Ликующий на небосклоне

Сергей Анатольевич Шаповалов, 2014

Исторический роман о жизни в Древнем Египте времен правления великого фараона – реформатора Эхнатона. Эхнатон (1419–1400 до н.э.), десятый фараон XVIII династии, сын Аменхотепа III и царицы Тии. Знаменит тем, что за свою недолгую жизнь осуществил религиозную реформу, подойдя к утверждению единобожия. З.Фрейд, опиравшийся на традиционную хронологическую схему, согласно которой Эхнатон царствовал ок. 1340 до н.э., видел в нем предтечу и даже наставника Моисея.

2

В назначенный день, вечером Хеви с небольшим отрядом маджаев-телохранителей отправился из Бухена к Острову Слонов. Небольшое суденышко с задранной, словно рыбий хвост, кормой, расправив белый парус, отчалило от каменистого берега и, под дружный всплеск весел, направилось вниз по реке.

Амени нашел мать в саду. Служанки перебирали плоды фиников, отделяя хорошие от подпорченных. Младшие братья носились между деревьев, играя в маджаев²⁰ и нехсиу. Нефтис ходила с садовником по узким каменным дорожкам и указывала, какие деревья подстричь, а где разбивать клумбы. Амени упал перед ней на колени.

— Что беспокоит сердце твое? — спросила мать у сына мягким голосом и погладила его жесткие прямые волосы.

— Мне обидно, мама, — произнес Амени голосом полным отчаяния. — Отец все еще думает, что я маленький. Я бегаю быстрее всех своих сверстников. Я самый высокий среди моих товарищей. Моя рука метает копье на пятьдесят шагов.

— Твоя Ба²¹, словно птенчик хочет вырваться из гнезда и полететь, взмахнув крыльями. — Мягкие руки Нефтис нежно касались его головы. — Как я могу тебе помочь?

— Отпусти меня в земли Теххет. Я должен доказать себе и отцу, что уже вырос и окреп. Я — воин!

— Как я могу тебя держать. Иди! — грустно ответила Нефтис. — Но, когда захочешь совершить что-нибудь безрассудное, вспомни о моем сердце. Оно болит и тоскует. И если с тобой случится беда, сердце матери покроется шрамами, и его ничто уже не излечит.

— Мама, я буду помнить. Обещаю! Я очень люблю тебя.

Амени почувствовал, как горячая слеза обожгла шею. Он вскочил на ноги, обнял мать, поклонился и ушел.

Копье с отточенным бронзовым наконечником, тугой лук, чехол с острыми стрелами, кривой кушитский нож с костяной удобной рукоятью, которая, как влитая ложится в ладонь, льняной плащ и мешок с хлебом — все, что захватил с собой Амени в дорогу. Перво-наперво он появился в Солнечном Храме Бухена и возложил на жертвенник перед каменной стелой Йота хлеб, налил в жертвенную чашу оливковое масло. Из его уст прозвучали слова молитвы, заученные с детства:

— Ликующий на небосклоне в имени своем Йот, кому дано жить вечно вековечно, Йота живого, великого, что в празднестве тридцатилетия, владыки окружаемого всего солнцем, владыки неба, владыки земли, владыки дома Йота в Axйоте, правителя, живущего правдою, владыки обеих земель Нефршепррэ Ванрэ, сына Рэ, живущего правдою, владыки венцов Эхнэйота, большого по веку своему, жены правителя великой, возлюбленной его, владычицы обеих земель Нефрнефрейот Нефрэт — жива она, здрава, молода вечно, вековечно! Даруйте мне удачу и поддержите в трудном деле.

До конца Амени не понимал смысл слов, но верил, что эта молитва, как заклинание колдунов помогает в трудах и оберегает от несчастья.

После храма будущий охотник отправился в нижнюю часть города, где жили ремесленники, мелкие торговцы и воины. Небольшие домики из необожженного кирпича лепились один к другому. Пятнистые козы щипали скудную травку, пробивающуюся из-под забора. Возле покривившихся деревянных калиток незыблемо стояли неохватные многолетние сикоморы или корявые акации, бросая прохладную тень на ухабистую узкую улицу.

Расспросив нескольких человек, Амени узнал, что охотник Хуто обычно останавливается в доме старого оружейника. Кто-то слыхал, что Хуто прибыл в Бухен со шкурами черных пантер. Хотел обменять их на стрелы, бобы, на ткань для одежды, и еще на всякую мелочь; да отдохнуть не мешало в тенистых садах после долгих странствий по знойной пустыне и по диким джунглям.

Шагая в указанном направлении, Амени наткнулся на кучку местных жителей, сидевших на корточках под раскидистой сикоморой, и мирно беседовавших о своих повседневных делах. Отворилась скрипучая дверь. Из дома напротив вышел толстый брадобрей с ларчиком черного дерева, в котором он хранил бритвы, всевозможные щипчики и мази. Следом появились два его сына. Один нес трехногий табурет и низкий столик, другой держал в руках медный тазик шаути и кувшин с узким носиком хесмени.

