом…

— Сюрприз? Она так и сказала?

— Да, огромный сюрприз. — Гребенкин сник еще больше. — Я ничего не понимаю. Неужели она имела в виду… Объясните, черт возьми, что здесь случилось?!

— Успокойтесь. Мы в этом обязательно разберемся. Катя выражала обиду?

— Какую обиду?

— Насколько я поняла, вы бросили ее маленькой и ни разу не поинтересовались ее жизнью.

— На что вы намекаете? Думаете, это случилось из-за меня?! Я приехал, чтобы помочь дочери!

— Сколько времени прошло между тем, как она вошла в подъезд и упала?

— Не знаю! — сорвался Гребенкин. — Я не хронометр!

— Ладно, об этом позже. Где сейчас ее мать?

— Как только Катя окончила школу, ее мамаша нашла по Интернету какого-то грека и умотала к нему. Посчитала, что воспитание дочери закончилось.

— Вы посчитали так гораздо раньше, — уколола следователь Гребенкина.

Она решила, что для первого разговора вопросов достаточно, лучше дать свидетелю прийти в себя.

Из подъезда появился Марат Валеев и сразу заметил стройную фигуру любимой женщины.

— Хорошо, что приехала, Лена.

— Если это самоубийство, ты зря меня выдернул.

— Послушай. Ровно сорок дней назад с этой крыши, на эту же машину бросилась девушка. Тогда это списали на самоубийство, а сейчас точно такой же случай. Один в один! Представляешь? Ты же любишь подобные загадки.

— Лучше бы я любила торт «Птичье молоко», — задумчиво произнесла Петелина, осмысливая неожиданную информацию.

— Сладкое — враг красивой талии. А я обожаю держать тебя здесь…

— Да прекрати ты! — Елена ударила Марата по руке. — Мы на месте преступления. Что у тебя?

— Я был на крыше. Обнаружил там женскую сумочку и бутылку.

Валеев продемонстрировал два прозрачных пакета. В одном была неполная бутылка коньяка, в другом — черная сумочка.

— Уже изучил?

— Нет.

— Передай находки Головастику.

Старший следователь и оперативник вернулись к эксперту-криминалисту Мише Устинову. Тело девушки только что увезли санитары. На смятом капоте серебристого автомобиля лоснилась глянцем алая лужица. Цвет крови зависит от поверхности. На земле она кажется черной, а здесь был именно тот сочный цвет, которым предпочитают красить губы зрелые женщины, находящиеся в поиске.

— Миша, ты обнаружил что-нибудь? — поинтересовалась Петелина.

— Пока ничего особенного, Елена Павловна. Но для экспертизы я кое-что собрал. — Головастик сложил немногочисленные пакетики с уликами в рюкзак. — А эта фотография была у погибшей в кармане.

Елена взяла снимок. Еще одна проклятая издержка профессии — вечно помнить о зыбкости жизни. Час назад юная девушка, у которой вся жизнь была впереди, выглядела вот так, а сейчас ее разбитое остывающее тело покоится в пластиковом мешке по пути в морг.

Со снимка, сделанного зимой, смотрели Катя Гребенкина и ее отец. Ветер играл волосами девушки, она пыталась заправить локоны под вязаную шапочку и сдержанно улыбалась, а Игорь Васильевич Гребенкин блестел залысинами и напряженно косился на дочь.

— Вот тебе, Головастик, презент с крыши. — Валеев поставил на багажник «шкоды» женскую сумочку и бутылку конька в полиэтиленовых пакетах.

— Почему без меня? Следы затопчете! — возмутился эксперт.

— Какие следы? На крыше лужи. Я изъял вещдоки в присутствии сотрудников ППС.

Петелина приоткрыла женскую сумочку и увидела паспорт.

— Гребенкина Екатерина Игоревна. Двадцать один год. Зарегистрирована по месту жительства в городе Грайворон Белгородской области, — пролистала страницы следователь. — Хорошо хоть с установлением личности проблем нет.

— И с поиском убийцы тоже. — Миша Устинов извлек из сумочки пачку сигарет и продемонстрировал предупреждающую надпись: — «Курение убивает!» Преступление раскрыто, Елена Павловна.

— Шутник, — покачал головой Валеев.

Под обложкой паспорта Петелина заметила сложенный клочок бумаги. Следователь достала его, но не успела развернуть. Расталкивая полицейских, к машине пробивался рассерженный гражданин.

— Это владелец автомобиля, — пояснил Егоров в ответ на немой вопрос следователя.

— Пропустите его, — разрешила Петелина.

— Кто мне заплатит? Я только что починил машину! — возмущался мужчина. — Месяц назад такая же фигня! Они хотят доконать меня!

— Успокойтесь. Вы видели раньше эту девушку?

— Да я постоянно эту потаскуху видел! У них притон в четвертом подъезде.

— Какой притон? Вы утверждаете, что погибшая девушка занималась проституцией?

— Конечно! И та первая была ее подружкой. За что они возненавидели мою машину?

— Не смей! Не смей оскорблять мою Катю!

К владельцу машины упрямо проталкивался Игорь Гребенкин. Его придерживал за куртку Ваня Майоров, готовый в любой момент скрутить разбушевавшегося мужчину.

— Ах, она твоя! Значит плати!

По собственному опыту Петелина знала, что мужчин, как и детей, вошедших в раж, можно успокоить, переключив их внимание на совершенно другую тему.

— Когда последний раз здесь был дождь? — с нажимом спросила она, обращаясь к обоим спорщикам.

— Я из Саратова сегодня приехал, — после паузы произнес Гребенкин.

— Какой дождь? Неделю назад шел снег, — пролепетал владелец «шкоды».

— Это хорошо, — похвалила озадаченных мужчин Елена. — А теперь вспомните, кто первым подошел к девушке?

— Я, — отрешенно ответил Гребенкин.

— Миша, займись им. А вы, гражданин потерпевший, — Петелина взяла под локоть владельца машины, — покажете нам квартиру, где проживала девушка.

— Четвертый подъезд, сто восьмидесятая квартира. Я уже пытался с них деньги получить. Бесполезно! — отдернул руку недовольный мужчина.

— Ваше заявление примет сотрудник полиции.

Елена передала автолюбителя в руки местного следователя Егорова, а сама вместе с оперативниками направилась в четвертый подъезд. Входя в дом, она вспомнила о бумажке, вложенной в паспорт, и развернула ее. Это была страница блокнота, исписанная неровными строками повторяющихся слов: «Борька сволочь. Борька сволочь. Борька сволочь…»

«Банальное самоубийство из-за неразделенной любви», — было первой мыслью следователя.

Тем временем Михаил Устинов предложил Гребенкину жевательную резинку.

— Это от нервов. Помогает. — Он дождался, пока Гребенкин начал механически жевать, и попросил: — Припомните, в каком положении вы застали тело?

— Голова была здесь. У Кати длинные волосы. Я откинул их, чтобы убедиться, и… — Гребенкин сморщился, глядя на кровавое пятно, выплюнул жвачку и взмолился: — Я покажу на другой машине.

— Как вам будет удобно, — согласился Устинов, незаметно подбирая влажный комочек жевательной резинки.

5

Марат Валеев протянул палец к звонку сто восьмидесятой квартиры.

— Подожди! — остановила его Петелина. Она достала ключи из сумочки погибшей. — Заодно проверим.

Ключ мягко вошел в скважину замка и дважды провернулся. Следователь открыла дверь и пропустила вперед оперативников, взявших пистолеты на изготовку.

— Катька, ты, что ли? — раздался женский голос из закрытой комнаты.

Валеев толкнул дверь, проверил комнату, глядя в прицел пистолета, и опустил оружие.

— Ни фига себе! — встретил его тихий возглас.

На широкой кровати, занимавшей большую часть спальни, сидела девушка в атласном халате и красила ногти. От удивления ее глаза и рот округлились. Растопыренные пальцы торчали на уровне груди. Елена вынуждена была согласиться с мужским утверждением: женщины наиболее беспомощны в те моменты, когда подсыхает лак у них на ногтях!

Елена развернула свое удостоверение и представилась:

— Старший следователь Следственного комитета Петелина Елена Павловна. Кто-нибудь еще есть в квартире?

Девушка отрицательно качнула головой. Оперативники продолжили осмотр помещения, а Елена решила сесть рядом с ней.

— Любишь яркие цвета?

— Клиентам нравится.

— Значит, не отрицаешь, что занимаешься проституцией?

— Ой, что вы! Я только по любви. — Девушка оправилась от шока и криво усмехнулась.

— Сегодня с одним, завтра с другим.

— Я влюбчивая. — Девушка затрясла кистями рук, чтобы красные ноготки быстрее подсохли.

— Я здесь не по поводу проституции.

— Классно! А то менты уже достали проверками. И что же вам надо?

— Как тебя зовут?

— Лиза. Елизавета Малышко.

— Катю Гребенкину давно видела?

— Она на крыше, меня ждет.

Петелина подошла к окну и отодвинула тяжелую штору. Оно выходило на сторону, противоположную тому месту, куда упала Катя Гребенкина. Лиза тоже встала. Елена пригляделась к ней. Черные вьющиеся волосы, собранные в пучок, темные глаза, манящие губы, ладная фигурка, на лице наивность, а в движениях сексуальность, легко воспламеняющая фитиль мужской похоти.

— Зачем вам на крышу?

— Подружку помянуть. Сорок дней, как Стела с крыши бросилась. Мы втроем жили.

— Как вы попадаете на крышу?

— У лифтера ключи выпросили. Там курить классно. И можно выйти через соседний подъезд, если какой-нибудь придурок доставать будет.

— А часто достают?

— Бывает. Эти проблемы Борька Беспалый решает.

— Борька? — Петелина вспомнила записку погибшей, проклинавшей некоего Бориса. — Это ваш сутенер?

— Он называет себя менеджером. Урод!

— Беспалый — его фамилия?

— Беспалый, потому что без пальца. А фамилия, кажется, Мануйлов. Менеджер модельного агентства «Нежная лилия». Там он девчонок и обрабатывает.

— Он был здесь сегодня?

— Вы его ищете? Так бы сразу и сказали. Я могу дать вам его телефон. — Лиза взяла с комода розовый мобильник и продиктовала номер. — Борька приходил сегодня. Как всегда, был недоволен, боялся, что деньги заныкаем. Матерился, козлина. Я дрыхла после ночи. С ним Катька цапалась.

— И что потом?

— Катя напомнила мне, что надо помянуть Стелу. Мы с ней почти год вместе прожили.

— Стела — это та девушка, которая бросилась с крыши?

— Сорок дней сегодня. Катя пошла за коньяком и сказала, что будет ждать меня на том самом месте, на крыше.

— Ваша подруга Стела сама это сделала?

— Стела из Молдавии приехала. У нее фамилия была смешная: Стела Сосеску. Ну, мы и смеялись: тебе на роду написано мужиков ублажать. Она обижалась. Потом влюбилась в аспиранта из МГУ, а он узнал о ее занятии и послал в то самое место, которым мы зарабатываем. Ну не сволочи мужики, а?

— Всякие попадаются, — уклончиво ответила Петелина. — Так что случилось со Стелой?

— Скисла. Клиенты жаловались, Беспалый был страшно недоволен, а мы… Не углядели за дурехой. В нашем деле надо быть циничной стервой, как Катя. — Лиза подула на пальчики. — Кажется, высохли. Пора одеваться. Меня Катя ждет.

В комнату заглянул Марат:

— Лена, тут еще две спальни, такие же, как эта. И никого.

Лиза Малышко демонстративно развязала пояс на халате и выпятила грудь. Обнаженную плоть прикрывали только красные стринги и прозрачные колготки.

— Дверь закрой, мент! Девушке одеться надо.

Елена перехватила заинтересованный взгляд Марата, скользнувший по молодому телу, и встала между ним и развязной девчонкой.

— Не спеши, Лиза. Катя Гребенкина тебя уже не ждет. Она погибла.

— Как? — выдохнула опешившая девушка.

— Точно так же, как Стела Сосеску. Упала с крыши.

— Вот блин! — Лиза опустилась на кровать.

— Я должна разобраться в том, что случилось. В какой комнате жила Катя? Нам надо осмотреть ее вещи.

— Дверь справа.

