Маскотерапия. В поисках лица

Сергей Антонович Кравченко

Маскотерапия – яркий, оригинальным метод современной психотерапии, где лицо, отражение его и портрет личности играют центральную роль, а специальные условия и этапы создания портрета позволяют раскрыть тайны уникальной души человека и найти пути ее укрепления и развития.Автор посвятил психологической практике более тридцати лет и дополнил метод с помощью исследований в сфере психологии времени и бессознательного.Представлены примеры из практики и программы обучения.Для психологов и педагогов.

Почему же маскотерапия?

Иногда меня спрашивают: почему метод называется маскотерапией?

В этом вопросе есть много подсмыслов, и один из них подтолкнул меня назвать новый этап развития маскотерапии в одной из моих книг «Лицо личности».

Но метод «Лицо личности» — это уже развитие маскотерапии.

Что же касается основ маскотерапии, то название «Маскотерапия» в последние десятилетия прижилось по нескольким причинам.

Одна из них — простота и запоминаемость слова, которое пусть и не отражает, на первый взгляд, суть метода, но распространилось и укрепилось среди специалистов и пациентов.

Подобное происходит и с некоторыми масками, которую человек носит всю жизнь, скрывая свое истинное лицо, а иногда и не зная его или не имея вовсе.

Если же присмотреться к методу маскотерапии поближе, то возникает впечатление, что иного названия у маскотерапии и быть-то не может.

Что имеется в виду?

При создании портрета (автопортрета), который является основой маскотерапии, сходство с натурой на первых этапах часто отсутствует, но во всей красе возникают другие «неслучайные» образы, маски.

Почему они неслучайны?

Потому что при повторном создании портрета (автопортрета), но только в более крупном размере, «неслучайные» образы, как ни странно, возникают вновь и вновь.

«Неслучайные» образы проявляются как при портретировании, так и при автопортретировании

Более того, эти «неслучайные» образы часто напоминают лицо иного и вполне конкретного человека, который оказал в свое время значительное влияние на жизнь и формирование личности портретируемого.

И что самое удивительное, эти «неслучайные» образы (маски) проявляются как при портретировании, так и при автопортретировании.

Напрашивается мысль, что они нераздельно связаны как с личностью портретируемого, так и с его лицом.

«Неслучайные» образы можно назвать масками, сопутствующими жизни личности и находящимися не только на лице, но и в душе.

Таких масок всегда несколько и они могут быть без труда названы именами конкретных людей, например, именем отца или матери, бабушки или дедушки, известного политического или культурного деятеля.

Другими словами, во время портретирования, словно из тумана, проступают лица людей, которые в свое время были запечатлены в душе и стали частью ее структуры, субличностью.

Внешне же эти запечатленные ранее лица всегда проявляются в виде биологических масок (например, в прическе, в осанке, в выражении лица) закрывая, изменяя истинное лицо человека.

Порой маска ярко выступает на первое место и становится более видима, нежели истинное лицо.

Например, в прическе и в манере держаться человек представляет собой достаточно похожего двойника своего кумира — знаменитого певца, политика или вождя.

Есть даже мнения среди ученых с мировым именем, что истинного «Я» (истинного лица) у человека и вовсе не существует.

А один из моих достаточно продвинутых пациентов однажды спросил: «А что, если там ничего нет? А что, если истинного лица, которое вы, Сергей Антонович, пытаетесь найти в каждом из нас, не существует?»

Самое удивительное в том, что обе точки зрения (есть скрытое лицо и нет лица) имеют место быть.

Первая, которой придерживаюсь я, что истинное лицо человека (настоящее «Я») существует и оно может быть найдено или создано.

Вторая — что истинного «Я» человека не существует, а есть только память и связанный с ней опыт переживаний, в нашем методе — истинного лица человека нет, а есть только маски (субличности).

Как может быть, что обе точки зрения истинны?

Примитивные автопортреты

Устранение кажущегося противоречия стало для меня возможным не так уж давно.

Суть его в том, что истинное лицо («Я» человека) — сущность нематериальная, неопределенная и мерцающая, словно квант света.

«Я» человека может быть найдено только под множеством масок, которыми человек всегда пользуется, порой не осознавая этого; оно может проявляться в подборе и стиле применения масок и в способе организации масок (субличностей) в пространстве души.

