Фантом. Новая эпоха

Серафим Громов, 2017

Это история о ребенке, который вместе со своими родителями попал в ужасную автокатастрофу, где лишь ему чудом удается остаться в живых. И словно этого было мало, судьба преподносит ему очередной, неожиданный сюрприз. После аварии, мальчик обретает невиданную силу, и волею случая становится участником ожесточенного спора неких Творцов мироздания, которые вот уже целую вечность ведут войну друг против друга, пытаясь выяснить, кто же из них сильнее. Мальчику предстоит сделать сложный выбор, от которого будет зависеть не только его собственная участь, но и судьба всего человечества.

Глава 3

Дом несбывшихся надежд

После последнего разговора с медсестрой прошли целые сутки. Проснувшись, я ощущал сильную слабость и сухость в горле, был потерян и напуган от того, что рядом никого не было. Из-за этого я начал громко кричать и звать на помощь.

— Кто-нибудь, помогите мне!

В открытую палату вбежала медсестра, у которой был явно недовольный вид. Посмотрев на меня, она сильно нахмурилась и, открыв рот крикнула:

— Ну и чего кричим, в чем дело? — Ее голос был противный и звонкий, казалось, что этот вопль, был слышан на всю больницу.

— Мне плохо, где мои родители, где?

— Они тоже находятся в этом здании. — Не меняя тона в голосе, ответила она.

— Правда?! Значит, я скоро увижусь с ними, вы отведете меня к ним? — Во мне зародилась надежда, мысль о том, что я скоро увижусь с родными, подогрела мне душу, но, увы, мой полет фантазии об этом чудесном моменте в одно мгновение перечеркнула медсестра.

— Думаю, ты больше их никогда не увидишь. Они умерли, погибли в автокатастрофе! Неужели ты ничего не помнишь? — Слова слетевшие с ее уст, прозвучали для меня как приговор.

— Что? Нет, нет, нет, это неправда, нет! — Слезы сами начали стекать по моему лицу, я был не готов принять такую страшную новость и пытался заставить себя поверить в то, что это все не по-настоящему.

— Успокойся! Что случилось, того уже не исправить! Просто прими это как должное. — Медсестра явно даже и не думала о том, как горько звучат ее слова, она будто специально делала моей душе больно.

— Нет, вы лжете, я не хочу этого слышать, это все ложь, не правда! — Я был не в состоянии успокоиться, вместо этого у меня началась истерика, ведь я так хотел верить в то, что все это было лишь очень плохим сном.

— Позовите сюда дежурного врача, ему нужно дать успокоительное! — Выкрикнула медсестра, после чего в палату вошли еще двое.

— Ну-ка, помогите мне. Держи его, держи. — Они скрутили мне руки и перевернули на живот, для того, чтобы вколоть успокоительное средство.

— Нееет! Уйдите! Не трогайте меня! Ааааа, пожалуйста, не надо, нет! Мне больно! — Я брыкался как мог, визжал и извивался как уж на сковородке, но, чтобы я не делал, они не оставляли мне никаких шансов на победу, на их стороне было по меньшей мере численное превосходство.

— Господи, да у него же припадок! Держи его крепче, а то еще и сам себя травмирует.

— А что ты хотела, мальчик вчера родителей потерял, да еще и при таких жутких обстоятельствах!

— Ну же, давай, коли! — В одно мгновение, мне вкололи успокоительное, и отошли в сторону.

Свет в палате начал мерцать, пустующие, стоящие рядом кровати начали трястись, грохоча металлическими сетками, а у прикроватных тумбочек, стали то открываться, то закрываться дверцы, издавая противные, раздражающие хлопки.

— Что это, землетрясение? — Задала вопрос своим коллегам медсестра, которая первая вошла в палату.

— В Бравославле сроду никогда не было землетрясений! — Воскликнули две других медсестры.

— Тогда как вы это все объясните? Да и к тому же…ай бл…! — Прежде чем медсестра успела договорить до конца, какая-то неведомая сила, подняла в воздух граненый стакан и шваркнула им ей по голове.

После этого лекарство подействовало, и мой припадок закончился, я перестал биться в конвульсиях и провалился в глубокий сон. Вместе с моим припадком, также закончилось все-то необъяснимое, что происходило в палате минутой ранее, как будто ничего и не было. Единственным напоминанием случившегося инцидента, было лежащее рядом с моей кроватью бессознательное тело медсестры, которой по башке прилетело.

— Да что все это значит! Что это еще за фокусы? — Спросила явно удивленная последними событиями одна из медсестер.

— Чертовщина какая-то! Люся, ты как? Люся?! — Другая медсестра наклонилась над бессознательным телом медсестры Люси и начала приводить ее в чувства, массируя точку за ухом.

— А, что, что случилось? Моя голова, черт! Больно! — Медсестра по имени Люся пришла в себя и начала вставать на ноги. Она взялась за голову и после этого посмотрела на свою ладонь, она была в крови.

