Иркутская сага. Воспоминания о прожитом. Том 3

Сергей Алексеевич Решетников

Эта книга о двух эпохах – СССР и новой России. О жизни в Иркутске – столице Восточной Сибири и Усть-Илимске – городе трёх Всесоюзных ударных комсомольских строек. О людях и водоворотах судьбы, в которые попадали герои повествования. О больших и малых неудачах. О победах, которые были нелегкими, а потому и очень важными. О любви, семье, родителях, детях и внуках. О том, что наша жизнь прекрасна и удивительна. Изучайте историю Родины по конкретным судьбам людей, о которых повествуется в этой книге Книга содержит нецензурную брань.

Мои родные Щёкотовы

Происхождение фамилии Щёкотов (Щекотов)

Фамилия Щекотов образована от личного прозвища и относится к распространенному типу русских фамилий.

Существует несколько версий происхождения фамилии Щекотов. Согласно одной из них, она образована от прозвища Щекот. В некоторых русских говорах этим словом обозначают заливистое птичье пение, например, щекот соловья и т. п. Подобным прозвищем могли наделить человека, который восхитительно пел, что очень ценилось на Руси.

Кроме того, возможно, что корни фамилии Щекотов восходят к глаголу «щекотать» или образованному от данного глагола мирскому имени Щекот. Это имя относилось к так называемым «охранительным» именам. Согласно суеверному обычаю, существовавшему на Руси, подобные имена присваивались детям с целью отвращения злых сил. Для того чтобы не искушать судьбу и отвести зло, детям давались имена со значением прямо противоположным тому, что ожидали или желали родители для детей. Дело в том, что с глаголом «щекотать» были связаны дурные ассоциации: считалось, что щекотать может нечистая сила и злые духи. По народным поверьям, щекоткой русалки убивали встретившихся им в полнолуние людей, а сорока-щекотуха — ипостась демона, охраняющего клады.

Таким образом, потомки человека, обладавшего прозвищем Щекот, со временем получили фамилию Щекотовы или Щекотовы.

Говорить о точном месте и времени возникновения фамилии Щекотов в данный момент не представляется возможным, поскольку процесс формирования фамилий был достаточно длительным. Тем не менее, фамилия Щекотов представляет собой замечательный памятник славянской письменности и культуры.

Лена Щёкотова

С Леной, своей будущей женой, мы познакомились на улице 5-й Армии в Иркутске. Наши дома были расположены недалеко друг от друга. В ее дворе жил мой одноклассник Володя Кузнецов, на одной лестничной площадке в соседней квартире — Гриша Красовский, в четвертом подъезде — Сережа Семихатов. Лена училась в девятнадцатой школе, что на ул. Российской, рядом с набережной Ангары. Уже потом я узнал интересные совпадения.

Раньше это была школа номер один, там училась моя мама, ее брат Павел Щепин, их дом был рядом с этим учебным заведением. Хорошая школа — небольшая, компактная, уютная. Учителя там тоже были хорошими. Лена была красивой девушкой. Сейчас она красивая, статная женщина. Огромные, выразительные карие глаза, черные, длинные ресницы. Длинные, красивые, стройные ноги, как будто бы вырезанные великолепным скульптором. Красивая грудь. Веселый и одновременно крутой характер. Она занималась легкой атлетикой, метанием ядра. Могла спокойно «зафитилить по морде» любому обидчику. Красивая девочка и хороший друг, пацан и любимая в одном флаконе, если так можно сказать в шутку. А если серьезно, то надежный и преданный друг. Она, наверное, сразу влюбилась в меня, дворового оболтуса и бесстрашного уличного бойца за справедливость. Мы дружили с ней с 16 лет, были почти неразлучными. Не принято тогда было говорить о любви, о высоких чувствах. Скупа была наша эпоха на добрые слова, мы строили коммунизм. Поэтому везде использовались слова: борьба, битва за урожай, штаб по проведению субботника…. А «телячьи нежности» считались буржуазными происками. Вот и мы как-то без этого пытались обходиться. А нежные слова нужны, они важны для каждого человека. И для того, кто их произносит, и для того, кто их слышит. Они согревают, защищают, дают сил. Вот и сейчас получается немного странно, Лена прочитает из книги те слова, которые я тогда не произнес. Да, лучше поздно, чем никогда.

— Леночка, я тебя люблю, ты мой земной ангел-хранитель!

Моя женитьба и раннее отцовство круто изменили мою жизнь. Кем бы я был сейчас, если бы жизнь сложилась иначе, не знаю. Спасибо тебе за заботу, терпение и терпимость, за твою любовь!

Сережа и Лена

С возрастом понимаешь преимущество раннего брака при больших его минусах, таких как отсутствие мудрости, недостаточная, прежде всего, финансовая самостоятельность. Когда ты молод, руководствуешься чувствами и эмоциями, а они в этот период, как правило, чисты и бескорыстны. Взрослея девушка уже будет склонна к охоте за состоятельным женихом, а не найдя такого, боясь «выйти в тираж», она уже может зацепиться за любого, лишь бы попасть замуж. Молодости это еще не ведомо.

