Мост через реку Урсул

Сергей Афанасьев, 2018

Горный Алтай. Начало августа выдалось очень жарким – температура за 30 градусов. Вода в горной речке Урсул за эти дни основательно прогрелась и не была уже такой ледяной. Поэтому у моста возле поселка Онгудай от купающихся было довольно тесно. Здесь освежались как местные жители, так и проезжающие мимо туристы. После очередного заплыва Кирилл лежал на коврике, обсыхал, грелся, лениво посматривая по сторонам – на купающихся, на прыгающих с моста пацанов, на молодежь на том берегу, жарящих у машин шашлыки и танцующих под громкую музыку. И его взгляд остановился на достаточно молодой девушке в зеленом купальнике, которая прямо перед ним осторожно вводила в речку свою маленькую дочку. И глядя на нее, на то, как она очень медленно переступает стройными ногами, что-то вдруг щелкнуло в его голове, приковав к ней его внимание. Мир для него вдруг резко изменился и избавиться от этого наваждения он уже не смог.

Часть 1. Онгудай.

Глава 1.

Светлый старенький Филдер с новосибирскими номерами и со звучной буквенной аббревиатурой ХАМ, возвращаясь в Новосибирск из долгой поездки по Алтаю, натужно, на пониженной скорости преодолел перевал Чике-Таман. Внизу, на равнине, вдавив сто двадцать, легко пронесся по ровному пустому шоссе, и только перед поселком Онгудай сбавил скорость до девяноста. Окна были распахнуты настежь — жара в конце июля стояла невыносимая — явно выше тридцати градусов.

— Так, пацаны! — воскликнула с заднего сиденья Катя — худющая короткостриженная блондинка с ногами-спичками. — Я хочу сфотаться у стелы. А то в тот раз вы мне не дали! Теперь уж не отвертитесь.

— Нет возражений, — меланхолично произнес разомлевший от жары Михаил, сидевший рядом с водителем.

Кирилл, небрежно придерживая руль одной правой рукой, только пожал плечами, сбавляя скорость до семидесяти — где-то в этом районе, насколько он помнил по дороге туда, стояли видео регистраторы. Машина неторопливо проехала мимо кафе"Фара", в котором обедали в прошлый раз, и в котором еда им, кстати, понравилась. У свертка к центру городка с удивлением впервые увидели на Алтае милицейскую машину. И уже на самом выезде из поселка, снова поддав газу, рванули вверх, огибая находящуюся справа гору — слева от них где-то там внизу текла речка Урсул.

— Вон она! — воскликнула Катя, резко протягивая руку и подавшись вперед. И Кирилл, вздрогнувший от неожиданности, невольно отметил, как ее полная крепкая грудь основательно вплющилась в спинку сиденья Михаила.

Действительно, на самом подъеме, наверху, стояла желтая конструкция в виде фаллоса с выбитыми цифрами 1626, а сбоку к нему были прикреплены два прямоугольных яйца с какими-то надписями. Рядом стояло две машины. Туристы, отдыхающие после дороги, неспешно переминались с ноги на ногу, и вяло фотографировались.

Кирилл включил левый поворотник и, проехав мимо туристов, остановился на камнях, чуть дальше стелы. Катя выскочила первой — разгоряченный долгой дорогой мотор не успел еще заглохнуть.

Парни неспеша вышли из машины, невольно потягиваясь и оглядываясь по сторонам. Вниз, к реке до самой воды, и вправо-влево раскинулось широкое поле, покрытое мелкой травкой без единого кустика. Там и тут бродили коровы и кони. В самом низу через речку был перекинут невысокий деревянный мостик без перил. Подход к нему был огорожен оглоблями, препятствующими проникновению на мост коров. На этой же территории находилось недостроенное кафе с большой крытой верандой и с кустарной надписью прямо на голой стене — 1 GOOD DAY. Противоположный же берег реки наоборот был густо усеян деревьями, оставив редкие небольшие каменисто-травянные полянки у самой воды. И вот там, справа и слева от моста, да и на самом мосту, густо толпился народ, активно принимая водные процедуры — от детского возраста до степенных аксакалов.

— Я — купаться, — решительно произнес Михаил, снова забираясь в кабину, чтобы переодеться. — Вон машин сколько внизу! Да и пацаны с моста прыгают — значит, есть какая-то глубина.

— Я — с тобой, — ответил Кирилл, который уже порядочно изжарился за дорогу, но тут его перехватила Катя.

Сунув Кириллу свой сотовый, она принялась вертеться у стелы, принимая разные позы, и Кирилл послушно фотографировал ее. А Катя, блестя глазами, крутилась вокруг желтого фаллоса и так и этак, стараясь изо всех сил, словно данная стела имела гигантское историческое значение.

— Ну все, заканчивай, — наконец произнес Кирилл, который вдруг возбудился от ее игривых поз. — Что-то мне тебя захотелось…

Катя только весело рассмеялась, отрываясь от стелы и направляясь к нему игривой походкой.

— Только отъедем в сторонку, а то здесь слишком людно, — добавил Кирилл.

Катя соблазнительно улыбнулась, слегка прижимаясь к нему.

— Испугался? — весело заметила она, целуя его в губы. — А ведь так гораздо интереснее, когда в самый интимный момент за стеклом ходят люди. — Она насмешливо посмотрела на Кирилла из-под опущенных ресниц. — Не думал, что кайфа больше, когда на тебя смотрят в этот момент, чем когда ты сам смотришь на других?

