Домик лесника

Сергей Александрович Баталов, 2021

Жизнь непредсказуема. Обычная пробежка может принести необычную находку – электронный носитель с информацией, которая может стоить её нашедшему жизни. Или кому-то другому – тому, на кого готовится покушение. Какой выбор сделаешь ты? Выбросишь флешку и спасешься сам или попытаешься спасти того, на кого открыта "охота"? Содержит нецензурную брань.

Глава 2

Боковой удар

… О необычном кусочке зеленого пластика Быков вспомнил только через два дня, причем исключительно благодаря жене.

— Сережа! Подойди сюда, пожалуйста! — Раздался с кухни голос Марины. Он отложил в сторону свою любимую «Комсомольскую правду», только что купленную в киоске, не мешкая, пошел в кухню. Марина редко вот так звала его; а если уж такое случалось, значит, дело было неотложным, оно требовало его немедленного присутствия. Жена стояла со спортивными брюками Быкова в руках, карманы у брюк были вывернуты. На краешке белоснежной стиральной машины «Индезит» лежала та самая пластмассовая безделица, случайно подободранная Серегой в лесу.

— Это твое? — спросила жена, наманикюренным и наращенным фиолетовым ногтем указывая на Серегину находку. Быков на секунду замялся, не зная, что ответить. После того, как несколько лет назад их отношения дали глубокую трещину, и супруги довольно длительное время жили отдельно друг тот друга, Серега многое сумел понять и переосмыслить. Теперь, после восстановления отношений он стал дорожить семейными узами намного сильнее, чем прежде; все время помнил, как тяжко переживал расставание с любимой женщиной. Любое неверное слово или действие могло разрушить заново складывающиеся отношения. «Черт ее знает, что это за штука!» — Лихорадочно думал Серега, соображая, как жене рассказать о том, где и при каких обстоятельствах у него появился этот непонятный предмет. — «Вдруг это что-то сугубо женское…. Типа экспресс-теста на беременность…. Вот и объясняй теперь, как эта «штучка» оказалась в моем кармане….»

— Это не мое! — решил на всякий случай не врать Быков. — Но чьё это, я тоже не знаю. Этот предмет я подобрал позавчера в лесу, когда бегал кросс. В Заельцовском парке, том самом, где неделю назад во время утренней пробежки был убит парень из «Отдыха»; — ну тот, про которого сообщали по телевизору.

Марина проницательно посмотрела на мужа, неожиданно растерявшегося от простого вопроса, каким-то седьмым женским чувством поняла, что тот не врет.

— Тогда прибери, куда тебе нужно. А то я это вместе с брюками в едва машинке не постирала.

Серега сгреб зеленую пластинку со стола, едва не поддался желанию тут же выбросить ее в мусорное ведро, стоявшее тут же. Но вовремя подумал, что такой жест, да еще на глазах жены, наверняка может вызвать у нее новые подозрения. Он сжал пластик в моментально вспотевшей ладони, аккуратно опустил в карман шортов — из-за некоторых особенностей своего организма летом (да и зимой!) по дому он ходил только в них.

В своей комнате он присел на кресло возле компьютера, задумался. Машинально стал прокручиваться в нем из стороны в сторону — не совсем так, как любил это делать Эраст Фандорин в фильме про статского советника, но сходство было. Наверное, это действительно, помогало думать.

С пластмассовой «штучкой» нужно было что-то делать.

«Интересно, а, действительно, что это такое?» — подумал Серега. Он достал из шортов свою лесную находку, повертел в руках. И тут же выяснилось, что Серегина находка состоит из двух частей. Причем одна часть поворачивается вокруг какой-то невидимой внутренней оси. Быков покрутил тоненькую деталь посильнее. В пластиковом предмете что-то негромко хрустнуло. Бывший физрук от неожиданности выронил его на пол.

Пока он лазил за ним под компьютерный столик, в комнату зашла жена.

— Ну, что? Разобрался, что это такое? — Спросила она, обращаясь к Сереге, наполовину скрывшемуся под тесным коричневым столиком.

— Нет еще! — раздался глухой голос Быкова. — Пока не разобрался….

Видно было, что лазить под тесным столом и одновременно разговаривать ему тяжело. Жена насмешливо глянула на Серегин зад, торчащий из-под стола, добавила:

— Когда закончишь, иди обедать, борщ уже готов.

Быков пробурчал под столом что-то нечленораздельное, наверное, означавшее согласие. Марина повернулась и так же неслышно, как и зашла в Серегину комнату, покинула ее.

Отряхнув «вековую» пыль, собранную на рукава и спину рубашки, бывший физрук снова уселся на свой любимый стол.

Под неосторожно поломанной Быковым пластиковой деталью обнаружилась металлическая вставка — тоненькая, правильной прямоугольной формы. Бывший физрук ее еще раз внимательно оглядел. «Голову даю на отсечение, но эта деталь от компьютера!» — решил он. — «Вот только разъем какой-то странный. Я такими разъемами никогда не пользовался». Он тяжело вздохнул и снова полез под стол, к тыльной стороне системного блока.

Подходящие по форме и размеру разъемы отыскались в самом верху системного блока быковского компьютера. Серега осторожно вставил зеленый пластиковый прямоугольник в системный блок, медленно полез назад. Чтобы ненароком не содрать об столешницу кожу на спине, он двигался предельно осторожно. Но все равно даже не почувствовал, как своей здоровенной, как лопата, ступней, зацепил табурет, стоявший здесь же, рядом с любимым «фандоринским» креслом, с грохотом уронил его на пол.

На шум прибежала жена. Скептически осмотрела разруху, которую Серега учинил всего на пару минут, пока она была на кухне.

— Немедленно обедать! — решительно скомандовала она. — Борщ остывает!

В Красноярске в этот выходной весь день, начиная с утра, шел дождь. Напротив тусклых окон бетонных коробок тяжелое мокрое небо грудью легло на все пространство Енисея вверх и вниз по течению реки. Противоположный берег могучей сибирской реки то исчезал в иссиня-сером мареве мелкого холодного дождя, то появлялся ненадолго снова… Александр Александрович нервно потеребил между пальцев едва прикуренную тоненькую сигарету, судорожно смял ее в бесформенный бычок о дно пепельницы.

Боль в сердце не отпускала, кажется, она даже усилилась.