Лена

Когда мы с Леной шли по центральной улице, взрослые мужики оглядывались и выворачивали шеи, чтобы полюбоваться этой девушкой. Но в моем присутствии подходить не решались, кому захочется, получив по морде, валяться на асфальте.

Если на меня засматривались девчонки, то перед ними тоже маячила опасность. Тут уже Лена могла дать по физиономии, иногда так и случалось. Когда я учился на третьем курсе Политеха, мы решили пожениться. Правда, меня терзали противоречивые чувства. Дурацкие. Типа, конец свободе. Парень еще не нагулялся. И практичные. Как содержать семью? Надо сначала получить образование. Но молодость победила, и 28 сентября 1973 года в Доме бракосочетания на улице Карла Маркса состоялась регистрация нашего брака. Мы стали законными супругами.

Спустя сорок шесть лет совместной жизни, 28 сентября 2019 года, я в подарок жене написал такое вот шуточное произведение: денег нет — дарю стих.

Неумолимо пролетело время.

Своей лысеющей башкой

Я сознаю, что не вернуть тех дней.

(Однако умный я какой).

Но и не надо, и поверь:

Ты дорога мне и теперь.

А я сильнее похожу на бремя,

Как устаревший, бля, дисплей.

Уже не становлюсь ясней,

Не занимаюсь важным делом.

И поделом, и поделом.

Твою ж земную красоту

Покрыла мудрость — позолота.

А у меня опять зевота.

Ходю, чуть-чуть пердю, твердя,

Как сильно я люблю тебя!

Неумолимо пролетело время.

Своей лысеющей башкой

Я сознаю, что нет другой такой,

Чтобы меня всю жизнь терпела…

Пела, пела, пела…

Жить мы тогда как молодожены начали в семье родителей Лены в доме на родной улице 5-й Армии. Ее мама Ангелина Ивановна была веселой, отзывчивой и доброй женщиной. Во всех житейских ссорах она всегда была на моей стороне. Всегда меня защищала.

Мой тесть Георгий Семенович Щёкотов никогда в семейные дела не вмешивался. Был нейтрален. У Лены характер резкий, непримиримый, у меня помягче и немного добрее, зато я был упертый, как осел. Меня, конечно, можно в чем-то переубедить, но для этого нужны были веские аргументы, слова. А их еще надо было подобрать. Вот и мог наш брак распасться, если бы не теща, моя вторая мама.

С рождением дочери Ольги 31 мая 1975 года моему счастью не было предела. Я этого события ждал, и дурь сама прошла из моей головы. Ребенок никогда не должен видеть ссор своих родителей. Это его больно ранит. Он, ребенок, любит и папу, и маму и неосознанно хочет, чтобы в семье была любовь. Это залог его гармоничного развития и становления как хорошей, доброй личности.

Молодые Георгий и Ангелина Щёкотовы

Георгий Семенович Щёкотов

Семья родителей Лены, Щёкотовых, образовалась на Севере, на вечной мерзлоте в г. Алдан. Георгий с четырнадцати лет начал работать шофером. Судьба забросила его в наш северный край из г. Прокопьевска Кемеровской области. Там он и познакомился с молодой девушкой, начинающим бухгалтером Ангелиной. Она приехала по распределению после окончания бухгалтерской школы. Там у них в 1947 году родился первенец, сын Александр. Георгия по возрасту забрали в армию, а Ангелина с сыном вернулась в Иркутск.

В армии. Георгий справа

Служил Георгий в Китае, на границе с Северной Кореей. Шла война. Соединенные Штаты помогали южным корейцам, а Советский Союз — северным. Было открытое противостояние. Налеты авиации и бомбежки, в ход шла тяжелая артиллерия и стрелковое оружие. Люди гибли сотнями с той и другой стороны.

Георгий, как бы кореец, в северокорейской форме, на грузовике подвозил снаряды и боеприпасы в зону горячих боевых действий. Бывало страшно и очень опасно, но русские выполняли свой долг достойно, от трудностей не уклонялись, многие погибали за свободу корейского народа, оставались калеками. Слава богу, эта участь миновала нашего Георгия.

Иногда, когда он выпивал спиртного, мог рассказать о тех событиях. Я, затаив дыхание, слушал, как воды местной реки были красными от крови погибших людей, как вниз по течению проплывали трупы. Их было так много, что казалось, вся река состоит из крови и трупов корейских солдат, мирных жителей. Ад войны пришлось пережить молодому сибирскому шоферу. Но вспоминать об этом он не любил. Видимо, жутко и больно возвращаться к тем событиям даже в памяти.

Георгий с гитарой

Ангелина, сын Саша и Георгий

Он не знал, но оказалось, что участники тех боевых действий приравнены к ветеранам Великой Отечественной по статусу и должны получать льготы от правительства, которое когда-то послало их, молодых парней, в эту азиатскую мясорубку. Потом мы бегали-хлопотали об оформлении ветеранских документов. А льготы были приличными.

Уже после войны, вернувшись в Иркутск, Георгий Семенович продолжил свою шоферскую судьбу в автоколонне №1880.