Он только пожал плечами.

— Ну, так что? — снисходительно усмехнулась Катерина. — На заднее сиденье?

Кирилл подумал, посмотрел по сторонам — туристы уже уехали и никто больше не собирался съезжать к ним на обочину — и согласно кивнул.

— Только ты сначала губами, — сказал он, открывая дверцу машины.

— Запросто! — улыбнулась в ответ Катя, скользнув на заднее сиденье (стекла здесь были затонированы, что несколько успокаивало Кирилла), и быстро стягивая с себя трусики, в то время как Кирилл до упора сдвинул передние сиденья вперед, к мотору, максимально освобождая заднее пространство.

В самом начале поездки они втроем составили было расписание, кто и в какой день занимается сексом с Катей. Но очень скоро выяснилось, что самое сильное желание возникает именно тогда, когда с Катериной находился кто-то другой. И, не сговариваясь, троица в этом процессе дружно перешла к полной анархии.

Глава 2.

— Однако ты сегодня быстро, — снова рассмеялась Катерина, когда Кирилл, покончив с процессом, откинулся на заднее сиденье, а она сама оторвала руки от боковой дверцы.

— Конечно, ты вон как выгибалась! — усмехнулся Кирилл, застегиваясь и выползая из машины.

Он вернул передние кресла на место, сел за руль, включил зажигание.

— Что-то я Мишку не вижу, — промолвила Катя, натягивая трусики и выглядывая в окно. — Утонул что ли?

Ехать напрямки к мосту Кириллу показалось довольно крутовато, и он съехал по дуге, разглядывая ряд стоявших у берега машин. Пристроился между джипом и семеркой. И Катя, уже успевшая переодеться в купальник, тут же выскочила из салона.

— Я — купаться! — бросила она и легкой походкой удовлетворенной женщины направилась к мосту, так как этот берег был очень уж неудобен для купания.

По дороге она с искренним любопытством разглядывала отдыхающих туристов и местных жителей, которых было легко отличить друг от друга.

Вот у CRV семейство с детьми чинно обедало на траве. Рядом, возле семерки, алтайцы разжигали железный переносной мангал, энергично махая фанеркой и откровенно пялясь на проходившую разбитную девицу. Еще дальше — на покрывале отдыхала пожилая алтайка с маленькими внуками.

Кирилл достал из сумки свои плавки, перебрался на заднее сиденье, переоделся. Неторопливо вышел, натянув на ноги сланцы и вытирая пот со лба. Открыл багажник, взял пару туристических ковриков, складной стульчик и сумку, в которую кинул полотенце — все-таки речка горная, температура в ней от силы градусов семь-десять. Закрыл машину. Поставил ее на сигналку. Поискал глазами Михаила или Катю. Не нашел ни того, ни другую — ни в толпе на берегу, ни на мосту. Накинув сумку на плечо и прижав подмышками коврики, он весело направился вниз к ограде, которая, как оказалось, не доходила до самой воды, оставляя узкую тропинку, так что можно было подойти к мосту, не перелазя через невысокую изгородь. Протискиваясь по тропинке, Кирилл невольно обратил внимание на то, что на деревянных воротах цепь висела просто так, чисто символически, хоть и была с замком. То есть ворота можно было открыть и спокойно проехать на ту сторону реки, и совсем не надо было тащиться с вещами. Но раз никто из стоявших здесь так не сделал, значит — нельзя, решил он и больше не стал забивать себе голову этой мелкой проблемой.

По камням поднялся на деревянный мосток, на котором густо толпились пацаны-алтайцы, прыгая друг за дружкой, а то и парами. Проплыв под мостом они потом тут же выбирались на каменистый берег и снова возвращались на мост. Сам мост был около тридцати метров в длину — низенький и деревянный. Но прыгали только в одном месте. И Кирилл отметил это про себя — значит глубоко только здесь. Хотя глубоко может быть только для пацанов, подумал он, так что не стоит прыгать, предварительно не разобравшись.

От моста в глубь, в густые лесные заросли, уходила кривая грунтовка, тут же теряясь среди деревьев. Где-то там дальше она явно выходила на какую-то базу отдыха, причем, совсем одну, решил Кирилл, иначе мост не был бы перекрыт.

Пробравшись через шумную толпу пацанов, и никого из своих так и не найдя, Кирилл с моста свернул вправо — здесь было меньше камней и больше травы, бросил вещи на свободный пятачок, и поспешно направился в воду — от жары, наверное, уже плавились мозги и организм просто требовал скорейшего охлаждения!

Он решил пока не прыгать с моста, а пройти вверх по течению, и там просто войти в воду и проплыть по бурному течению, а за мостом вылезти — как это делали все, — так как дальше берег густо зарос ивняком и выбираться было очень уж проблематично. Пройдя метров пять, Кирилл дошел до спокойной протоки, которая втекала в бурный Урсул. В ней лениво плескались алтайские девицы. Там же он увидел и Катерину в своем слишком уж откровенном купальнике. А за ней, метрах в тридцати по протоке небрежно плыл Михаил. Кирилл внутренне подивился — дубак ведь, не доплывет и до слияния, не то, что до моста!