— Тебе только что стаканом по голове прилетело, да так, что ты сознание потеряла. Нужно обработать рану перекисью водорода, а затем наложить повязку. Думаю, ничего страшного конечно, простое рассечение, но все же. Тебя кстати не тошнит, голова не кружится? — Осмотрела разбитую голову новоиспеченной пациентки одна из медсестер.

— Да нет, вроде все нормально, это я скорее от испуга вырубилась. Царапина, до свадьбы заживет! — Люся отреагировала на ранее произошедший конфуз с небывалым оптимизмом, и даже сделала вид, что ей больше ни капельки не больно.

— Царапина или нет, а обработать все же необходимо, а то мало ли! — Настояла на своем решении заботливая коллега.

— И все-таки, мне что, одной, что ли интересно, что за непонятное явление мы с вами сейчас наблюдали? — Медсестра, была настолько потрясена, что ей пришлось жестикулировать руками, для того, чтобы более ясно донести до своих коллег свои мысли на этот счет.

Они еще долго спорили на тему того, что, что же все-таки произошло в этой палате сегодняшним вечером. Кто-то твердил, что это просто землетрясение, кто говорил, что здание старое, и вот-вот скоро развалится, а кто вообще шутил, что это призраки, мол души не упокоившихся больных пришли отомстить Люсе за то, что она была груба по отношению к ним. Версий было множество, но даже я не смог бы тогда дать правильного ответа на этот вопрос, ибо просто лежал на больничной койке и видел сон:

«Я стоял посреди бескрайней пустыни, в небе палило яркое солнце, которое озаряло своими лучами все эти бесконечные песчаные барханы. Дул сильный порывистый ветер, который в буквальном смысле обжигал меня. Ведь тот песок, что он нес с собой, на сумасшедшей скорости врезался мне прямо в кожу с такой силой, что я даже чувствовал боль. Песчаные барханы, были поистине колоссальных размеров, казалось, что они достигали высоты не одну сотню метров! Во всей округе, которую только можно было ухватить взглядом, не было ни единой души, поэтому я принял решение, что нужно идти вперед. — Нужно как-то выбираться из этого палящего ада. — Сказал я вслух, и отправился в путь. Я плутал по этим бескрайним просторам несколько часов, шел вперед, даже не зная, на правильном ли пути нахожусь, как вдруг на горизонте, моим вниманием завладел потрясающе яркий свет. — Это что, второе солнце? — Но нет, такого не-бывает подумал я и пошел прямо навстречу этому свечению…».

Не досмотрев сон до конца, я проснулся. В палате по-прежнему было пусто, холодно и довольно серо на вид. Потолок и стены не красили уже много лет, а доски, лежащие на полу, казались совсем уже сгнившими. Причиной дикого холода, оказалось распахнутое настежь окно, через которое холодный осенний ветер тихо задувал опавшие пожелтевшие листья прямо в палату. Под заданное самой природой пасмурное настроение, я полностью отошел ото сна, и на меня нахлынула волна печальных воспоминаний недавно прожитых мгновений. Я вспомнил момент аварии, последние слова родителей, горестные слова милиционера, и как итог, ужасные слова медсестры. Я больше не мог плакать, ибо слез во мне больше не осталось. Вместо этого я сел на край кровати, и обхватив коленки руками начал медленно раскачиваться из стороны в сторону, погружаясь тем самым все глубже и глубже в свои мысли. После этого в палату зашла одна из медсестер, с которой у меня сразу же завязался диалог:

— С добрым утром! А что это ты так задумчиво сидишь? — По сравнению с голосом той грубой и противной тетки в медицинском халате, которая вчера зашла ко мне, и в мгновение ока, умудрилась уничтожить все-то светлое, что еще теплилось в моей душе, голос этой медсестры напоминал мне пение ангелов.

— Здравствуйте. Просто я вспомнил кое-что очень плохое. — Поздоровался я чисто из вежливости, в моем голосе звучали нотки безразличия ко всему живому, при этом я слегка приподнял голову, для того чтобы внимательно рассмотреть ее лицо. Она мило улыбалась мне, черты ее лица излучали ласку и доброту, на секунду я даже испытал мимолетную радость, как будто все мои беды исчезли без следа или, по меньшей мере, отошли на задний план.

— Ах да, я слышала про то, что недавно произошло с твоими родителями, мне правда очень жаль их. Но, к сожалению такова реальная жизнь малыш, и мне, правда, очень жаль что тебе пришлось пережить все эти ужасы реальной жизни в столь юном возрасте. Кстати, можешь звать меня Екатериной, по отчеству Петровна. А как твое имя? — В ее словах я почувствовал, как ей по-настоящему горестно от того что случилось с моими родителями.

— Андрей. Приятно познакомиться. — Коротко и робко ответил я ей. Ведь мама еще при жизни учила меня, как нужно вести диалоги с достойными людьми, и быть при этом вежливым и учтивым джентльменом.

— И мне тоже, тоже очень приятно с тобой познакомиться Андрюша! — Она подошла ко мне и присела рядом. Затем она посмотрела мне прямо в глаза своим нежным ласкающим взглядом, который был наполнен добротой и заботой, и слегка приобняла меня. Когда я почувствовал тепло, которое исходит от ее тела, мне стало немного легче, ведь точно также, еще совсем недавно, даря свою заботу и любовь, меня обнимала моя мама. Я не мог сдерживать свои чувства и поэтому заревел навзрыд.