Мама Ангелина с Сашей и Леной, старый дом 5-й Армии, 37

Семья Щёкотовых: Ангелина, Лена, Георгий, стоит Александр

17 января 1954 года в их семье произошло пополнение: родилась дочь, назвали ее Лена. Ангелина Ивановна работала бухгалтером в службе стандартизации «Сельхозтехники», что располагалась возле Центрального рынка в красивом старом здании. Она была бесконфликтным, дружелюбным человеком, хорошим специалистом. На работе ее ценили, любили и уважали.

Ангелина Ивановна на работе

Дома она была хорошей мамой, любящей женой и самой лучшей в мире тещей. А какой она была хозяйкой! Как она готовила! Какие пироги стряпала! Бабушки того поколения и мамы передавали по женской линии искусство кухонного дела своим дочерям, а те уже своим. Так, из незамысловатого набора продуктов наши волшебницы могли приготовить столько вкусностей, что пальчики оближешь. Прекрасно готовит моя жена, а теперь уже и дочь.

Моя мама, Надежда Савватеевна Решетникова была тоже искусницей. Вспоминаю, как Михаил Макаров — друг и партнер по шахматным состязаниям моего папы, о нем я писал в самом начале своего повествования, просил дать ему возможность столоваться у нас дома. Ему безумно нравилось, как готовила моя мама. Диалог был трудным, Михаил был глухонемым от рождения, но он научился считывать слова с губ, хорошо знал язык жестов. На языке глухонемых можно практически любое слово произнести жестами. Он долго не понимал или делал вид, что не понимает отказа моей мамы, когда отец жестами ему это объяснял.

Георгий Семенович Щёкотов

С тестем Георгием Семеновичем меня связывала мужская дружба. Он заботился обо мне как отец. Ходили мы на стадион «Труд», где зимой показывали высшее мастерство наши хоккеисты. Многие из них по жизни были шоферами, таксистами, родственными душами Георгия Семеновича. Вообще, хоккей с мячом всегда был очень популярен в Иркутске. Летом, когда я не был занят в институте, он брал меня в дальние поездки по Иркутской области на своем «Икарусе».

Я ощущал поэзию дальних перевозок пассажиров, сидя на переднем пассажирском сиденье. Люди с котомками входили, рассаживались на свои места. Очаровательные буряты частенько пели свои песни в монотонном и длинном пути. Они пели о том, что видели из окна автобуса, который мчал всех нас по просторам нашей родной области:

Вот домик стои-и-ит,

Вот корова иде-е-ет,

Вот солнышко сади-и-ится,

Хороши-и-ий шофер, однака,

Мягко везе-е-ет».

Такие милые, незамысловатые песни. У них так было принято. Очень поэтичный народ.

Когда мы останавливались, чтобы перекусить в придорожной забегаловке, нам всегда были рады.

«Гошка, привет», — кричали местные Люсьены Оливье.

Они подавали свои кулинарные «изыски» на отдельный столик, специально для Гоши, расположенный чуть в стороне от остальных. Мы ели с большим аппетитом и ехали дальше.

Одним из таинственных действий шоферов на маршруте было, не обилетив подсевшего в пути пассажира, денежки взять себе. Немного, но все же «барма» — дополнительный приработок. Шоферов ловили, наказывали, лишали премии. На трассе бывали засады, пункты проверки билетов у пассажиров со строгими и непреклонными ревизорами. Видимо, им зарплата и премия шла от числа выявленных нарушений. Шоферы их боялись. Часто встречные автобусы моргали фарами, предупреждая об опасности. Тогда наш автобус останавливался для выдачи билетов на усеченные уже короткие расстояния, но всем безбилетникам. Ревизоры оставались с носом. Эдакий спортивный азарт. Это явление было всегда, осталось и сейчас, спустя годы.

Георгий Семенович был своим парнем на всех трассах, я видел, его любили и уважали. Он был ответственным и высокопрофессиональным водителем. А человек какой — душевный, добрый!

Георгий рядом со своим грузовиком

В молодости, когда он еще ездил на грузовике, где-то в Рабочем предместье под заднее колесо машины зимой скатился с горки пацан. Георгий был не виноват, не мог он видеть и, тем более, предотвратить наезд. Не доглядели за мальчишкой родители. Да и углядеть за нами, сорванцами, было невозможно, по себе знаю. Какое горе, так нелепо прервалась жизнь подростка. Георгий Семенович от стресса поседел моментально. От горьких переживаний за прерванную жизнь его пышная шевелюра превратилась в серебряную. За себя он не переживал, он ругал себя, что поехал именно по этому маршруту, ведь собирался же по другой дороге. Ему было искренне жаль мальчика.

Георгия арестовали и поместили в тюрьму на период следствия. С этим он смирился, как-никак, жизнь ребенка унесла его машина, он был за рулем. Он покорно ожидал своей участи, какой срок придется отбывать в местах не столь отдаленных. Наказания не боялся, ведь он всю свою молодость провел на Крайнем Севере, где основной контингент — это люди, отбывающие срок — зэки. А сколько таких шоферов без разбирательства, без вины было отправлено на нары, наверное, не перечесть.