Нахальство Лизы мгновенно улетучилось. Она с потерянным видом сидела на кровати и хлопала глазками, пока оперативники работали в квартире. Лиза бесстрастно отвечала на вопросы и обещала явиться к следователю по первому зову. Однако как только за полицейскими закрылась дверь квартиры, девушка встрепенулась, бросилась к шкафу и стала лихорадочно собираться. В ее голове формировался план бегства.

«Ничего яркого, к черту мини-юбку, никаких шпилек и ботфортов! Я должна раствориться в толпе. Волосы в хвостик, макияж на фиг. Никакой сексуальной провокации! Что тут есть? Джинсы, правда, с бисером на задних карманах. Сойдет. Белый свитер с губами во всю грудь — под курткой не видно. Поверх голубую дутую курточку — блестит, зараза, в свете фар, но в таких и студентки ходят. На ноги вот эти ботиночки попроще. И сиреневую вязаную шапку-колпак не забыть — под нее можно спрятать длинные волосы. Как я выгляжу? — Лиза посмотрелась в зеркало на стене и осталась довольна. — Не серая мышка, но и до панельной шлюхи далеко».

Уже одевшись, она взяла телефон, набрала номер, который недавно сообщила следователю, дождалась ответа и скороговоркой выпалила:

— Борис, Катя погибла. Бросилась с крыши так же, как Стела. Ко мне приходили менты и следователь. Они будут тебя искать. Сматывайся!

И нажала «отбой». Сутенер тут же перезвонил, но Лиза раскрыла трубку, вытряхнула аккумулятор и вытащила «симку». Из сумочки она достала упаковку с новой сим-картой и вставила ее в телефон. Девушка склонила голову и закрыла глаза.

— Что еще? Что еще? — шептали ее губы.

Она метнулась к комоду и, достав из ящика альбом с фотографиями, побежала в санузел. Пальчики с накрашенными ноготками извлекали из пластиковых кармашков снимок за снимком, чиркали зажигалкой, и огонь пожирал лица девушек: Кати, Лизы и Стелы. Обгоревшие уголки фотографий падали в унитаз. Закончив, Лиза спустила воду.

Пора исчезнуть.

Она прильнула к глазку на входной двери, убедилась, что на площадке никого нет, и выскользнула из квартиры. Решив перестраховаться, Лиза не стала вызывать лифт, а осторожно пошла вниз по лестнице. Спустившись на три этажа, прислушалась. Никого. Девушка приподняла расшатанный подоконник и вытащила оттуда обычный конверт. Убедившись, что содержимое не пропало, она сунула его в сумочку и, уже не таясь, побежала вниз.

Сотрудники полиции покинули двор, но жильцы у разбитой машины продолжали обсуждать происшествие. Лиза на мгновение задержалась и невольно взглянула на место, где нашли ужасную смерть две ее подружки. Проходить рядом с окровавленной машиной ей не хотелось. Девушка поглубже надвинула капюшон теплой куртки и поспешила в противоположном направлении.

Как только она завернула за угол и почувствовала себя в безопасности, чьи-то руки обхватили ее сзади — одна сжала живот, другая жестко сдавила локтевым суставом шею. Девушка беспомощно задергалась, не в силах крикнуть.

6

Таксист остановился у ворот больницы и предупредил угрюмого клиента, одетого в куртку армейского образца:

— Приехали. На территорию машину не пустят.

Алекс Баюкин сунул водителю очередную тысячу и приказал:

— Жди здесь.

Бывший капитан вооруженных сил надвинул на лоб утепленную кепку, подошел к охраннику, сидевшему в будке у шлагбаума, и спросил, как пройти в морг. Усатый дядька звучно втянул в себя чай из большой кружки и без тени сочувствия указал направление. Топать пришлось на задворки огороженной территории.

Баюкин-старший весьма кстати вспомнил, что укравшая конверт проститутка Катя пользовалась одной и той же службой такси. Иногда генерал наблюдал из окна, как девушка садится в машину с легко запоминаемым телефонным номером на дверцах. Принимая вызов, всегда спрашивают конечный адрес. Этим и воспользовался генерал. Позвонив диспетчеру, он назвал свой адрес и попросил отвезти его туда же, куда в семь утра доставили его «знакомую».

Таким образом Алекс Баюкин оказался у шестнадцатиэтажного дома, где произошла трагедия, и сразу заметил автомобиль со смятой крышей. Тело девушки уже увезли, но впечатлительные домохозяйки охотно описали погибшую и даже назвали ее имя — Катя!

Алекс позвонил отцу. Генерал долго матерился, а потом велел удостовериться, что это та самая воровка, которая его облапошила. Он сообщил сыну верную примету.

Звонок в службу «скорой помощи» — и вот Алекс у дверей нужного морга.

Баюкин-младший чувствовал нарастающую злость и не скрывал своего настроения от долговязого санитара в голубой медицинской шапочке и замызганном клеенчатом фартуке.

— Здесь моя девушка. Ее сегодня привезли. Она упала с крыши.

— Нормально. Хотите заказать похороны? Я знаю лучшего агента, вот его визитка! — оживился долговязый и протянул Алексу черную карточку с золотым тиснением.

— Я хочу взглянуть на нее, — выдавил из себя Алекс.

— Нормально. Организуем. Вам как подготовить: по первому разряду или по второму?

— Что?

— По первому дороже, но клиент будет выглядеть, как свежий персик. А по второму — ну, как морковка из грядки.

— Я хочу увидеть Катю сейчас! — с трудом сдерживался Алекс.

— Нормально, — пожал плечами санитар. Похоже, это слово соответствовало любому случаю из его жизни. — Проходи. Только без нашего макияжа клиенты не очень.

В холодном помещении с некогда белым кафелем во всю стену, сточными решетками в полу и тусклыми плафонами на крашеном потолке стоял удушливый запах формалина. Санитар натянул резиновые перчатки, подвел Алекса к металлической каталке, на которой покоилось тело, и откинул простыню с головы трупа. На матовом лице девушки выделялся вздувшийся глаз и засохшая кровь, вытекшая из перекошенного рта.

— Я предупреждал, — виновато произнес санитар, заметив первую реакцию посетителя.

Алекс почувствовал спазм в желудке, но справился с собой и сдернул простыню с трупа. Не обращая внимания на внутренние переломы и синюшные пятна кровоизлияний, он оценил стройную фигуру девушки. «Папаша, кобель, с молодыми кувыркается, а я толстозадую продавщицу вынужден уламывать».

— Переверни ее, — кивнул Алекс санитару.

— Нормально! На хрена?

— Переверни, я сказал! — недобро сверкнул глазами посетитель.

Санитар покряхтел, но выполнил просьбу. Алекс старался не смотреть на разбитую голову и неестественное положение ног относительно туловища. Его взгляд был прикован к татуировке на пояснице девушки. Он навел телефон и сфотографировал бабочку крупным планом.

Выйдя из холодильника, Алекс спросил:

— Где ее одежда?

— Ей не холодно, — огрызнулся долговязый санитар.

Грубый ответ послужил спусковым крючком для взвинченного Алекса. Он ударил санитара кулаком в живот. Тот, охнув, сложился пополам, и Алекс обрушил на затылок бедняги сцепленные кулаки. Санитар рухнул. Алекс принялся молотить упавшего ногами, требуя показать одежду девчонки.

На шум выбежал другой — небритый санитар. Ударом сзади он сбил Алекса с ног, вывернул ему руку и жестко придавил коленом спину.

— Будешь бузить, у нас местечко и для тебя найдется, — пригрозил небритый и спросил у поверженного коллеги: — Что ему надо?

Долговязый санитар поднялся и вытер кровь на губе.

— Нормально, да? — возмутился он и от души пнул обидчика. — Он псих. Требует показать шмотки девки, которую сегодня привезли.

— Псих, говоришь? — Небритый заглянул в глаза Алексу.

— Натуральный!

— Тогда лучше показать. — Прежде чем отпустить буйного посетителя, небритый санитар до предела заломил руку Алекса и предупредил: — Посмотришь — и проваливай!

Алексу швырнули большой черный пакет. Он проверил карманы куртки, перетряхнул остальную одежду и даже сунул руку в сапоги. Конверта не было. Алекс метнул взгляд на санитаров, стоявших у него над душой.

— Где ее сумочка?

— Ишь чего захотел! Это криминальный труп шлюхи. Сумочку ищи у следователя или у сутенера. А нам не мешай работать.

Силы были неравны. Алекс вышел на свежий воздух и отправил отцу сообщение с фотографией татуировки. Тот ответил практически сразу.

— Это она, я хорошо помню бабочку у нее на пояснице, — оживился отец. — Конверт был при ней?

— В одежде его нет. Но у нее должна была быть сумочка. Узнай через своего адвоката, какому следователю поручили это дело.

— Думаешь, сумку уже изъяли?

— Она либо у следака, либо у сутенера. Я попробую найти сутенера. Что ты о нем знаешь?

— Девчонка упоминала какого-то Борьку Беспалого. Но я никогда его не видел.

— Где ты ее подцепил?

— Я вышел на эту чертову воровку через агентство «Нежная лилия». То ли модельное, то ли эскорт-услуги, в общем, работают с первоклассными шлюхами. Я нашел его в Интернете.

— Тогда и я найду, — заверил отца Алекс.

7

В баре на тридцать первом этаже гостиницы «Украина», получившей новое название — отель «Рэдиссон Ройал», за стеклянным столиком у панорамного окна сидел шестидесятилетний господин. Его редкие явно крашеные волосы были зализаны назад. Удлиненные бакенбарды, тоненькие усики, твидовый пиджак, атласный шейный платок и изящная белая трость, прислоненная к креслу, придавали ему старомодный, но элегантный вид. У господина был эстонский паспорт, и звали его Тармо Кильп.

Он нервничал. Эстонцу изрядно надоело любоваться стальной поверхностью Москвы-реки, Белым домом российского правительства и гигантской рекламой «Газпрома» на соседнем здании. Кресло напротив него пустовало. Он ждал проститутку Катю. Как обычно, они не сразу пойдут в номер, выпьют по коктейлю, Кильп примет таблетку «виагры» и подождет, когда стимулятор начнет действовать. В его возрасте лучше не экспериментировать, а иметь дело с одной и той же девушкой, которая знает, как обеспечить результат.

Кильп выбрал этот бар не из-за панорамного вида на российскую столицу. В барном меню значится «Зеленая фея» — это настоящий семидесятидвухградусный абсент, который подают по всем правилам. На края пустого стакана кладут специальную дырявую ложечку с кубиком сахара. Через сахар медленно, капля за каплей, наливают абсент. Затем сахар поджигают. Он превращается в карамель, стекающую в крепкий напиток.

Тармо Кильп заранее убедился: если налить слишком много, можно случайно воспламенить абсент в стакане. На этом и строился его сегодняшний расчет. В зеленом пламени как бы невзначай должен вспыхнуть ценный конвертик, который принесет с собой девушка.

Эстонец посмотрел на часы. Где она, черт возьми?! Он достал смартфон. Недоступна? И так уже час прошел. Что происходит? Где конверт, который девчонка должна ему принести? Они ведь обо всем договорились!

Эстонец поелозил пальцами по дисплею, зашел на сайт модельного агентства «Нежная лилия» и набрал телефон, указанный для контактов. Кильпа выслушали и соединили с менеджером Борисом.

— Я постоянный клиент, жду Катю, а она опаздывает и не отвечает. Что это значит? Когда она приедет ко мне? — повторил вопрос Кильп.

— Катька, дура, бросилась с крыши, — отрезал собеседник.

— Что? — опешил эстонец. — Как?

— С шестнадцатого этажа. Насмерть.

— Где это произошло? Я должен ее увидеть.

— А тебе не все ли равно, старый пень? Зайди на сайт, выбери другую телку.

— Но я хочу…

— Да пошел ты!

Борис Мануйлов, он же Беспалый, бросил трубку. Достали эти тупые клиенты! Ему бы их проблемы. Нет одной — бери другую! Шлюхи для того и существуют, чтобы дарить разнообразие!

Борис с ожесточением вдавил в переполненную пепельницу очередной окурок, взъерошил длинные волосы и вскочил с дивана. Когда-то на этом диване он классно отодрал провинциалку Катьку, приехавшую в Москву в надежде стать моделью. Пришлось долго втолковывать наивной дуре, каким местом лучше зарабатывать деньги в столице. Уломал, создал для нее райские условия, посылал к денежным клиентам, а сегодня неблагодарная стерва вон что отчебучила!