Он замер на мгновенье, с интересом разглядывая алтайских старшеклассниц, стоящих в воде по бедра, лениво обрызгивающих себя, и при этом о чем-то активно разговаривающих — весело и непринужденно. Вспомнилось, как совсем недавно он пытался искупаться в Катуни и как вылетел из нее секунды через три. Пожав плечами, Кирилл осторожно вошел в воду, ступая босыми ногами по скользким крупным камням и то и дело норовя упасть. Остановился, желая поберечь ноги. Дождался, когда до него доплывет Катя. Помахал ей и решительно нырнул в буруны. Некоторое время он кролем энергично плыл против течения, но высокие волны захлестывали лицо, не давая дышать, и Кирилл быстро развернулся на сто восемьдесят градусов и уже неспешным брассом поплыл по течению, стараясь не налететь на опоры моста, и поглядывая наверх, чтобы на голову ему никто не спрыгнул. Пронесясь между деревянными столбами, на которые, кстати, налипли пацаны, он быстро подгреб к берегу, решив добираться до суши не вставая — чтобы не так далеко было идти по скользким камням, так как ноги на больших валунах нещадно скользили. Развернувшись против течения, он перебирал руками по дну до тех пор, пока колени не стали касаться камней. И только тогда он осторожно, чтобы не унесло бурным течением, выпрямился, сопротивляясь горному потоку.

Здесь он обернулся, поджидая Катю и протянув ей руку. Громко фыркая, она попыталась встать, но течение ее поволокло дальше.

— Плыви до меня! Не вставай на ноги! — крикнул ей Кирилл, прикидывая, что, возможно, придется плыть за Катей, и уже заранее глазами выискивая на заросшем берегу место, где он смог бы вместе с Катей выбраться на сушу. — Руками перебирай по камням!

Катя послушно опустила руки до самого дна и принялась медленно-медленно подбираться к Кириллу.

Сейчас обдерет все ногти, меланхолично подумалось ему, а потом на мне сорвет всю свою злость.

Девушка подползла к самым ногам Кирилла и здесь, ухватившись за его руку, попыталась встать. Кирилл поддержал ее.

— Вода хорошая, а дно — ни к черту! — почему-то радостно выкрикнула Катерина, цепляясь за его плечи.

Также осторожно они направился на берег — на скользких валунах запросто можно было поскользнуться и повредиться.

Кое-как выбрались на сушу. На его взгляд вода оказалась на удивление не такой холодной, как это обычно бывало на Горном Алтае. По крайней мере, метров пятьдесят в ней проплыть было можно — если бы только было где.

Они перебрался через насыпную дорогу, ведущую с моста, дошли до своего места. И пока Катя, припрыгивая на траве от холода, доставала полотенце, Кирилл быстренько развернул туристический коврик, спрятав фиксирующие резинки в кармашек сумки — чтобы не потерять.

— Грей меня! — прижалась к нему Катя, кутаясь в широкое полотенце.

И пока Кирилл недовольно растирал ее полотенцем, подошедший Михаил уже подтащил охапку сухих веток, собираясь развести костер. Кирилл увидел у него на животе две большие красные полосы.

— Где ты успел? — спросил он, кивая на живот.

Михаил посмотрел вниз.

— Да это я решил проплыть по протоке — и девчонки купаются и вода спокойная, — ответил он, наламывая ветки и кидая их на старое костровище. — Метров тридцать плыл нормально. У слияния собрался было вылазить — мышцы и сердце уже изрядно поддавливало холодом, — но тут-то на корягу и напоролся.

Он улыбнулся, ломая сушняк.

— Хорошо, что не острое, — сказал Кирилл, плотнее заматывая Катю полотенцем и присоединяясь к Михаилу.

На секунду он представил себе, что если бы сучки оказались острыми, он бы сейчас не сидел здесь с Катькой, а тащил бы товарища к машине, а тот бы сдавливал руками дырку в животе — вот был бы отдых!

Подъехал белый лендкрузер и на мост взошли мужики-алтайцы — в плавках-шортах. Один из них неторопливо подошел к выступающей доске (к ней явно раньше крепились перила). Небрежно отодвинул пацанов — те почтительно расступились. Встал на доску. Повернулся спиной и лениво сделал заднее сальто, входя в воду ногами. Значит, для головы было все же недостаточно глубоко, сообразил Кирилл, запоминая доску, с которой был совершен прыжок.

Поднялся.

— Зажигалка в сумке, — кивнул он, направляясь к мосту.

Нашел требуемую доску. Дождался, когда пацаны толпой попрыгали в воду и место освободилось. Взошел на доску. Развернулся, слегка покачнувшись. Немного продвинулся назад — так чтобы пятки слегка свисали. Чуть покачался, пробуя доску на упругость. Вобрал в себя воздух и высоко прыгнул, одновременно заворачиваясь в заднее сальто.

В воду он вошел также как и все — ногами. И тут же неприятно ударился пятками о камни. Однако! — только и подумал он, отталкиваясь и выныривая на бурлящую поверхность. Выбрался на берег в полусогнутом положении, снова придерживаясь руками за дно. Прошел по гальке под мостом, тщательно следя за тем, куда наступал. По траве добрел до своего места. Костер уже горел, Катя усиленно грелась, и Кирилл со спокойной душой плюхнулся на коврик, с интересом рассматривая окружающих.