Ангелина

Не смирилась с этим горем только его жена Ангелина. Она, вообще, была ангелом для этого настоящего русского труженика, настоящего мужика. Она обратилась к адвокату, хорошему адвокату, Квитинскому Георгию. Они, два Георгия, жили рядом и дружили. Частенько на лавочке в саду принимали на грудь водочку, болтали о жизни. Квитинский Георгий взялся за дело серьезно, по-деловому. И вот, уже через некоторое время, два Гоши снова сидели на лавочке в саду возле дома. Только Квитинский Гоша остался брюнетом, а Щекотов Гоша стал из брюнета блондином, и в глазах у него навсегда поселилась грустинка.

Как Гошу любили на трассе, какие крепкие товарищеские отношения были в гараже автоколонны, я видел своими глазами. С каким трепетом он шел в кабинеты начальников автоколонны, думая на «ковер» (ну, чего еще ждать от начальства), а ему выдавали новый «Икарус» и направляли на престижные маршруты, возить туристов иностранцев. Потом из поездок он привозил нам диковинные сувениры. Иностранцы влюблялись в этого седого как лунь, голубоглазого, с открытой белозубой улыбкой шофера. Ему доверяли, его ценили и уважали. А он ничего для себя не требовал, не просил, он работал и старел, потихоньку теряя свое здоровье.

Мы с Леной вернулись в родной город Иркутск из северного Усть-Илимска еще и для того, чтобы поддержать наших стариков — мою маму и родителей Лены. Я тут уже писал о птичках. Они заботливо и нежно выкармливают свое потомство, защищают от бед, невзгод и хищников. Выпустив из гнезда свое потомство в самостоятельную жизнь, быстро забывают друг о друге. Встретившись на улице в дикой природе, они не здороваются, не милуются. Они становятся чужими. Умирающему от голода, обессилевшему от старости папе-воробью его дочки и сыночки, которых он вывел и воспитал в огромном количестве, уже не помогут. Не принесут в клюве попить, съесть крошечку хлеба. Он будет умирать молча и долго. Так уж устроена природа. Его дети будут трепетно заботиться каждый о своем выводке, чтобы потом остаться брошенными и забытыми своими детьми. Так будет повторяться и повторяться, пока живет наш мир. Но мы-то люди, и всегда должны помнить о своих стариках. Не только помнить, а возвращать, отдавать им тепло, которое они потратили на нас. И это тепло должно нарастать, превосходить то, которое было получено нами. Если хочешь, чтобы твои дети не забывали тебя, не забывай своих родителей.

Вспоминаю, как деда Гоша, теперь он стал дедом, а потом и прадедом, тяжело переносил послеоперационный период в больнице. Ничего не ел, начал стремительно худеть. Шестнадцатого января 1996 года у него удалили левую почку, это профессиональная болезнь шоферов. С левой стороны открывается дверь машины. С левой стороны опускается стекло для проветривания салона. Левая сторона наиболее подвержена сквозняку и переохлаждению.

В верхнем ряду: Георгий и Ангелина Щёкотовы, Клавдия Васильевна Сальникова, второй ряд: Матрена — сестра Клавдии, Мария и Георгий Савельевы, внизу Саша Щёкотов (слева) и

Витя Савельев (?)

В больнице жила, заботясь об отце, его дочь — моя Лена. Мы покупали всякие изысканные вкусности: икра была и черная, и красная, мясные деликатесы. Мне было неловко, когда я все это притаскивал в общую палату областной больницы. Там лежало много пациентов, которые были не нужны никому, к ним никто не приходил, о них никто не беспокоился. Я начал «гоношиться» и привозил уже чего-нибудь на «общак». Дед не ел ничего, организм не принимал, а он смирился и перестал бороться.

Лена была изнеможенной. У нее железный характер и твердая воля. Но и она не могла уже совладать с собой. Я видел тоску в ее заплаканных (плакала ночью, чтобы никто не видел) глазах. Мне было нестерпимо больно смотреть, как угасает мой тесть, мой друг, мой второй отец. Я взял процесс в свои руки.

Я сказал: «Все, дед, раз ты сам решил помирать, выеживаться с едой, сдыхай здесь в свое удовольствие. Лену я забираю, она больше сидеть возле тебя день и ночь не будет. У нас дома дел хватает, без мамы Лены тяжело. А когда ты сдохнешь от своего безволия, нам позвонят, и мы устроим похороны. Как ты можешь так наплевательски относиться к себе и ко всем нам? Ты вспомни, когда у тебя на Слюдянской трассе в лютый мороз пробило колесо. Ты плакал от обжигающего холодом ветра, отмерзали пальцы, но ты маслал баллоны, перебортировал резину. Ты не бздел и не ждал техпомощь, когда она приедет к закоченелым пассажирам. В салоне автобуса были женщины и дети, ты был ответственным за себя и за них. А сейчас ты ведешь себя никак или как слабак. Все, мы с Леной уходим!»

Он лежал и молчал. Только с диким испугом смотрел на дочь Лену. Неужели это правда, неужели она уйдет? Я взял Лену за руку, и мы ушли. Конечно, мне было больно, я никогда не повышал голос на Георгия Семеновича и не грубил, он был мне бесконечно дорог. Но ему нужна была встряска. Ему было невыносимо больно после операции, метастазы уже успели проникнуть в другие органы. Он не знал об онкологическом диагнозе. Врачи убеждали его, что все будет в порядке. Нам оставалось только ждать — начнет ли он сам бороться за свою жизнь.

