Взлёт через падения. Бабский роман

Сергей Алексеев

«Надо бы сказать, что в тот год снег в январе шёл всего два раза. Министры со своих кресел падали чаще».«Сергей Петрович являлся ведущим научным сотрудником одного из закрытых НИИ и именно сегодня он умер… Ну, или если быть точным, сменил планету внутри своей собственной системы». Книга содержит нецензурную брань.

Глава III

Квартира Вишневского. Звонил телефон. Сергей Петрович в закрытом себе, открыл один глаз. Прошел месяц с момента открытия веселых стартов, в жизни знаменитого на весь этаж, своего НИИ учёного.

— Какой идиот звонит сюда в десять утра и почему этот телефон еще не отключили за неуплату. И почему его не отключил я, думал Сергей Петрович. Кому вообще я мог понадобится? Когда в принципе все ясно. Да и мать вашу, как же болит голова.

Он снял и положил трубку назад. Встал, добрел до кухни, взял чайник с плиты, при этом натянув до груди свои семейники, и опрокинул весь чайник в себя. Но тут опять позвонили. Прошел месяц, с того момента, как Сергей Петрович кроме как с «моделями» из ночника, в котором он затаривался допингом, ни с кем не общался. И тут его прям взял интерес. В ком ещё не умерла та искра, что он вдруг решил, что по данному номеру кто-то еще проживает? Подняв трубку, давно уже не слегка осиплым голосом вдруг прозвучало

— Вишневский!

Потом в попытках перезавестись, как автомобиль запорожец, бурно отхаркавшись.

— Вишневский!

Громко крикнул он в трубку. На том конце, быстрый еврейский голос молил всех на свете богов, что наконец-то он дозвонился.

— Ну слава богу. Слава твоей маме, Кларе Арнольдовне, Серёжа. Месяц уже не могу до тебя дозвонится. Мама твоя сказала мне, что не может смотреть, как ты пополняешь казну не родного дома, а приютившего тебя государства. Сказала, что эту напасть переживет на даче. — Ты почему не подходишь к телефону? Я было уже договорился с плотником, взломать дверь в твою квартиру. Дак этот подлец запросил столько денег. Знаешь сколько этот нахал запросил? Я подумал, что кто проспонсирует так моих детей, как я детей этого слесаря.

— Сеня, у меня так болит голова. Либо топор, либо водка. По какому из двух данных вопросов ты звонишь?

— По третьему из этих двух! — ответил Сеня. И ровно через пятнадцать минут, встречай меня в своих палатах.

Сказал Сеня и был таков.

Сеня был другом детства Сергея Петровича. Коренастый, метр шестьдесят, шарообразный вечный двигатель. Всегда на позитиве, здраво размышляющий и никогда под ним. Сеня не пил. Вместе они ходили в школу и даже поступали в один университет. Но Вишневский прошел с легкостью, а Семён Шекельсон, решил что дружба дружбой, но зачем ему ядерная физика, когда он по натуре портной. И на том Семен решил завязать. Но дружить они не перестали. Сергей Петрович положил трубку. Хотел было посмотреть в зеркало, но подумал, что то, что он видит зеркало в данный момент уже хорошо и этого вполне достаточно. Ровно через пятнадцать минут, в дверях стоял человек, жаждущий общения. С интересными историями про жизнь с момента создания Ватикана и регистрации первой веры, подписью благодатного огня и интересной святой водой, по-русски то же благодатной.

— А я могу забрать бутылки и ни о чём не говорить? — спросил Вишневский.

— Серёженька, ты что? Там за окном такое твориться, ты столько новостей пропустил. — И если будешь придерживаться своей диеты, пропустишь всю жизнь. Ответил Шекельсон.

— Вся жизнь….. Вся жизнь коту под хвост, подумал Вишневский. Ладно, раз уж пришел, не выгонять же тебя. Тем более друг детства.