Он отошел от окна, достал новую сигарету, закурил снова, нервно заходил по кухне из угла в угол. Беспокойство не покидало его с самого утра, с тех пор, как его бывшая жена, сын и племянница уехали в гости. Этот Николай — новый муж Ларисы — водитель опытный, дорога для него хорошо знакома…. Да и выходной сегодня, машин мало. Но почему так болит сердце, словно от предчувствия чего-то неотвратимого и очень страшного?

У финансиста и художника Александра Слемзона такое было уже не в первый раз…. Как и тогда, весной, когда тяжело заболела мать; в тот день, когда она умерла, у него тоже весь день были дурные предчувствия. Неужели и сегодня интуиция его не обманывает? Неужели в дороге что-то случилось? А ведь в машине — Антон.

Сын….

Александр Александрович ненадолго остановился перед окном, задумчиво проводил взглядом, как незримо истаивает в квадратном проеме форточки слабый сигаретный дымок. «Вот и жизнь так….» — почему-то подумалось ему.

В комнате пронзительно зазвонил телефон. Александр Александрович вздрогнул, как от выстрела, не глядя, бросил окурок в пепельницу, энергично толкнул кухонную дверь, решительно взялся за трубку.

— Что случилось? — Это были первые слова, которые услышал его невидимый собеседник. Звонил… Антон.

— Папа, мы разбились! — говорил очень взволновано, почти кричал в трубку сын Александра.

— Стоп! Успокойся! — скомандовал ему его отец. — Рассказывай, что произошло!

— Папа, мы разбились на машине. Недалеко от Большой Мурты. Мама стала ругаться на дядю Колю, он стал нервничать, дергать руль…. Асфальт мокрый… Машину занесло… Вынесло на «встречку»…. Там — «Волга»…. Дядя Коля погиб сразу, мама живая, я — тоже. Лена — в очень тяжелом состоянии. Всех пока отвезли в Большую Мурту, в больницу. Лена в реанимации….

— Ты как? — едва успев перевести дух, стараясь говорить как можно спокойнее, спросил финансовый гений.

— Меня от удара выбросило из машины через заднее стекло. Немного ударился об асфальт. А так — ничего. Одни царапины.

Александр тяжело выдохнул, трижды наотмашь перекрестился.

— Вот что! Ты сейчас где?

— В больнице! В Большой Мурте!

— Будь там! Я скоро приеду!

Он подошел к окну, мельком глянул вниз на белую «Тойоту», еще утром забранную со стоянки, ткнул в кнопочку брелока сигнализации, заводя машину….

Финансист быстро накинул на себя куртку, похлопал по карманам, проверяя, на месте ли водительское удостоверение и сигареты, толкнул дверь из квартиры….

— Блин! Самое главное забыл! — негромко чертыхнулся он, возвращаясь обратно. В квартире он открыл дверку сейфа, вмурованного в стену, не глядя, выгреб из него все, что там имелось. Сколько сегодня понадобится денег на леченье, точно сказать не смог бы никто.

…Он даже не заметил, как проскочил Красноярск — в выходной день на этом участке краевой дороги машин всегда было немного. За микрорайоном Солнечный он вдруг понял, что давно не курил. Достал из высокой синене-белой пачки «Парламента» сигарету, чиркнул зажигалкой. Нас долю секунды задержал взгляд на ее огоньке.

— Да, брат! — раздался его негромкий голос, обращенный к самому себе. — А руки-то все равно дрожат!

Антон выбежал на крыльцо, едва завидев машину отца, въезжавшую во двор больницы районного центра Большая Мурта.

Финансист бегло осмотрел сына. Несколько царапин на лице уже подсохли. На руках сына тоже имелось несколько повреждений, но в целом все было так, как и говорил по телефону Антон. Единственное, что пострадало по-настоящему — это куртка подростка. Она спасла Антона во время удара о поверхность дороги, но разорвалась в нескольких местах. Носить ее больше было нельзя.

Александр Александрович выпотрошил карманы одежды сына, без сожаления выбросил то, что осталось от его кожаной куртки в большой квадратный, покрытый окалиной железный бачок, стоявший прямо во дворе районной больницы, накинул на плечи подростку свою.

— Ну, показывай, где здесь реанимация! — сказал он Антону.

Дежурный врач непосредственно в реанимационное отделение Александра не пустил, пригласил к себе в кабинет, предварительно уточнив, кем ему приходятся пострадавшие в автомобильной аварии люди.

Место это, напротив Большой Мурты, на трассе Красноярск — Енисейск, примерно в ста километрах от краевого центра, каждый год, с завидным постоянством выдавало очередной «урожай» смертей. Редкий месяц не проходил, чтобы на небольшом сравнительно участке достаточно ровного шоссе не гибли люди. В чем причина — не знал никто. Может, дело было в перепаде высот, когда поднимающаяся на очередной взгорок машина попросту не могла быть замечена из другого транспортного средства, движущегося навстречу; может, к этому моменту — то есть через примерно час после того, как люди покидали Красноярск, — у них притуплялась бдительность….. Но факт оставался фактом — люди из года в год погибали, и погибали на практически одном и том же месте шоссе; и конца этим смертям не было видно. Так как никто так и не смог понять, в чем причина такого количества пострадавших.

Нельзя было сказать, что в районной больнице Большой Мурты привыкли к такому положению вещей — а уцелевших в страшных авариях людей прежде всего везли именно сюда, как к ближайшему месту, где пострадавшим могли оказать помощь, — но у местного медицинского персонала попросту не было иного выхода, потому что не оказать немедленную помощь человеку — не только тяжкий грех, но и нарушение клятвы Гиппократа. Разумеется, у красноярских эскулапов возможностей для оказания экстренной помощи было намного больше, но часто ситуация была такой, что счет шел не на минуты — на секунды. Поэтому всех пострадавших, которые могли не пережить дорогу до Красноярска, везли сюда.

Лену, племянницу Александра Александровича, и его бывшую жену Ларису, тоже привезли в больницу Большой Мурты.

У Ларисы было несколько переломов, но в целом ее жизнь была вне опасности, а вот Елена….

Врач — немолодой уже дядька, повидавший на своем веку немало смертей в автоавариях, и тот не смог скрыть горечь в голосе, когда рассказывал о состоянии Елены….