Чудо произошло уже на следующий день. Лене позвонили из больницы и сказали, что Георгий Семенович начал кушать. Мы радовались, как дети. Значит, наш деда Гоша еще будет жить и радовать нас и наш выводок своим присутствием, своим участием в нашей общей семейной жизни!

Так и случилось. Я отдал ему свой старый автомобиль. Гараж поставили во дворе на бульваре Гагарина у Наташи Сухаревской. Жизнь продолжалась, дед с удовольствием возился с этим конструктором на колесах, чудом советского автомобилестроения — «Москвичом-412». Для него это было важно. Ремонт и техобслуживание машины были хорошей отдушиной для профессионального шофера, он вышел на заслуженный отдых, пенсионером он был уже давно.

После тяжелой операции Георгий Семенович прожил еще около пяти лет. Умер он от сердечного приступа 11 апреля 2001 года. На похоронах было немного людей. Его друзья ветераны и коллеги по работе ушли в мир иной раньше. Но от автоколонны №1880 были представители, были также представители от ветеранов войны. После похорон мы приехали домой, дома спал маленький Сережа, правнук Георгия Семеновича, с которым он успел немного понянчиться.

Серега родился 31 марта 2000 года и прадеда Гошу помнит только по фотографиям. А вот Леша, рожденный 14 августа 1997 года, прадеда помнит хорошо. Они очень любили разговаривать по телефону, а нас веселили до слез их короткие диалоги. Леша научился сам набирать номер домашнего телефона прадеда, и когда на него нападала потребность общения с ним, он тут же ее реализовывал. Происходить это могло спонтанно. Лешка подбегал к телефонному аппарату, по-быстрому набирал номер и звонким голосом произносил: «Здорово, Гоша! Как дела? Бабка где»? И даже не выслушав ответа, бросал трубку и бежал дальше по своим очень важным делам. А сейчас он спрашивал, вернувшись с кладбища: «А какой номер сотового телефона у Гоши? Я ему буду звонить, чтобы он не скучал». Он не понимал тогда, что люди умирают и уходят навсегда, оставаясь жить в нашей памяти. Позвонить им и поговорить уже не получится. Это была первая утрата в его жизни. После уже будут другие, и он уже будет это осознавать.

Баба Аля, как ее называли мои внуки, перенесла эту боль, но сердцем не отпустила. Лена старалась растормошить свою маму, оказывала ей постоянное внимание, заботу и помощь. Но, как мне кажется, рана на сердце мамы, Ангелины-ангелочка, не зарастала. Дополнительная и не очень обоснованная зарубка появилась чуть позже. Что из-за железяки-то убиваться, переживать… На дне рождения нашего внука Алеши 14 августа 2002 года, как обычно, собралась наша дружная, большая компания — много взрослых и детей. Все веселились, к детям приходили заботливо заказанные мамой Олей клоуны. Они веселили ребятню, те от восторга визжали. Взрослые попивали водочку, шампанское и вино, кто что хотел. Ничего не предвещало беды. Алеша Дулин, который стал почти моим сыном, они и сейчас работают вместе с мамой Леной (так уж сложилось, что он стал называть так мою жену), расположился ночевать со своей супругой Викой Соломонюк. Вика училась с моей дочей Олей на юриста после школы. Их машина-иномарка осталась на улице возле нашей калитки, она там ночевала много-много раз. А когда утром мы проснулись, машины уже не было. Угнали ее жулики. Найти потом машину не представилось возможным. В Иркутске, вообще, это было проблемой. Угонщики часто работали под ментовской крышей. Их периодически отлавливали или отстреливали. Но проблема оставалась.

У нас на руках были туристические путевки. Мы собирались ехать на Желтое море в Китай. Баба Аля тоже. Билеты куплены, у всех имелись загранпаспорта. Но не получилось. У бабы Али заболело сердце. Она, как жена профессионального шофера, чувствовала боль утраты автомобиля особенно остро. Она сильно переживала за ставшего родным Леху Дулина.

Думаю, что эта боль, эта вторая зарубка на сердце, стала пусковым механизмом ее очень тяжелой и продолжительной болезни. Болезни сердца, болезни телесной и умственной. Как будто душа уже отправилась в небеса к мужу Георгию и сыну Саше. А тело осталось на земле увядать без душевной энергии и душевного тепла создателя. Мы окружали ее вниманием и заботой.

Но… Она постепенно стала терять память. Болезнь с каждым годом прогрессировала. Какие только связи, какие только лекарства мы не перепробовали, ничего не помогало. Процесс был необратимым. И это было ужасно ощущать. Веселая, красивая, неравнодушная женщина стала угасать. Она стала безразличной ко всему. Ничего не требовала, не просила, ничем не интересовалась. Затем перестала узнавать родных, и уже не могла самостоятельно существовать. Мы нанимали сиделок. Большинство из них были с виду порядочными и приличными пожилыми женщинами, вроде бы с опытом работы с престарелыми и беспомощными людьми. Но на деле все оказывалось не так просто.