Урсул тек в сторону Онгудая, то есть вправо от него. Берег напротив, он же и левый, где стояли все машины, зарос травой от воды и до самой трассы. Никто на той стороне не купался — мелко наверное, да и в воду входить было очень уж неудобно. Возле самих машин медленно бродили стада коров и коней. К счастью они не добирались до моста, иначе здесь было бы все давно уже загажено — какие уж тут коврики! На мосту — пацаны и девчонки всех возрастов — русские и алтайцы. Причем девочки-алтайки все необычайно серьезные, и как-то по-взрослому сосредоточенные. Нет у них той детскости и неуклюжести движений, которая присуща русским девочкам этих возрастов. За спиной, среди деревьев прикорнули мопеды и велосипеды. Впрочем, это и понятно — вряд ли молодежь из поселка потащится пешком по такой жаре.

Вот какой-то пожилой мужчина — лет шестидесяти, не меньше — аккуратно проехал по мосту на велосипеде, справа и слева обвешанный двумя вместительными вещмешками, поверх которых болталась запасная шина. Заехав в лес, он остановился между березами, явно собираясь ставить палатку.

Вот две девочки-школьницы расположились за спиной Кирилла, положив на траву два небольших полиэтиленовых пакетика.

Вот у ворот остановился белый японец. Из машины выпорхнула девушка, быстро раскрутила цепь, шустро раскрыла ворота, положив под одну створку валявшийся тут же камень, а другую придерживая руками. Машина проехала и остановилась у самого моста. Девушка также шустро — чувствовался опыт — закрыла ворота. Села. И машина, медленно перебравшись через мост — пацанам пришлось потесниться и встать на боковые балки, — углубилась в густые заросли деревьев, явно пробираясь на таинственную туристическую базу.

Кирилл посмотрел на кафе, потом поднял взгляд чуть выше, на трассу, где по асфальту с резким шумом стремительно проносились машины — легковушки, грузовики, автобусы, бензовозы…

С легким удивлением отметил, что горы напротив были почему-то все лысые — ни деревца, ни кустика, ни высокой травы — наверное, солнечная сторона. А горы за спиной напротив густо поросли деревьями.

Насмотревшись, Кирилл решил прилечь и бросил себе под голову сумку. Укладываясь, он краем глаза заметил, как прямо напротив него, буквально в двух шагах, у воды остановилась молодая стройная женщина в легком зеленом купальнике, держа за худенькую ручку дочку лет трех.

Он посмотрел на женщину и сердце его растерянно екнуло. Кирилл конечно же знал, что помеси славян и азиатов дают подчас великолепные результаты, но такую красоту в своей жизни он видел впервые. И не мог даже и представить, что такое может быть на свете.

И такая совсем еще юная, а взгляд уже серьезный, внимательный, с какой-то даже глубоко затаенной грустинкой, явно скрывающий какую-то тайну.

Между тем молодая женщина тихо наказала дочке никуда отсюда не уходить. А Кирилл невольно замер, любуясь ею.

Яркое алтайское солнце играло в бурных потоках горной реки, многочисленными бликами слепя глаза и заставляя их отчаянно жмуриться. И в этих самых отражениях, где-то в самой их середине, стояла она — девушка безумной красоты, и многочисленные солнечные зайчики весело бегали по ее почти обнаженному телу.

Вот она шагнула в воду, мягко поведя бедрами вправо-влево. И у Кирилла перехватило дыхание. Вот она сделала еще один осторожный шаг по дну каменистой горной речки, снова грациозно поведя бедрами. И у Кирилла снова почему-то перехватило дыхание — ведь он так много видел подобных походок! А теперь вдруг получилось, что походка походке рознь. Оказалось, что главное не как девушка делает шаг, а какая именно девушка делает именно такой шаг! И Кирилл медленно таял в жарком мареве июля, глядя на эту женщину и почему-то вспоминая старый фильм"Сто дней после детства", виденный им когда-то очень давно, еще в раннем юношестве, и где главный герой вот также на солнцепеке тихо млел, видя, как сто раз знакомая девчонка вдруг принялась медленно раздеваться. И вот он сейчас, под теми же палящими лучами солнца, смотрел, как девушка в зеленом купальнике медленно входит в воду. И от этого, казалось бы простого действа, Кирилл волновался все больше и больше, то ли захваченный жарой, то ли усталостью, а то ли просто что-то неизвестное кольнуло его в сердце.

Эти плавные движения, эта женская фигура, до умопомрачения медленно-медленно входящая в воду, притянула его внимание, сковав его мышцы, сковав все его существо, всю его сущность. И он лежал на коврике, замерев, и фактически не дыша, и неотрывно глядел на девушку в зеленом купальнике, как она медленно, шаг за шагом входит в бурную реку Урсул, и как буруны вспениваются вокруг и между ее стройных длинных ног, и как брызги в бешенной скачке прыгают на ее коленки, бедра, животик…

И у Кирилла от всего этого закружилась голова. И, казалось, весь берег Урсула, все горы, вдруг поплыли вперед и вправо, а вместе с ними — и кафе с изгородью, и мост с машинами на берегу, и сама река Урсул — все вдруг стало смещаться вправо — неподвижной оставалась только фигура в зеленом купальнике. И Кирилл резко закрыл глаза, испугавшись, что сейчас он просто потеряет сознание.

Неужели можно обладать такой женщиной? — вдруг слабо подумал он. — Неужели можно дотронуться до нее, прижать к себе, уложить в постель, лечь с нею рядом?! Неужели все это можно?!

И Кириллу почему-то не верилось, что все это доступно простым смертным. Он был уверен — рядом с такой женщиной могут находиться только особенные мужчины, а не кто попало. И еще он был уверен — в круг этих избранных такой разгильдяй как Кирилл Кольцов уж точно не входит.