…Тяжелейшая кома — если описать его коротко, двумя словами. — Подытожил он.

Удар пришелся в боковую сторону автомобиля — ту, где за водителем сидела племянница Александра. Николай погиб мгновенно, а Елене «повезло» — она пока была жива. У нее не было переломов или повреждений внутренних органов, но она очень сильно ударилась о стойку «Тойоты» головой.

Врач, рассказывая о состоянии Лены, в этот момент надолго замолчал. Он зачем-то снял и протер кусочком бинта и без того чистые очки, медленно одел их обратно.

— Выживет она или нет — не знаю. — Наконец, продолжил он. — Гарантий никаких дать не могу. Очень многое будет зависеть, в том числе и от медикаментов, которые мы будем ей давать.

Положение крайне тяжелое.

Лекарства нужны дорогие, импортные; в Большой Мурте таких нет. Если Вы можете купить их и привезти к нам, в больницу…. Но торопитесь, времени очень мало. Вот рецепт! — он достал из бокового кармана своего халата, протянул Александру Александровичу сложенный вдвое, заранее приготовленный белый листочек. Александр машинально его развернул и мельком глянул на записи. Названия лекарств ему ни о чем не говорили. Пятнадцать лет назад, когда он в такой же страшной аварии был буквально весь переломан, в России таких лекарств в продаже еще не было.

— Сегодня я все равно ночую в больнице, остаюсь здесь до десяти утра. Так что, если получится с медикаментами, привозите в любое время суток, хоть ночью….

Финансист машинально полез во внутренний карман куртки — туда, где во внутреннем кармане лежал бумажник; вспомнил, что накинул ее на Антона. Он выглянул в коридор, негромко позвал сына. Антон боком протиснулся в дверь, остановился у порога. Видно было, что он ожидает «самого худшего» — то есть того, что его оставят в больнице; и этого ему очень не хочется. Александр Александрович жестом руки подозвал сына к себе, достал из внутреннего кармана «лопатник». От его внимательного взгляда не укрылось внутреннее напряжение сына.

— Вы позволите мне прямо сейчас забрать сына с собой, в Красноярск? — Спросил он у доктора.

— Да, пожалуйста. Только сначала подпишите необходимые документы…..

Антон не стал дожидаться, пока отец оставит свой автограф везде, где этого требовали правила выписки больных, поступивших в районную больницу, почти бегом направился к «Тойоте» — он видел, что когда отец подъехал, он так спешил, что про сигнализацию даже не вспомнил.

В машине Александр Александрович снова закурил. Нервная дрожь на какую-то долю секунды овладела им, но он усилием воли справился с волнением. Стараясь больше не поддаваться сильному нервному напряжению, понимая, что в теперешнем его состоянии он уязвимее, чем обычно, он медленно, все время контролируя скорость движения машины, поехал в Красноярск.

В краевом центре, куда Александр вернулся уже ночью, в первой же крупной круглосуточной аптеке, которая попалась ему по дороге, финансисту ответили, что лекарства очень дорогие, спрос на них ограниченный, поэтому в продаже их нет. Нужно заказывать. В лучшем случае они будут завтра к вечеру.

Александр Александрович даже не стал объяснять, что сейчас для людей, которым необходимы эти медикаменты, дорога каждая минута, он молча забрал рецепт обратно, уточнил, где такие лекарства могут быть. Женщина — провизор пожала плечами, посоветовала:

— Обратитесь в справочную. — Она назвала телефон.

Александр тотчас же набрал номер. Ему долго не отвечали, он уже стал сомневаться, тот ли номер дала ему работница аптеки. Наконец, на другом конце телефонной линии сняли трубку.

После довольно длительно уточнения названия лекарств (финансист из-за волнения кое-где пропустил латинские буквы, кое-где их «изменил») трубка ответила, что лекарства в продаже есть, но не все. Адрес аптеки, в которой можно было их купить, почти совпадал с номером дома, в котором жил финансовый гений. «Ну вот, и первая хорошая новость за сегодня!» — обрадовался Александр Александрович. — «Не нужно Антона пересаживать в такси, чтобы он добрался до дома».

…В кармане беззвучно завибрировал сотовый телефон. Михаил Певзнер нащупал пальцем нужную кнопочку, нажал на сброс звонка. Спустя минуту он мельком, стараясь не привлекать внимания судьи, глянул на телефон. Звонок был от Романа Чаркина.

«Не иначе опять что-то случилось!» — решил адвокат после того, как Рома еще дважды в течение часа перезванивал на его сотовый.

Больше Чаркин не звонил — набрался терпения. Он достаточно хорошо знал Михаила и понимал, что часто, занимаясь своими адвокатскими делами, он не может немедленно ответить на телефонный звонок — например, во время судебного заседания; или во время допроса в СИЗО. Значит, перезвонит сам, при первой же возможности.

Певзнер перезвонил во время перерыва.

— Миш! Тут такое дело…. Не знаю, что и делать. Пришла бумажка от судьи Копьевой. Просят зайти в Октябрьский районный суд, расписаться за какие-то документы. Что делать? Вдруг опять арестуют? Может, подъедешь?

— Я сейчас в Колывани, на процессе, подъехать не смогу. Ты не бойся — решение о твоем аресте было вынесено с нарушениями Закона, повторно арестовать тебя не имеют права. Иди, не бойся…. Потом отзвонишься, расскажешь, что, да как. Хорошо?!

— Ладно…. Договорились…. Но что-то я не очень-то верю этой Копьевой. Решение о моем аресте принимала именно она. А ты не хуже меня знаешь, больше всего на свете судьи не любят признавать свою неправоту. Не исключено, что она опять какую-то «козню» приготовила. Но если ты считаешь, что нужно обязательно сходить, я пойду….

Едва закончился процесс, на мобильном телефоне Михаила снова высветился номер домашнего телефона Чаркина. Звонила… мать Романа. Она сообщила, что несколько минут назад из Октябрьского суда ей позвонил Рома и сказал, что судья Копьева вручила ему какую-то бумажку, тут же вызвала судебных исполнителей и… арестовала его.

Михаил беззвучно, но смачно выматерился, отключил телефон.

