Живущий Правдой
Эта книга является продолжением романа «Ликующий на небосклоне». Все те же герои, на этот раз отправляются в опасное путешествие, чтобы спасти Та-Кемет от вторжения хеттов. Преодолев все преграды, чудом уйдя от смерти, они возвращаются с победой.
Оглавление
- Предисловие
- Глава первая
- Глава вторая
- Глава третья
- Глава четвертая
- Глава пятая
* * *
Приведённый ознакомительный фрагмент книги Живущий Правдой предоставлен нашим книжным партнёром — компанией ЛитРес.
Купить и скачать полную версию книги в форматах FB2, ePub, MOBI, TXT, HTML, RTF и других
Глава первая
— Непобедимый! Спасайся! — полог шатра, хлопнув, отлетел в сторону.
Кто там так громко орёт? Хармхаб приподнял тяжёлую голову, но никак не мог прийти в себя. Набухшие веки отказывались разлипаться.
— Непобедимый! Скорее! — Его безжалостно тормошили за плечо.
Тошнота кислым комком подкатила к горлу. Вокруг темно. Колеблющееся пламя масляного светильника еле разгоняло мрак.
Хармхаб, ничего не соображая, поднялся на ноги. Рука сама потянулась к мечу у изголовья. Прогоняя усилием воли, остатки сна, он тряхнул головой, чуть не свалился от боли в висках. Наконец глаза открылись. Перед ним стоял чезу1 меши2 Юга, Нахтимина, с перекошенным от ужаса лицом и пытался что-то ему объяснить.
— Спасайся, непобедимый! — продолжал кричать Нахтимин, тяжело дыша. — Нехсиу3 напали.
Земля качалась. Ноги не держали. Хармхаб напряг слух. Снаружи доносились крики, звон металла.
— Успокойся! — прикрикнул на него Хармхаб. — Шлем подай. Нахтимин бросился шарить вокруг походного ложа полководца. Через мгновение нашёл шлем из толстой кожи и подал его Хармхабу.
— Что произошло? Откуда взялись нехсиу? — Полководец не узнал своего голоса, до того он прозвучал хрипло и глухо.
— Как из-под земли выскочили. Налетели со всех сторон. Их много. — Нахтимин помог надеть сандалии. Хармхаб ещё не до конца вник в смысл его слов, но, да сознания уже доходило, что его отряд попал в беду. Нахтимин не будет зря паниковать. Он опытный воин, смелости ему не занимать.
Военачальник, качаясь из стороны в сторону, вышел из шатра. Утро только подсветило серое небо и тёмные желтоватые скалы. Свежий ночной воздух ворвался в грудь. Голова закружилась. Хармхаб стукнул себя по лбу ладонью, стараясь очухаться. Но то, что он увидел, разом отрезвило его. Вокруг кипел бой. Метались люди. Чернокожие нехсиу и воины Кемет4 отчаянно рубились друг с другом. Пылали шатры. Повсюду окровавленные тела, крики, стоны.
Хармхаба подхватили под локти подоспевшие телохранители и поволокли куда-то в темноту, подальше от дерущихся. Наконец сознание прояснилось окончательно.
— Стоять! — Рявкнул Хармхаб и оттолкнул телохранителей. — Куда? Бежать? Я ещё никогда не убегал с поля боя.
Вокруг собралось человек десять крепких воинов. Все преданно заглядывали в глаза главнокомандующему, готовые безропотно выполнить любой приказ.
— Тебя убьют, — умолял его Нахтимин. — Уходи!
— Горнист есть? — Не обратил внимание на его нытье Хармхаб. Он оглядел воинов.
— Есть.
— Труби атаку. Всем — в строй. Нахтимин, — схватил он чезу за плечо. — Прикрывай меня щитом слева.
— Но, непобедимый.., — пытался образумить его чезу.
— Выполняй! — Гаркнул Хармхаб. Правая рука надёжно сжала гладкую костяную рукоять тяжёлого хеттского5 меча с прямым клиновидным лезвием из прочной кованой бронзы. Почувствовав тяжесть Когтя Хора6 в ладони, Хармхаб успокоился. В другую руку он взял секиру, одолжив ее у одного из телохранителей. — В бой! Бей! Бей! Амун! Бей! — От крика голова прояснилась. Кровь тёплыми толчками потекла по жилам. Руки налились силой.
Горн визгливо отыгрывал такт. Телохранители во главе с Хармхаба напористо вклинилась в дерущуюся толпу. Нехсиу, попавшие на их пути, тут же пали мёртвыми. Хармхаб безжалостно орудовал мечом, рубил секирой наотмашь. Нахтимин прикрывал его слева большим прямоугольным щитом. Заслышав знакомые звуки трубы, тут же с обоих флангов примыкали копьеносцы. В несколько мгновений обученные воины сплотились в шеренгу. Впереди плечом к плечу с Хармхабом рубились мечами и секирами лёгкие пехотинцы. Сзади выросла стена щитов и частокол копей.
— Не отступать! — хрипло орал Хармхаб. — Держать строй!
Он бесстрашно кидался вперед. Острие хеттского меча рвало плоть врагов. От удара секиры небольшие разукрашенные деревянные щиты нехсиу разлетались в щепки. Как только на Хармхаба наскакивали два или три нехсиу, тут же с заднего ряда молниями вылетали копья, безжалостно разя противников. Нахтимин прикрывал полководца щитом, при этом отбиваясь бронзовой палицей. Вскоре великолепная шкура леопарда, обтягивающая щит, свисала лоскутьями. Вокруг стоны, крики. Повсюду запах крови и смерти.
Нехсиу сильные и отважные воины. Им нет равных в кинжальном бою. Они умело орудуют короткими копьями с каменными наконечниками. Но против дисциплинированного строя пехоты Кемет, дикари бессильны.
Нехсиу атаковали толпой, словно стремительный поток налетал на прочную плотину воинов Кемет. Поток клокотал, бурлил, но не мог преодолеть преграду. Обе стороны завязли в жестокой рубке. Так могло продолжаться долго. Никто не хотел уступать. Надо было что-то срочно предпринять.
— Веди! — крикнул Хармхаб Нахтимину. Сам просочился назад и бросился к загону с лошадьми. — Колесницу! — крикнул он подвернувшемуся конюху.
— Слушаюсь, Непобедимый! — воин кинулся выполнять приказ, но стрела тут же выбила ему глаз, и он замертво рухнул на землю.