Мужчины, сидевшие под сикоморой, оживились. Один из них оседлал табурет и приготовился к процедуре бритья. Брадобрей разложил на столике инструменты, осмотрел внимательно голову клиента и принялся смазывать ее пенящейся пастой суаб.

— Ты много ходишь по солнцу, — причитал брадобрей. — Смотри, твоя кожа совсем иссохла.

— Но мне уже много лет, — возражал клиент.

— Все равно, надо следить за кожей. Взял бы у меня мазь. Она из старика сделает юношу, — настаивал брадобрей, скребя бритвой голову.

— Что за мазь? — заинтересовались остальные, ожидавшие своей очереди. — Может нам пригодиться.

— Отличная мазь, — уверял брадобрей. — Готовлю ее по старинному рецепту. Я смешиваю в особых пропорциях мед, белую глину и северную морскую соль, варю все это в ослином молоке.

— Дорого стоит? — спрашивали мужчины.

— Не дорого, — успокаивал их брадобрей. — Но есть еще дорогая и очень хорошая мазь. Ту я готовлю на заказ. Даже многие знатные горожанки у меня ее приобретают. Я покупаю у местных кушитов метелки сухого сочевника. Плоды отделяю от шелухи и мелко, мелко перетираю. Затем на специальных маслах и молоке замешиваю тесто. Тесто нагреваю, так, что выделяются капельки масла. Вот это масло я собираю и смешиваю с белой глиной. Получается волшебный эликсир. Кожа становится от него гладкой и упругой.

Один из местных заметил Амени.

— Пусть охраняет тебя Йот, юноша. Ты пришел побриться? — спросил он.

— Пусть Йот всегда освещает ваши дома, — вежливо ответил Амени. — Я ищу охотника Хуто.

— Вон он возле дома оружейника развалился на циновке, — указали ему горожане.

В тени, отбрасываемой кирпичной неровной стеной, на камышовой циновке нежился крепкий высокий человек. Положив руки под голову, он безмятежно смотрел в голубое небо, наблюдая за парящим соколом. Рядом сидел старый оружейник в одной набедренной повязке и ловко натягивал толстую кожу бегемота на деревянную колодку для щита, закрепляя ее бронзовыми клепками.

— Живите вечно, — поздоровался Амени.

— И тебе того же желаем, — ответил оружейник. — Хочешь что-нибудь приобрести для охоты или заказать боевое оружие?

— Я хочу поговорить с охотником по имени Хуто.

Человек, лежавший на циновке, оторвался от своих наблюдений и перевел взгляд на Амени. Окинув юношу с ног до головы, он приподнялся и сел. От его внимательного взгляда не ускользнули дорогие кожаные сандалии на ногах Амени и золотой браслет на руке. Строгое скуластое лицо с обветренными губами ничего не выражало, только темные карие глаза, как будто прожигали насквозь. Непривычные для мужчин длинные волосы были скручены на макушке в тугой узел, на манер чернокожих охотников Куши. Плечи широкие, как у воина. Руки сильные, покрытые выступающими синими жилками и розовыми шрамами. Тело гибкое, сухое, без единой складочки жира.

— Меня так зовут с детства, — представился он. — Кто ты, и что тебе надо?

— Мое имя — Амени, сын Хеви. Я хочу попросить тебя взять меня на охоту.

Хуто удивленно посмотрел ему прямо в глаза, пожал плечами.

— Зачем ты мне нужен? Я ни у кого не учился, и сам никого не учу.

— Почему ты сразу так грубо отвечаешь, — укорил его оружейник. — Перед тобой Амени — старший сын наместника Куши, даруй Йот ему вечную жизнь. Он пришел к тебе, потому, как ты самый лучший охотник в округе. Не пойдет же он учиться к толстому Уну. Тот только гусей умеет стрелять, да силки ставить на всякую мелочь.

— Но зачем сыну наместника учиться охоте? — не совсем понял Хуто. — Разве нет других дел, более достойных для благородного юноши? Тебя не прельщает работа писца или смотрителя складов?

— Возьми меня с собой в земли Теххет. Я должен найти духа Сехемет, — настаивал Амени.

— Наместник Куши, Хеви, да живет он вечно, нанял меня за годовое довольствие хлебом и одеждой убить льва-людоеда. Но мы не договаривались о том, чтобы я с собой тащил его сына и развлекал охотой, — жестко ответил Хуто.

— Меня не надо развлекать. Я хочу тебе помогать.

— И как же ты собираешься это делать? Понесешь мое копье или будешь готовить пищу, как слуга? О чем ты говоришь? — Хуто готов был опять улечься на циновку, давая понять, что разговор окончен.

— Я согласен на все! — твердо заявил Амени. — Если вождь Руну откажется присылать дань из земель Теххет, гнев правителя падет на голову Хеви.

— Юноша не из любопытства напрашивается, — вновь вмешался оружейник. — Он хочет постоять за честь отца. Это благородно. Разве ты сможешь ему отказать?