— Друг, друг, ответил Семён. И именно поэтому очень таки расстроен, твоим таким развязным поведение. Просто таки сплошная распущенность, скажу я тебе. Друзей забыл, на звонки не отвечаешь, стал спонсировать приютившее нас государство, ходишь всё в холостяках. А за окном столько баб, только и ждут молодого, перспективного, да умного. Да и в конце концов, в кой это веке солнце в городе. А ты как в шахте, в своём миру.

И Шекельсон, раздвинул шторы, сквозь звон бутылок, которые он распинал ногами. Пока добирался до окна.

Сергей Петрович нашел стакан, налил себе, посмотрел на Семёна, тот помотал головой.

— Так и не научился подумал Вишневский и молча выпил.

Семён всё болтал без остановки.

— А помнишь Витьку, нашего одноклассника? Ну этот длинный, который ещё в пятом классе от собаки убегал, а та догнала его, и пыталась укоротить. Которого мы потом всем классом отбивали от неё. Дак только купил себе холодильник новый, Урал. Дак машиной сбило. Вот не позавидуешь, да? Вроде и образ жизни вёл правильный, и целей достигал, а судьбас.

Вишневский налил себе ещё стакан и молча выпил. Хотя подумал:

— Ну за собаку и за холодильник.

— Сергей, хватит молчать и вообще, что ты залип в этой науки? Ты всю жизнь на неё положил и столько здоровья отдал. Живешь вон в однушке с мамой, до сих пор жениться никак не можешь. За то вон наука прям для тебя, столько в ответ сделала.

Сергей Петрович хотел было ответить, но потом вспомнил, что этот мир на столько не стабильный и то что получилось с ним, это всего лишь стеченье обстоятельств. Ведь получают учёные признания и не зря. Просто ему не повезло. Хотя осадок был, но после месяца запоя, были уже его последствия на остатках.

— Возможно ты и прав Сеня, возможно прав. Сказал Вишневский.

— Но выхода я не вижу. Страна которая воспитала, дала базу. Я не могу её бросить.

— Святой пантограф, что ты несешь? Базу дала тебе мама. Золотая женщина. И базу и штаб, собственно как и корм, в твою кормушку, как и воспитание. Я простой портной, зарабатываю больше тебя, еще и время остается подумать о высоком. А я так понимаю, ты вообще не разбираешься в политике. Что может дать тебе страна, в которой министры падают со своих мест, как снег в январе.

Надо бы сказать, что в тот год снег в январе шёл всего два раза. Министры со своих кресел падали чаще.

Вишневский делал вид, что слушал, а сам копал в себе очередные воспоминания и пытался понять, что ему хочется больше, борща или слушать Семёна.

В конце концов, Вишневский не выдержал и изрёк:

— Сеня, ты бы предложил что ни будь дельное. Хотя можешь просто молчать, дельное ты уже принес и предложил. Хотя нет, ты не можешь.

Тогда Семён взял паузу и сказал.

— Так, я понял. Тебе нужна рука помощи, и кто как не я тебе её протянет. Знаю я тут одно хорошее местечко, там люди делятся своим горем. И не дождавшись окончания данной фразы, Вишневский произнес.

— Сеня, место где люди делятся своим горем, это сбербанк! Во всех остальных местах, люди лечатся.

— Да, видимо ты прав. И я рад, что не умер в тебе ещё тот горе оптимист, который раскидывал угли в аду.

— В общем я знаю решение проблемы и вариант тут один, тебе пора выбираться из всего этого!

— Золотые слова, сказал Вишневский. А главное пророческие. Ты случайно цыганку не встречал по дороге сюда?

— Думай как хочешь, сказал Шекельсон. Сейчас мне надо идти, у меня на два назначена примерка. Но позже мы договорим. И Семён ушёл.

Вишневский опять остался предоставленный полностью самому себе. Из института, он давно не получал информации и казалось бы надо было позвонить узнать, что там происходит, но зачем. Его миссия была завершена. Работы сотрудников от него не очень-то зависели.

— А Семён прав, надо бы подышать воздухом. Подумал Сергей Петрович.