Хармхаб в несколько прыжков оказался возле загона, где ржали испуганные лошади. Под ноги попался какой-то мальчишка лет десяти. Чумазый, испуганный, с бритой головой, в одной набедренной повязке.
— Чего тут вертишься! — набросился на него Хармхаб. Мальчик весь сжался и дрожал от страха. — Подкати колесницу. — Он указал на распряжённую боевую повозку, которая стояла возле шатра полководца. Дышло уперлось в землю. Задок с узкой площадкой для лучника задрался кверху. Мальчишка таращил на него глаза, полные ужаса, но не двинулся с места. Он ничего не соображал от страха. Сын какого-нибудь командира. Обычно, мальчиков лет двенадцати — четырнадцати берут с собой в поход для постижения воинской науки. Они заботятся о лошадях, чистят оружие или выполняют какие-нибудь мелкие поручения. Это был совсем какой-то маленький, худой.
— Повозку подкати к загону! — Хармхаб так его тряхнул за худенькие плечи, что голова чуть не слетела с тонкой шеи. Мальчишка немного пришёл в себя и кинулся выполнять приказ. Хармхаб осторожно вошёл в загон, уворачиваясь от копыт взбесившихся животных. Кони метались в узком загоне, вставали на дыбы — того и гляди зашибут. Среди обезумевших животных, он нашёл Хопса, своего любимого коня. Военачальник схватил его за гриву и попытался успокоить. Конь жалобно заржал, но, почуяв крепкую руку хозяина, присмирел.
Мальчишка, упираясь изо всех сил босыми ногами в землю, еле-еле подкатил колесницу. Хармхаб быстрыми умелыми движениями запряг Хопса. Повязал на широкую грудь коня кожаный фартук, защищающий от стрел.
— Держи! — кинул он вожжи мальчику. Снова ринулся в загон. Нашёл Хуфу и вцепился ему в шею. Молодой горячий конь грязно-рыжей масти пытался встать на дыбы, но Хармхаб не позволил. Жеребец недовольно ржал, пытался укусить военачальника. Не выйдет! Хармхаб железной хваткой держал его за шею.
— Тихо! Тихо! — старался он ласково успокоить коня. — Это я! Тихо! Наконец тот присмирел и позволил вывести себя из загона.
— Залезай! Будешь править, — приказал Хармхаб мальчишке, когда колесница была готова к бою.
— Я не умею, — пропищал мальчик.
— Некогда учиться, — гаркнул Хармхаб и приправил слова крепким шлепком по тощему заду мальчика. Тот, взвизгнув, запрыгнул в колесницу и вцепился руками в вожжи.
— Держи крепче. Правь туда, — он указал в самую гущу боя. — И голову не высовывай.
Хармхаб надёжно устроился на узкой площадке для стрелка, бросил себе под ноги меч бронзовую булаву и секиру на длинной рукояти. Сам взял в руки копье. Кони рванулись с места. Колесница понеслась, издавая ужасный грохот. Вперед выступало дышло, на конце которого, расправив широкие крылья, парил бронзовый сокол.
Воины Кемет уверенно теснили врага. Щиты трещали под ударами. Нехсиу напирали, орудуя длинными кинжалам копьями с каменными наконечниками. Тяжёлые дубины с привязанными булыжниками обрушивались на головы воинов Кемет.
— Разойдись! Разойдись! — Дико заорал Хармхаб.
Строй щитоносцев разомкнулся. Колесница влетела в сечу, сшибая попавших на пути дикарей. Истошные вопли раздавались из-под колёс. Бронзовый сокол ломал ребра, дробил черепа. Хармхаб проткнул копьем мягкое тело здоровенного нехсиу. Тот готов был обрушить дубину на голову Хопса. Древко громко треснуло. Хармхаб чуть не выпал из колесницы, но, все же успел схватиться за поручень. Колесница, словно ножом прорезала толпу чернокожих дикарей, оставляя за собой борозду из павших тел. Как только повозка вырвалась на простор, Хармхаб хлопнул ладонью по костлявому плечику мальчишки.
— Поворачивай! Поворачивай! Тяни вожжи слева на себя.
Мальчишка неумело резко дёрнул вожжи. Колесница накренилась, совершая крутой разворот. Правое колесо с точёными спицами зависло в воздухе. Но Хармхаб удержался и, балансируя телом, заставил вновь колесо коснуться земли.
Кони храпели. Повозка летела вновь в толпу нехсиу. Хармхаб схватил секиру. Он ловко вращал над собой тяжёлое оружие и обрушивал его на головы каждого, кто попадётся на пути. Нехсиу бросились врассыпную от грозной возницы. Их боевой пыл тут же иссяк.
— Хармхаб с нами! Бей! Бей! Амун! Бей! — прокатилось над полем боя.
Враг побежал.
Нехсиу исчезали в расщелинах жёлтых скал песчаника, словно напуганный крысы в норах. Опьянённые победой, воины Кемет кинулись вдогонку. Но Хармхаб остановил их. Преследовать нехсиу бесполезно. Эти шакалы знают все тропки в горах. Их не догнать, да ещё на засаду нарвёшься.
Отбились! Слава Амуну!7
Хармхаб устало слез с колесницы и внимательно оглядел поле боя. Вокруг лагеря лежали десятки убитых. Стонали раненые. Сам лагерь разгромлен. Шатры догорали. Все разбросано, перевёрнуто. Хорошо, хоть до его шатра не добрались. Чудом уцелел загон с лошадьми. Нехсиу могли и их перерезать. Тогда остались бы без колесниц. Откуда здесь, в презренной Куши8 взять коней, обученных ходить в упряжке. Повезло!
Полководец пытался вспомнить, где он его видел? Здоровенный чернокожий воин с горящими глазами и звериным оскалом. Хармхаб расколол ему голову секирой, но перед этим пришлось долго повозиться. Это не какой-нибудь пастух или охотник на обезьян — чувствовалась крепкая рука умелого воина. Пару раз пришлось с трудом увернуться от острого бронзового меча.
