Стрела Амура

Сергей Байбородин, 2021

«Стрела Амура», как и другие произведения С.Г. Байбородина, основано на реальных событиях. Богатый опыт сыскной деятельности позволил автору реалистично и детально изобразить будни сыщиков, которые просто и без бахвальства выполняют свою работу: кто-то упорным трудом и настойчивостью, а кто-то чутьём, смекалкой и везением. Но любой сыщик – живой человек, и ему не чуждо ничто человеческое. Развивающийся на фоне раскрытия жестокого убийства роман главного героя и свидетельницы преступления добавляет романтики сюжету произведения и даёт возможность читателю надеяться на удачу главного героя не только в раскрытии преступлений, но и в любви.

Саенко

Начальник уголовного розыска Саенко Владимир Викторович, высокий, плотный, лысый мужчина 40–45 лет, на свою должность был назначен недавно. Причём назначили Саенко не из-за связей, как это обычно делается, — Владимир Викторович, так сказать, «дослужился». Злые языки утверждали, что Саенко назначили из-за отсутствия альтернативы. Ведь руководить оперативным подразделением желающих действительно было не много. Приговорить себя к жизни в кабинете и постоянным взбучкам от начальства мало кто хотел. Но что бы там ни злословили, Саенко, нужно отдать ему должное, был хорошим опером, да и начальником стал неплохим. Но отрицательная сторона в нём всё же была — он, по поводу и без, орал на подчинённых.

В розыск Саенко пришёл по собственному желанию, сразу после школы милиции, что называется «с пелёнок».

И вот теперь, сидя в кабинете, накручивая пуговицу на пиджаке, он, молча осматривая оперов, определил для себя жертву.

Как мы уже знаем, начальник убойного отдела был родным братом Саенко, поэтому разбор по запчастям его не касался, начинали обычно с его заместителя Пряхина. Пряхин встал и доложил то, что в общем-то всем было известно. Саенко обратился к Вале, единственной женщине в отделе, отвечающей за информационное обеспечение.

— Сазонова, через полчаса мне бумаги по Рябченко.

— Владимир Викторович, через полчаса не получится, компьютер опять завис.

— Сазонова, почему, когда я обращаюсь, у вас всё зависает? Залипает? Затихает? Отвисните его, а то я действительно определю, что компьютер вам не нужен. Мы в своё время без всякого компьютера за пять минут любую информацию находили.

— Пряхин, надеюсь, в этот раз без заведения ОПД обойдёмся, но три рабочие версии для прокуратуры нужны, какие соображения?

Пряхин обозначил три версии, которые напрашивались сами собой:

— Думаю, первой версией будет убийство Рябченко его подельниками. Она же основная. Зная характер Рябченко, думаю, он насолил кому-то из своих кентов, вот его и вальнули, морду-то они ему регулярно били.

— Отработайте, на всякий случай, версию убийства Рябченко третьим лицом, маловероятно, конечно, но пусть будет как рабочая версия, — сказал Саенко.

— И убийство неизвестного лица неизвестным лицом, — сказал Пряхин.

Тут поднял руку Родин.

— Владимир Викторович, я думаю, что это не Рябченко, и убийство, совершённое с целью устранения кого-то.

— Родин, как ты меня утомил своими фантастическими идеями. И почему ты думаешь, что это не Рябченко?

— Ряба ростом был метр в прыжке, а трупу, если голову приставить, где-то 180 см будет…

— Вот ты сам сказал — был, значит, нет его?

— Ну случайно, ну шутя сбился с верного путя, но ведь я ж дитя природы, хоть дурное, но дитя, — схохмил Родин.

— Вот именно, что дурное! Ты мне смотри, до конца квартала раскрываемость угонов не повысишь — выгоню, и на Кожина не посмотрю! Ладно, Юра Мурин, съезди дактилоскопируй труп, и сразу на экспертизу. Родин, Варкун, возьмите кого-нибудь из его кентов и съездите на опознание. На этом всё. В шесть вечера все на планерке у меня и не бухать! Пряхин, тебя в первую очередь это касается. Шлейф на весь кабинет стоит — хоть закусывай.