И это уже не первый случай. Дурной пример заразителен. Тогда обошлось, но теперь менты просто так не отвяжутся. На трубку уже звонили, он ее отключил. Но не сегодня-завтра ушлые сыскари выйдут на него. И тогда начнутся неприятные вопросы.

Беспалый вздрогнул — издав противный электрический писк, включился домофон главного входа в агентство. Борис посмотрел на монитор. Легки на помине!

Перед дверью стояли двое мужчин. Сомнений не было — это оперативники. Сутенера часто дергали правоохранительные органы, и он научился узнавать их представителей по недоверчивым взглядам, оттопыренным рукам со «стволами» под мышкой и «позам охотника». Что ни говори, а оружие в наплечной кобуре меняет человека.

— Капитан Валеев, — представился один из посетителей. — Откройте, нам надо поговорить с Борисом Мануйловым.

Быстро вычислили!

Беспалый торопливо натянул кожаную куртку, проверил внутренний карман — конверт был на месте. В нем сейчас его спасение! Борис затянул на шее пестрый шарф, свернув его петлей, схватил ключи от машины и выскочил в коридор.

По пути к черному ходу сутенер столкнулся с девушками и прошипел:

— Меня здесь не было! Не проболтайтесь, сучки!

8

Девушка в голубой дутой куртке и надвинутой на лоб сиреневой шапочке, пугливо озираясь, вышла из метро у Казанского вокзала. На площади было многолюдно. Это вселяло тревогу и одновременно успокаивало. Тот страшный человек может за ней следить. Но здесь он не осмелится сделать то, что совершил возле ее дома. Тогда он обхватил ее сзади, сжал шею и наглядно продемонстрировал, что ее хрупкая жизнь находится в его власти.

Он зашипел ей в ухо и потребовал сдать сутенера. Она догадалась, кто на нее напал, и охотно выложила все, что знает о Борьке Беспалом. И об агентстве «Нежная лилия», и номер его сотового, и о стрип-клубе «Дикие кошечки», где любит зависать этот ублюдок, и о белой «хонде», на которой он ездит. Получив информацию, мужчина скрылся. Лиза ощупала горло. Уцелела. Она надеялась, что этот жестокий человек переключит гнев на Беспалого, а ее оставит в покое.

Скоро она уедет далеко, станет богатой и начнет совсем другую жизнь!

Девушка вошла в здание вокзала и направилась к кассам. Отсюда отправляются поезда, которые идут в Сочи. Там настоящая весна, ласковое море и красивые горы. В курортном городе можно прекрасно провести лето. Ей надоели озабоченные клиенты, сволочь сутенер и жадные московские менты.

«К черту прошлое! Хочу, чтобы меня обслуживали!»

По пути к кассам девушка достала из сумочки паспорт. Развернула его и прочла — Елизавета Малышко. Уф! После всех этих передряг легко забыть даже собственное имя.

Отстояв небольшую очередь, Лиза спросила кассиршу:

— Сколько стоит билет до Сочи?

— Вам плацкарт, купе или спальный вагон? Есть также разные классы поездов.

— А какой из них лучший?

— Фирменный, «Сочи Премиум». Отходит завтра утром. Билет в спальный вагон стоит…

Лиза удивилась, услышав сумму. Это почти все ее деньги! Она сунула руку в сумочку, ее наманикюренные пальчики наткнулись на плотный конверт. Вот оно, ее новое состояние!

— Будете брать?

— Я подойду попозже, — пообещала девушка. — А где на вокзале компьютеры с выходом в Интернет?

— Справок не даем, — процедила кассирша. — Следующий!

Лиза побродила по вокзалу и нашла компьютеры с платным доступом в Интернет. Девушке понравилось, что каждый из них отделен перегородкой. Она придвинулась поближе к монитору, проследила, чтобы никто не стоял у нее за спиной, и осторожно приоткрыла конверт.

Первые запросы в Яндексе оказались неудачными. Не то! Не то! Неужели все впустую? Спустя несколько минут Лиза приноровилась и нашла нужную ссылку. Глаза девушки впились в экран. Вот это да!

Лиза подробно изучила несколько специализированных сайтов, спрятала конверт в сумку и прижала ее к груди. Предстояло подумать, как поступить со свалившимся на нее богатством. Вскоре решение было принято.

Она не будет экономить на комфорте и отправится к морю в наилучшем вагоне! Она заслужила новую жизнь! Если ловко провернуть дельце, денег хватит на любую прихоть. Но вначале надо подстраховаться. Она не дура, чтобы мотаться по Москве с бесценной сумочкой.

Лиза отыскала на вокзале почтовое отделение и приобрела обычный конверт для писем. Девушка тайком переложила в него почти все содержимое конверта из сумочки, тщательно запечатала и задумалась над адресом.

Ее блуждающий взгляд наткнулся на номер почтового отделения, где она находилась. Лиза переписала его на конверт, дополнила своим именем и словами «До востребования».

Потяжелевшее письмо скользнуло в щель и упало на дно синего почтового ящика, прикрепленного к колонне.

9

К воротам больницы подъехал седан бизнес-класса. Сидевший за рулем Тармо Кильп опустил стекло и помахал охраннику, сидевшему в будке, купюрой. Тот стряхнул крошки с усов и потрусил к посетителю. Купюра сменила владельца, шлагбаум поднялся, и дорогой автомобиль двинулся по направлению к моргу.

Шестидесятилетнего господина охватил озноб нешуточного раздражения. От менеджера-сутенера Бориса он узнал об ужасном событии — Катя погибла. Лучше всего было бы забыть, выкинуть эту девчонку из головы и заменить ее на другую молоденькую шлюху. Но если бы все в жизни было так просто…

Катя нравилась Тармо. Она с выдумкой обслуживала его в постели, не забывала хвалить, когда все шло как надо, и не замечала мужских осечек. Однако не платный секс был главным в их отношениях. Кильп приблизил проститутку к себе, чтобы доверить ей крайне важное поручение. И этот момент настал. Сегодня Катя должна была принести ему особый конверт и получить щедрое вознаграждение. Необразованной девушке содержимое конверта мало о чем говорило, а вот для него представляло огромную ценность.

Тармо Кильп припарковал автомобиль рядом с фургоном для перевозки тел и направился к двухэтажному невзрачному зданию. В коридоре дурно пахнущего помещения эстонец поманил пальцем долговязого санитара с разбитой губой.

— Скажите, любезный. — Кильп раскрыл бумажник, демонстрируя готовность поделиться с собеседником его содержимым. — К вам сегодня поступила девушка после суицида. Моя любимая племянница.

— Ну, — нехотя подтвердил санитар.

После встречи с буйным Алексом он придирчиво оценивал нового посетителя.

— Мне бы с ней попрощаться. — Кильп крутил между пальцев пару тысячных купюр. — К сожалению, я улетаю и не смогу присутствовать на официальных похоронах.

— Нормально, — согласился санитар.

Он приподнял клеенчатый фартук и указал на карман. Деньги легли в предложенное место.

Вскоре Кильп стоял над телом девушки, которая в эти минуты должна была ублажать его в постели. Ее лицо было разбито, прекрасные губы, которыми проститутка так умело поднимала его плоть и настроение, превратились в засохший кровавый оскал. И только густые черные волосы сохраняли былую привлекательность.

Прикрывая нос платком, Кильп придирчиво осмотрел тело. Особо его заинтересовали бедра девушки. Посетитель хмурился, то ли от недовольства, то ли от тяжелой обстановки.

Выпрямившись, Кильп попросил санитара перевернуть тело погибшей. Работник морга красноречивым жестом приподнял фартук и указал на карман. Кильп кивнул в знак согласия и взмахами руки поторопил долговязого.

Татуировку в виде бабочке Кильп узнал легко. Во времена его молодости наколки свидетельствовали о принадлежности к уголовному миру, а сейчас превратились в украшения для раскрепощенной молодежи. Эстонец во многом был консерватором, однако тату на молодых гибких телах ему нравились, поэтому он и запомнил легкокрылую бабочку Кати.

В коридоре Кильп вспомнил о главном и полез в карман за бумажником.

— Мне надо осмотреть вещи племянницы.

— Нормально. — После стычки с психом санитару было приятно иметь дело с понимающим человеком.

Осмотр одежды погибшей девушки ничего не дал. Кильп приуныл.

— А сумочка? Была при ней сумочка? Понимаете, у Кати хранилось мое личное письмо. Я хорошо заплачу, если удастся его вернуть.

Алчный мозг долговязого санитара озарила коммерческая идея — не принести ли старому хрычу какую-нибудь другую женскую сумочку, а вдруг прокатит? Но, вспомнив, что посетитель упомянул о письме, санитар с сожалением признался:

— Это все, что было при ней. Точнее на ней.

Вернувшись в автомобиль, Кильп задумался. Его терзали обоснованные сомнения. Его богатый рискованными приключениями жизненный опыт не оставлял сомнений: неожиданная смерть в самый ответственный момент не может быть случайной! Всегда есть тот, кто в этом заинтересован. А если так, то жди продолжения. Самого неприятного.

Эстонец достал сотовый телефон и позвонил:

— Вениамин, привет! Это Тармо. У меня к тебе большая просьба. Если в ближайшие дни тебе принесут нечто необычное, позвони мне. И сделай так, чтобы я пересекся с этим человеком… Что конкретно должны принести? Вениамин, у тебя глаз наметан. Поверь, когда ты увидишь это, ты сразу все поймешь. И учти, моя благодарность будет выражена не только словами.

10

Рабочее время уже закончилось, но в кабинете следователя Петелиной горели все осветительные приборы. Елена Павловна сидела за рабочим столом спиной к темному окну. Настенные часы, много лет назад подаренные ей недовольным мужем, хранились в коробке на нижней полке стеллажа. Так создавалась иллюзия, что день продолжается и можно спокойно работать.

Петелина просматривала на мониторе ноутбука фотографии, сделанные экспертом Михаилом Устиновым на месте происшествия. Или все-таки преступления? Девушка сама упала с крыши или ей помогли? Кому выгодна ее смерть? Елена неизменно испытывала особую профессиональную злость, когда лишали жизни молоденьких девушек.

Она раскрыла паспорт Екатерины Игоревны Гребенкиной. Выдан в районном центре Грайворон Белгородской области. На фотографии девочке всего четырнадцать, на год больше, чем сейчас ее дочери Насте. В настороженном подростке трудно узнать сформировавшуюся двадцатиоднолетнюю девушку, нашедшую ужасную смерть на капоте автомобиля. Несмотря на разбитое лицо, заметно, что она была симпатичной. Жаль, что профессию такую избрала, но ведь это из-за недосмотра родителей. Папаша только в пятьдесят лет о дочке вспомнил, а мать отправилась искать женское счастье за границей.

Приоткрыв дверь, в кабинет юркнул худой и как всегда взъерошенный эксперт Устинов. Они договорились, что Петелина будет допоздна ждать его с первыми результатами.

— Что думаешь, Миша? — спросила Елена Павловна и тут же поделилась накопившимися сомнениями: — Для суицида девушка действовала очень быстро и решительно. Встретилась с отцом, пообещала непонятный сюрприз, поднялась на крышу и… Если бы она хотела причинить отцу боль, то крикнула бы что-нибудь с крыши, заставила бы его терзаться чувством вины, отговаривать ее. Девушки, как правило, долго не решаются сделать последний шаг. Им важен не только результат, но и то, как они будут выглядеть до и после… А здесь такой ужас.

Петелина указала на монитор ноутбука, а затем захлопнула крышку.

— Склоняетесь к версии убийства? — вступил в беседу Головастик, присаживаясь напротив следователя.

— Возможен несчастный случай. Наклонилась, чтобы крикнуть отцу, поскользнулась и…

— А вот с этим я не согласен, — решительно заявил Михаил.

Петелина сцепила пальцы и с любопытством посмотрела в глаза молодому самоуверенному эксперту. У Головастика была одна особенность — он любил говорить намеками, ожидая, пока собеседник сам обо всем догадается.

— Аргументируй, — не выдержала испытания следователь.

— Объясняю, — изрек любимое словечко эксперт. — Явных следов борьбы, вроде испорченной одежды или оторванных пуговиц, ни на теле погибшей, ни на крыше я не обнаружил.