Наконец он его нашёл. Военачальник присел возле распластанного тела. Воин лежал, широко раскинув руки. Лицо так и застыло в зверином оскале. Нос вдавлен мощным ударом секиры. Один глаз вытек, другой остекленел. Правая жилистая рука сжимала тяжёлый бронзовый меч, изогнутый в виде серпа
Силен! Хармхаб разглядел на мускулистой груди амулет чёрного дерева. Слон угрожающе поднял хобот. Вперед торчали длинные бивни. Знак воина из племени Большого Слона. Нехсиу затеяли серьёзное дело, если даже племя Большого Слона из далёких земель Кехет взялось за оружие. Самый жестокий и непримиримый народ. Самые сильные воины. Ещё Минхеперра Тутмос9 нанимал их для походов на север. Об их стойкости и жестокости ходили легенды. Они беспощадны: пленным отрезают головы или с живых сдирали кожу. Но и сами не сдавались на милость победителям. Говорят, если им в бою перебить руки, они будут пытаться достать противника зубами.
Хармхаб сорвал амулет с шеи убитого. Крепкий кожаный шнур лопнул. Надо отдать амулет жрецам, — подумал он. — Пусть заклинатели нашлют порчу на воинов из племени Большого Слона. Затем Хармхаб нащупал на поясе убитого ещё один талисман. Тонкая бечёвка, унизанная отрезанными ушами, высушенными на солнце. Грозный воин: стольких врагов одолел. Хармхаб насчитал два десятка ушей. Военачальник с трудом разжал большой крепкий кулак убитого и высвободил меч. Осмотрел крепкое кованое лезвие, удобную рукоять, отделанную слоновой костью. Интересно, откуда у нехсиу такое оружие? Обычно чернокожие разбойники сражались короткими копьями и кривыми кинжалами, дубинами. Но они не умели выплавлять крепкую бронзу. Откуда меч? Клинок, явно изготовлен мастерами с севера. Такие клинки делают в Хекупта10. Хармхаб разглядел клеймо оружейника: крокодил разинул пасть. Ту же и имя мастера: «Себхот». Иногда попадаются у нехсиу тяжёлые толстые клинки времён Менхеперра Тутмоса. Но этот меч современный с тонким отведённым лезвием. Как попало это оружие к дикарям?
— Что прикажешь делать с убитыми? — отвлёк Хармхаба один из писцов войска.
— Наших воинов зашейте в шкуры и отправляйте в Бухен11. Пусть наместник Хеви захоронит их по всем обрядам. А нехсиу скиньте вниз, в ущелье. Шакалы ими поужинают.
Хармхаб прошёл вперед к границе лагеря. Озабоченно оглядел окрест: как же враг подкрался? Утреннее солнце уже позолотило уступы гранитных скал. Теперь просматривалась вся обширная долина, окружённая невысокими горами: выжженная солнцем земля с редкой порослью колючей травы; корявые кустарники кое-где: ветки почти без листьев. К лагерю невозможно подкрасться незаметно, даже ночью. Часовые должны были обнаружить противника. Почему так поздно подняли тревогу? — не понимал Хармхаб.
Не хотел он ставить лагерь в этом месте. Душа не лежала. Хоть и место удобное, но… Проклятое! Душа Эб, что живёт под сердцем и душа-советник Ху12 подсказывали ему: надо было уходить отсюда выше в горы. Не послушал своих покровителей, и вот — наказание.
Когда-то здесь великий Солнечный правитель Эхнейот13 приказал возвести город, подобный тому, что он построил в Верхнем Кемет. Южный Горизонт Йота должен был вырасти, в виде огромного храма Солнечному Богу. Высоченные обелиски должны были взметнуться ввысь каменными иглами, огромные пилоны сиять золотыми верхушками, невиданные по красоте дворцы с нескончаемыми колоннадами радовать глаз изумительными росписями лучших мастеров живописи. Вокруг должны были зазеленеть чудесные сады, плескаться искусственные озера. В водоёмах цвести нежные лотосы. Даже канал начали рыть от берегов Хапи14, широкий и удобный, чтобы он служил не только для орошения садов, но и для судоходства. Но грандиозным планам так и не суждено было свершиться. Сначала частые набеги разбойников-нехсиу не давали приступить к строительству, а после смерти Сына Солнца, новый город стан никому не нужен. Работы забросили. Так и валялись бесхозно стопки каменных блоков. Заложенные фундаменты покривились и поросли травой. Площадку центрального Солнечного Храма занесло песком. Только посредине осталась торчать небольшая каменная стела с рисунком, на котором правитель Эхнейот приносит дары своему небесному отцу Йоту15. К правителю от огненного шара спускались ручки-лучики, поднося к носу крест-анх — дыхание жизни.
Хармхаб подошёл к стеле.
— Ну и чего ты нас не уберёг, Солнцеподобный? — С упрёком обратился он к нарисованному Эхнейоту. Тот только загадочно улыбался. — При жизни от тебя было мало толку, и после смерти — никакого, да простит мне Амун непочтение к тебе.
Вновь голова наливалась тяжестью. Да что же такое он вчера выпил? До сих пор не отойти. Полководец взглянул на голубое безоблачное небо. Глаза резало, в висках давило.
Сейчас поднимется солнце, и наступит нестерпимый зной, такой, что скалы раскалятся, что печь в хлебопекарне. Как он ненавидел эту страну! Проклятая Куши! Вечная жара, клещи, стаи песчаных блох, скорпионы под каждым камнем. Вода вечно протухает, не смотря на то, что ее держат в кувшинах из пористой глины. А змей сколько! Да ещё эти неугомонные нехсиу. Как только здесь нормальные люди живут? И ведь живут! Скотоводы, охотники, торговцы. Да ещё любят эту землю, словно родную мать. А ещё резчики в каменоломнях, старатели на золотых приисках — и все довольны.
Вдруг коленка взорвалась острой болью. Хармхаб ощупал разбухшую ногу. В пылу сражения не почувствовал, как его приложили дубиной.
— Эй! Подойди сюда, — поманил Хармхаб мальчишку, что помог ему с колесницей. Он так и остался стоять в повозке, сдерживая разгорячённых лошадей. Глаза большие, тёмные, полные ужаса. Ещё бы — в настоящей сече побывать. Хорошо, что ещё не обделался. И такое случается. — Да что ты вцепился в вожжи. Накинь их на стелу. Пусть Эхнейот коней посторожит. Хоть такая от него будет польза.
Мальчик закрепил вожжи и послушно подбежал к полководцу. Хармхаб тяжело оперся на хрупкое плечико.
— Помоги дойти до шатра.