Теперь, чтобы снова освободить бывшего десантника из СИЗО, придется обращаться в Новосибирскую областную коллегию судей. Обычно рассмотрение таких жалоб занимает не менее двух — трех недель, но и три недели — это очень большое время. Особенно для того, кто вынужден все это время находиться в следственном изоляторе. Он раздраженно бросил свой портфель на заднее сиденье «Тойоты», притопил газ, намереваясь добраться до Новосибирска как можно скорее. Может, что-то удастся сделать уже сегодня?

На площади Труда он ненадолго подзадержался в «пробке». Как ни странно, но эта вынужденная пауза позволила ему окончательно успокоится. Остановившись у светофора, он задумчиво проводил взглядом темно-серый «автозак», промелькнувший перед капотом его «паркетника», не глядя на телефон, ответил на очередной звонок.

–Привет, Миш! Это снова я! — Звонил Чаркин.

— Ты что, уже в СИЗО?

— Да не совсем. Знаешь, тут какое дело…. Деру я дал.

— Как — деру? Сбежал, что ли?

— Ну, да….. Копьева вызвала за мной конвой из СИЗО. Машины часа полтора не было. Я уже курить хотел — сил не было терпеть. Ну, попросил судоисполнителя вывести меня на крыльцо, покурить. Такая безнадега накатила — аж жуть. Неужели, — думаю, — совсем нет справедливости в этой стране?

— Ну, и что?

— Как что? Забедрил его…. Ты не бойся, я ему ничего не сломал. Пока судебный исполнитель «отдыхал» на крыльце, я махнул через забор….

Миша хорошо помнил этот забор во дворе Октябрьского суда — метра три высотой, не меньше. Как он перелез-то через него?

— Слышь, Ром…. Ты меня не обманываешь? Там забор — не сразу до верху допрыгнешь.

— Да я и сам не понимаю…. Перемахнул, даже не заметил как….

— Ладно…. Я завтра же, с утра подаю жалобу в областную коллегию судей. Максимум через три недели будет решение об отмене постановления о твоем аресте. Потерпишь?

— Ну, а куда мне деваться? Конечно, потерплю….

Михаил намеренно не стал уточнять, где и как Чаркин собирается провести эти три недели. Теперь, после побега его клиента из-под стражи, его телефон, как представителя подозреваемого, спецслужбы по просьбе органов внутренних дел вполне могли взять на прослушку. Не факт, что они обязательно это сделают, но вероятность была большая. Значит, рисковать было нельзя. Если Романа опять поместят в СИЗО, то там, в руках опытных костоломов, под действием «неотвратимых доказательств» в виде резиновых палок и пудовых кулаков оперов он может подписать любые показания против себя самого.

Певзнер неожиданно вспомнил, как и сам, однажды оказавшись примерно в такой же ситуации, даже не заметил, как запрыгнул на крышу контейнера высотой не меньше трех метров от земли.

Дело было так.

Примерно десять или двенадцать лет назад на Новосибирской барахолке, самой большой в Сибири — той самой, о которую сломано столько «копий» и за контроль над которой заплатили жизнями не один десяток человек, произошел случай. Кто-то с кем-то что-то там не поделил; сторона, посчитавшая себя незаслуженно обиженной, не особенно затрудняя себя в выборе средств для восстановления «попранной» справедливости… бросила конкурентам гранату. От взрыва никто серьезно не пострадал, но в милицию пришла информация, что может быть повторное покушение, также с использованием «карманной артиллерии».

Барахолка — это не только место столкновения экономических интересов нескольких новосибирских организованных преступных сообществ, это еще и большое количество продавцов и покупателей, среди последних — много женщин и детей. Словом, к информации отнеслись с полной серьезностью, выделили несколько мобильных групп, которые непрерывно несли дежурство с целью предотвращения возможного теракта. Среди нескольких десятков сотрудников органов внутренних дело, переодетых в гражданские костюмы, был и молодой следователь Михаил Певзнер, которого взяли из-за его спортивных навыков и способности принимать правильные решения в ограниченном отрезке времени.

Что Михаил с блеском продемонстрировал, но в ситуации, о которой без смеха потом рассказывать было невозможно.

Поначалу все шло как обычно. Патрулирование, внимательный, даже дотошный осмотр подозрительных мест и подозрительных граждан. Гранаты Певзнер не боялся, знал, что времени, пока горит запал у гранаты — то есть около четырех секунд, вполне достаточно для того, чтобы «нырнуть» за какое-нибудь укрытие.

Или закрыть гранату собой (такой вариант для сотрудников милиции рассматривался как основной, ввиду большого скопления людей).

Неожиданно с одного края барахолки раздался истошный женский крик, толпа людей колыхнулась в сторону от возникшего шума…. Разом закричали десятки людей. «Граната!» — Решил Михаил. Он молниеносно выдвинулся в сторону шума и криков, навстречу лавинообразно двигавшейся толпы…. Певзнер по инерции сделал еще пару шагов вперед и только сейчас увидел то, что так сильно испугало людей.

С цепи около входа сорвался огромный волкодав. Он злобно рычал, кидался на людей, спина на его загривке стояла дыбом.

У страха глаза велики.

Когда собачища, размером превосходящая любую из собак, когда-либо виденную Михаилом, кинулась на него с открытой пастью, нервы молодого оперативника не выдержали. Он побежал. На ходу успел оглянуться, понял, что собака его догоняет, успел заметить высокую ровную стену стального контейнера….

В себя он пришел только наверху.

Смотреть вниз ему было страшно — таким высоким оказался контейнер. Миша даже не заметил, как запрыгнул на него — в тяжелой зимней шубе, зимних ботинках, в рукавицах.

Адвокат вспомнил казавшийся теперь забавным случай. Усмехнулся, представляя, как Чаркин, презрев гравитацию, залетает на высоченный забор….

….Областная коллегия судей рассматривала кассационную жалобу адвоката Михаила Певзнера на меру пресечения Чаркина Романа недолго. Она полностью удовлетворила требования защитника: вынесенное судьей Копьевой решение об аресте Романа Чаркина является незаконным, оно должно быть отменено, а сам он должен теперь дожидаться решения суда по уголовному делу на свободе, под подпиской о невыезде.

С легким сердцем Михаил получил на руки кассационное определение Новосибирского областного суда и тут же поехал с ним в Октябрьский районный суд, чтобы лично вручить его судье Копьевой, что не соответствовало установленному порядку передачи таких документов, но допускалось только в исключительных случаях.

