Бумеранг мести

Сергей Бакшеев, 2018

Захвачена заложница. Похитителю передают крупный выкуп. Полицейские уверены, что ситуация под контролем, но в результате штурма заложница и преступник погибают. А деньги таинственным образом исчезают. И это только начало проблем следователя Петелиной. Возможно, ей противостоит кто-то из своих.

10

Старший следователь сняла трубку зазвонившего телефона. Судмедэксперт Лопахин как обычно был предельно вежлив.

— Елена Павловна, звоню вам, как обещал.

— Да-да, слушаю. — Петелина плотнее прижала трубку к уху в слабой надежде, что патологоанатом все-таки нашел пули в теле погибшей девушки. Ведь одно дело внешний осмотр, и совсем другое — вскрытие.

— Я завершил работу. Постарался ничего не упустить. — В трубке было слышно, как Лопахин устраивается поудобнее за письменным столом. — Сейчас буду писать заключение, это займет некоторое время…

— Иван Иванович, не томите, — поторопила патологоанатома Петелина. — Скажите о главном.

— Кх-м, возвращаясь к вашему вопросу… Пуль в телах погибших я не обнаружил. Ни у девушки, ни у юноши. Подтверждаю их смерть от поражающих элементов самодельного взрывного устройства.

Тонкая ниточка надежды окончательно оборвалась в душе у Елены.

«Я виновата. Мне следовало быть там, а не топтаться на вокзале!»

Петелина в сердцах пнула коробку с ботинками для керлинга, брошенную на пол у стола.

— А вот алкоголь присутствует в крови обоих жертв, — продолжил Лопахин. — Частично он сохранился в желудках. Взяв пробы, я установил, что пили они одно и то же. И немало! Вы не находите это странным — преступник и жертва пьют из одной бутылки?

— Я нахожу это ужасным.

— Ужас — это чувство сильного страха, переходящее в подавленность, оцепенение. Я не верю, что вас можно устрашить.

— Страха нет, а вот подавленность… — честно призналась Петелина.

— Елена Павловна, немедленно взбодритесь! В подавленном состоянии вы ничего не добьетесь. Мозгу нужен кислород. Сейчас я научу вас правильно дышать.

— Мы совершили непоправимую ошибку. Этот взрыв… Его можно было избежать.

Лопахин решил успокоить следователя, прибегнув к логике:

— Вы думали, что имеете дело с расчетливым преступником, и пытались его переиграть с помощью стандартных методов, а он оказался отморозком, которому наплевать на свою жизнь. Мне непонятно, на что надеялся несовершеннолетний оболтус. Он напивался, находясь в окружении полиции…

— Был кто-то еще, кто им руководил. Главарь ушел с деньгами.

— Ах, вот как! Неприятный поворот.

— Ужасный!

— Я верю в вас, Елена Павловна. Когда найдете похитителя, обращайтесь. Вы умеете заглядывать в душу человека, а я покопаюсь в сердце и почках. Вместе мы вывернем злодея наизнанку.

— У вас это получается лучше.

— Не льстите старику, а то зазнаюсь. Кстати, могу подсказать самый короткий путь к сердцу мужчины.

— Через желудок?

— Вы, барышня, не знаете анатомии. Кратчайший путь к сердцу любого мужика — шестое межреберье слева по среднеключичной линии.

Петелина горько усмехнулась. Профессиональный юмор патологоанатома на этот раз не развеселил ее. Елена поспешила поблагодарить Лопахина и попрощаться с ним, так как по мобильному ей как раз звонила дочь.

Девочка сгорала от радостного нетерпения.

— Мама, ну как они?

— Кто? — Елене не сразу удалось перестроить ход своих мыслей на семейные проблемы.

— Мои ботинки! Ты их получила?

— Не получила, а купила, — расставила акценты Елена.

Но дочери были безразличны бюджетные тонкости. Настю интересовало главное:

— Ты проверила модель? На слайдере должны быть три круглых углубления. Три, а не два или одно!

— Успокойся, до трех я считать умею.

— Ура! У меня самые лучшие ботинки для керлинга, в таких выступает сборная страны!

«Хоть кто-то сегодня счастлив», — подумала Петелина. Общение с дочерью напомнило ей о том, что в мире существуют не только трупы и убийцы, и хорошо, что большинство людей с ними не сталкиваются.

— А антислайдер ты купила? — Радость Насти сменилась очередной тревогой. — Он продается отдельно.

Елена подтянула к себе пакет, который недавно пнула, и заглянула внутрь. Кроме коробки с ботинками она увидела там небольшую упаковку. Слава богу, курьер не забыл вложить в комплект антислайдер!

— Есть, — убедилась Елена.

— Надень его на ботинок. Размер подходит? — не унималась дочь.