Войдя в шатер, полководец тяжело опустился на хлипкий стульчик со скрещёнными ножками. Личный лекарь Хармхаба Мехи, широкоплечей с умными живыми глазами, осмотрел колено полководца. Осторожно ощупал вздувшееся посиневшее место. Хармхаб сжал зубы и затаил дыхание, чтобы не вырвался стон.
— Всего лишь ушиб, но сильный, — успокоил лекарь, поморщив гладкий загорелый лоб. — Примочки из глины с морской солью — и Великий через несколько дней вновь в строю.
— Делай, — согласился Хармхаб. — Хорошо, что не перелом, иначе пришлось бы возвращаться в Бухен и отложить поход.
Пока лекарь готовил примочки, взгляд военачальника случайно зацепился за мальчика. Тот остался стоять у входа, с любопытством оглядывая обстановку шатра: стойку с копьями и секирами, боевые щиты, незатейливую, но дорогую походную мебель. Ну и худющий, — подумал Хармхаб.
— Ты откуда такой взялся?
— Я сын Парамессу.., — несмело откликнулся мальчик.
— Говори громче! Что ты там мямлишь? — нетерпеливо воскликнул Хармхаб.
— Я сын Парамессу, — повторил он тонким голоском. — Прибыл вместе с са16 лучников из Бухена.
— Парамессу? Сын чезу из меша Птаха?17 — вспомнил Хармхаб. — Как отец? Как его рана?
— Отец поправляется, благодаря молитвам и старанию лекарей.
— Мне его не хватает. Твой отец храбрый воин и умный командир. Поскорей бы он вернулся в строй. Подойди ближе. Мне не разобрать твоего писка.
Мальчик неуверенно приблизился на пару шагов.
— Все! — удовлетворённо выдохнул лекарь, заканчивая с примочкой. — Теперь Непобедимый должен посидеть некоторое время спокойно. А я пойду к другим раненым.
— Да благословит тебя Амун за твоё старание! — поблагодарил лекаря Хармхаб. После вновь метнул взгляд на мальчишку. — Ну и зачем Парамессу прислал тебя сюда?
— Отец хочет воспитать из меня воина.
— Из тебя? — с сомнением поглядел на мальчишку Хармхаб, вновь оценивая тонкое тело мальчика. — И что из тебя за воин получится? Взгляни на свои руки — словно прутики. А ноги? Колени торчат. Ребра выпирают. Тебя что, не кормили? Ты даже охотничий лук не натянешь. Сколько тебе лет исполнилось?
— Я встретил девять разливов Хапи18. Отец одну луну назад состриг детский локон с моей головы19.
— Допустим, — смягчил тон Хармхаб. — Выглядишь на свой возраст. Я думал, тебе лет двенадцать. Только, на кой ты мне сдался? Девять лет! Почему Парамессу не отдал тебя в Дом Жизни на обучение?20
— Я учился в Доме Жизни, — дрожащим голоском признался мальчик. — Меня выгнали.
— Выходит — ты тупой бездельник! — грозно сдвинул брови Хармхаб. — В своё время, о мою спину жрецы сломали не одну палку за непослушание, но никогда не выгоняли. Чем же ты так прогневал наставников?
Мальчик потупил взор и молчал, глядя под ноги.
— Ладно. Возьми со стола вон тот папирус. Прочитай, что там написал мне Хеви — наместник Куши.
Мальчик несмело протянул руку к свитку. Он поднёс серо-зелёный лист к лицу и глупо хлопал глазами.
— Паршивец! — Хармхаб ухватил его за ухо. — Да ты и читать не умеешь!
Мальчика спасли от гнева Хармхаба чезу. Командиры вошли в шатёр вслед за Нахтимином и поклонились военачальнику. Хармхаб отпустил визжащего мальчишку, и тот забился в угол шатра, со слезами на глазах, держась за покрасневшее ухо.
— Что? Проворонили? — гневно сверкнул глазами Хармхаб. — Чьи люди стояли в карауле? Почему нехсиу подобрались незамеченными к лагерю?
— Непобедимый, караульных всех убили, — оправдывался Нахтимин. — Как будто к ним спокойно подошли и перерезали горло.
— Они что, спали? Все спали? — удивился Хармхаб.
— Непонятно. — Нахтимин развёл руками. — Не могли они спать. Может, их заколдовали?
— Что за глупость, — отмахнулся Хармхаб. — Кто был старшим над караульными?
— Его тоже зарезали. Он даже нож не успел выхватить.
— Ничего не понимаю!
Хармхаб замолчал. Молчали и его командиры, потупив взоры. Наконец полководец спросил:
— Много потерь?
— Много, — вздохнул Нахтимин. — И раненых много.
— Хорошо нас наказали дикари за беспечность! Но об этом надо забыть. Потом разберёмся — кто виноват. Поход не должен сорваться, — строго произнёс Хармхаб, увидев неуверенность на лицах командиров. — Нечего тянуть. Надо совершить рейд в земли Ирчет, что за третьими порогами. Там нехсиу пасут стада. Разверните карту.
На небольшом походном столе тут же появился кусок коричневого пергамента, исчерченный красной и чёрной тушью. Позвали смуглых охотников-маджаев из местных.
— Есть два пути, по которому сможет пройти войско. — Заскорузлый палец разведчика прошёлся по извилистой линии на пергаменте. — Можно попробовать здесь, через горы. Дорога узкая, тяжёлая: вечно подъёмы и опасные крутые спуски. Но на этом пути нехсиу не смогут напасть внезапно. Местность хорошо просматривается. Лесов нет, только голые скалы. Есть несколько опасных мест, где нехсиу могут устроить засаду, но проскочить — возможно. Выйдем прямо к третьим порогам. Другая дорога вдоль берега Хапи. — продолжил объяснять разведчик, сощурив один глаз. — Однако на этом пути легко попасть в засаду. Над дорогой нависают скалы. По берегу высокие заросли камыша. Нехсиу мастера устраивать ловушки.
— Я жду вашего мнения. — Хармхаб оглядел командиров. От резкого движения голову словно сдавило между двух камней.
— Нам надо задержаться здесь на несколько дней, а, возможно, отойти к Бухену, — предложил один из чезу — старый опытный воин. — У нас много раненых.
— Нет, — отрезал Хармхаб. — Нельзя затягивать войну. Мы должны успеть до разлива Хапи загнать нехсиу обратно в леса.