И он вздохнул чуть ли не вслух — как противно увлечься женщиной, но не иметь возможности сблизиться с ней — не тот уровень! Кто я, и кто она? Если я к ней подойду, она ведь даже на меня и не посмотрит! — с горечью подумал он, открывая глаза, и тут же захотел было снова закрыть их, но у него ничего не получилось. И он все также неотрывно смотрел на нее — как она отошла от берега на глубину (по пояс), как поплыла, и как перед мостом стала выходить.

И от того как она выходит, с каждым шагом все также грациозно покачиваясь, он млел еще больше, изводя себя мыслью — Боже, ведь досталось же кому-то такое совершенство! И этот кто-то зарядил ее дочкой! И он может совершенно свободно лапать это тело по двадцать раз в день, присаживать ее к себе на колени, совершенно не осознавая, каким богатством он владеет!.. Эх, как несправедлив этот мир!

Вот она вернулась к послушной дочке, и Кирилл невольно отметил, что и у мамы и у дочки на ногах — тапочки. В следующий раз надо будет купить кеды, недовольно подумал он. — А то с таким купанием все ноги обломаем!

Между тем прямо напротив Кирилла женщина принялась купать свою дочку в спокойной воде — перед бурунами, держа ее под грудь. И он встал — чтобы лучше ее видеть. А чтобы не торчать как истукан, он подошел к остывающему костру и, расположившись рядом с Катей, принялся неторопливо подкидывать в огонь щепки.

Мимо цепочкой проходила компания — два мужика и женщина. Все — алтайцы. Мужики поравнялись со стоявшим Кириллом. Остановились, закрыв от него маму с дочкой. Первый мужчина — сухощавый алтаец неопределенного возраста — протянул руку. Кирилл пожал ее.

— Закурить есть? — спросил мужчина, протягивая руку и присевшему на коврике Михаилу, которому, впрочем, пришлось тут же подняться.

Было видно, что алтаец, не смотря на то, что нет еще и двенадцати часов, был уже изрядно нетрезв.

Кирилл протянул ему пачку. Между тем к ним приблизился и второй алтаец, который также протянул руку для рукопожатия. А женщина-алтайка осталась покорно стоять в стороне. Первый алтаец взял из пачки несколько сигарет.

— Ягода нужна? — спросил второй алтаец — явно помоложе и помускулистее.

— Нет, — отрицательно покачал головой Михаил.

— Сфотографируемся? — вдруг предложил молодой, глядя на Михаила и кивая на сотовый телефон, валявшийся на коврике.

— Аккумулятор сел, — соврал тот, отчего-то напрягшись. Следом за ним почему-то напрягся и Кирилл.

— На той стороне — много ягод. Смородина, шиповник, — сказал первый алтаец. — Я здесь — лесничий, — пояснил он.

— Да мы проездом, — отмахнулся Кирилл. — Искупаемся, остынем, да дальше двинем.

— А то смотрите, — процедил, словно через силу нетрезвый лесничий, протягивая руку на прощанье.

Снова пережали друг другу руки и алтайцы ушли.

— Вот жизнь! — восхитился Михаил, глядя им вслед. — С утра — и уже под градусом! Сейчас ягоды насобирают, продадут, снова водки купят!

Кирилл кивнул, соглашаясь.

За время разговора женщина в зеленом купальнике уже ушла и Кирилл, судорожно оглядев округу и не увидев их, почему-то расстроился.

На том берегу с громкой музыкой подкатил черный джип. Остановился, притиснувшись к их машине. Распахнулись двери, и музыка зазвучала еще громче. Из джипа вывалились две худые девицы и тут же принялись танцевать прямо на траве, усилено при этом кривляясь.

А две скромных девочки-школьницы, которые расположились неподалеку от Кирилла, заинтересованно смотрели на джип, и та девочка, что была с длинными волосами и маленькой попкой, вдруг резко, в такт музыке, задвигала плечами и бедрами — вправо-влево — при этом плавно покачивая руками.

Катя тоже оторвалась от костра, с нескрываемым интересом поглядывая на тот берег.

— Нагрянем в гости? — предложила она парням, но те отрицательно покачали головами.

И она, пожав плечами и кинув полотенце Кириллу, пританцовывая, ушла к шумной компании.

— Вот шлюха! — изумился Михаил.

— Все они такие! — равнодушно согласился Кирилл.

— Нет, — отрицательно покачал головой Михаил. — Я, например, совершенно не представляю вон ту вот женщину в такой вот роли.

Кирилл посмотрел в указанном направлении и увидел так заинтересовавшую его маму с дочкой. Они сидели на травке на небольшом красно-желтом покрывале. Мама тщательно вытирала дочку широким полотенцем. Судя по вещам они были вдвоем, без мужчины. И это почему-то сильно обрадовало Кирилла. Похожа на Синильгу из Угрюм-реки, — вдруг подумал он. Именно так Кирилл ее себе и представлял, когда в детстве с замиранием смотрел черно-белое кино. Правда, та Синильга была соблазнительница, а эта Синильга — женщина-мать, добрая, спокойная и уверенная. Но все равно — безумно и соблазнительно красивая!

Глава 3.

Мимо костра проходила дородная мама-алтайка с двумя детьми — мальчик лет восьми и дочка пяти лет. Все, естественно, в купальниках.

— Да ты подойди к костру и погрейся, — донеслось до Кирилла.

Он посмотрел на детей. Действительно, оба дрожали от холода.