Случай же, действительно, был из ряда вон.

Судья внимательно прочитала определение…. Ни один мускул не дрогнул на её лице, когда она отдавала распоряжение об отмене собственного постановления об аресте Чаркина.

Михаила это насторожило. Он попросил судью дать ему копию того документа, который она вручала его подзащитному. Судья вежливо, но твердо отказала, сославшись на какую-то выдуманную причину. Певзнер насторожился еще больше. От судьи Копьевой в такой ситуации можно было ожидать любого подвоха. Но вот какого конкретно?

«Ладно!» — Подумал Михаил. — «Вы нас — из двери? Так мы — в окно!».

Он вышел на улицу, отошел на несколько десятков метров от суда, набрал номер сотового Романа.

Чаркин долго не отвечал. Наконец взял трубку.

— Слушай, Ром! — вместо приветствия сказал ему Михаил. — У тебя та бумага, которую дала тебе Копьева, когда тебя задержали, сохранилась?

— Да, а что? — Настороженно поинтересовался бывший борец. Слышно было, что он уже и сам не знает, кому можно верить, а кому — нет.

— Можешь ее прочитать мне? Прямо сейчас?

— Почему не могу? Могу! — После некоторой паузы ответил Чаркин. Слышно было, как он шуршит какими-то бумагами. — Вот, слушай…

Адвокат, не перебивая, выслушал его до конца, мрачнея с каждой секундой. «Ну, Копьева, ну молодец!» — думал он, — «Опять всех нас чуть не «умыла».

Как и ожидал Михаил, «тертая в правовых вопросах баба», словно предвидя, что ее решение об аресте Чаркина может быть отменено коллегией областного суда, на бывшего десантника, обвиняемого в преступлении, которого тот не совершал, загодя поставила еще один правовой «капкан». Оказалось, существуют два постановления об аресте Романа Чаркина. Первый — собственно об аресте Чаркина, второе — о его розыске и в случае задержания избрание меры пресечения — заключение под стражу. Таким образом, она юридически дважды «арестовала» его, что с точки зрения уголовно — процессуального законодательства недопустимо.

Михаил вернулся в суд, рассказал все, что стало ему известно из разговора с Романом и попросил прокомментировать принятое судьей решение.

Судья с ненавистью посмотрела на могучую фигуру адвоката, но вовремя заметила в его руке сотовый телефон; промолчала.

«Учитывая накаленную обстановку по этому делу, у этого Михаила Михайловича, — думала она, — вполне может быть включен диктофон, например, в мобильном телефоне». — Она пригласила в кабинет своего секретаря и в присутствии адвоката приказала ей добавить в постановление, которое та отпечатала полчаса назад, еще один пункт….

«Рано радуетесь, господин Певзнер. Игра еще не окончена!» — подумала она, прожигая взглядом дверь своего кабинета, закрывшейся вслед за могучей фигурой бывшего самбиста.

В Большую Мурту Александр Александрович вернулся уже заполночь. Чтобы купить все лекарства, которые значились в рецепте, врученном ему местным эскулапом, финансисту пришлось «поднять на ноги» практически всех своих знакомых, хоть как-то связанных с медициной и фармакологией.

Лекарства в Красноярске были. Но основная проблема была в том, что в выходной день, уже практически ночью купить их, или даже одолжить на день-два было очень сложно. Да и цена кусалась….

Врач слегка удивился, увидев финансового гения. Видимо, дневной посетитель не произвел на него впечатление «крутого» и успешного бизнесмена, которому по силам решить сложную задачу по добыче очень дорогих и дефицитных медикаментов. Однако вслух он ничего не сказал, принял в руки картонную коробочку, в которой Александр привез лекарства, открыл ее, бегло осмотрел. Доктор удовлетворенно хмыкнул, кивнул головой и тут же исчез в боковой двери, ведущей в реанимационную палату.

Александр Александрович устало присел на обтянутый коричневым дерматином топчанчик, стоявший тут же, в коридоре, откинулся на прохладную голубую штукатурку стены районной больнички. Напряжение последних часов стало спадать.

«Надо покурить!» — подумал он, незаметно проваливаясь в сон….

Только к вечеру Быкову удалось, наконец, уединиться с компьютером. Неизвестная зеленая «штучка» оказалась банальной «флешкой» — устройством флэш-памяти для хранения и переноса информации. Так, во всяком случае, ее «опознала» умная машина, едва Серега вылез из-под стола и взглянул на монитор. Он очень хотел посмотреть, какую информацию несет в себе этот крохотный кусочек пластика, но по воле жены обед с борщом плавно перетек в поездку по магазинам, оказывается, еще вчера запланированную Мариной…. Потом пришлось срочно искать и менять патрубок на машине, не выдержавший испытания временем и летней жарой…. Плюсом в этой истории было только то, что патрубок лопнул верхний, и антифриз вытек не весь: да и Быков вовремя заметил неожиданный скачок стрелки термометра на приборном щитке машины; а в машине остро запахло антифризом.

Сереге в этот день повезло еще дважды: диаметр лопнувшего патрубка «Нисана» совпадал с диаметром аналогичной запчасти для отечественных «Жигулей», а сам магазин по продаже всякой мелочевки обнаружился практически рядом с местом вынужденной остановки — через дорогу, напротив.

Не меньше часа провозился с «нехорошим» патрубком Серега. Капитально вымазался, в нескольких местах оцарапал кожу на руках, негромко, но непрерывно матеря неизвестных ему инженеров японской корпорации, разместивших все навесное оборудование двигателя японского автомобиля так, что в некоторых местах невозможно было просунуть руку с инструментом. В конце концов, отечественная резинка заняла в двигателе японского транспортного средства положенное ей место.

Теперь можно было ехать домой.

…Пластиковый кусочек зеленого цвета оказался «под завязку», то есть почти на все 128 мегабайт заполнен какой-то информацией.

Файлов было несколько.

Серега на удачу кликнул мышкой в самый верхний…. Компьютер отозвался довольно длинным «дождем» в «брюхе» своего системного блока — так с его «писюком» было всегда, когда ему попадался «тяжелый» файл с большим количеством графики или фотографий. Наконец, осторожный шорох в недрах машины прекратилось, на экране монитора возникла надпись. Быков покрутил колесико мыши на себя, оценивая объем текстового файла…. Вернулся к началу текста.