— Надо идти долиной вдоль берега, — выдвинул идею другой командир — молодой и горячий. — Вперед выслать разведку из маджаев. Пусть предупреждают о засадах.
— Напасть могут и сзади, — возразил разведчик. У нехсиу лёгкие быстрые лодки. Они способны появиться в любом месте, атаковать и снова уплыть.
— Если пойдём вдоль берега, завязнем в частых стычках. Тогда точно не успеем до разлива. — Хармхаб ещё раз взглянул на карту. — Раненых отправим в Бухен. Совсем слабых оставить здесь, в лагере под присмотром лекарей. Всем остальным готовиться к маршу. Собрать самых выносливых воинов в передовой отряд. Идём через горы немедленно, пока нехсиу не очухались.
— У нас мало продовольствия, — слабо подал голос старший писец, заведующий снедью.
— Значит, будем голодать, — безжалостно решил Хармхаб. — Все! Выступаем. Проберёмся по горам и спустимся прямо в земли Ирчет21. Перережем все стада нехсиу, сожжём их поселения. Вы чего потупились? — удивился Хармхаб, заметив, как командиры опустили головы. — Говорите! — потребовал полководец.
— Прости, Непобедимый, — несмело подал голос Нахтимин. — Мы согласны резать нехсиу сотнями, выжигать их поселения до пепла. Но скот… Воины не смогут просто так убивать коров.
— Стада угнать мы не в силах. Всех животных надо умертвить, — настаивал полководец.
— Нельзя гневить Хатхор22. Нельзя убивать коров, даже когда голодаешь. Большинство воинов родом с юга. Для них корова — священное животное, связанное с богиней Хатхор.
Действительно, Хармхаб совсем забыл, что многие отряды сформированы из пастухов, которые гоняют бесчисленные стада в землях Вават.
— Хорошо, — сдался Хармхаб. — Угоним, сколько возможно.
Военачальники разошлись выполнять приказ. Слуга поставил на стол перед Хармхабом кувшинчик с водой и блюдо с холодным мясом. Взглянув на еду, командующего чуть не вывернуло.
— Аниб, — окликнул он слугу. — Почему мне не доложили вчера, что Парамессу прислал своего сына? — Хармхаб кивком указал в сторону хлюпающего мальчика.
— Доложили, — невозмутимо ответил слуга, обтирая руки Хармхаба от крови и грязи влажной тряпкой. — Но вчера великий напился до неприличного состояния, — укорил военачальника слуга. — Свалился под стол, заблевал весь пол, да ещё обмочился.
— Да что ты на меня наговариваешь! — возмутился Хармхаб. — Что я, юнец, не знающий меры? Я здоровый мужчина и не мог так нажраться. Да ещё обмочиться. Ты в своём уме?
— Беру Амуна в свидетели, — побожился слуга и ехидно спросил: — Почему же Непобедимый не помнит вчерашнего вечера?
— А сколько же я выпил? — попытался припомнить Хармхаб. Но память начисто размыло, словно строки с папируса, упавшего в воду.
В шатёр вошёл командир меша Юга. В руках он держал глиняный кувшин с тонким горлышком. Обычно в таких изящных кувшинчиках из пористой глины перевозят дорогое вино.
— Нахтимин, сколько я вчера выпил? — обратился он к нему.
— Вчера все перепились, — мрачно ответил Нахтимин. — Все командиры и даже некоторые воины были не в себе. Только ты здесь не при чем. Вот, смотри. — Нахтимин прямо на стол вылил остатки содержимого кувшинчика.
— Что-то на вино не похоже. — Хармхаб внимательно осмотрел лужицу мутноватой серой жидкости. Обмакнул палец и поднёс к носу. — Какое же это вино? И пахнет кислятиной.
— В том-то все и дело, — подтвердил Нахтимин. — В напитке подмешена какая-то гадость. Нам повезло, что кувшины трясло по горной дороге, отчего весь яд осел на дно. Воины, кому достались остатки с нашей попойки, сейчас страдают от рвоты и страшной головной боли.
— У меня у самого голова трещит, — пожаловался Хармхаб, но вдруг до него дошло. — Ты думаешь, что нас хотели отравить? Но кто?
— Может не отравить, а одурманить. Представь, как легко напасть на пьяный лагерь и всех перерезать. Амун охранял нас, и не допустил резни.
— Я обязательно принесу ему в жертву чёрного быка после похода, — согласился Хармхаб. — Но откуда вино?
— Прибыло вместе с продовольствием из Бухена от наместника Куши, Хеви.
— Бред какой-то! Никогда не поверю в то, что Хеви вздумал меня травить. Я знаю его с детства. Да и зачем ему? — совсем растерялся Хармхаб.
— Сам не понимаю, — пожал плечами Нахтимин. — Но вино явно — отравленное.
— А вот ещё. Погляди, что я нашёл. — Хармхаб кинул на стол изогнутый серпом меч. — Нехсиу сражаются таким оружием против нас.
— Не может быть! — Нахтимин взглядом знатока оценил клинок. — Да он недавно из кузни. Оружие Себхота я прекрасно знаю. У него лучшая оружейная мастерская в Хекупта. Вот его клеймо, — указал он на выбитый рисунок крокодила. — Но торговцам запрещается продавать оружие дикарям.
— Но кто-то его завёз. Не сам же меч прилетел к нехсиу, как утка, а они его сбили бумерангом.
В шатёр заглянул один из младших командиров:
— Только что прибыл в лагерь Амени, сын Хеви, наместника Куши.
— Сюда его! Немедленно! — закричал Хармхаб. — Сейчас разберёмся.
Полог отлетел в сторону. В шатре вошёл высокий крепкий мужчина лет двадцати пяти. Синий дорожный плащ совсем запылился. На скуластом мужественном лице, обожжённом южным солнцем, горели живые темно-карие глаза. Взгляд слегка утомлённый, но приветливый. Высокий лоб без единой морщинки опоясывала токая лента и поддерживала сзади густые черные волосы. На крутых бугристых плечах лежало широкое ожерелье из медных пластинок. Сильные руки протянулись вперед с раскрытыми ладонями.
— Здоровья и силы! — поздоровался он.
— Живи вечно, — ответил Хармхаб, приветливо улыбаясь. — Рад видеть тебя. Как чувствует себя мой друг Хеви?