Одна все купленные для бабушки и пропитания сиделки на время ее дежурства продукты тут же передавала своей дочери. И та, с полными пакетами и свертками, ехала к себе в семью. Другая говорила, что нельзя бабушку навещать вечером, она, типа, перевозбудится от общения и будет плохо спать. Соседи снизу выказывали беспокойство, мол, что-то вечером валится на пол. Просили проявить бдительность. Однажды приезжаем, на улице уже стемнело. Потемнело и сознание нашей сиделки, она была в таком подпитии, что ее швыряло из стороны в сторону. Громыхая, она валилась на пол, поднималась и снова падала. Молодцы соседи, среагировали на шум.

Нечего сказать, заботливая сиделка. Мы погрузили ее пьяное тело в машину, при этом она собрала все свои вещи, ничего не забыла и не упустила. Тут ее сознание работало без сбоев. Передавая эту седую женщину ее дочери, мы услышали упреки той к своей непутевой матери. Опять нажралась, опять опозорилась. А ей было по барабану, увидев родные стены своей квартиры, она затянула «песняка». Какая пьянка без песен, понятное дело.

Помог случай. Оказывается, есть добрые и порядочные люди, которые могут взять на себя заботу о пожилом человеке. И осуществлять эту работу достойно и качественно, конечно, за определенную оплату. Ничего сейчас не делается бесплатно или почти ничего. В домах престарелых бывает, что стариков лупят, они ведь мало что соображают, сдачи не дадут, пожаловаться не смогут. Вот и терпят, и умирают безропотно, без шума. Разные дома престарелых бывают, хочется верить, что больше хороших.

Мне тяжело навещать нашу бабу Алю, без слез я не могу смотреть, как она угасает. Вглядываюсь в ее милое лицо, оно обрамлено белоснежными волосами, в которых при ярком освещении переливаются брызги серебряных нитей. Ее красивые глаза немного поменяли цвет. Они как бы выцвели и из карих стали сине-фиолетовыми. Глубокие морщины на ее лице олицетворяют мудрость и богатый опыт прожитых лет. Все жизненные эмоции и переживания уже давно отбурлили. Выражение ее лица внимательное и усталое, наполненное добротой. Когда она начинает улыбаться, я снова ощущаю ту мою любимую тещу, которая уделяла максимум внимания нашей с Леной молодой семье, заботилась вместе с мужем Георгием Семеновичем о своей внучке Оленьке. Она наш ангелочек. Сейчас баба Алла по-своему счастлива, у нее нет никаких забот. Нет никаких тревог. Она никого и ничего не помнит. Всегда в чистоте, опрятная и ухоженная. Ее в этом частном профилактории все любят, как любили всегда в прежней жизни за ее доброту. Она тоже выказывает любовь к сиделкам и персоналу. Она стирает или, скорее, делает вид, — она всегда очень любила возиться с водой. Она поправляет кровати, покрывала у себя и своих соседок по палате, кушает и спит. Между ними, пациентами, такими же, как она, происходит общение, понятное, наверное, только им одним.

Как-то Лена привозила ей куклу из дома, она заботливо за ней ухаживала. Укладывала спать, одевала. Потом разрешала другим старушкам тоже поиграть со своей куклой, своим ребенком. Как же устроена наша природа, сознание уже почти не работает, а инстинкт материнства живет. Он непобедим даже болезнью Альцгеймера. Настолько велик этот инстинкт, настолько он важен для сохранения жизни на нашей Земле.

Ангелина Ивановна ушла от нас в мир иной 1 сентября 2019 года. Она ушла тихо и спокойно во сне 8 часов утра.

Слева направо, первый ряд: Баба Алла, баба Надя, дед Георгий; второй ряд: Лена, Сергей и внук и правнук Алеша 1999 год

Вспоминаются мне традиционные семейные мероприятия, когда мы молодые жили в квартире Щёкотовых на улице 5-й Армии. Начинало подмораживать. Прошли первые снегопады. Мы, как и подавляющее большинство россиян, готовили на зиму квашенную капусту. На кухне Георгий Семенович шинковал упругие кочаны, вручную нарезал морковку. Тогда еще не было электрических кухонных комбайнов. Ангелина Ивановна солила, укладывая будущее лакомство в бочонок. Три дня капусте надлежало кваситься в тепле. Потом бочонок перетаскивали на балкон. Чтобы достать витамины, надо будет нарубить смерзшуюся массу специальным приспособлением в виде колотушки. На столе дымилась вареная картошечка, нарезаны шматки сала, в тарелке соленые огурцы и помидоры, а квашеная капуста была аппетитным дополнением и украшением стола. А на закусь… А капустный рассол с похмелья — просто чудо! Он с глыкающими звуками проваливался в утробу по утрам и освежал уставший от вчерашнего организм. Большинству советских мужиков было знакомо это волшебное чувство выздоровления после праздников и иных поводов для выпивки.