Серегу взяла оторопь, стало страшно. По спине пробежала горячая волна, застряла где-то между лопаток, каплями холодного пота скатилась вниз. Ошибки быть не могло — этот документ мог быть предназначен тому человеку, должность которого была названа в первой же строке первого же открывшегося файла: «Президенту Российской федерации. Аналитическая записка».

Первым чувством бывшего тренера было неодолимое желание немедленно залезть под стол, как можно быстрее вытащить из системного блока компьютера злосчастный кусок пластмассы и выбросить флешку подальше, чем в мусорное ведро. «А лучше — сжечь!» — Подумал Быков, с трудом удержавшись от компьютерного вандализма.

Он отвернулся от экрана монитора, задумался. Никто не знал, какие тайны могли хранить сохраненные на флешке файлы. У государства предостаточно секретов, которое оно защищает всеми доступными ему средствами. В аналитической записке, адресованной главе государства, могли содержаться сведения военного, экономического, оборонного или стратегического характера, которые посторонним знать не просто не нужно — их знать опасно.

«Не дай Бог, что-нибудь про секретные самолеты или ракеты» — подумал Быков.

«А если это чей-то розыгрыш? — Не соглашался с Серегой его внутренний голос. — Да и нет ничего страшного в том, что ты только посмотришь эту аналитическую записку. Разве тебе неинтересно, о чем докладывают Президенту его помощники? В конце концов, флешку всегда можно уничтожить, а файлы из компьютера стереть; и никто не узнает, что ты читал документ, предназначенный для руководителя государства. Может, это твой единственный шанс в жизни прикоснуться к тому, как власть принимает решения, влияющие на судьбу всей страны. Неужели неинтересно?»

«Интересно! — согласился со своим «внутренним» оппонентом Быков. — Но если кто-то узнает, что ко мне в руки попали такие документы, то этот шанс, точно, станет последним». «Значит, ты испугался?» — Съехидничало в ответ его «внутренне я». — «Да, испугался!» — Не стал врать самому себе бывший тренер. — Ничего не боятся только идиоты или сумасшедшие. Смелость — это не отсутствие страха. Храбрость, мужество — это способность контролировать и преодолевать свой страх, принимать правильные решения в ситуации, когда чего-то боишься».

«Вот и проконтролируй принятие правильного решения!».

Быков еще немного покрутился на своем кресле, взвешивая аргументы «за» и «против» того, чтобы «залезть» в файлы, возможно, предназначенные первому лицу в стране.

Любопытство, наконец, перевесило страх за возможные последствия. Серега повернулся к экрану монитора.

«Та-ак…. Посмотрим, чем это неизвестные авторы хотят удивить Президента России? Вряд ли ему стали бы писать о том, что он и без них знает. А знает он наверняка почти все.

Ни хрена себе записища!» — Мысленно «взвесив» многостраничный — на несколько десятков листов — опус неизвестного автора (или авторов?), тихо присвистнул бывший тренер. — А еще говорят, что чиновники не любят читать тексты, занимающие больше одной страницы…..

«Интересно, а что в других файлах?» — любопытство стало распирать его все сильнее. Он закрыл «Аналитическую записку», кликнул мышкой на следующую строку в перечне файлов….

Дальше шла какая-то техническая документация, большое количество схем, чертежи; экономическое обоснование чего-то несомненно важного и нужного.

Военных секретов в потерянных кем-то файлах не было.

Бывший физрук шумно выдохнул, выражая облегчение, что не стал носителем какой-то страшно секретной военной тайны. «Да и вряд ли военные секреты переносят вот так, в обычной флешке!» — Облегченно подумал он. — «Что за хрень попала мне в лесу, самому мне, пожалуй, ни за что не разобраться. Тут нужны другие мозги. И я даже знаю — какие!».

Сложность, правда, заключалась в том, что находились эти мозги вместе с их обладателем не менее чем на тысячу километров восточнее Новосибирска. Но разве это расстояние — большая преграда в эру реактивных самолетов и поголовной мобильной связи?

Недолго думая, Серега тут же набрал известный ему красноярский номер. К телефону в квартире старого друга так никто и не подошел, а автоответчик голосом Александра Александровича вежливо попросил перезвонить попозже. Упрямый Быков еще несколько раз в течение вечера и ночи перезванивал в Красноярск, но всегда с одинаковым результатом: финансовый гений дома так и не появился.

«Ладно, придется ждать завтрашнего вечера!» — Наконец, определился для себя Серега. — «Да и мне уже пора заняться другим, не менее полезным делом».

«Не менее полезное дело» было просьбой одного старого колыванского знакомого по имени Толик. На самом деле он Толиком не был, по паспорту у него было совершенно другое имя, тоже начинавшееся на букву «т». Кем был по национальности этот Толик, доподлинно известно не было. Давным-давно, в самый расцвет «застольных» времен он приехал с Каспия в Колывань на заработки, женился, да так и остался здесь, променяв солнечный Дагестан на холодную Сибирь. За три с лишним десятка лет он напрочь утратил даже признаки характерного для выходцев с Кавказа «кавказского» акцента, по-русски разговаривал абсолютно чисто, стал совершенно седым. Представлялся всегда всем новым знакомым привычным русским именем Анатолий; так и его и звали почти все, кто не знал его настоящего «паспортного» имени, ибо ни по внешности, ни по выговору, ни по поведению он ничем не отличался от сотен других русских мужиков.

У него осталось всего одно качество, присущее почти всем выходцам со знойного Юга СССР — предприимчивость, умение зарабатывать деньги там, где простому русскому мужику часто было просто лень.

Толик занимался асфальтом. Кипучая кавказская натура вкупе с въевшимися в гены традициями горского гостеприимства помогали ему решать все вопросы, которые возникали после получения заказов на ремонт дорожного плотна — выработку асфальта, его транспортировку, укладку….

Но в последние годы налаженный «конвейер» стал давать сбои. Традиционные «клиенты» Толика сильно обеднели; вместе с ними стало беднеть и предприятие, на котором работал бывший житель Каспия.

Срочно нужна была диверсификация бизнеса.