— Передаёт тебе пожелания скорейшей победы.
— Что Меритре? Дочь Солнца23 здорова? Когда я видел ее в последний раз, она напоминала спелую грушу.
— Благодаря нашим молитвам, моя жена разродилась легко.
Снова мальчик. Третий сын в нашем семействе, — радостно ответил Амени.
Хармхаб, несмотря на больную ногу, вскочил со стульчика и обнял Амени.
— Я рад за тебя и Меритре. С удовольствием бы выпил за ваше счастье, но вино у меня все какое-то паршивое. — Он скривился. — После него голова раскалывается.
— Мы ещё обязательно отметим рождение моего третьего сына, — пообещал Амени. — Я посвящу его Богу Хору. Пусть носит имя, созвучное с именем самого великого полководца. Как только ты вернёшься с победой, так сразу отпразднуем. Как же без тебя? Меритре сказала, что церемонию обрезания доверит только Хармхабу24.
— Польщён! И за это бы выпил.
— Что с ногой? Ты ранен? — испугался Амени.
— Пустяки! — махнул рукой Хармхаб и вновь опустился на стульчик. — Под утро повеселились. Не заметил что ли? Весь лагерь перевернут.
— Я подумал, что вы в поход собираетесь, — развёл руками Амени. — Неужели нехсиу дерзнули напасть? Тут же на два полёта стрелы вся местность просматривается.
— Кстати, что за вино прислал нам Хеви? — как бы, между прочим, спросил полководец.
— Какое вино? — не понял Амени. — Отец не присылал вина. — Когда собирали продовольствие для армии, я хотел отрядить с десяток кувшинов, я же помню: ты любишь красное из виноградников Свена25, но отец решил, что лучше отправить несколько лишних мешки полбы вместо вина. Дорога трудная, а армия большая. Каждый лишний мешок зерна дорог. Вот и сегодня я привёз чеснок, лук, чечевицу, хлеб, но вина не взял.
— Кто тогда его прислал? — насторожился Хармхаб и приказал слуге: — Позови старшего писца.
Смотритель над снедью подсчитывал остатки продовольствия, что удалось уберечь от нехсиу, когда ему доложили: Хармхаб в гневе и желает его видеть. Смотритель над снедью влетел в шатёр, испуганно озираясь по сторонам.
— Кто привёз продовольствие, — грозно спросил Хармхаб
— Имя его я не запомнил, — растерялся писец. — Бородатый такой. То ли ассириец, то ли шердан26. Да и охрана из бородачей была.
— Мой отец посылал караван с маджаями. — Амени изменился в лице. — У Хеви нет в услужении шерданов. Зачем ему нанимать северян? Местных маджаев27 хватает.
— Непобедимый! — Полог откинулся. Двое воинов втолкнули в шатёр связанного человека и бросили его к ногам Хармхаба. — Посмотри, кого нашли среди пленённых нехсиу. Он совсем не чернокожий.
Действительно, пленный, нисколько не был похож на нехсиу: кожа светлая, хотя и подкоптилась на южном солнце. Борода рыжая и большой горбатый нос — явно не маджай.
— Это он! — воскликнул старший писец. — Он привёз продовольствие.
— Я тоже узнаю эту падаль, — Хармхаб схватил пленника за рыжую бороду и заставил поднять лицо. — Амени, ты знаешь его?
— Конечно же, я помню всех слуг Небнуфе, а этого — особенно. Когда-то он состоял старшим привратником в Доме Ликования28 в Ахйоте29 ещё при правлении Эхнейота, — подтвердил Амени. — Его имя Мексеб. Гиена, от которой вечно воняет падалью и псиной, вызывает меньше отвращение, чем этот сын крокодила. Но откуда он здесь?
Пленный зло озирался по сторонам. Страха совсем не было в его темных глазах. Только безумная ненависть.
— Что ты делаешь в Куши, навоз шакала? — Хармхаб пнул его в бок здоровой ногой. — Язык отсох? Амени, посмотри, у этого
рыжего пса на левом ухе должно быть золотое кольцо с именем богини Иштар.
— Есть такое. — Амени повернул голову пленника.
— Отрежь ухо вместе с серьгой и от моего имени отошли Небнуфу. Пусть порадуется.
— Сделаю!
Амени вынул из-за пояса кривой острый нож и схватил пленника за вьющуюся рыжую копну волос. Пленник дико взвыл, пытаясь увернуться от лезвия. Но Амени крепко держал голову. Острие ножа прижал к уху. Вой перешёл в жалобное завывание.
— Я скажу! Я все скажу!
Амени отпустил пленника.
— Так говори! — потребовал Хармхаб. — Ты привёз отравленное вино?
— Это не яд, всего лишь дурман, — жалобно оправдывался пленник.
— Где маджаи, что сопровождали караван? — спросил Амени, повертев у него перед носом острие кинжала.
— Мы их убили…
— Кто твой хозяин? — Хармхаб пристально посмотрел ему в глаза.
Пленник затрясся, пытаясь отвести взгляд, но ничего не сказал.
— Амени, режь ему уши, — разрешил Хармхаб.
Пленный шарахнулся от Амени так, что чуть не перевернул стол.
— Куда! — Амени поймал его за волосы. — Отвечай на вопросы Непобедимого, иначе не только уши, я и нос тебе обрежу.
Пленный дико заорал, обмяк, закатил глаза и рухнул на пол.
— Ты его не убил? — испугался Хармхаб. Он нужен мне ещё.
— Притворяется, — успокоил полководца Амени и показал отрезанное ухо с серьгой.
— На этот раз — достаточно. Унесите его, да свяжите покрепче, — приказал Хармхаб. — Скоро он все нам расскажет: кто его прислал, зачем нас хотел отравить, и кто нас продал. У меня есть мастера беседовать — даже немые начинают говорить.
Пленного уволокли.
Хармхаб предложил Амени присесть за стол. Слуга поставил перед ними блюдо с фруктами. По кружкам разлил чистую воду. Амени завернул ухо с серьгой в тряпочку и кинул в дорожную сумку. Омыл руки в поднесённой медной чаше и устроился напротив Хармхаба.
— Думаешь, Мексеба — этого скорпиона — прислал Небнуфе? — с сомнением спросил Амени
— Не сам же он решил пробраться в Куши, чтобы отравить меня? — без сомнения ответил Хармхаб.