Следователю пришлось на рабочем столе раскрыть коробку с ботинками и распаковать упаковку с антислайдером. Он напоминал мини-калошу из мягкой резины. Елена нацепила его на скользящую поверхность ботинка. Так поступали игроки, когда им не нужно было катиться по льду впереди камня и тереть щеткой лед. Резиновая подошва также защищала скользящую поверхность вне льда.

— Антислайдер подходит отлично. Я ничего не перепутала, — заверила дочь Петелина.

— А я часом кабинет не перепутал?

Строгий голос заставил следователя вздрогнуть. В дверях стоял начальник Петелиной, полковник Харченко Юрий Григорьевич. Он был облачен в служебный мундир, застегнутый на все пуговицы. Появление начальника без предупреждения, как правило, не сулило ничего хорошего. И этот раз не стал исключением. Вертикальные морщинки над переносицей полковника казались еще глубже. Его лицо напоминало предгрозовую тучу.

Юрий Григорьевич подошел к подчиненной. Он заметил беспорядок на столе следователя и не скрывал осуждения. Харченко хмуро приподнял и опустил утяжеленный ботинок со скользящей поверхностью.

— Что это такое? Чем ты занимаешься, Петелина? — спросил он и сам себе ответил с расстановкой: — Черт знает чем!

Елена шепнула Насте: «Потом поговорим», и убрала телефон.

— Это для дочери. Она в керлинг играет, — торопливо объяснила следователь, сгребая ботинки в коробку.

— А вот Валерия Богданова уже ни во что не сможет сыграть. Ей было всего двадцать лет, и она тоже была чьей-то дочерью. Поставь себя на место ее родителей!

— Я всё понимаю, Юрий Григорьевич, и пытаюсь разобраться, — сказала Петелина.

— Чудовищный провал. Просто чудовищный! Даже не припомню, чтобы у тебя…

Полковник в сердцах махнул рукой и обиженно поджал губы, словно в эту секунду потерял веру в нечто святое, чему поклонялся всю жизнь.

Елена встала и обошла стол, чтобы не выглядеть дерзкой перед стоящим начальником. Харченко был раздосадован и растерян. Форма на нем сидела безукоризненно, туфли блестели, а Елена только сейчас вспомнила, что так и не переобула испачканные на месте взрыва сапожки. В нижнем ящике стола у нее хранились две пары обуви: черные «лодочки» под брюки и служебную форму и кремовые туфли на танкетке — на тот случай, если она, желая подчеркнуть свою женственность, приходила на работу в юбке.

«Сегодня очередь черных… Господи, о какой ерунде я думаю!»

Елена отдавала себе отчет в том, что в последние годы полковник Харченко почти не покидал своего рабочего кабинета, занимаясь в основном рутинной работой с документами. Он полностью ей доверял и не вмешивался в следственно-оперативные действия ее группы. Были случаи, когда Юрий Григорьевич сглаживал огрехи в ее работе и защищал Елену перед вышестоящим начальством.

Но сейчас ситуация была иной. «Чудовищный провал», — как верно сказал полковник. Как его исправить? Что делать? И ища ответ на эти нелегкие вопросы, Харченко скорее всего продолжал полагаться на свою лучшую сотрудницу. Он заглянул в кабинет Елены в надежде, что опытный следователь нашла верный способ раскрыть преступление и уже предприняла все необходимые меры. А тут какие-то странные ботинки на рабочем столе и разговоры о непонятном керлинге. Есть из-за чего расстроиться.

— Мы работаем, Юрий Григорьевич. Делаем всё возможное, — без энтузиазма заверила начальника Елена.

— Всё возможное… — с сомнением повторил Харченко.

Хмурый взгляд полковника уперся в подчиненную. Петелина опустила глаза, но, убедившись, что нагоняя не последует, открыто посмотрела в лицо начальника. Досада и раздражение на лице Харченко сменились тихой болью.

Елене не надо было объяснять, что творилось у него в душе. Она тоже чувствовала нечто подобное.

С первого дня службы Елена Петелина работала под непосредственным руководством Юрия Григорьевича. Они вместе поднимались по служебной лестнице. За долгие годы научились понимать друг друга с полуслова и полувзгляда. Одно время даже ходили слухи о том, что «шустрая Леночка — любовница Харченко, потому муженек ее и бросил». Так нерадивым сотрудникам было проще объяснить служебные успехи женщины-следователя. Сочетание грации и цепкого ума с полицейской формой многим казалось невозможным. Однако кроме взаимного уважения Харченко и Петелину ничего не связывало.

— Сейчас я не буду ничего спрашивать, — прервал молчание полковник. — Задам только один вопрос. Кто тебе нужен для того, чтобы усилить твою группу?

— Устинов зашивается. Все экспертизы у нас срочные, от них зависят дальнейшие действия.

— Будет тебе еще один криминалист. Сегодня же. — На лицо Харченко вновь вернулось суровое выражение. Прежде чем выйти, он предупредил Елену: — Вечером с докладом ко мне!