Истинное лицо может быть за пределами множества масок (субличностей).

Истинное лицо (лицо личности, психологическое лицо, самость) всегда связано с высшим и совершенно чистым состоянием души человека, которое достигается со специфическим усилием, как горная вершина, но только в одиночку.

Высшее состояние души — всегда состояние Творца, состояние творящего мир человека, а не просто подражающего другим личностям и не просто потребляющего сотворенное другими людьми.

В состоянии подражания кумирам мы невольно уподобляемся им, теряя свое лицо; в состоянии только потребления — служим своим потребностям, забывая о своей более высокой природе.

Маски (субличности) скрывают или подменяют наше истинное лицо, порой не давая ему проявиться, состояться и быть замеченным другими людьми и самим его носителем.

Более того, проявившись однажды, истинное лицо не обязательно будет оставаться всегда таковым и тем более наблюдаемым.

Чем слабее личность, тем легче она теряет свое лицо (связь с ним) в присутствии других людей, надевая маску и подстраиваясь под актуальную для ситуации роль.

Но самое важное в том, что во время психотерапевтических сеансов, которые проходят «лицом к лицу» клиента (пациента) со специалистом, участники диалога невольно отражают, принимают и впитывают лица друг друга в виде масок-двойников.

Пациент после сеанса «лицом к лицу» уносит маску (субличность) специалиста, и некоторое время она его поддерживает, а специалист — маску (субличность) пациента, от которой ему важно побыстрее избавиться.

В противном случае специалист привнесет субличность пациента в свою работу и жизнь.

В маскотерапии пациент подавляющее время сидит напротив зеркала, всматриваясь в свое лицо, и создает автопортрет, а терапевт находится на втором плане, в тени портрета, искусственно стушевываясь.

Подведем итог, отвечая на основной вопрос, почему метод имеет название «маскотерапия»?

Потому, что на сеансах маскотерапии мы всегда и везде работаем не столько с лицами, сколько с масками лиц (с субличностями), стараясь пробиться к истинному лицу личности, способствуем восстановлению психологического лица или его формированию.

Истинные лица личностей тоже могут нам порой встречаться в работе.

Истинные лица личности, как драгоценные камни, могут быть найдены совершенно случайно и в самых неожиданных местах, но они всегда очень редки.

И этому есть причины, так как общество более нуждается в масках (в социальных ролях), оно любит маски (человека в роли) и усиленно распространяет их, а человек изначально создан так, чтобы эти маски эффективно принимать для использования, для эффективной адаптации в обществе.

Маскотерапия помогает изучить маски человека и стоящие за ними субличности, установить и развить внутренние диалоги, которые всегда невольно текут между субличностями.

В идеальном случае, когда выявлены основные маски личности, человек может научиться осознанно вести с ними гармоничный внутренний диалог.

В самых тяжелых случаях, которые хорошо описаны в работах Г. М. Назлояна, внутренний диалог на первоначальных этапах работы у пациента разрушен, подавлен или совершенно отсутствует, что и является основой его душевного расстройства — патологическим одиночеством.

Когда же с помощью портрета/автопортрета и отраженных в нем масок, зеркального двойника, терапевта и пациента диалог внешний зарождается, он постепенно, отражаясь в душе, возникает и между субличностями как диалог внутренний.

Образное понятие «маска» (ключевое в методе маскотерапии) не является только теоретическим конструктом, а может наблюдаться внешне и посторонним наблюдателем в каждом случае применения маскотерапии, когда возникают ассоциации с прообразами субличностей.

Более того, проявляющиеся в портретах маски не всегда носят положительный характер и часто являются причиной тяжелых переживаний, но в портрете они уже частично внешние объекты наблюдения, что облегчает их осознание и начало диалога с ними.

С субличностями и их масками можно вести и внешние диалоги, что будет отражать всецело внутренние отношения.

В формирующиеся диалоги можно вносить новые элементы, стили, приемы, новых участников и наблюдателей, совершенствовать их, тем самым совершенствуя внутренний диалог и структуру души.

Если психотерапевтический метод работает с масками и среди масок, если метод выявляет маски, делает их осознанными, гармонизирует отношения с ними, то как он может называться еще, как не маскотерапия?

Копия древней театральной маски Зевса