— Насколько я припоминаю, Небнуфе обвинил в заговоре и изгнали из страны, — припомнил Амени.
— Да. Изгнали. Но все Эйя — мягкосердечный старик, — зло усмехнулся Хармхаб. — Помнишь, после смерти Эхнейота я подавил мятеж в Хекупта. Младший брат Небнуфе был одним из зачинщиков.
— Помню. Ты его убил.
— А второго брата прирезал ты сам. Что там за история вышла? Из-за Меритре?
— Да. Из-за неё. Их Дом хотел сделать Меритре супругой сына старшего колесничего Ранофре — Ахмосе, чтобы потом предъявить права на трон Обеих Земель30. Меритре — одна из дочерей правителя Эхнэйота и имела права на власть. Я им помешал, помог Меритре сбежать из Ахйота и скрыться. Меня хотели за это прирезать как гуся на алтаре Амуну. Но получилось наоборот — Нетшсук пал от моей руки. Я еще Ахмосе, как следует, не отомстил. Рука так и чешется вспороть ему брюхо!
— Осторожней! — погрозил пальцем Хармхаб. — Никакой мести. Все давно забыто. Теперь Ахмосе — мой зять.
— Он же состоял тогда в подлом заговоре, — удивился Амени. — И ты отдал ему в жены дочь? Расскажи.
— Что рассказывать? Сам все знаешь. Дом Ранофре могущественный. В него входят многие влиятельные чиновники из Нижних Земель. Трое братьев — заговорщиков так же из этого Дома. И посты у них были высокие. Они попытались захватить власть и объявить новую династию правителей. Сделав Ахмосе супругом Дочери Солнца, Меритре, они вполне могли посадить его на трон. Хорошо, что в Кемет остались честные люди: я, а со мной вся армия, Эйя с кастой жрецов, Мах с маджаями, Майи в цепких руках держал казну, а Хеви, твой отец контролировал Верхнюю страну, откуда поступало золото и скот. Дом Ранофре проиграл. Ничего у них не вышло. Не смогли они поднять Нижние Земли на восстание. Я вовремя вернулся с армией из Нахарины и навел порядок. Испугавшись разоблачений, старший колесничий Ранофре и старший над войском Йота Рамосе покаялись. На коленях стояли передо мной. Клялись в верности. Свалили всю вину на Небнуфе — единственного оставшегося в живых из трёх братьев. Тот поскорее удрал в Лабан. Он долго скрывался в Приморье, но не выдержал нищеты и на брюхе приполз к ногам Эйи. Раскаялся во всем. Эйя — наивный — расчувствовался и поверил этому скорпиону. Простил ему все. Даже не стал выяснять, при каких обстоятельствах умерла вторая жена Эхнейота Кейе.
— Ты до сих пор уверен, что это она отравила правителя?
— Она, — уверенно кивнул Хармхаб. — Я хорошо ее знал. Змея — да и только. Дом Ранофре помогал ей. При мне заговор бы не затеяли. Воспользовались тем, что я сражался в далёкой Нахарине. А Кейе захотела стать второй Хатшепсут31. Требовала от дома Ранофре, чтобы ее возвели на престол, иначе грозилась раскрыть заговор. Вот братья ее и убили. Но, все давно забыто, — махнул рукой Хармхаб. — Двое братьев в мире ином, третий раскаялся и теперь усердно служит при дворе. Рамосе и Ранофре на животе ползают перед Эйей, лишь бы угодить ему. Ахмосе стал моим зятем. Кейе пропала или убита, но среди живых ее нет — это точно.
— Тогда зачем слуга Небнуфе хотел тебя отравить? Если Небнуфе решил отомстить, то выбрал самое подходящее время. Тебя любит народ. Армия в твоей полной власти. Но если Хармхаб потерпит поражение от диких нехсиу — от этих трусливых обезьян — его засмеют. Начнут шептаться на торжищах и на пристанях, что полководец уже старик и не способен управлять армией, — сделал вывод Амени и, насупившись, добавил: — А еще я слышал, что ты в последнее время не ладишь с Эйей.
— У нас возникали разногласия, — неохотно признался Хармхаб. — Он желает строить новые храмы, а мне важнее крепкая армия. Каждый прав по-своему, только казна одна.
Как не сопротивлялся желудок, Хармхаб все же съел немного фруктов и запил водой с уксусом.
— Чего ищешь? — Хармхаб заметил, как Амени оглядывается по сторонам.
— А где мальчик? Вчера к тебе должен был прибыть отряд лучников. Вместе с ними я отослал мальчика лет десяти, сына Парамессу.
— Шакалёнок, — позвал Хармхаб. — вылезай на свет.
Мальчик поднялся и поклонился Амени.
— Меритре очень беспокоилась о тебе. — Амени обнял маленького воина. — Как ты добрался? Она прислала тебе сладких пирожков.
— Амени, — Хармхаб нахмурился. — Ты прекрасно знаешь, как я терпеть не могу сюсюканье. Из него я должен воспитать воина или плакальщицу для похорон?
— Это все — Меритре, — смутился Амени. — Она его очень полюбила.
— Так чего вы не оставили мальчишку в Бухене? Погнали сюда, в горы, где идёт война?
— Парамессу в письме просил пристроить его в отряд. Он скоро сам прибудет. Рана почти зажила. Сейчас он, должно быть, уже добрался до Острова Слонов.32 А Меритре хотела оставить мальчика. Он славный. Моей матери Нефтис он тоже очень понравился.
— Славный, — усмехнулся Хармхаб. — почему же такого славного ребёнка выгнали из Дома Жизни? Даже маленький проказник Хармхаб отделывался палками — а его выгнали. Да он читать не умеет!
— Он научится. Прости его, — заступался Амени. — Ребёнок вырос в маленьком городке под Хутуаретом.33
— Ненавижу этот город! — зло сверкнул очами Хармхаб. — Рассадник бунтов, оплот гиксосов.
— Разве ты не знаешь, непобедимый, что Парамессу родом с севера, из-под Хутуарета?
— Нет. Впрочем, какая разница? Парамессу — отважный воин, башковитый, находчивый. Недаром я назначил его начальником лучников. Мне его не хватает. Быстрее бы он поправлялся и присоединился к походу. Я уверен, если бы Парамессу был сегодня в лагере, то нехсиу не удалось бы застать нас врасплох. — Хармхаб жадными глотками опорожнил серебряную кружку с водой и громко поставил пустой сосуд на стол. — Предположим, что мальчишка из Хутуарета. Как хоть его зовут? Говори! Что, язык проглотил?