— Значит, несчастный случай. Девушка наклонилась и потеряла равновесие.

— Я не закончил.

Михаил Устинов достал из пакета пластиковую куклу.

— Это еще что?

Эксперт установил куклу на краю стола.

— Проведем следственный эксперимент. Допустим, девушка наклоняется, теряет равновесие и летит вниз. — Михаил продемонстрировал сказанное на кукле. — В процессе падения она переворачивается и в итоге падает либо спиной вверх, либо на спину, но ногами от дома. Так?

Елена встала и обошла стол, чтобы увидеть куклу, упавшую на пол.

— А девушка лежала… — начала догадываться следователь.

— Совершенно верно! Лицом вверх, головой от дома. Это могло произойти только в том случае, если она изначально падала спиной вниз. — Эксперт продемонстрировал падение на кукле. — Какой вывод?

— Ее толкнули. — Петелина задумалась и с сомнением покачала головой. — Толкни меня.

— Вас?

— Толкай, Миша. Это следственный эксперимент!

Смущенный эксперт поднял руки повыше, чтобы не угодить в грудь женщины, и толкнул ее в плечи. Елена отшатнулась, но успела схватить Головастика за рукава.

— Инстинкт самосохранения, — пояснила она. — Ты сам доказал, что падала Гребенкина спиной, поэтому ее могли толкнуть только в грудь. А у девушки длинные крепкие ногти, хотя бы ворсинка ткани должна была остаться. Ты вычистил у нее под ногтями?

— Жилой двор, Елена Павловна. Дети из окон пялились. Хотелось быстрее убрать тело.

— Надо предупредить патологоанатома.

— Зато я разобрался с коньяком.

— С бутылкой, найденной на крыше?

— Да. Бутылка вскрыта непосредственно перед употреблением. Это я определил по не окислившимся зазубринам на крышке. На бутылке отпечатки только одного человека — погибшей Екатерины Гребенкиной. Температуру коньяка я зафиксировал на месте — на три градуса выше температуры воздуха. Напомню, было всего пять градусов.

Эксперт замер, ожидая ответа на невысказанный вопрос.

Петелина начала рассуждать:

— Если Гребенкина принесла бутылку в сумочке, то коньяк не успел бы так быстро охладиться. Если коньяк был припрятан на крыше заранее, то его температура совпадала бы с температурой воздуха. Но она только приближалась к этой температуре. Значит, Катю Гребенкину кто-то ждал на крыше с коньяком.

— Записка о сутенере: «Борька сволочь», — напомнил эксперт.

— Что мы имеем? — Петелина села за стол. Тонкий карандаш в ее руке стал выводить на чистом листе стрелки, кружочки и знаки вопроса. — Катя встречает отца и вдруг лезет на крышу. Зачем? Там ее ждет сутенер Борис Мануйлов, чтобы помянуть погибшую Стелу Сосеску. А Катя решила хитростью вывести сутенера на расправу к отцу…

— Я не думаю, что сутенеры столь сентиментальны, — заметил Миша. — Ему наплевать на поминки.

— Допустим. Тогда еще одна версия. А если отец возненавидел дочь проститутку? О происшедшем мы знаем только со слов Гребенкина. Его с дочерью видели автомобилисты. Но они совершенно теряются во времени. Сколько прошло минут, с тех пор как девушка зашла в подъезд и упала с крыши? Что в это время делал Гребенкин, оставался ли он во дворе — они даже этого не помнят. А после того, как труп упал на крышу машины, вообще полный шок. Как быстро появился Гребенкин? А вдруг это он столкнул Катю и спустился на лифте?

— Гребенкин угрожал поквитаться с сутенером…

— Это укладывается в версию слепой мести. Он наказал и опозоренную дочь, и ее совратителя.

— Гребенкин похож на простака, а не на ловкого мстителя.

Елена Павловна кивнула, оценила получившийся рисунок и вздохнула:

— Сплошные вопросы.

— Без вопросов неинтересно.

Перед тем как уйти, Головастик кивнул на фотографию, стоявшую в рамочке на столе следователя:

— Вам куклу оставить? Для дочери.

Петелина посмотрела на снимок, на котором Настя была запечатлена первого сентября в первом классе — с букетом и шикарным бантом.

— Ох, Миша. Она куклы на игру в керлинг заменила. Пупсам двадцатикилограммовые камни теперь предпочитает, — улыбнулась Елена.

На столе затренькал рабочий телефон. Эксперт вышел. Следователь взяла трубку и услышала вежливый вопрос:

— Елена Павловна?

Петелина обрадовалась, узнав голос патологоанатома Ивана Ивановича Лопахина. Она не знала точно, сколько ему лет, но была уверена, что он резал трупы и писал заключения для следователей, которые давным-давно вышли на пенсию. Как поговаривал ироничный Лопахин: «Даже самый лучший хирург мне в подметки не годится. Я не получил ни одной жалобы от пациентов».

— Иван Иванович, только что о вас вспоминала.

— Помяни черта, он тут как тут. Порой мне кажется, что я работаю в его приемной.

— В таком случае я — тур-агент, поставляющий клиентов…

— Для путешествия в один конец.

Елена подыгрывала патологоанатому, полагая, что только благодаря самоиронии Лопахин смог проработать на такой должности долгие годы. Но пора было переходить к делу.

— Иван Иванович, к вам поступит тело Екатерины Гребенкиной. Обратите внимание на эпителий и ворсинки ткани под ее ногтями.

— Я потому и звоню, что на все обращаю внимание. Тело бедняжки сначала отвезли в ближайший морг. Пришлось организовать перевозку ко мне, в судебный. И вот что санитары мне рассказали.

— Я вся внимание.

— Представьте, Елена Павловна, в больничном морге бедной девочкой уже интересовались двое — один назвался ее другом, другой дядей. Приезжали они по отдельности. И оба хотели взглянуть на ее вещи, особенно на сумочку.

Елена нахмурилась и перевела взгляд на диван. Там в полиэтиленовом пакете лежала маленькая сумочка погибшей. Следователь машинально положила ее, когда только вошла в кабинет и стала включать свет. Вот они, издержки первого дня после отпуска!

— Спасибо, Иван Иванович. Как только будут результаты…

— Всенепременно.

Следователь попрощалась с патологоанатомом и перенесла сумочку к столу. Щелкнула застежка, пальцы в перчатках аккуратно расстегнули молнию. Петелина вывернула содержимое сумочки на расчищенный стол. Ее глаза сразу заметили главное.

Ну надо же!

11

Дома Елену встретила недовольная мама. Ольга Ивановна Грачева жила в соседнем подъезде, встречала внучку Настю после школы и водила ее на тренировки по керлингу. Мама Елены Павловны дипломатией не отличалась и говорила то, что думала:

— Нормальные люди в отпуске по дому скучают, а ненормальные — по работе.

— Задержалась, мамуль. Дела.

— Уголовные. А ты о домашних делах подумала? В квартире пыль, холодильник пустой, пришлось мне сумки из магазина на себе переть, чтобы ужин приготовить.

— Откуда пыль? Нас две недели не было.

— А пыль по Таиландам не ездит. Она норовит с улицы — и в дом! Если не убирать, как ленивые римляне в Помпеях, то пылью целый город завалит.

— Мам, там извержение Везувия было.

— Ты мне Везувием голову не морочь. Не успеваешь сама — найми прислугу, а у меня и от своей квартиры поясницу ломит.

Из комнаты вышла дочь Настя. Елена заметила в глазах тринадцатилетней девочки неподдельную грусть.

— Что случилось, Настя?

— Пока я на слоненке в Таиланде каталась, первенство Москвы пропустила.

— Подумаешь. Будут другие соревнования.

— Тренер обиделась и поставила Веру скипом. Теперь она капитан. Девчонки говорят, меня на второй номер поставят. Обидно.

Елена обняла дочку.

— Нам же было хорошо на море.

— Это тебе с Валеевым было хорошо. Каждый день от меня запирались.

Елена смутилась. На теплом море в легких одеждах их и впрямь лихорадило, как ненасытных влюбленных в медовый месяц.

— Оставляли девочку без присмотра? — навострила уши Ольга Ивановна. — В чужой дикой стране, где слоны и джунгли…

Открылась входная дверь. Со службы вернулся Марат. За месяц до отпуска он переехал к Петелиной, и они не скрывали от коллег свою связь.

— Все еще капитан? — встретила новоявленного зятя Ольга Ивановна.

— Мама, тебе пора домой, — тут же вмешалась Елена. — В субботу я приберусь. И спасибо за ужин.

— До субботы еще дожить надо, — буркнула Ольга Ивановна, собирая в прихожей свои вещи.

Ранее она выступала против связи умной, успешной, красивой дочери с обычным капитаном, да еще и «татарином, прости господи». Но когда убедилась, что решение Лены не изменить, стала проявлять заботу иначе. При всяком удобном случае Ольга Ивановна спешила уколоть зятька и взглядом, и словом. Вот и на этот раз не утерпела:

— Регистрировать отношения собираешься? Или порезвитесь и разбежитесь?

— Мама, давай потом поговорим. Вот твой шарф, — перебила ее дочь.

— Конечно, мне нельзя болеть. Кто ж тогда будет с Настей сидеть и супы варить?

Елена стерпела упрек и сочла, что лучше промолчать, но мать подобной вежливостью не отличалась.

— Раз уж живете вместе, ты бы, Лена, этому лоботрясу помогла по карьерной лестнице продвинуться. Слышишь, Валеев? — повысила голос Ольга Ивановна. — Я не дам согласия на ваш брак, пока ты не станешь майором!

— О господи! — выдохнула Елена, закрывая за матерью дверь. — Не обращай внимания, Марат. Она хочет нам добра.

— Представляю, что будет, если она захочет зла!

Через два часа Елена в свете ночника сидела на краешке кровати и втирала питательный лосьон в сухую кожу, щедро окрашенную двухнедельным загаром. Сзади подкатился Марат и сунул руки под ночную сорочку.

— Холодные! — сжалась Елена и шлепнула нетерпеливого мужчину по руке. — Что с сутенером? Почему его не нашли?

Марат привык, что Лена постоянно думает о службе и готова говорить о делах даже в постели.

— В модельном агентстве Бориса Мануйлова мы не застали, но многое о нем выяснили.

— Что-нибудь интересное?

— Ему тридцать четыре. В двадцать лет играл на гитаре в популярной рок-группе. Говорят, был лучшим. Ребята гастролировали и вели себя, как и положено рок-музыкантам — выпивка, девочки, оргии. И вот в одном из городов к нему в номер ворвался бандит — Мануйлов был с его девушкой. Бандит поступил мудро, убивать не стал, даже лицо парню не попортил. Он сунул левую руку Мануйлова между дверью и косяком и несколько раз прижал его пальцы.

— Какой кошмар!

— В результате — средний палец ампутировали, остальные изуродованы. Так Мануйлов стал Беспалым. Он больше никогда не сможет играть на гитаре. Заметь, Беспалый пострадал из-за девицы, которая вешалась ему на шею.

— Понятно. С тех пор он девушек в грош не ставит, поэтому и стал сутенером.

— Совершенно верно.

Елена закончила втирать лосьон в ноги и ягодицы, ее руки переместились на поясницу.

— Давай спину намажу я? — предложи Марат.

Женщина легла на живот. Марат с удовольствием скатал ее сорочку до плеч. Его глаза заблестели.

— Какая ты!

— Не отвлекайся. Почему не задержали Мануйлова у него на квартире?

— Там пусто. Но никуда он не денется. Я знаю таких. Сейчас он скрывается, пьет где-то. Домой может прийти под утро. Мы поставили закладку в двери и предупредили участкового. Как только Беспалый появится, местные его задержат, а мы прижмем и расколем.

— О какой закладке ты говоришь?

— О воровской. Кусочек прозрачного пластика от бутылки сунули в дверную щель. Домушники таким образом вычисляют квартиры, в которых нет хозяев. Ну а мы — наоборот: если закладка выпадет, значит, Мануйлов пришел домой. Участковый утром проверит и вызовет наряд.

— Учитесь у воров?

— Они у нас, мы у них. Симбиоз.

— Тот же участковый прекрасно знает, что Борис Мануйлов сутенер. Почему не привлек его раньше?

— Женский инстинкт неистребим.