— А чё сразу я, Викторович? — огрызнулся Пряхин, — вчера всем разрешили. Я не стукач, но молчать не буду. Под шашлычок даже язвенники и трезвенники пили. Я ещё пузырь Родину проспорил, если он один пить будет, я слюной захлебнусь.

Отпустив личный состав, Саенко направился к заместителю начальника криминальной милиции, а по совместительству, другу Ворошилову.

— Привет, Ваня, достал меня твой крестничек, всё фантазирует, умничает, дело-то очевидное.

— Не горячись, Володя, ты же знаешь, он часто, наперекор всему, прав бывает. Чутьё у парня, интуиция.

— У него чутьё, где бухают. Это он безошибочно найдёт. Хотя ты прав, его как будто кто-то направляет, никогда не видел, чтоб один человек столько преступлений мог раскрыть. И помнит все дела, все номера двигателей угнанных машин наизусть. Память у него феноменальная.

Ворошилов достал из сейфа початую бутылку армянского коньяка, лимон и две аппетитные, посыпанные зеленью котлетины, каждая размером с ладонь.

— Давай, Володя, за День Победы, за отцов и дедов наших по маленькой. Сегодня не грех.

Саенко залюбовался котлетами. Как их готовила жена Ворошилова, Лида, — никто не мог готовить. Из чистого мяса, с луком и зеленью, обязательно охлаждённые — они таяли во рту. Под них не то что коньяк — яду можно было выпить.

Ворошилов разлил коньяк по рюмкам и оба встали за столом.

— Давай, не чокаясь, — предложил Ворошилов, — у меня дед под Сталинградом погиб.

— А у меня под Харьковом, — отозвался Саенко.

Опорожнив рюмки, друзья закусили котлетами.

— Володя, не стесняйся, ешь, ещё есть. Лида, как всегда, с запасом наготовила, так что весь твой розыск накормить можно.

Выпив ещё рюмку, Саенко закурил, откинулся на кресле и мечтательно прикрыл глаза.

— Через две недели отпуск, домой помчу, там уже клубника, вишня будет. А помнишь, как начинали ещё в старом городе? Помнишь банду бурята, месяц ведь тогда в кабинетах жили, ведь ни один сучонок так и не сознался. Всё доказывать пришлось.

— Да уж, с нынешними не сравнить, один только Червонец с Королём чего стоили, а Фантик — мошенник?

Подогретый коньяком, Саенко раскраснелся, подобрел. Уверенный в том, что убиенный — это Рябченко и опера до вечера раскроют убийство, он пребывал в хорошем настроении и не прочь был предаться воспоминаниям.

В дверь постучали. Зная, что кроме розыска в управлении никого нет, Ворошилов даже не предпринял попытку убрать бутылку.

Сказав «войдите», он просто отошёл к своему рабочему столу.

В кабинет, держа в руках пухлую папку, вошла Сазонова Валя. Как бы оправдываясь за неловкую ситуацию, она протянула папку Саенко и сказала:

— Владимир Викторович, я посмотрела материалы, Гусев и Старовский три месяца назад обещали Рябченко голову отрезать и маме на блюде с голубой каёмкой принести. Какие-то у них разборки из-за денег были, вроде как Рябченко их кинул.

Саенко, крякнув от удовольствия, обратился к Ворошилову:

— Вот видишь, Ваня, всё до банального просто, а ты — чутьё, интуиция… Молодец, Сазонова, буду рапорт на поощрение писать — обязательно тебя укажу!

— Рано делить шкуру неубитого медведя, — из угла кабинета парировал Ворошилов.

— Ваня, вечно ты стремишься настроение людям испортить, прямо как выкормыш твой. Всё же очевидно! Нет, вам надо ложку дёгтя подбросить обязательно.

В разговор вмешалась Сазонова:

— Владимир Викторович, Родин, скорее всего, прав. По описанию, у Рябченко на левом предплечье девушка наколота, а у трупа — роза.

— Идите вы со своим описанием, — не хотел расставаться с мечтой о скором завершении дела Саенко. — Небось, сами напутали, а теперь валите с больной головы на здоровую. Ладно, дождёмся опознания, там видно будет.