— Моё имя Сети. Я старший из трёх сыновей Парамессу, — несмело представился мальчик.
— В городе нет Дома Жизни. Разве не помнишь, как ты там все разгромил во время подавления восстания? — напомнил полководцу Амени.
— Согласен. Было дело. Город я почти весь разрушил. Но у меня не было другого выхода, как только уничтожить это осиное гнездо.
— Так кто же его научит читать, если в Хутуарета нет Дома Жизни? Парамессу отправил мальчишку учиться в Уаст. Жрецы определили его в младшие ученики к семилетним оболтусам. Над ним смеялись, что он такой большой, а учится среди маленьких. Сети долго терпел, но не сдержался и поколотил одного из сынков высокого чиновника. Тот настоял, чтобы мальчика выгнали из Дома Жизни. Парамессу рассерчал и отправил его в войска. Сказал, что только среди младших воинов ему место, и он сам вплотную займётся его воспитанием.
— Понятно, — кивнул Хармхаб и строго взглянул на мальчишку. — Остаёшься при мне. Будешь заведовать стрелами, получать их у писцов и следить, чтобы мои чехлы всегда были полны. Заодно в твои обязанности входит: чистить моё оружие и следить за лошадьми. Я люблю во всем аккуратность. Запомни! Уши драть буду за каждую провинность. И еще! — вспомнил военачальник. — Будешь учиться читать и считать каждый вечер. Бездари мне в войске не нужны.
— Он со всем справится, — заверил Хармхаба Амени.
— Куда же он денется, — усмехнулся Хармхаб. — Только не надо за него отвечать. Он теперь сам должен стоять за себя.
— Не будь так жесток, Непобедимый.
— Вспомни, как сам потел, когда пришёл в армию. Тебе кто-нибудь носил сладкие пирожки? Палки получал за себя и за своих нерадивых товарищей. Помнишь?
— Повелитель! — в шатёр влетел один из чезу. — Пленник сбежал. Тот, бородатый.
— Растяпы! — Хармхаб тяжело поднялся, морщась от боли в колене. — Как он смог? Кто его сторожил?
— Его бросили связанного в яму на краю лагеря. Он был без сознания. Оставили одного охранника…
— Как он смог удрать? — разозлился полководец.
— Нехсиу подкрались, убили охранника и освободили пленного.
— Попробую с маджаями его догнать, — предложил Амени. — Далеко он не уйдёт.
— Пусть Амун поможет тебе, — крикнул вслед убегающему Амени полководец. — Он мне очень нужен. Живым. — После спросил у чезу: — Войско готово?
— Лучники выдвинулись вперед. Тяжёлая пехота построена, ждёт распоряжений.
— За лучниками колесницы, потом пехота, последними — обоз, — приказал Хармхаб.
— Непобедимый, а шатёр? — испуганно спросил слуга. Твоя походная мебель, посуда?
— Ну, ее! Куда я с мебелью попрусь через горы. И эту тряпку.., — показал он на пёстрый полог шатра. — Отправь все в Бухен. На земле посплю, под открытым небом. Не впервой.
Оглавление
- Предисловие
- Глава первая
- Глава вторая
- Глава третья
- Глава четвертая
- Глава пятая
* * *
Приведённый ознакомительный фрагмент книги Живущий Правдой предоставлен нашим книжным партнёром — компанией ЛитРес.
Купить и скачать полную версию книги в форматах FB2, ePub, MOBI, TXT, HTML, RTF и других
Примечания
5
хеттский меч — хетты, воинственный народ, обитающий в древней Анатолии (нынешняя центральная Турция), вечные враги Египта
9
Минхеперра Тутмос — Ту́тмос III — фараон Древнего Египта, правивший приблизительно в 1479 — 1425 годах до н. э., из XVIII династии. Сын Тутмоса II от наложницы Исиды.
11
Бухен — древнеегипетские крепость и поселение, расположенные в Северной Нубии, в районе Второго порога Нила.
13
Эхнейот или Эхнатон — Аменхотеп IV (позднее Эхнатон) — фараон Древнего Египта (1375 — 1325 г. до н.э.), правивший приблизительно в 1351 — 1334 годах до н. э., из XVIII династии, выдающийся политик, знаменитый религиозный реформатор, во время правления которого произошли значительные изменения в египетской жизни — в политике и в религии. Сын Аменхотепа III и царицы Тейе.
15
Йот или Атон — единый бог солнечного диска, монотеистический культ которого был введён фараоном Эхнатоном
17
Птах — бог искусств и ремесел, а в мемфисской космогонии — бог-творец. Птах создал мир «сердцем и языком»: он называл имена всех предметов, и те появлялись. Часто крупные воинские соединения носили имя какого-нибудь бога.
19
один из обрядов посвящения мальчика в мужчины был: срезания косички, которую носили маленькие мальчики.
20
Дом Жизни — научный институт, состоявший при храма. В нем находились архивы, библиотеки, так же выполнял функцию начальной и высшей школы.
22
Хатхор или Хатор («дом Гора», то есть «небо») — в египетской мифологии богиня неба, любви, женственности и красоты, а также супруга Хора. Первоначально считалась дочерью Ра.
26
шерданы — народность, происходила из района города Сард в западной части Малой Азии и впоследствии заселили остров Сардиния.
29
Ахйот или Ахетатон — («Горизонт Атона») — город в Древнем Египте, построенный в XIV в. до н. э. фараоном Эхнатоном, который сделал его своей резиденцией и столицей Египта вместо Фив, а также центром введённого им культа бога Атона. Во второй половине XIV в. до н. э., при фараоне Хоремхебе, окончательно уничтожившем культ Атона, Ахетатон был покинут жителями и пришёл в запустение
31
Хатшепсут (1490/1489—1468 до н. э., 1479—1458 до н. э. или 1504—1482 до н. э.) — женщина-фараон Нового царства Древнего Египта из XVIII династии. До воцарения носила то же имя (Хатшепсут, то есть «Находящаяся впереди благородных дам»), которое не было изменено при восшествии на престол (хотя источники называют её тронным именем Мааткара — Маат-Ка-Ра). Имела титулы «Великая жена царя» и «Супруга бога Амона».