— Какой инстинкт?

— Жить за счет мужчин.

— Это инстинкт самца неистребим. Эй, я просила спину, а ты что трешь?

— Везде загар, а тут нет. И кожа такая нежная…

— Ты куда пальцы запустил? Ах ты животное!

Елена попыталась отмахнуться, но Марат перехватил ее руку и перевернул женщину на спину. Елена увидела затуманенный взгляд мужчины, не оставляющий сомнений насчет его намерений.

— Кто раб своих инстинктов? Самец, животно…

Последнее слово Елена не успела произнести до конца. Марат накрыл ее рот долгим поцелуем. Его пальцы бродили по самым сокровенным местам ее тела, уже не встречая сопротивления. Женщина расслабилась, отвечая на ласки, ее возбуждение нарастало. В какой-то момент она вспомнила о противозачаточных таблетках, которые вывалились из сумочки погибшей Кати Гребенкиной. Пора и ей подумать о таблетках. Неистового Марата так трудно контролировать. Или на все воля Божья? Что скажет мама, если…

«О Марат…» — прошептали женские губы, когда серия сотрясающих толчков закончилась кульминацией.

12

В красном окне витрины светились белые неоновые буквы и силуэт кошечки с задранным хвостом. Алекс Баюкин сверился с записью на клочке бумаги: стрип-клуб «Дикие кошечки». Он там, где надо.

После тяжелой контузии Алекс не полагался на память. Адрес клуба, где может находиться сутенер, он узнал у вертихвосток в агентстве «Нежная лилия». Поначалу гордые девицы не желали ничего ему говорить. Но молчание длилось ровно до той минуты, пока эти дуры не осознали, кто для них сейчас страшнее — сбежавший сутенер или нежданный гость с безумным взглядом.

Заодно длинноногие шлюхи подробно описали Бориса Беспалого и даже показали его наглую рожу в мобильном. Такого хмыря узнать легко: среднего роста, немного за тридцать, рокерская грива до плеч и кулон в виде гитары. Предпочитает носить рубашку с расстегнутым воротом, жилетку и кожаную куртку с многочисленными молниями. И главная примета — на левой руке не хватает среднего пальца.

На входе в стриптиз-клуб возвышалась стодвадцатикилограммовая глыба — охранник. Алекс еле сдержался, чтобы не врезать «качку» меж расставленных ног. Охранник в свою очередь с подозрением покосился на грязные ботинки клиента и форменную летную куртку, подаренную Алексу знакомым вертолетчиком.

— Я из армии, брат. Первый день в столице, — пояснил отставной капитан Баюкин.

Охранник ухмыльнулся, попросил купить билет за тысячу рублей и провел вдоль тела Алекса ручным металлодетектором. Прибор издал писк, бровь охранника вопросительно приподнялась.

— Железный стояк, — улыбнулся Алекс, демонстрируя ключи и телефон. Он предусмотрительно держал их на уровне поясницы, загораживая пистолет Ярыгина, спрятанный за поясом.

Охранник дружелюбно осклабился:

— Оттянись по полной, чувак! Сегодня у нас «белая вечеринка».

В полутемном зале, наполненном музыкой, выделялся подиум с шестом. На него поднимались девушки в белоснежном белье и в некоем подобии свадебных платьев. В процессе танца «невесты» расставались с одеждой, символизирующей невинность, и раскрепощались. Нехитрая идея расчетливо била мужиков ниже пояса. После исполнения стриптиза на бывших «скромницах» помимо туфель оставались стринги или только подвязка. Девушки перемещались в уютные ниши с мягкими диванами — на колени к посетителям.

Алекс устроился у бара и заказал виски. Благо отец-генерал снабдил его деньгами для поисков. Действо у шеста завораживало. Пропустив через себя несколько танцев и три порции алкоголя, Алекс вспомнил, зачем пришел.

Беспалый сутенер! Где эта гнида?

За барной стойкой мужчины с изуродованной рукой не наблюдалось. Алекс двинулся вдоль ниш с диванами. Лица посетителей терялись в темноте, выручало то, что современные мужчины предпочитают короткую стрижку, а ему был нужен патлатый чувак.

А вот и одинокий силуэт на угловом диванчике с гривой до плеч! Одет в жилетку!

Алекс наклонился и кашлянул:

— Простите, вы не видели…

На груди повернувшегося мужчины блеснул кулон в виде гитары, рука без пальца придержала стакан.

Алекс плюхнулся рядом:

— Привет, Беспалый. Я по твою душу.

— Мы раньше… — Сутенер всматривался в лицо Алекса, пытаясь его вспомнить.

— Не напрягайся. У меня тоже память ни к черту! Но одно я знаю точно: сегодня ты отдашь мне сумочку Катьки и конверт.

— Какой конверт? — напрягся сутенер.

— Хорошо хоть не спрашиваешь, о какой Катьке идет речь. — Алекс крепко вцепился в мошонку Беспалого и крутанул кулаком. — Твоя шлюха взяла чужой конверт. Верни его.

— Я ничего не знаю! — застонал сутенер.

Алекс сильнее сжал пальцы и угрожающе зашипел:

— Отдай конверт, или ты лишишься кое-чего посущественней среднего пальца.

— У меня ничего нет!

— А если подумать?

— Да, да! — взмолился Борис.

Алекс ослабил хватку.

— Где конверт?

— Он там. Я принесу.

Сутенер сделал знак рукой, и напротив Алекса оказалась обнаженная красотка. Расставив ноги, она села посетителю на колени, обхватила пальчиками его шею и активно закрутила голой попой в такт музыке. Перед губами ошалевшего Алекса тряслись твердые вишенки, которые хотелось откусить. Он невольно стиснул руками талию танцовщицы.

— А это за отдельную плату, проказник! — предупредила девица.

Получив по рукам, Алекс заметил, что сидевший рядом Борис исчез.

— Где он?

— Третий лишний. Он заказал для тебя приватный танец, красавчик.

— Где Беспалый? — Алекс вскочил с дивана, столкнув с себя танцовщицу.

— Полегче! — обиделась девушка. — Ты меня даже не отблагодаришь?

Алекс уже изучил «правила общения» в клубе и сунул за подвязку на бедре девицы две тысячных купюры.

— Куда смылся Борис?

— Кажется, вниз. Там у нас сауна, — указала пальчиком девушка и жеманно облизнула этот пальчик высунутым языком. — Твою бы энергию да в умелое тело, заводной.

Алекс спустился в помещение VIP-сауны. Там горел приглушенный красный свет. Сухой лавандовый аромат и музыка, сопровождаемая женскими стонами, наполняла гостиную с компактной барной стойкой. Алексу любезно улыбнулась фигуристая пышечка в обтягивающем черном одеянии. На ней были высокие сапоги, кожаные шорты и жилетка, с трудом удерживающая рвущиеся наружу силиконовые имплантаты.

— Вас ждут, — проворковала пышечка накачанными губами, наливая в бокал шампанское.

Алекс жадно глотнул холодный напиток и открыл дверь указанной комнаты. На широкой кровати, накрытой кожаным покрывалом кофейного цвета, приветливо изгибались две мулатки в белых чулках и топах. Пол был застлан натуральными шкурами. Одна из мулаток с кошачьими ужимками подползла к Алексу, игриво потерлась о его ногу и принялась расстегивать ремень у него на брюках. Женские пальчики проникли под одежду, и у Алекса перехватило дыхание. Чудесным образом сбывались самые невероятные фантазии обделенного женской лаской холостяка.

И в этот момент что-то мягко упало на медвежью шкуру. Лицо мулатки исказил страх. Алекс обернулся и увидел выпавший пистолет. Фантазии разбились о реальность, как пенная волна об утес.

Застегивая ширинку, Алекс выскочил из комнаты и ткнул пистолетом в силиконовую грудь пышечки в черном.

— Где Беспалый? Говори, сука!

— Ушел. — Девица показала глазами на запасной выход в конце коридора.

— Это он велел меня заманить?

— Обычный сюрприз.

Разозленный Алекс потрусил к запасному выходу. Сознание с трудом переваривало столичные реалии. «У них тут все “обычно”. Продырявить бы тебе пулей надутые буфера и сказать: “Сюрприз!”»

Борис Мануйлов в это время добежал до собственной белой «хонды». Он плюхнулся за руль, проверил, нет ли погони, два раза глубоко вздохнул, успокаивая нервы, и вставил ключ зажигания в замок. Конверт у него, псих задержан. Можно ехать.

За спинкой кресла приподнялась темная фигура. Удавка из веревки обхватила шею сутенера и припечатала его к подголовнику.

— Приехали, — с угрозой прошипел в ухо Борису голос.

13

Лиза Малышко окончательно решила: ее новая жизнь будет красивой. Она поедет в Сочи в лучшем фирменном вагоне. А перед этим приоденется в бутиках. Деньги у нее будут. Для этого надо на денек-другой остаться в Москве.

Девушка вернулась к компьютерам. Здесь в углу под низким потолком было душно. Лиза стянула шапочку и расстегнула куртку. Парень, принимавший плату, улыбнулся, увидев яркие губы на белом свитере поверх груди. Девушка инстинктивно повернулась боком, потупила глазки и приоткрыла ротик — так она выглядела особенно сексуально.

Черт! Это не клиент. Пора избавляться от дурацких ужимок!

О прежней профессии Лизе напомнила не только ее реакция на взгляд парня, но и одежда, которой она пользовалась вместе с погибшей подругой. Обе девушки были брюнетками, у них было одинаковое телосложение, да и судьбы были похожи.

Катя Гребенкина родилась в маленьком городке Грайворон. Мать нагуляла ее от офицера из соседней военной части, записала на фамилию отца в надежде на алименты. Через полгода офицера перевели в Забайкалье, и его след затерялся. Катя считала мать неудачницей, проклинала захолустный городок и мечтала стать известной моделью. Мать отвечала ей упреками: из-за сопливой дочери женщина не смогла выйти замуж.

Кое-как окончив школу, Катя приехала в Москву и обратилась в модельное агентство. Там ей запудрил мозги красивый менеджер, который на поверку оказался сутенером Борькой Беспалым. Он соблазнил глупую девчонку из провинции и убедил ее в том, что без портфолио, макияжа, прически от классного стилиста, фирменных шмоток и туфель в модели ей не пробиться. А заработать она может единственным способом — необременительным и приятным. Так семнадцатилетняя Катя стала проституткой.

Мама Кати нашла в Интернете заграничного кавалера и умотала в Грецию. По ее первому посланию Катя догадалась, что мать сменила российское захолустье на греческое, ублажает сварливого пенсионера и выпрашивает у него деньги на стоматолога. Отвечать ей Катя не стала.

Лиза Малышко родилась в Воронежской области. Ее поселок примыкал к федеральной трассе «Дон». Жизнь в поселке вертелась вокруг мотеля, кафе и сауны, обслуживающих дальнобойщиков. Лиза не знала, кто ее отец. Мать сочиняла то одну красивую историю, то другую. Скорее всего, она залетела от случайного водителя, которого не запомнила. Симпатичная женщина любила выпить, озорно хохотала и, как злословили соседи, «была слаба на передок». Мать Лизы постоянно ошивалась в придорожном кафе, где ее дочери разрешалось перехватить что-нибудь на кухне.

Мать погибла под колесами грузовика, когда в пьяном виде переходила ночью трассу. Лизе к тому времени исполнилось шестнадцать. Хозяин кафе под предлогом поминок напоил девушку и изнасиловал.

«Теперь ты будешь обслуживать меня вместо матери, — сообщил он поутру обескураженной Лизе. — А ты думала, детка, что я буду кормить тебя просто так?!»

Лиза терпела насилие две недели, пока хозяин кафе не подложил ее под своего родственника, вышедшего из колонии. Изголодавшийся по бабам уголовник обнаружил замашки садиста и вдоволь поиздевался над ней. И Лиза решилась. Она обчистила кассу кафе и уехала на попутной фуре в Москву. У девушки не было иллюзий по поводу того, кем она будет работать. Лучше уж быть проституткой и получать за это деньги, чем терпеть насилие над собой за тарелку супа.

Лиза Малышко была уверена: если бы у нее был отец, он бы ее защитил и ее жизнь сложилась бы по-другому. Но найти мифического папу не представлялось возможным. Другое дело — ситуация с Катей. Были известны точный возраст и первое место службы офицера Игоря Васильевича Гребенкина.