А еще в ноябре всей семьей мы лепили пельмени. Тесть перекручивал на ручной мясорубке мясо говядины и свинины. Готовя фарш, солил его, пробовал сырым на вкус. Причмокивал, если все получалось удачно, а в холодильнике томилась в ожидании ужина бутылочка «огненной воды». Ангелина Ивановна, Лена и только начавшая ходить моя маленькая доченька Оля приступали к лепке — заключительной стадии изготовления пельменей. На заранее раскатанные листы теста, приготовленного по особой технологии, небольшой рюмкой наносились нажимы. При этом полотно размечалось на множество круглых заготовок. Их-то и использовали как оберточный материал для небольших кусочков сочного мясного фарша. Наша Оленька старалась больше всех. Пельмени у нее выходили не очень презентабельного вида, но мы хвалили ребенка и одновременно искренне радовались, что у нас подрастает такая хорошая помощница. Потом всю продукцию на противнях выносили на балкон, там пельмени подмораживались для дальнейшего складирования в матерчатые мешочки.

Потом мы с Олей любовались пургой, глядя в окно квартиры. Снежные вихри плясали за стеклом. Их хоровод разрушали порывы ветра. А снежинки в веселом порыве снова группировались в дружные озорные команды и продолжали свой задорный зимний танец. Вдруг порывом воздушного потока сорвало краешек полотенца, прикрывающего наши пельмени. Тут же к хороводу снежинок присоединились красавицы-синички. Они не стали выплясывать и выводить танцевальные кренделя, они живо заинтересовались содержимым пельменей. Под звуки мелодии пурги их клювы начали отбивать барабанную дробь, извлекая из пельменей свиные прожилки. Очень они любили сало. Оля начала переживать: «Как же так, мы старались, весь вечер лепили пельмени. Дедушка Гоша перед этим ездил на рынок. Он купил мясо, перекрутил его. Баба Алла готовила тесто. Потом мы все лепили… А эти хулиганки синички напали на все готовенькое и кушают?!»

А птички-синички, толкая друг друга и громко чирикая, продолжали свою трапезу. Они не обращали внимание на детские переживания.

Синичка

Тост под пельмени. Стоит по центру Георгий Щёкотов, ниже по центру Анатолий Павлович Леонов, правее Ангелина Ивановна

— Доченька, не надо волноваться. У этих птичек есть маленькие детки, — начал придумывать я, — они тоже хотят кушать. Гнезда находятся на улице, а голодным в мороз выжить трудно. Вот они и клюют пельмени, чтобы покушать самим и принести в клювах еду для деток. Посмотри, Оленька, синички клюют только твои пельмени, которые ты сделала своими ручками. Значит, они самые красивые и самые вкусные. Птички всегда выбирают самое лучшее, они хорошо разбираются, где вкуснее, — на этой ноте я закончил свою выдумку.

В глазах у дочери заблестели искорки восторга. Они сменили туманную озабоченность ее взгляда. Оля радовалась за птичек. И, конечно, за себя. Ведь она хоть и маленькая еще, но уже отличный кулинар. Птички по достоинству оценили ее труд. Папа все правильно подметил, наверное, думала моя доча.

— Мама, мама, птички клюют мои пельмешки, которые я слепила сама! — зазвенел голос нашей дочери.

Он звучал, как родник, переливался, как колокольный перезвон. От этого в нашей квартире становилось светлее и теплее. Мне начинало казаться, что снежинки за окном хороводят уже под весенние мотивы. Что капель уже не за горами. А зима только начинала набирать свою силу.

О родственниках Георгия Семеновича Щёкотова мне почти ничего неизвестно. Знаю только, что он уроженец Кузбасса. Давненько, годах в шестидесятых, приезжал его брат. Но, напившись, он начал метать ножи в дверь кухни. Все радовались, когда он уезжал обратно домой.

Ангелина Ивановна в девичестве носила фамилию Сальникова. Отца и мать она не помнила. Когда ее родная мать трагически погибла в г. Улан-Удэ, на семейном совете трех сестер, урожденных Сальниковых, которые жили в Иркутске, было решено поручить воспитание малолетней девочки Ангелины ее тете Клавдии. Так и получилось.

Клавдия Васильевна Сальникова свою приемную дочь не очень любила. Ее родное дитя умерло в младенчестве. Клавдия была одинокой. Членство в партии коммунистов помогало ей работать начальником на разных постах. Последним был пост директора Курбатовской бани, что была возле старого моста через Ангару. Ангелину нередко лупила до потери сознания за провинности и шалости. Но Ангелина не помнила зла, тогда лупить детей было нормой — «чтобы выбить дурь из головы». Вот и выбивали, кто ремнем, кто палкой, иногда до смерти. Наверное, повторяли свой опыт побоев, полученный от родителей, перенося его уже на своих детей, родных или приемных. Времена были суровые и нравы тоже.

Клавдия Васильевна Сальникова (первая слева) с подругами

Я помню Клавдию Васильевну — она была грузной, шла и пыхтела, как паровоз. Глаза были уставшими, а взгляд — сердитым. Не выветривался с годами начальствующий дух. В квартире приемной дочери ее всегда усаживали за стол, предлагали покушать. Она отказывалась для приличия. А потом говорила, что мол попробовать немножко можно.