— Подходите к костру, — тут же предложил он. — Что дровам зря гореть?

Мама пошла дальше, а дети подошли, причем мальчик сразу протянул руки к огню, а девочка встала позади него.

— Стесняется, — сказал мальчик Кириллу, кивнув в сторону сестренки.

Кирилл протянул девочке веточку.

— Ломай ее и подкидывай в огонь, — предложил он, решив, что так ей будет проще побороть свою застенчивость.

Девочка неуверенно подошла, взяла ветку, послушно стала отламывать от нее сучки и кидать их в огонь. А Кирилл посмотрел по сторонам, с сожалением отметив, что дрова заканчиваются и поблизости их не видно. К ним подошел алтаец лет сорока. Как и все здесь на берегу тоже в купальных плавках. Молча протянул Кириллу руку, пожал ее.

— Горит плохо, — заметил он, глядя на огонь.

— Да дров маловато, — ответил Кирилл, в душе удивляясь такому интересу.

Алтаец кивнул и решительно скрылся среди деревьев. И вскоре он притащил целое сухое дерево. Наверное, отец этих детишек, решил Кирилл. Следом подошел еще алтаец, помоложе. Также пожал руку Кириллу, попросил прикурить от костра. Кирилл разрешил и алтаец вытащил из огня ближайшую веточку и неторопливо прикурил.

Дети усиленно грелись и Кирилл энергично наломал свеже-принесенных дров, сам подкинул в огонь и выдал девочке очередную порцию сушняка, чтобы она не чувствовала себя лишней. Мимоходом заметил, что мимо проходила дрожащая дочь Синильги. Наверное, снова успела искупаться.

— Иди к костру! — невольно позвал Кирилл. — Присоединяйся! Здесь все греются!

Ее красавица-мама только улыбнулась, кивком головы разрешая дочери, и девочка подошла. И Кирилл по инерции дал ей в руки сухие веточки.

— Подкидывай, — предложил он как можно более дружелюбно — очень уж ему захотелось, чтобы девочка осталась у костра, а значит — и ее мама!

И девочка серьезно кивнула и принялась сосредоточенно кидать в костер по одной веточке, старательно целясь точно в середину.

Кирилл невольно посмотрел на ее маму, стоявшую чуть позади своей дочки, мельком успел заглянуть в ее большие черные глаза и сердце его глухо сдавило. Молодая женщина вежливо улыбнулась Кириллу, и он поспешно перевел взгляд на ее дочку.

— Тебя как зовут? — наконец решил он обратиться к этой девочке.

Она подняла голову. Внимательно, совершенно по-взрослому посмотрела на Кирилла.

— Анастасия, — необычайно серьезно ответила маленькая кроха.

— А меня — Кирилл, — невольно ответил он, завороженный ее взрослым взглядом.

Девочка так же серьезно кивнула в ответ.

— Будем знакомы, — сказала она, снова переключаясь на костер, а Кирилл невольно посмотрел на ее маму, и та снова улыбнулась ему.

— Она у меня не по годам взрослая, — сказала Синильга, гордо глядя на свою дочь и светясь глазами.

— Я даже растерялся, — честно признался Кирилл, млея в душе от близости этой женщины, и судорожно ища какую-нибудь еще тему для разговора — смотреть в ее лицо, в ее глаза, и при этом совсем не отводить взгляда оказалось чертовски приятно, вплоть до мурашек между лопаток. И ему хотелось смотреть еще и еще. А для этого необходимо было что-то говорить.

Между тем, отогревшись, брат с сестрой отошли от костра, и они остались втроем.

Кирилл задумался, глядя на Синильгу, и она снова вежливо улыбнулась ему. А он к ужасу своему вдруг понял, что сказать-то больше и нечего, а просто так тупо пялиться на нее — совершенно неприлично, и Кирилл снова повернулся к дочке Синильги. Заметил, что веточки в ее руке уже подходят к концу и быстренько наломал и подал ей новую партию — побоялся, что девочка уйдет от костра, а вместе с ней — и ее мама.

— Согреваешься? — спросил он.

Девочка кивнула, с серьезным видом принимая новую партию веточек.

— Тебе сколько лет? Если это не секрет, — снова спросил Кирилл и постарался не смотреть в сторону Синильги, и даже не скосить глаз.

Девочка аккуратно зажала веточки подмышкой, подумала, шевеля губами, потом протянула к нему правую руку, показывая три пальца.

— Три годика? — уточнил Кирилл.

Девочка снова кивнула, берясь за веточки. А Кирилл снова подчеркнуто не посмотрел в сторону ее мамы, подумав про себя — Сейчас я спрошу ее, умеет ли она плавать, и нравится ли ей здесь купаться, потом спрошу, чем она любит заниматься…

— Совсем уже большая, — тут же принялся он реализовывать свою тактику.

И он все подавал и подавал девочке веточку за веточкой, боясь, что ей станет скучно и она уйдет от костра, а тогда уйдет и ее мама. А так — ребенок все-таки постоянно занят. И он все спрашивал и спрашивал, разговаривая с этой маленькой щупленькой девочкой, и у него были такие ощущения, что с каждым произнесенным им словом он касается горячего тела ее мамы.

— Смелая у вас дочка, — произнес Кирилл, наконец набравшись храбрости и полуобернувшись к Синильге.

Девушка в зеленом купальнике медленно перевела взгляд на Кирилла, мягко улыбнулась. И от этой улыбки у Кирилла бешено заколотилось сердце.