«А вдруг он сейчас генерал!» — подзуживала подругу Лиза. Но Катя лишь отмахивалась. Тогда Лиза взяла инициативу на себя и через Интернет разыскала Игоря Гребенкина.

И вот сегодня новоявленный отец приехал в Москву к дочери. Но долгожданная встреча обернулась ужасной трагедией.

Лиза невольно вспомнила, что сорок дней назад так же погибла молдаванка Стела. Ей было всего восемнадцать, и она никогда не смеялась. Впервые Стела широко улыбнулась на Воробьевых горах во время грандиозного салюта. Девушки пришли туда втроем, на один вечер послав к черту Борьку Беспалого с его озабоченными клиентами.

Вокруг собралась толпа, в небе ухали яркие вспышки, рассыпавшиеся на тысячи искрящихся огоньков. Катя и Лиза согревались глотками коньяка и кричали оттого, что им было весело, а не потому, что так хочется клиенту. Они подталкивали Стелу, призывая скованную подружку раскрепоститься. Стела споткнулась, взмахнула руками и сбила очки с лица худощавого парня. Извиняясь, она водрузила разбитые очки на растерянную физиономию и не смогла сдержать улыбку. Парень улыбнулся в ответ.

Его звали Олег Дерябин. Он оказался аспирантом и настоящим ботаником, работавшим здесь же, в Ботаническом саду МГУ на Воробьевых горах. Над такими в школе посмеиваются, а Стела в него влюбилась. С тех пор при всяком удобном случае она убегала на встречу с Олегом.

Однажды осенью Стела показала подружкам их укромное гнездышко на территории сада, в заброшенной оранжерее среди старых яблонь. Девушки грызли опавшие яблоки и мечтали о всякой несбыточной чуши, которую показывают в романтических фильмах. Больше всех строила планы о будущей счастливой жизни наивная деревенская девушка из Молдовы.

Однако в кино мечты сбываются чаще, чем в жизни. Борька Беспалый нашел Олега Дерябина и показал ему фотографии Стелы — девушка участвовала в оргии. «Профессионалки бесплатно ляжки не раздвигают. Ты мне задолжал, чувак», — припугнул ботаника сутенер. Парень из интеллигентной семьи не смог простить этого своей подружке. Он обозвал ее такими словами, на которые не решался даже Беспалый в минуты гнева.

И Стела от отчаяния шагнула с крыши.

Лиза заставила себя забыть о смерти подруг и набрала запрос в Яндексе. У нее есть цель, и она не свернет с намеченного пути. Яндекс выдал координаты трех специализированных магазинов. Лиза выбрала первый из них и записала адрес.

Ее рука проверила конверт в кармане. В нем почти ничего не осталось, однако для ее ближайших планов и этого было вполне достаточно. Завтра она разбогатеет, а пока ей надо где-то переночевать. В квартиру возвращаться опасно, на вокзале дежурят наглые полицейские, у которых нюх на проституток. Они так и норовят создать проблемы и задарма попользоваться.

И решение пришло. Недаром Лизе вспомнился павильон в Ботаническом саду на Воробьевых горах.

«Спасибо, Стела. Теперь я знаю, где переночую».

14

Одураченный Алекс Баюкин выбежал из клуба «Дикие кошечки» через пожарный выход. В его груди клокотала злость.

«Только попадись мне, Беспалый!»

На узкой парковке и на тротуарах стояли автомобили. Одинокое такси дежурило у порога клуба.

«Черт! Если у сутенера тачка, он уже смылся!»

Алекс спрятал пистолет за пояс и подбежал к таксисту:

— Ты не видел моего друга с длинными волосами? Он брал такси?

— Я десять минут здесь стою, других такси не было. — Таксист курил, стряхивая пепел в открытое окно.

— А какая-нибудь машина только что отъезжала?

— Дорогу никому не уступал, — пожал плечами таксист. — Вы едете или как?

Алекс понял, что он имел в виду. Такси загораживало единственный выезд для большинства припаркованных у клуба автомобилей. Неожиданно одна из крайних машин издала резкий сигнал, который сразу оборвался.

— Меня друг подвезет, — пробормотал Баюкин, обернувшись на гудок.

Он заметил белую «хонду», в которой творилось что-то неладное. Алекс подкрался к автомобилю сзади и присел. Внутри шел разговор на повышенных тонах. За рулем находился Борька Беспалый — Алекс узнал его рокерскую гриву. Мужчина в рыжей меховой шапке сидел прямо за ним и угрожал:

— Еще раз дотронешься до руля — придушу!

Прижатый к подголовнику сутенер нервно оправдывался:

— Я ничего не знаю! Я видел ее утром, забрал свою долю и уехал.

— Врешь! Катя не могла сама прыгнуть.

— Она не первая. Кто знает, какие тараканы у них в голове!

— Ублюдок! — Мужчина в шапке сдавил шею сутенера.

Раздался хрип и сиплый голос извивающегося Беспалого:

— Отпусти…

После недолгой борьбы мужчина, сидевший сзади, ослабил давление. Сутенер откашлялся.

— Ты прав, на Катьку это не похоже. Она не плакса, — согласился Борис. — Скорее сначала меня грохнет, а потом уже на себя руки наложит. Но я не в курсе, что там случилось. Меня рядом с ней не было!

— Почему ты скрываешься?

— Кому хочется с ментами объясняться?

— Ты по любому виноват. Это ты сделал мою дочь проституткой! Я собирался тебя грохнуть.

— За что? Она сама согласилась…

Испуганный возглас сутенера снова сменился хрипом. Его тело задергалось.

«Обезумевший папаша его прикончит, и я ничего не узнаю о конверте», — забеспокоился Алекс.

Он поднялся, рывком распахнул заднюю дверцу и рукоятью пистолета двинул мужчину в висок. Удар получился не очень сильным, но этого оказалось достаточно, чтобы содрать кожу и оглушить противника. Гребенкин без чувств завалился на бок, его руки, затягивающие удавку, разжались.

Алекс толкнул Гребенкина, сел на освободившееся место и захлопнул дверцу. Сутенер отплевывался и растирал освобожденное горло. Его мокрые воспаленные глаза пытались рассмотреть нежданного спасителя в зеркале заднего вида.

— Не радуйся, хмырь. Это снова я, — заявил Алекс и ткнул ствол пистолета в спину Беспалого. — Где конверт?

Сутенер забился в истерике:

— Что за бред! Оставьте меня в покое!

— Конверт, гнида!

— На кой он тебе сдался?

— Кажется, я зря вмешался. Ты отдашь конверт?

— Вы все спятили!

— Теперь ты меня не проведешь. Конверт у тебя с собой?

Рука Бориса непроизвольно дотронулась до нагрудного кармана рубашки под жилеткой. Алекс заметил это движение и расплылся в кривой улыбке.

— Не дергайся. Я сам его достану.

Правая рука Алекса прижала пистолет к виску сутенера, а левая потянулась сверху через плечо. Алекс был так увлечен допросом, что не заметил, как поверженный Гребенкин приоткрыл глаза. Игорь Васильевич оценил критичность ситуации и понял, что должен действовать. Он украдкой извлек травматический пистолет, переделанный под боевые патроны, направил его на Алекса и нажал на спусковой крючок.

Два выстрела прозвучали с интервалом в сотые доли секунды. Пуля из «травматики» угодила Алексу в плечо, его палец на курке дернулся, и девять граммов свинца вышибли Борису Мануйлову мозги. Грязная кровь жирно забрызгала треснувшее вокруг пулевого отверстия боковое стекло.

Игорь Гребенкин дернул скобу замка, вывалился из машины и побежал. Впопыхах он не заметил, как с его головы свалилась шапка-ушанка.

Получивший ранение Алекс Баюкин тоже сообразил, что надо линять. Он выбрался из автомобиля и ощупал рану. Пуля задела плечо, содрав кусок кожи. Пережитый шок заглушал боль.

«Конверт! — пульсировала в голове у Алекса жгучая мысль. — Я пришел за конвертом».

Он открыл водительскую дверцу и брезгливо потянулся к убитому сутенеру. Рука Алекса выудила из нагрудного кармана чистый конверт. Алекс сунул добычу в задний карман брюк и поспешил скрыться в темном переулке.

Дорога вывела его к станции метрополитена. Проснувшаяся боль почти парализовала правую руку. Алекс сел на бетонный выступ вентиляционного люка и стиснул зубы. Нужно было подумать. Он без куртки (она осталась в клубе), рукав в крови. В метро обязательно обратят внимание на странного пассажира. Такси ловить тоже опасно — таксисты по натуре наблюдательны. К тому же ему требуется медицинская помощь, а отец-генерал вряд ли захочет рисковать своей шаткой репутацией, отыскивая хирурга.

Алекс достал телефон. Большой палец левой руки потыкал кнопки и нашел номер в короткой записной книжке. Был у Алекса в Москве человек, который придет ему на помощь в любых обстоятельствах.

Баюкин надавил кнопку вызова и услышал родной голос. Алекс почувствовал облегчение и произнес:

— Это я. Я ранен и не могу вызвать «скорую».

В трубке было тихо. Затем последовал единственный короткий вопрос:

— Ты где? Я приеду.

15

На следующее утро оперативники Марат Валеев и Иван Майоров шли по коридору Следственного комитета. Даже походка выдавала черты их характеров. Подтянутый и обаятельный Валеев держался прямо и четко чеканил шаг. Его взгляд, тем не менее, непроизвольно отвлекался на ножки встречных сотрудниц. Высокий русоволосый Ваня Майоров сбивался с широкого шага на короткий, пытаясь заглянуть в глаза напарнику. Когда Иван говорил, создавалось впечатление, что сильные руки помогают ему найти нужные слова.

— Марат, Галя настаивает, чтобы мы отдали тебе деньги за квартиру.

— Вы кормите прожорливого котяру. Этого достаточно.

Двадцативосьмилетний Майоров впервые в жизни влюбился по-настоящему. Его избранницей была лейтенант полиции Галя Нестерова из паспортного стола. Ваня готов был сделать девушке официальное предложение, но Галя отшучивалась: «Майоров, стань хотя бы капитаном. Тогда на ипотеку можно будет решиться». Одно время Ваня и Галя снимали квартиру на окраине, но затем разругались с хозяином, который неожиданно решил поднять плату. Тогда Валеев уступил им свою малогабаритную «однушку». К этому времени Марат практически переселился к Петелиной и лишь по необходимости забегал на старую квартиру, чтобы покормить кота Чингиза.

— Марат, неудобно. Мы уже месяц живем и не платим.

— Забей! Я две недели был в отпуске. Все равно пришлось бы просить кого-нибудь присматривать за котом. Как там Чингиз без меня?

— Ему скучать некогда. Я только сейчас понял, что это такое — быть озабоченным, как мартовский кот. Чингиз каждую ночь шастает через форточку на гулянки. И ему все мало! Знаешь, как он на Галку смотрит, когда она по утрам гимнастику делает?

— Ваня, ты бди. Не оставляй женщину без присмотра. Чингиз — тот еще ходок!

— Да ну тебя! — Ваня разглядел лукавые искорки в глазах Валеева и толкнул напарника в плечо. — Глядя на Чингиза, я тоже немного чувствую себя животным.

— Только немного? Некоторые женщины убеждены, что мужчины — самые настоящие животные. Все отличие в том, что мы научились одеваться! — вспомнил Марат колкое замечание Елены.

С этими словами он распахнул дверь с табличкой «Старший следователь Петелина Е.П.»

Хозяйка кабинета расслышала последнюю фразу, кивнула оперативникам и, не отрываясь от работы с документами, заметила:

— Известный ученый утверждает, что между поведением льва и мужчины гораздо больше общего, чем между поведением мужчины и женщины.

— Хорошо хоть со львом нас сравнили, — буркнул Марат.

— Он приукрасил, чтобы мужики на него не ополчились.

— Надо еще проверить: этот якобы ученый — сам мужик или один из этих… — Ваня вытянул губы и скорчил гримасу, изображая кокетливого гея.

— Сейчас дам тебе его адрес. — Петелина с серьезным видом зашелестела записной книжкой.

— Зачем?

— Чтобы ты проверил свою версию. Встретишься с ним один на один и проведешь следственный эксперимент. Лучше заснять на видео.