— Когда я отправляюсь на охоту, то всякий раз прощаюсь с друзьями и родственниками, потому как неизвестно: вернусь ли я живым, или мои кости обглодают шакалы. Я сам отвечаю за свою жизнь и не хочу отвечать за чью-либо другую. Охота — это не увеселительная прогулка. Так что — отправляйся обратно домой.

— Есть еще одна причина, по которой ты обязан меня взять, — настаивал Амени.

— Вот пристал! — начал сердиться охотник. — Расскажи, что за причина.

— С вождем Руну приходил колдун и сказал, что я — избранный. Только мне по силам победить Сехемет.

— Неужели так сказал Старый Ворон? — Хуто удивленно вздернул брови.

— Слово в слово!

— Его прорицания многого стоят. — Охотник сменил тон, задумался. — Сколько же тебе лет? Только не ври. Если один раз меня обманешь, я больше не стану с тобой разговаривать.

— Я встречаю пятнадцатый разлив, — честно признался Амени.

— Всего-то? — усмехнулся охотник.

— Себя вспомни? — вновь попрекнул его оружейник. — Сам в четырнадцать ушел из дома. Видите ли, ему не нравилось пасти скот вместе с братьями! Захотелось охотиться! Вспомни, как ты клянчил у меня лук и стрелы, да в первое время приносил тощих гусей с реки. Даже газель не мог подстрелить.

— Я хожу быстро, сплю мало, почти ничего не ем на охоте, — предупредил Хуто Амени. — Выдержишь несколько дней без отдыха и нормальной еды? Если заноешь, я тебя тут же отправлю домой.

— Выдержу! — с готовностью ответил Амени.

— Что ты умеешь?

— Я метко стреляю из лука, высоко кидаю бумеранг. Владею копьем. Обучался кинжальному бою.

— Покажи свои стрелы, — попросил Хуто.

Амени снял чехол с плеча и протянул охотнику. Тот вынул одну стрелу и внимательно осмотрел острый бронзовый наконечник, пощипал оперение.

— Прямые, — удовлетворенно кивнул он, — только легкие. Для птицы — хороши, но, если на зверя идти, стрелы нужны тяжелые. А лук? — Охотник вынул лук. — Не пойдет, — решил он. У него оказались до того сильные руки, что он согнул лук, чуть ли не пополам. — Слабый. Гирькуф! — обратился он к старому оружейнику. — Продай ему боевой лук, маджаев.

— Ты имеешь в виду: из черной акации, что кушиты отмачивают в болотах, перед тем, как накинуть тетиву.

— Да! Ему нужен именно такой, — подтвердил охотник.

— Юноша не сможет его натянуть, — возразил оружейник. — Это у тебя сил, как у вола, а у мальчика кости еще не окрепли.

— Тогда продай вместе с луком кольца для стрелка.

— Хорошо. — Оружейник отложил работу и скрылся в доме. Вскоре он вернулся с тугим кушитским луком. — На, попробуй.

Новый, из темного выдержанного дерева, немного тяжеловатый, с упругой крученой тетивой, украшенный резьбой, лук непривычно оттягивал руку. Амени его старый показался игрушкой. Он попробовал натянуть, напрягая все силы. Тетива больно врезалась в пальцы.

— Ого! Не получается, — признался Амени.

— Попробуй так.

Оружейник надел Амени на средний и на указательный палец два медных широких кольца с канавкой посредине. Он вновь попытался натянуть тетиву. Руки задрожали от напряжения. Получилось!

— Вот и хорошо, — произнес удовлетворенно Хуто. — Немного потренируешься — рука привыкнет. Только чем будешь расплачиваться?

Амени снял с руки золотой браслет и отдал оружейнику. Гирькуф виновато улыбнулся, взвесив тонкое украшение на своей мозолистой ладони.

— Этого мало. Настоящий боевой лук маджаев стоит дороже.

— У меня с собой больше ничего нет, — растеряно развел руками Амени.

— Отдай ему сандалии, — посоветовал Хуто. — сандалии хорошие, дорогие. Все равно ты не сможешь в них ходить по пустыни. Я всегда хожу без обуви, — охотник показал на свои широкие крепкие ступни.

— Так ты меня берешь с собой? — обрадовался Амени.

— С условием! — предупредил Хуто, — не плакать, и во всем меня слушаться. Если я почувствую, что ты начинаешь мне мешаешь или надоедать, тут же прогоню домой. Выходим сегодня. Будем идти всю ночь.

— Ночью? — удивился Амени.

— Я всегда хожу ночью. Не жарко и тихо.

— Но в темноте ничего не видно. Если мы собьемся с дороги?

— А на что у тебя уши и нос? Хочешь стать хорошим охотником — стань зверем.

Примечания

20

маджаи — племена, населявшие Северную Нубию, из которых были сформированы отряды наемников

21

По представлениям древгих египтян, душа состоит из нескольких составляющих: Сах — видимое тело, плоть, Ка — душа-двойник, Ба — жизненная сила, Эб — душа-сердце, Ах — частичка эниргии вселенной.