Вряд ли Толик знал и понимал значение таких сложных слов, однако природная предприимчивость вкупе с большущим жизненным опытом подсказывала ему: нужно новое направление в бизнесе, новая клиентская база, другие заказы….

Одним из людей, к кому он обратился с просьбой поискать клиентов для сбыта продукции асфальтного заводика, был его старый знакомый Серега Быков.

С тех пор прошло всего две недели, но бывший физрук времени зря не терял. Через своих старых и новых друзей он смог выйти на людей, которые могли помочь его старому знакомому. Речь шла об асфальтировании раскопанных для ремонта и отремонтированных теплотрасс, но только тех, которые находились внутри кварталов. Все, что раскапывалось на проезжих частях дорог, давно уже было «отдано» другим, более мощным предприятиям.

Первая встреча с представителями заказчика была намечена как раз на завтрашнее утро.

…Заказчиком оказался довольно представительный дядька лет пятидесяти на вид, с аккуратной темной бородой и коротким ежиком седых волос, выдававший в их обладателе бывшего военного.

Как пояснил их общий знакомый, собственно, и организовавший эту встречу, дядька являлся важным чиновником в одной из районных администраций Новосибирска: в его распоряжении находились средства, отпущенные на ремонт внутриквартальных территорий.

«То, что нужно!» — Обрадовался Быков, сообразив, что случай и его старые знакомые вывели его на того, кто является непосредственным распорядителем средств, выделяемых на то, чем хотел заняться его колыванский знакомый Толик.

На встречу бывший военный приехал на «очкастом» «мерине» синего цвета. В ухе чиновника торчал «блютуз» новейшей модели, темно-коричневые ботинки говорили о том, что их обладатель в курсе самых последних сезонных новинок мужской моды на обувь. Дядька вышел из машины, демократично поздоровался со всеми за руку. Серега заметил, как взгляд чиновника скользнул по его давно не латаным кроссовкам, мельком остановился на не очень новом автомобиле «Нисан», припаркованном поодаль, но вслух бывший военный ничего не сказал.

Чиновник также молча выслушал предложение колыванского Толика, переданное ему через бывшего физрука. Еще раз смерив с головы до ног назадачливого «посредника», он, наконец, сказал, что работа для «асфальтового товарища» есть. Однако нужно, чтобы об объеме и цене за работу договаривался именно тот человек, который возьмется эту работу сделать — то есть Анатолий, от имени которого говорил Серега.

Единственное, что сумел понять Быков из непродолжительного монолога «заказчика», так это то, что этот бородатый дядька являлся заказчиком, подрядчиком и принимающей инстанцией в одном лице. То есть он был как бы «сам себе режиссер»: сам заказывает, сам принимает сделанную работу, сам с собой же расплачивается за нее. Что это может означать на деле, объяснять даже бывшему физруку не нужно было. Предложенная схема работы самой выгодной была… для чиновника. Никаких «откатов», или тем паче взяток — разве может быть взяткой то, что и так уже лежит в твоем собственном кармане? Бывший военный, он же — «заказчик», возможно, оказался банальным казнокрадом, ищущим тех, кто сделает за него работу подешевле, если вообще не даром. Так это или не так, предстояло узнать завтра, во время назначенной встречи.

Договорились, что Толика чиновник будет ждать завтра, в это же время — дядька с военным «ежиком» назвал место, и пояснил, что это — рядом с «объектом».

… На «объект» — неровную, изрытую экскаватором площадку в одном из дворов на главной улице города — Красном Проспекте — представительный дядька приехал не один. Рядом с его синим «Мерседесом» свой светлый «Лендкрузер» с двумя нолями на номере государственной регистрации транспортного средства припарковал другой, еще более высокопоставленный чиновник не то из областной, не то — из городской администрации. Имени его Серега не знал, но лицо высокопоставленного «заказчика» неоднократно «светилось» в местных новостных каналах, успело примелькаться.

О чем шел разговор, Быков старался не слушать. Отошел подальше, стал вполоборота, демонстрируя, что свою задачу он выполнил, договариваться теперь нужно с тем седым человеком, которого он представил чиновникам только что. Однако обрывки разговора долетали и до него….

Поначалу все шло, как планировалось. Объем работ устраивал, сроки и качество — тоже. Но вот когда вопрос зашел о цене….

. — Чтобы нормально заасфальтировать эту площадку, нужно шесть — семь машин «КамАЗов» асфальта, хотя бы полуторатонный каток, опытная бригада…. — Пятьсот рублей за квадратный метр! — Назвал свои условия предприимчивый совладелец асфальтового заводика.

Из предварительных консультаций с другими «асфальтовыми» предпринимателями Серега знал, что эта обычная цена за такую работу, поскольку «официальная» цена за подготовку и укладку асфальта, то есть та цена, по которой «закрывались» такие работы из бюджетных средств, достигала тысячи двухсот рублей за квадратный метр.

У бородатого казнокрада первый раз проявилось какое-то подобие эмоций. Он закинул голову назад в беззвучном смехе, «отсмеявшись», вытер слезу, махнул рукой.

— Вот, что, мужики! — Сказал он, обращаясь главным образом к Толику. — Да, здесь — пятьсот квадратных метров. Чтобы закрыть такую площадь асфальтом, достаточно трех или четырех машин с асфальтом. Все знают, сколько стоит «КамАЗ» асфальта — пятнадцать тысяч рублей. Наймете таджиков, они вам его раскидают лопатами. Ручным катком прикатаете…. На все про все у вас уйдет не больше ста тысяч рублей. Я вам за эту работу даю сто тридцать тысяч. И ни рубля больше! По рукам?!

Толик ничего не ответил, набрал чей-то номер на своем мобильном, недолго переговорил.

— Я тут уточнил…. — Сказал он. — За эту работу вы сами себе заплатите по семьсот — восемьсот рублей за квадратный метр. То есть в сумме — четыреста тысяч рублей. Я себя уважать перестану, если буду знать, что вы на моем труде на халяву кладете себе в карман такие деньги. Пятьсот рублей за квадратный метр — нормальная цена…. Пятьсот рублей — и точка!

Казнокрады переглянулись, молча пошли к своим машинам. Бородатый о чем-то спросил своего «старшего» товарища, сел в синего «мерина», громко хлопнул дверью. Через минуту на «пятачке» никого из чиновников уже не было.