— Уверен, ты ему понравишься, — подхватил Валеев.

Ваня округлил глаза, заметил, что его напарник давится от смеха, и насупился:

— Елена Павловна…

— Итак, господа, научившиеся надевать штаны! — Петелина сверкнула улыбкой и подняла строгий взгляд. — Надеюсь, в данном случае вы пожаловали ко мне в качестве оперативников. Доложите о выполнении поручения. Где сутенер Борис Мануйлов?

— Он не приходил ночью домой. Закладка в двери осталась на месте, — ответил Валеев.

— Запаниковал? — задумалась следователь, теребя карандаш. — А я с утра побывала в больничном морге, куда предварительно доставили Екатерину Гребенкину. Провела опрос санитаров. Погибшую приходили увидеть двое, оба не похожи на Мануйлова. Первый лет тридцати, с колючим взглядом и короткой стрижкой — назвался другом. Второй — шестидесятилетний дядюшка с тростью, этакий старорежимный ценитель искусств.

— Убийца вряд ли сунется в морг.

— Если только он не желает украсть улику. Посетители интересовались вещами девушки, в частности сумкой. Хорошо, что она у нас. Я проверила ее содержимое, но на первый взгляд там нет ничего любопытного.

— А что насчет отпечатков пальцев убийцы?

— Уже отдала на экспертизу.

— Елена Павловна, а вы уверены, что это убийство? — усомнился Майоров. — Ведь был аналогичный случай суицида. Девушка могла шагнуть вниз от отчаяния.

— Она не шагнула, а упала спиной вперед.

Зазвонил телефонный аппарат на столе. Петелина сняла трубку, поняла, с кем разговаривает, и включила громкую связь.

— Это патологоанатом Лопахин, — пояснила она оперативникам.

— Я провел вскрытие, полный отчет будет готов через часик, а пока могу сказать следующее, — докладывал Лопахин. — Уровень содержания алкоголя в крови соответствует ста граммам крепкого спиртного, не более. Множественные внутренние переломы, характерные для такого падения. Смерть произошла практически мгновенно — от обширного кровоизлияния в мозг. Я проверил под ногтями, как вы просили. Ничего, что свидетельствовало бы о борьбе девушки за жизнь. И еще. На затылке в волосах присутствуют крупицы, предположительно бетона. Я собрал их, пусть ваш Головастик проверит.

— Спасибо, Иван Иванович.

— Не благодарите за мою чертову работу. Чем старше я становлюсь, тем более молодые люди попадают ко мне на стол. Это несправедливо. — Лопахин вздохнул. — Похоже на старческое брюзжание?

— Это напоминает нам о том, что виновный обязательно должен попасть на скамью подсудимых.

— Ищите, Леночка. Удачи.

Патологоанатом попрощался. Петелина пояснила оперативникам:

— По данным эксперта бутылку вскрыли на крыше дома. Внутри не хватает трехсот граммов коньяка, а погибшая выпила только сто.

— С ней был кто-то еще.

— Настолько предусмотрительный, что не оставил отпечатков на бутылке. Найди сутенера, Валеев.

— Бороться и искать, найти и посадить. — Марат хлопнул напарника по плечу: — Так, Ваня. Хватит мечтать об ученом! Отправляемся искать Мануйлова.

В кабинет следователя бодрой походкой вошел начальник Петелиной — полковник юстиции Юрий Григорьевич Харченко.

— Лена, ты вчера так и не зашла ко мне после отпуска. Приходится начальству к подчиненной спускаться.

Елена сконфузилась.

— Юрий Григорьевич, а у меня для вас сувенир, — сказала она и махнула оперативникам: — Ступайте, ребята.

— Нет-нет, пусть останутся. А то вдруг ты меня подкупить решила.

Петелина вынула из верхнего ящика стола фигурку слона, вырезанную из темного дерева.

— Это символ Таиланда. Там самое большое количество слонов в мире.

— Спасибо. А у меня для тебя тоже кое-что есть. Не уверен, что это подарок, но… Вы тут Мануйлова упоминали?

— Да, мы ищем Бориса Мануйлова по кличке Беспалый. Это сутенер, связанный с Екатериной Гребенкиной, погибшей при странных обстоятельствах.

— Нашелся ваш Мануйлов. Но показания дать не сможет. Теперь у него не только пальца нет, но и части головы. Убит в собственном автомобиле выстрелом в упор.

— Ночью?

— Да. Я распорядился передать это дело тебе, Лена. Материалы первичного осмотра скоро доставят. Думаю, что убийство сутенера и смерть его подопечной как-то связаны. Вот и займешься обоими. Так что это, подарок или наоборот?

— Для капитана Валеева и старшего лейтенанта Майорова это, несомненно, подарок. За мертвецом бегать не надо.

16

Генерал Константин Викторович Баюкин увидел на мониторе домофона высокого стильно одетого сорокалетнего мужчину в расстегнутом пальто и длинном белом шарфе. Безукоризненная прическа, самоуверенный, несколько наглый взгляд, отличный костюм, высокий воротничок белой рубашки, затянутый галстуком, и дорогой кожаный портфель дополняли образ преуспевающего человека. Генерал узнал адвоката Дениса Гомельского и распахнул дверь.

— Денис Валентинович, ну наконец-то!

Вместе с адвокатом в квартиру проник устойчивый аромат изысканного парфюма.

— Здравствуйте, Константин Викторович. — Гомельский уверенно прошел в гостиную, опустил на диван увесистый портфель и вольготно расположился рядом. — Признаться, ваша просьба меня несколько удивила.

— Обстоятельства, — развел руками Баюкин.

— Я навел справки и выяснил, кто ведет дело погибшей Екатерины Гребенкиной. Следователя зовут Елена Павловна Петелина. Умная, въедливая, красивая женщина по прозвищу Петля. Если затянет узелок на шее — не вырвешься.

— Вы ее знаете?

— Имел возможность пообщаться лично. — Адвокат загадочно улыбнулся, словно вспомнил что-то пикантное, но тут же на его лицо вернулась прежняя сосредоточенность. — А теперь моя очередь задавать вопросы. Чем вас заинтересовало дело Гребенкиной, которая то ли сама бросилась с крыши, то ли ей помогли? Если я не ошибаюсь, девушка зарабатывала на жизнь проституцией.

— Вы не ошибаетесь. Более того, я пользовался ее услугами. Накануне Катя была у меня и…

— Договаривайте, Константин Викторович. Перед адвокатом и врачом не должно быть секретов. Рано или поздно ваши тайные грехи и болезни всплывут и, если это случится слишком поздно, ни адвокат, ни врач не смогут вам помочь.

— Дело несколько щекотливое…

— Чего вы опасаетесь? У проститутки могут найти компромат на вас? Вы довели ее до самоубийства? Или вы были с ней в тот день на крыше?

— Я встречался с ней только здесь! Я обычный клиент.

— Тогда что вас волнует? Шепоток коллег и осуждение бывшей супруги?

— Даже не знаю, как объяснить…

— Вижу, вы взволнованы. Начните с главной проблемы, которая вас терзает.

— Ну, хорошо, — решился генерал и крикнул, повернувшись к закрытой двери в соседнюю комнату: — Алекс!

В гостиную вошел Баюкин-младший.

— Это мой сын Алексей, капитан вооруженных сил, — представил генерал. — Он прибыл в Москву вчера, и я попросил его выйти на сутенера Кати, чтобы решить одну проблемку. Он нашел его и…

— Избил?

— Случайный выстрел, понимаете… Короче говоря, сутенер мертв, а Алексей ранен в плечо.

На лице адвоката прорезались морщинки, сложившись в недовольную гримасу. Денис Гомельский встал, обошел вокруг Алекса Баюкина, словно пытался сохранить в памяти его трехмерную копию, и задал вопрос:

— Рассказывайте подробно: где, когда и как это произошло?

Алекс нехотя поведал о происшествии у стрип-клуба «Дикие кошечки».

— Ты уверен, что сутенер мертв? — уточнил адвокат.

В отличие от проворовавшихся чиновников, к клиентам-уголовникам Гомельский предпочитал обращаться на «ты».

— Пуля попала в голову. Мгновенная смерть.

— Пистолет… Откуда он у тебя?

— Из нашей части. Пистолет Ярыгина. Это было мое табельное оружие, но я оформил его как боевые потери, чтобы всегда иметь «ствол» под рукой.

— Пистолет Ярыгина? Это же сравнительно новая модель.

— Мы уже несколько лет перевооружаемся. Такой пистолет есть почти у каждого из наших офицеров.

— У офицеров, но не у бандитов! Патрон остался в машине?

— Я как-то сразу не сообразил…

— Патрон найдут. Он выведет на пистолет, а следовательно, на тебя! Можно было бы сослаться на то, что он был потерян в бою, но ты совершил кучу ошибок, Алекс. Открыто гнался за сутенером, показал пистолет в клубе, сунулся к водителю такси. Тебя опознает уйма свидетелей!

— Я хотел его только припугнуть. Меня ранили, и палец дернулся!

— Кто был третьим в машине сутенера? Ты знаешь его?

— Мужик лет пятидесяти. Я слышал, что он назвал проститутку дочерью. У него тоже был пистолет. Он выстрелил в меня и ранил в плечо.

— Так, теперь насчет ранения. Где тебе оказали помощь?

— Об этом не беспокойтесь. За мной приехала мать. Она врач и ничего никому не скажет. Пуля прошла по касательной. Мне уже лучше.

— Лучше, — язвительно покачал головой адвокат. — Ну ты и влип!

— Денис Валентинович, вы сможете защитить Алексея? — спросил обеспокоенный генерал. — Он не виноват. Отец проститутки выстрелил первым.

— Если вы так уверены в его невиновности, добро пожаловать с чистосердечным признанием.

— Денис Валентинович, я же к вам как к профессионалу. Это отчасти моя вина. Помогите нам. Я заплачу, сколько скажете.

— Хорошо. В Питере я работал по уголовным делам, опыт имеется. И этот опыт говорит мне о том, что после неосторожного выстрела надо было сразу звонить адвокату! Проблему дешевле решить с оперативниками, пока собирают улики. Нет улик — нет доказательств! А теперь многое зависит от того, к какому следователю попадет дело. К одним можно найти подход, а вот к другим… Ладно! Для начала попробую выяснить.

Адвокат достал телефон, вышел на кухню и плотно прикрыл дверь. Через десять минут он вернулся.

— У меня две новости — плохая и хорошая. Расследование убийства поручили Петелиной, той самой Петле, о которой я говорил. Это плохая новость. Будьте уверены, она вычислит пистолет и выйдет на вашего сына.

— А хорошая? — не терял надежду генерал.

— Хорошая заключается в том, что я знаком с Леной Петелиной. И наше знакомство было не только служебным.

— Ее можно подкупить?

— Не судите о других по себе, генерал! Деньги не главное в жизни! — неожиданно резко ответил Гомельский. — Теперь проясним ваши намерения. Какого черта вы бросились искать проститутку и сутенера? Только не надо сочинять сказки.

Отец и сын Баюкины переглянулись. Первым заговорил Алекс:

— Отец попросил найти конверт.

— Подлая сучка его украла. — Баюкин-старший подошел к книжному шкафу. — Конверт был здесь, лежал между книгами, как какая-нибудь безделица, а на самом деле…

— В вещах шлюхи конверта не оказалось. Я нашел его у сутенера. — Алекс кивнул на журнальный столик, где в центре лежал белый конверт без надписи.

— Ты взял его на месте убийства? — уточнил Гомельский.

Адвокат покачал головой, демонстрируя свое отношение к такому идиотскому поступку, и надел перчатки. Он приподнял конверт за углы и вытряхнул его содержимое. На стол вывалился бордовый паспорт гражданина республики Болгария. Адвокат осторожно раскрыл обложку. С фотографии смотрел мужчина с непокорной гривой волос, которую обычно носят рок-музыканты. Гомельский прочел болгарское имя и фамилию. Суровый взгляд адвоката уперся в Баюкина-младшего.

— Чей это паспорт?

— Того самого сутенера. Его морда! Купил, гад, чтобы в Европу без виз ездить. Или драпануть решил под чужим именем.

— Поздравляю, раскрыли мошенника! — не скрывая иронии, похвалил Гомельский. — Ради этого конверта ты пошел на убийство? И притащил улику домой?

