Особо опасный опер

Сергей Андреевич Красов

Пенсионеру МВД Рагозину в 2011 году делают несложную операцию в больнице. Очнувшись от наркоза, он оказывается в восьмидесятых годах прошлого столетия в теле осуждённого, отбывающего срок в колонии особого режима. В этой же колонии работает оперуполномоченным старший лейтенант Рагозин. Встреча с самим собой молодым должна помочь исправить ошибки, допущенные в молодости, а также трагедии в жизни близких людей и страны в целом.

Глава 13

Слушая рассказ о собственных похождениях, Вадим, наконец, вспомнил Бурого. Вспомнил как раз по этому случаю, во второй бригаде, он тогда проводил проверку по факту травмы. И хотя он прекрасно знал по оперативным данным, как была получена травма, сделал всё, чтобы списать её на производственную. Это была обычная практика. При возбуждении любого уголовного дела в первую очередь наказывали оперсостав за плохую профилактику преступлений. А любое взыскание автоматически влекло за собой отсрочку в получении очередного звания и другие неприятности. Поэтому сама система вынуждала заниматься укрывательством преступлений. Вспомнив об этой неприятной части своей работы, Вадим подумал, что и в двадцать первом веке наверняка ничего не изменилось. В тот раз подтасованные материалы проверки он передал инспектору по технике безопасности, и всё было списано на производственную травму.

Бурый запомнился как-то смутно. Точнее забылся за прошедшие годы. Был молодой парень, который выделялся из общей массы физической силой, но после этого случая он в поле зрения оперчасти, видимо, больше не попадал. То ли освободился по окончании срока, то ли ушёл на этап, — Вадим уже не помнил.

Зато хорошо вспомнил своего агента, который освещал ему обстановку во второй бригаде в это время. Фамилия — Козлов, псевдоним с годами забылся. Сообщение оставлялось в дупле чурки, валявшейся возле транспортёрной ленты между штабелями древесины. Во время съёма с работы, проходя мимо опера, агент говорил: «Добрый вечер», что означало — письмо ждёт получателя. Если сообщения не было, — проходил молча. В этом же дупле Вадим оставлял задание и небольшое вознаграждение — чай, сигареты.

В этой же бригаде работал друг и подельник Козлова — Венедиктов. Когда-то они вместе отбывали срок в колонии-поселении. Когда обоим оставалось до конца срока меньше месяца, они как-то вечером, пользуясь бесконтрольностью администрации, налакались спиртного до невменяемого состояния. Потом уже никто не смог вспомнить причину ссоры, в результате которой Венедиктов взятым со стола ножом, которым резали закуску, ударил Козлова в живот. Потом на какое-то время оба протрезвели с перепугу, засуетились, перевязали рану, после чего опять выпили. Немного погодя, Козлов, возмутившись таким поступком друга, этим же ножом ударил в живот Венедиктова. Когда их обнаружил дежурный наряд, оба уже были чуть живы от алкоголя и потери крови. Их сначала вылечили, а потом осудили за нанесение тяжких телесных повреждений по ч.2 ст. 108 УК РСФСР, добавив обоим по восемь лет и признав особо опасными рецидивистами. Новый срок они отбывали в ИТК-22 в одной бригаде, оставаясь такими же неразлучными друзьями. У Вадима даже было подозрение, что и «стучат» они в паре, так как скрыть от друга, например, источник получения курева и сигарет Козлову было практически невозможно.

Причём агентурная информация поступала от источника с учётом его шкурных интересов. В частности, о том, что в бригаде была поставлена брага в большом количестве, источник промолчал, рассчитывая принять участие в её распитии. Но такими были практически все негласные сотрудники оперчасти. И Вадим это воспринимал как должное.

Сейчас, вглядываясь в лица сокамерников, Вадим пытался вычислить Козлова с подельником, но, видимо, время полностью стёрло из памяти их лица. «Ничего, — размышлял Вадим, — если я здесь задержусь, то в процессе общения поневоле придётся выяснить фамилии и клички всех сокамерников. Интересно, что будет написано в очередном сообщении о Буром? Что у него сдвиг по фазе?»