— Толик! Что-то я тебя не понимаю! — Не удержался от упрека подошедший Быков. — Ты почему не стал договариваться, искать «точки соприкосновения»? Я же знаю тебя очень давно. Ты, как никто другой, умеешь находить компромиссные решения.

— Не хочу, чтобы эти наживались на моем труде.

— Толь, ты чё, с Луны свалился, что ли? Это они — хозяева этой страны. Безраздельные, заметь. Они, а не ты, и не я. Да, они «осваивают» огромные бюджетные средства, выделенные на ремонт внутриквартальных территорий, и не только. Ну, и что? Ты как-то можешь на это повлиять? Нет! Это — их страна. Мы ходим по их улицам, живем в их домах и вообще живем в этом городе потому, что это они нам это позволяют!

Да надо благодарить Бога, что они не только воруют из казны, но и дают тебе и мне возможность хоть немного заработать!

— Да я по глазам вижу — вариант кидальный….

— Не факт. Неужели, ты думаешь, никак повлиять на них будет нельзя, если они не захотят рассчитаться?

— А бесполезно. Я с такими людьми уже сталкивался. Два года назад мы вместе с моим другом и партнером Мустафой для мэрии за свой счет заасфальтировали площадку. Выполнили работ на два миллиона рублей….

— Договор был?

— И договор был, и акт приемки подписан. «Нет денег» — говорят, — «Ждите. Когда-нибудь все равно же рассчитаемся!».

— Ну и что?

— Как что? Денег нет до сих пор. Их может не быть вообще никогда. Они так делают не впервые. Я зимой на сайте НГС читал статью про перспективы строительства новых станций в Новосибирске. Даже на принтере распечатал. Она у меня с собой. Хочешь, покажу?

— Давай!

Серега взял листочки, углубился в чтение.

«Одно из основных событий ушедшего 2005 года — ввод в действие станции метро «Березовая роща». — Говорилось в статье. — Это произошло еще в июне прошлого года. Более полугода заказчик строительства не может рассчитаться с подрядчиками, основной из которых — ОАО «Бамтоннельстрой» — отказывается строить «в долг». Ситуация в ближайшее время не улучшится: девятого января 2006 года мэр Новосибирска Владимир Городецкий заявил, что федеральный центр, вопреки обещаниям, не увеличил финансирование строительства городского метрополитена.

Одна из основных составляющих Генерального плана развития Новосибирска — транспортная стратегия города на Оби. Метро в ней занимает одно из ключевых мест. Сегодня финансирование его строительства складывается из трех источников: федеральный, областной и муниципальный бюджеты. Дополнительный источник — «сверхбюджетные средства», которые распределяет правительство.

В начале декабря главный архитектор города Валерий Арбатский, представляя первые итоги разработки Генплана, сказал следующее: «Концепцию строительства метро мы не меняем, чтобы в результате сокращения планов не лишиться небольшого, но все же финансирования со стороны государства. Наши планы на ближайшие десять лет — «Золотая Нива» и «Площадь Станиславского». Шестнадцатого декабря 2005 года губернатор Виктор Толоконский сообщил, что президент во время своего визита пообещал выделить 400 миллионов рублей для строительства новосибирского метро. Владимир Городецкий, еще подводя итоги 2005 года в конце декабря, посетовал: «К сожалению, не слышал заверений, что эти деньги будут выделены. Мы добивались и от президента, и от Минэкономразвития поддержки, которая нам была обещана. Но профицит всегда делился, а до нас дело не доходило. Нам предложено строить своими силами». Мэр сообщил также, что на 2006 год на строительство метро в Новосибирске заложено в федеральном бюджете 132 миллионов рублей, в региональном — 70 миллионов а в муниципальном — 30 миллионов рублей.

«Такой ресурс — это станция в семь лет. Поверьте, это нецелесообразно и экономически невыгодно. 400-450 миллионов в год — это два с половиной года, чуть больше — и станция будет выходить».

Заместитель генерального директора ОАО «Бамтоннельстрой» (БТС) Олег Фердман раскрыл для НГС.НОВОСТИ еще ряд нюансов новосибирского метростроения. Он сообщил, что в правом перегонном тоннеле на «Березовой роще» горным способом, без щита, осталось пройти пятьдесят два метра «пробки». Это позволит открыть полноценное движение на Дзержинской линии. «Оборотные средства БТС вложены огромные, задолженность перед нами составляет 364 миллионов рублей, и мы не видим реальных путей для ее уменьшения. Без привлечения кредитных ресурсов мэрии и области это невозможно», — говорит господин Фердман.

Уникальный проходческий комплекс LOVAT, приобретенный специально под строительство новосибирского метро простаивает уже полгода. Для продолжения работ необходимо финансирование: метростроители разочаровались в практике строительства за свой счет с последующим возмещением. Для строительства тоннеля и станции «Березовая роща» «Бамтоннельстрой» привлекал банковские кредитные средства и платил проценты по кредитам из своих же оборотных средств. Задолженность же МУП «Управление заказчика по строительству подземных транспортных сооружений» перед всеми подрядчиками вместе составляет около 450 миллионов рублей.

«К сожалению, с первого января мы вынуждены отправить людей в бессрочный отпуск на три месяца, потому что мы не можем платить им заработную плату за счет других объектов. — Сетует Олег Борисович. — Мы слышали об обещаниях президента, но реальных шагов никаких не предпринималось. После осуществления реальных шагов по ликвидации задолженности мы готовы начать работы».

Городской власти и депутатам Горсовета, конечно, виднее, куда тратить бюджетные деньги. В муниципальном бюджете 2006 года, по словам мэра, на восемьдесят миллионов рублей увеличено финансирование комплексного благоустройства дворов и строительства детских площадок. Статья, таким образом, разрослась до двухсот миллионов рублей. Но федеральное правительство не будет давать деньги на дворы и детские площадки. А на метро, может быть, даст. Там есть такая информация: общая задолженность области перед подрядчиком — ОАО «Бамтоннельстрой» составляет 450 миллионов долларов. И как сказал представитель этой организации нет никакой перспективы на то, что Новосибирск когда-нибудь рассчитается за эту работу.

Константин Пономарев, специально для НГС.НОВОСТИ».

Быков молча вернул статью Толику. Спорить с ним о чем-то больше не хотелось.