— На самом деле она очень стеснительная, — произнесла Синильга грудным бархатным голосом, от которого у Кирилла сладко сжалось в глубине души. — Просто я ей сказала, что можно, вот она и подошла.

Глава 4.

А Кирилл вдруг невольно покосился на ее руку — есть ли у нее обручальное кольцо? В душе, правда, считая, что раз есть ребенок, то значит есть и муж — что же тут думать еще? Но почему-то сильно хотелось убедиться — мало ли что?!

Кольца у нее не оказалось.

— Вы здесь живете, на Алтае? — спросил Кирилл, почему-то сильно заволновавшись. Наверное, от того, что теперь он обратился именно к ней самой.

— Отчего вы так решили? — вежливо улыбнулась Синильга, глядя куда-то в сторону

— Внешность у вас руско-алтайская, — честно признался он.

Девушка снова равнодушно улыбнулась, посмотрев на него, отчего Кирилл заволновался еще больше.

— Мама — алтайка, а отец — русский, — небрежно пояснила она, отведя свой взгляд. — У меня родня в Ташанте. А живу я в Новосибирске. Туда и возвращаюсь из гостей.

И у Кирилла при слове"Новосибирск"радостно кольнуло под сердцем.

— Мы тоже из Новосибирска, — зачем-то сообщил он. — Едем с Голубых озер. Хотим на день на Аю заехать — отдохнуть с дороги, искупаться.

— Я тоже туда еду, — мягко кивнула она, чуть заметно колыхнув хвостом густых черных волос.

— У вас на Ае тоже родственники? — поинтересовался Кирилл просто только для того, чтобы поддержать разговор с этой женщиной.

— Да нет, — небрежно покачала она головой. — Знакомые, у которых я часто останавливаюсь.

— Это хорошо, когда знакомые, — согласился Кирилл. — А мы едем дикарями. Будем искать на месте. Но, я думаю, кто-нибудь куда-нибудь да пристроит. Ведь всего на одну ночь — а утром уже уедем.

— Ну, зачем искать, — вдруг серьезно заметила Синильга. — Я могу позвонить хозяйке и спросить — вдруг у нее найдется свободная комната.

И она вопросительно посмотрела на Кирилла. И его тут же бросило в жар.

— Мы будем вам очень признательны, — запинаясь пробормотал он, отчего-то жутко краснея и при этом старательно пряча глаза, чтобы она, не дай бог!, не догадалась о его волнении.

Девушка вежливо улыбнулась и подошла к своим вещам. Нагнулась, резко округлив свои открытые бедра. Достала из сумки сотовый телефон, отошла на пару шагов, повернувшись к Кириллу спиной, позвонила. А у Кирилла бешено заколотилось сердце в страшной надежде — Хоть бы нашлось свободное место! Тогда она будет снова рядом! И на целые сутки! Ну хоть бы нашлось!

Он вдохнул полной грудью и задержал дыхание, старясь успокоиться. Боже, если ты есть, сделай так, чтобы место нашлось! Очень тебя прошу! — в сердцах выдохнул он, глядя почему-то наверх, на редкие белоснежные облака, медленно плывущие по ярко-синему солнечному небу.

Между тем Синильга тихо поздоровалась с хозяйкой, поговорила о чем-то, потом, не прерывая связи, вопросительно обернулась к Кириллу.

— Есть свободная комната. Займете? — поинтересовалась она. — Пятьсот рублей с человека.

И Кирилл тут же судорожно кивнул, не веря во все происходящее. Девушка снова вернулась к разговору с хозяйкой. И пока она тихо о чем-то говорила, внутренне улыбаясь светлой улыбкой, он растерянно смотрел на нее, вдруг теряясь в догадках — а зачем мне все это надо? Вот зачем? Одни только расстройства.

Наконец она оторвалась от телефона.

— Широкая, 24, — произнесла Синильга, посмотрев на Кирилла.

И Кирилл, глядя в ее глубокие черные глаза, под бешеный стук сердца силился понять, что же такое она ему сказала — находясь под магией ее глаз и ее тела он просто ничего не услышал.

— Как-как? — растерянно переспросил он, стыдясь того, что она увидела эту его слабость.

Синильга, улыбнувшись, повторила. И на этот раз Кирилл тщательно запомнил адрес, повторив его про себя несколько раз — для надежности.

Он поспешно ввел его в Навигатор сотового телефона, но высветившийся маршрут пролег очень уж далеко от озера Ая. Кирилл вопросительно посмотрел на девушку, протянув ей свой телефон. Она мельком заглянула и рассмеялась.

— Мы можем ехать все вместе, — предложила она. — И я доведу вас прямо к дому.

— Мы будем вам очень признательны, — пробормотал он избитую фразу, кляня себя за свою растерянность. — Ну, раз мы будем жить вместе, — поспешно и довольно противненько-бодренько начал Кирилл, обрадованный ее такой покорностью, и тут же споткнулся, вдруг поняв всю двусмысленность этой фразы. — Можно узнать, как вас зовут? — закончил он, окончательно смутившись.

Синильга мягко улыбнулась, вдруг неожиданно сверкнув яркой белизной глаз.

— Сандра, — сказала она.

— Замечательно, — деланно весело кивнул он, чтобы она не подумала, что он собирается с ней пофлиртовать. — Будем знакомы. Я — Кирилл. А мои друзья — Михаил и Катерина.