Кушала хорошо, отсутствием аппетита не страдала. Могла «попробовать» аж половину кастрюли супа, потом — котлеты с картофельным пюре, чай (большую кружку) и т. д. Мы любовались этим действом. Любви и ласки со стороны Ангелины Ивановны к своей второй маме я особо не замечал, но отношение было уважительным и заботливым. Не стало Клавдии Васильевны в марте 1976 года. Мы с Леной постоянно, бывая на кладбище в предместье Радищево у моих родных: папы, сестры Гали, Миши (ее мужа), бабы Веры и тети Иры Решетниковых, посещаем могилку Клавдии Васильевны, кладем цветы. Лена прибирается, наводит порядок.

Сестры Сальниковы

На работе Ангелина Щёкотова (вторая слева вверху)

У Клавдии Васильевны Сальниковой были еще две сестры.

Первая — Матрена Васильевна, в замужестве Лебедева. У нее был сын Николай, у него — две дочки, Марина и Елена, они учились в нашей 15-й школе, но дружбы мы почему-то не водили, да я и не мог знать, что в дальнейшем они станут моими родственниками по линии жены. У Марины, работающей врачом, есть сын Саша и дочь Юля. У Лены, она работала главным врачом поликлиники №11, есть два сына — Леша и Паша.

Елена Николаевна Лебедева, 2018 год

Марина Николаевна Новопашина (Лебедева), 2018 год

У сына Гоши с супругой Марией был сын Савельев Виктор, у него тоже был сын.

Слева направо: Георгий Щёкотов, Мария Савельева, Ангелина Щёкотова, Виктор Савельев (сын Марии)

Вторая сестра — Полина Васильевна в замужестве Беспалова. У нее было четверо детей: Виталий, Валерий, Ангелина и Евгений (все Федоровичи), еще трое детей умерли в младенчестве.

У младшего Евгения — дочь Юля, у нее есть сын Максим.

У Валерия — дочь Оксана, у нее две дочки двойняшки: Елизавета и Елена и сын Евгений, у него сын Никита, сын Саша умер в 35 лет.

У Виталия был сын Женя, он умер молодым в 35 лет, сын Володя жил в Братске, у него были дочери-двойняшки. Из всех их детей лично знаю только дочь Ангелины Беспаловой — Ирину Судакову, она замужем, у нее есть сын Вячеслав и дочь Алина. Они иногда с мужем Сергеем и детьми приезжают к нам в гости. Ирина и помогла мне составить этот список родственников моей жены по ветви Сальниковых.

Справа Ангелина — двоюродная сестра Ангелины Щёкотовой с дочерью Иришкой, затем Ангелина, Савельевы Гоша и Мария

Семья Судаковых: Ирина (внучка Полины Васильевны), Сергей, дети Слава и Алина

Очень хорошо помню и не смогу забыть я родного брата моей жены Елены, звали его Александр Щёкотов, он 1947 года рождения. Мы с ним подружились. Был он невысокого роста, в отца. А глаза большие, выразительные, карие, как у мамы. По своей натуре он был внимательным и ласковым. После службы в армии всю трудовую жизнь работал на релейном заводе. Был передовиком производства, числился на хорошем счету.

Жизнь пошла не так, как ему хотелось. От этого глаза у него были грустными, иногда печальными. Но он никогда, ни при каких обстоятельствах не падал духом. Всегда мурлыкал себе под нос какую-нибудь песенку. Когда приходило время расставаться, он неизменно произносил: «Ладно, поп@здили, пока не отп@здили или пох@ярили, пока не отх@ярили». Прикольный был парень и хозяйственный — все в семью.

Свадьба Александра Щёкотова. Мы с Леной в верхнем ряду слева

Справа налево: Оля Решетникова, Дима и Оля Щёкотовы

Как-то раз приезжает к нам, в свой родительский дом, с женой Надеждой и просит меня втихаря «затырить» бутылочку водки, да так, чтобы можно было выпить и нас не застукали. Он любил после работы накатить, но супруга, заботясь о его здоровье, пресекала на корню эти привычки. А выпить-то все равно было охота. Я достал свою, вторую бутылку и заправил ими двумя сифон. Решив, что под видом газированной воды, мы спокойно «нахлобучим» всю дозу.

Расставили на доске шахматные фигуры, сели на диван друг против друга, делаем вид, что играем. А женщины на кухне занимаются своими делами и не обращают на гроссмейстеров должного внимания. Нет ничего страшнее газированной водки, алкоголь сразу попадает в кровь, вызывая быстрое опьянение. Через час мы уже были как зюзики. Язык ворочался плохо, глаза слипались от усталости. Видимо, шахматная партия была очень тяжелой. Пока женщины искали, где спрятана водка, лазили под диван, в сливной бачок унитаза, мы продолжали прикладываться к сифону. Подозрений это не вызывало, на улице была сильная летняя жара. Потом, спустя какое-то время, наши жены догадались обнюхать стаканы, стоящие рядом с сифоном. Все наши коварные планы тут же были раскрыты, а заговорщики-шахматисты разоблачены. Но было поздно, не успели борцы с пьянством, сифон был пуст. Нам ничего не оставалось делать, как завалиться спать.

Конец ознакомительного фрагмента.