— Паспорт я сожгу. — Генерал Баюкин рывком разодрал документ на две половины. — Произошла накладка. Это не тот конверт, который у меня украла Катя.

17

Елена Петелина закрепила в папке протокол первичного осмотра места, где был убит Борис Мануйлов. Вот и есть первые страницы нового уголовного дела. Сколько томов в итоге получится, известно только богине следствия, но ее даже древние греки не удосужились придумать.

У правосудия богиня имеется — Фемида. Но кто подносит ей на чащи весов аргументы «за» и «против»? Есть богини мудрости, памяти, мести. Даже преступников древние греки не обошли заботой — Гермес считается покровителем странников, ремесленников, торговцев и воров. А о рыщущих в поисках истины следователях беспечные греки забыли.

От философских мыслей Елену отвлек телефонный звонок. Экран смартфона украсил загорелый торс Марата Валеева, кабинет заполнила битловская песенка о любви. Как же далеко зашел их роман! Теперь и не угадаешь, что Марат преподнесет: то ли сообщит оперативные данные, то ли заявит, что соскучился и спешит стиснуть ее в объятиях в запертом кабинете.

«О, господи! А ведь так уже было. И на узком диване, и на этом столе… Надо сменить его фотку на экране, а то черт знает что в голову лезет».

— Лена, я из стриптиз-клуба звоню, — с ходу обрадовал Марат.

— Какой еще стриптиз? — не успела перестроить ход мыслей Елена.

Наконец она сообразила, что убийство сутенера Бориса Мануйлова произошло рядом с клубом «Дикие кошечки».

— Я опрашиваю стриптизерш, а Ваня их обыскивает. Так старается, даже покраснел.

— Валеев, ты можешь говорить серьезно? — поняв, что ее разыгрывают, потребовала Елена.

— А если серьезно, стриптизерш пока нет. В клубе вообще никого нет, кроме уборщиц и дневного администратора. После бурной ночи и охранники, и девушки дрыхнут. А вот я после ночи с тобой…

— Да уж, перетрудился. Три минуты — и на боковую.

— Что? Следующий раз включу секундомер!

— Марат, включи голову, мы на службе.

— Ну, хорошо. Тут вот какая загогулина вырисовывается. В клубе и перед входом камер нет. Конфиденциальность у них, блин! Но напротив клуба есть скверик. Ваня проявил смекалку, поболтал с собачниками. Одна недовольная тетка со старым полуслепым кокер-спаниелем клянет завсегдатаев заведения на чем свет стоит. Не нравится ей, что мужики суют деньги девчонкам куда попало. Требует всех озабоченных мужиков кастрировать.

— Насколько бы меньше у меня работы стало…

— Спаниель ее ни черта не видит, но у тетки старческая дальнозоркость и вредная память.

— Что значит «вредная»?

— Это когда не помнишь, какой сегодня день недели, но четко фиксируешь, что в час двадцать пять ночи сосед сверху отчитывал вернувшуюся с гулянки дочь. Среди прочего разговорчивая тетушка вспомнила, что охранники не пустили в клуб взвинченного мужика лет пятидесяти, который чуть не наступил на Джо Кокера.

— На английского певца? А он что там делал?

— Как бы сказать покультурнее? Удобрял газон естественными выделениями. Джо — это имя кокер-спаниеля. Он был в линялой рыжей шапке-ушанке.

— Кто? Певец или спаниель?

— Да я про мужика, которого не пустили в клуб!

— Марат, ты можешь говорить понятнее? — возмутилась Петелина. — Не отвлекай меня разговорами о Джо Кокере.

— Помнишь его песню, под которую Ким Бейсингер исполняла стриптиз в фильме «9 с половиной недель»?

— Это намек? Мужчины тоже танцуют стриптиз…

— Принимаю вызов. Сначала ты меня удивишь танцем, потом я тебя.

— Тебе придется подкачаться.

— Какую мышцу?

— Марат, что-то нас опять не туда занесло.

— Как и свидетелей. Представляешь, каково их выслушивать? Та тетушка мне еще о своем покойном муже рассказала, который в восьмидесятых носил точно такую же ондатровую шапку. Догадываешься, о ком она?

При слове «муж» Елена вспомнила отнюдь не Марата, с которым жила сейчас, а своего бывшего — Сергея Петелина. С ним у нее было дефиле под марш Мендельсона, в белом платье с фатой и поцелуи под крики «Горько!» Он стал ее первым мужчиной, и от него она родила прекрасную дочь.

«А ведь вчера Сергей приходил ко мне с проблемой и просил о помощи, — мелькнуло в памяти у следователя. — Видно, серьезно его прижало, раз, поборов гордость, к своей бывшей на поклон явился».

Но надо было работать.

— Об отце проститутки, — ответила Елена Павловна на вопрос Валеева.

— Точно! По описанию он очень похож на нашего странного свидетеля Гребенкина. Прими к сведению: сразу он не ушел, бродил около клуба. Нервировал старенького Джо, которому пришлось доделывать свои дела дома.

— Да хватит уже о кокерах и спаниелях!

— Извини, Джо тоже свидетель. Утром он наткнулся в скверике на шапку-ушанку. Ту самую, которая была на нервном посетителе, предположительно Гребенкине.

— Ты уверен?

— А ты найди вторую такую в Москве. Да и Джо, хоть и слепой, но нюх сохранил.

— Вы показания женщины оформили?

— Обижаешь, Лен. И шапка при мне.

— Отдашь ее на анализ потожировых.

— Не уверен насчет потожировых Гребенкина. Боюсь, их забили слюношерстяные Джо. Пес изрядно помутузил шапку своего обидчика.

— Игорь Васильевич Гребенкин, отец погибшей девушки Екатерины Гребенкиной, — сверилась со своими записями Петелина. — Помню, он упоминал о сутенере и даже угрожал ему отомстить.

— Вот тебе и мотив — кровная месть! Мануйлов повздорил со своей подопечной и столкнул Катю с крыши. А его пристрелил убитый горем отец.

— Может и так. Вот что, Марат, срочно разыщите и доставьте ко мне Игоря Васильевича Гребенкина.

— По-моему, Головастик его сфотографировал, а ты записала телефон.

— Наш звонок может его спугнуть. — Продолжая разговор с Валеевым, следователь сделала запросы по компьютерным базам данных правоохранительных органов. — Получите пока от Устинова фото Гребенкина. Пусть скинет вам на мобильный.

Елена Павловна слышала, как Валеев передал ее слова Ивану Майорову. Через пару минут компьютер выдал на монитор результаты поиска. Следователь просияла.

— Так. Нашла! Гребенкин И. В. зарегистрировался вчера в гостинице «Саяны». Как мне нравится иметь дело с дилетантами! Марат, дуйте в эту гостиницу, задержите его и ко мне!

Закончив разговор с Валеевым, Елена спустилась в лабораторию к эксперту-криминалисту. Первым, кого она увидела, открыв дверь, был сжавшийся в кресле Васильич. Безвылазный обитатель лаборатории представлял собой искусственный скелет в полный рост с натуральным человеческим черепом. На сей раз Васильич был одет в валенки, шапку-ушанку и варежки. На его ребрах, как обычно, висел листок с очередным криком души: «Достала чертова зима!»

В этом году зима действительно выдалась снежной и затяжной.

— Второй месяц весны пошел, — заметила Петелина, обращаясь к оторвавшемуся от электронного микроскопа Мише Устинову.

— А в Таиланде вечное лето.

— Зависть — один из мотивов преступлений, Миша. У тебя тоже будет отпуск, махнешь в теплые края.

— Маша меня в горы тащит. На сноуборд хочет поставить.

— Продолжаешь встречаться с той шустрой журналисткой? Похвальное постоянство. Как у нее дела?

— Она с Васильичем дружит больше, чем со мной, — кивнул вихрастой головой эксперт. — Завела его блог в Интернете. Каждую неделю очередную фотку выкладывает.

— Да ну!

— Более тысячи подписчиков за два месяца.

— Да-а. Настоящая слава в России приходит только после смерти.

Петелина бросила взгляд на Васильича, а потом на Головастика. Самая плохая осанка у тех, кто постоянно сидит за компьютером. Этак Головастик скоро в живую копию Васильича превратится. Хорошо, что ее дочка Настя не горбится перед монитором, а занимается спортом. Пусть она не будет чемпионкой, зато стать в ней уже сейчас проглядывается.

— Я вот по какому вопросу, Миша. Тебе передали улики с места убийства Бориса Мануйлова?

— Уже разбираюсь.

— И как сработала дежурная группа?

— Неплохо. В салоне автомобиля нашли две гильзы. Одна калибра «Макарова» девять на восемнадцать миллиметров, а другая девять на девятнадцать — «готовься к войне».

— К какой войне?

— Патрон Парабеллум. «Si vis pacem, para bellum», что в переводе с латинского означает: «Хочешь мира — готовься к войне». Этот патрон применяется в пистолетах Ярыгина.

— Два разных пистолета, — задумалась Петелина. — Согласно предварительному отчету, Мануйлов погиб от единственного выстрела в голову.

— Пулю нашли всего одну — от «Макарова». Застряла в обшивке автомобиля. Также имеются образцы крови с переднего и заднего сидений. Ну и отпечатки из салона.

— Подожди, а как кровь могла оказаться сзади? Судя по фотографиям, Мануйлов упал головой вперед.

— Это не брызги, а кровоподтек. — Головастик загадочно умолк.

Он, как всегда, говорил намеками, ожидая, пока собеседник догадается.

— Там кто-то сидел! — воскликнула Елена Павловна. — И этот кто-то получил ранение.

— Осталось выяснить кто!

— У меня есть подозреваемый — отец погибшей девушки Игорь Гребенкин. Когда оперативники его найдут, возьмешь образец ДНК.

— Зачем ждать? — Эксперт потряс пакетиком с белым комочком. — Эту жевательную резинку выплюнул Гребенкин.

— Ах ты хитрец!

Елена не удержалась и взъерошила и без того торчащие волосы эксперта. Она вспомнила, как Головастик сунул Гребенкину жвачку — якобы для успокоения нервов.

18

Адвокат Денис Гомельский в упор смотрел на генерала Баюкина. Создавалось впечатление, что он хочет проникнуть в его черепную коробку и прочитать мысли.

— За каким конвертом вы послали сына? Что у вас украла проститутка?

— Понимаете, Денис Валентинович, я же оформлял фиктивные выписки из приказов на выдачу квартир не просто так. Я получал за это вознаграждение.

— Не сомневаюсь. Банковских счетов у вас нет, драгоценностей и больших денег тоже, раз не боитесь обыска. Тогда о каком вознаграждении идет речь?

— Со мной расплачивались редкими марками.

— Что? — Брови адвоката взметнулись вверх.

— Я человек осторожный и не хотел участвовать в махинациях. С деньгами легко попасться, сколько таких случаев, а генеральская должность — это все-таки положение.

— Можно шлюх дорогих заказывать, а на сына забить! — с обидой в голосе отреагировал Баюкин-младший.

Гомельский встал между отцом и сыном. Ему явно хотелось услышать о марках подробнее.

— Рассказывайте, как было дело. Я ваш адвокат.

— Я колебался, и мне предложили оплату марками, — продолжил генерал. — Это удобно и безопасно. Одна марка может стоить десятки и даже сотни тысяч долларов, а самые редкие — миллионы! Их и прятать не надо. Кто сейчас разбирается в марках? А за границу их провезти проще простого.

— Миллионы долларов? — ринулся к отцу Алекс. — Ты обещал мне пятьсот тысяч рублей!

— И эту квартиру! Забыл?

— Мне светит тюремная камера, а не квартира!

— Сам вляпался, придурок!

— Из-за тебя!

Вышедший из себя Алекс замахнулся, чтобы ударить отца, но генерал первым ткнул его в рану на плече. Алекс стиснул зубы от боли и левой рукой выхватил пистолет из-за пояса. Щелкнул предохранитель. Готовый к выстрелу ствол смотрел в грудь перепуганного генерала. На несколько долгих секунд в гостиной повисла мертвая тишина.

Разрядил обстановку Гомельский.

— Побереги нервы для другого случая, парень. — Адвокат надавил на вытянутую руку Алекса, и тот опустил оружие. — Ты уже достаточно накуролесил.

Конец ознакомительного фрагмента.