И она, весело засмеявшись одними глазами, согласно кивнула своими длинными черными ресницами.

— Вы, наверное, фитнесом занимаетесь, — произнес Кирилл. — Уж больно походка у вас спортивная.

— А вы, наверное, гимнастикой занимаетесь? — засмеялась в ответ Сандра.

Кирилл, ко всем своим растерянность, растерялся еще больше.

— Отчего вы так решили? — смутившись, переспросил он.

— Я видела, как вы с моста прыгнули, — все также улыбаясь произнесла она, буквально чуть-чуть пошевелив своими пухлыми малиновыми губами.

И этот ее еле заметный жест еще больше заворожил Кирилла. Он уже не понимал, что с ним происходит, находясь под действием какого-то опустошающего гипноза. Стеснительно пожал плечами.

— Да, так, баловство, — пробормотал он, пряча глаза. — Остатки юности.

Сандра чуть заметно кивнула одними ресницами, по-прежнему вежливо улыбаясь, и Кирилл почему-то снова смутился, кляня себя за такую идиотскую растерянность и требуя взять себя в руки.

— Вода у вас почему-то не сильно холодная, — пробормотал он. — Туда ехали, купались в Катуни, так больше пяти метров проплыть было невозможно.

— Сейчас дни очень жаркие — вода потеплела, — снова мягко улыбнулась Сандра, и Кирилл покраснел до кончиков волос, так как ему показалось, что она видит его насквозь — все его взгляды украдкой, и все его тайные мечты и надежды. — Обычно вода в реке гораздо холоднее, — добавила она и подошла к дочери, в руках которой оставалась последняя веточка.

— Пойдем, — произнесла Сандра, беря дочку за руку. — Нам уже обедать пора.

Дочка послушно кинула веточку в костер и повернулась к Кириллу.

— До свидания, — серьезно произнесла она, держа маму за руку.

— До свидания, — невольно ответил Кирилл.

И девочка, ведомая сногсшибательной мамой, степенно направилась к своему покрывалу.

Глава 5.

Подошел мокрый Михаил. Молча упал на коврик — на живот.

Вернулась и Катя.

— Ну что мальчики, еще разик? — предложила она, возбужденно-разгоряченная после танцев.

— Я не буду, — тут же сказал Кирилл, а Михаил вообще не пошевелился на своем коврике, разомлевший под палящим горным алтайским солнцем.

И Катя только удивленно вскинула брови. Подумала немного, по инерции все еще приплясывая на траве.

— Слушайте, пацаны! — вдруг возмущенно воскликнула она. — Я уже жрать хочу!

— Недавно же ели?! — искренне возмутился Кирилл.

Михаил лениво приподнял голову, посмотрел по сторонам.

— Вон же кафе на том берегу, — вяло произнес он и снова уронил голову на коврик.

— Ты думаешь — оно работает? — в сомнении протянула Катя. — Вид у него какой-то недостроенный.

— Ну, какой-то народ сидит на веранде, — заметил Кирилл, искоса посматривая в сторону Синильги-Сандры, которая с дочкой медленно переходила мостик.

— Может, они просто от солнца прячутся? — возразила Катя.

— Пойдем, посмотрим, — пожал плечами Кирилл, заметив, что Сандра с дочкой направились не к машинам, а как раз в сторону кафе. — Не возвращаться же в"Фару"!

Он встал и принялся, для приличия, натягивать шорты поверх мокрых плавок.

Катя посмотрела на него и накинула себе на плечи абсолютно прозрачную, чисто символическую пелеринку, длинной до колен. Вроде и одета, но вместе с тем и все видно. Иногда во время секса (но, естественно, не в машине) она пользовалась ею, но тогда на ней больше ничего не было.

Кирилл взял сумочку с документами и деньгами. Посмотрел на Михаила.

— Ты с нами? — спросил он.

— Я подтянусь, — вяло ответил тот, не открывая глаз.

Кирилл кивнул и решительно направился в сторону моста — ему почему-то вдруг очень сильно захотелось сесть за один столик с Сандрой. Ну или хотя бы куда-нибудь совсем близко к ней.

Видя такую прыть, Катя только удивленно пожала плечами и, словно рабыня или наложница, покорно последовала за ним.

Вблизи кафе оказалось еще хуже, чем издалека. Видно было, что строительные работы находятся в самом разгаре. Но… Стружка на полу отсутствовала, а те немногие столики, что стояли в углу веранды, были уже заняты путешествующими семьями и компаниями. Впрочем, народ не просто сидел, прячась от солнца — он еще и ел. А между столиками и свеже-обструганной дверцей бегала с подносами в руках высокая черноволосая девушка-старшеклассница. Кирилл быстрым взглядом обвел все пять столиков в поисках Сандры. Вон она, у самых перил. К счастью Кирилла столики были длинными, рассчитанные человек на 6-8, а возле них стояли длинные лавки, на которых, при желании, может уплотниться и больше народу, а за столиком Сандры никто больше не сидел.

Внутренне обрадовавшись, но вместе с тем и растерявшись — а не слишком ли я навязчив? — Кирилл приблизился к столику Сандры.

— Вы не возражаете против нашей компании? — вежливо поинтересовался он.

Сандра, что-то тихо говорившая своей дочке, медленно, словно царица Нефертити, подняла голову. Посмотрела на Кирилла, на подошедшую Катю, мягко улыбнулась девушке.

— Нет, конечно, — сказала она.

Конец ознакомительного фрагмента.