— Тише дорогой, тише. Все будет хорошо, ты слышишь? Все будет нормально. Просто дай всему этому чуточку времени, и все наладится, вот увидишь! — Она начала успокаивать меня и вытирать мои слезы своей нежной рукой.

— Откуда вы знаете? — Не унимаясь и продолжая реветь, спросил я ее.

— Знаю, потому что мне, так же как и тебе пришлось пережить все ужасы потери матери в юном возрасте. Только в отличие от тебя, мне было чуть больше лет. Ты то, наверное, еще в начальных классах учишься? — Я перестал плакать, от того, что как оказалось не только мне пришлось пережить такое масштабное горе. Единственное что нас отличало, так это то, что у меня с момента потери родителей прошло, не так много времени, и я еще не успел смириться с этой мыслью.

— Да, в начальных. — Сказал я, вытирая слезы.

— Хорошо, когда я училась в школе, я была отличницей! А какие отметки из школы приносил ты?

— Когда как. Скажите мне, что со мной будет дальше? — У меня возник интерес по поводу моего дальнейшего будущего, и о том, как в итоге события моей жизни будут развиваться дальше.

Улыбка пропала с ее лица, и она ответила мне:

— Дальше дорогой…ох, тебя придется отдать в детский дом. Прости, но кроме родителей у тебя ведь больше никого не осталось, другого выхода просто нет. Мне очень жаль. Но как я и говорила ранее, не паникуй раньше времени, все будет хорошо, я просто уверена в этом. Время лечит любые душевные раны, какими бы глубокими они не были. — Хоть она и сказала все это чуточку прямолинейно, она произнесла эти слова с искренним сожалением.

Мама как-то рассказывала мне про детские дома, что якобы туда попадают дети, которые плохо учатся и не хотят слушаться своих родителей, пару раз даже сама обещалась отдать меня туда за плохие отметки в школе. Конечно, я был напуган, ведь впереди меня ждала новая жизнь, и эта неизвестность пугала меня больше всего на свете.

— И, когда меня туда отправят? А если мне там не понравится? Скажите мне. Мне страшно туда ехать. — Я свалил на Екатерину Петровну целый шквал вопросов, от которых она даже немного удивилась тому, что я не начал реветь от только что услышанной страшной новости.

— Через час за тобой должны заехать. Ну не переживай ты так, возможно ты еще обретешь счастье и тебя возьмет на воспитание какая-нибудь молодая пара, которая просто не может иметь своих детей. Если хочешь, я могу поехать с тобой? — Она была очень добра ко мне, хоть и познакомился я с ней только сегодня, но все же я чувствовал в ней что-то такое, от чего мое сердце готово было выскочить из груди. Буквально за несколько минут нашего знакомства, я почувствовал в ней родного для себя человека.

— Конечно хочу! Мне будет очень приятно. — Этой новости я был рад до бесконечности, ведь в это темное для моей души время, любая радость была для меня необходима словно глоток свежего воздуха.

— Ну, тогда решено! Я составлю тебе компанию до места твоего дальнейшего пребывания, а дальше дорогой, давай уже как-нибудь сам.

— Хорошо. Екатерина Петровна, а вы будете меня навещать? — Я переживал, что мне предстоит по-настоящему нелегкая жизнь, и поэтому хотел, чтобы хоть кто-то напоминал мне о том, что я не так уж и одинок в этом недружелюбном мире.

— Как-нибудь, я обязательно к тебе заеду, узнаю, как ты устроился, хорошо ли тебя кормят, и какие отметки получаешь на уроках.

— Там я тоже буду ходить в школу? — Я даже и не думал, что в детском доме могут дать хоть какое-то образование.

— Ты будешь ходить на занятия как в школе, отличие лишь в том, что тебе не придется выходить из дома, там все находится в одном здание.

— А если я захочу выйти из этого здания? — Меня удивило и в ту же очередь насторожило то, что все находится в одном единственном здание, я подумал, что такого и быть не может.

— Выйти там можно только во двор.

— А если я захочу прийти к вам сюда в больницу, в гости?

— Боюсь, дорогой мой, что это невозможно, по крайней мере, пока тебе не исполнится восемнадцать. А до этого времени, тебя просто не выпустят охранники. — После этих слов, я расстроился и повесил голову.

— Но почему? Почему все именно так?!

— Увы, но таковы правила жизни. К сожалению, мы не всегда способны повлиять на ситуацию так, как нам этого хочется. Ты понимаешь? — Сказала она чуть серьезным тоном голоса.

— Да. — Я осознал все что она мне сказала, внял каждому ее слову и понял, что возможно, после того как она сопроводит меня до интерната, вполне вероятно я ее никогда больше не увижу, от чего моя печаль усилилась еще больше.

— Теперь вставай, одевайся, и я отведу тебя в столовую, тебе надо покушать. Нельзя же ехать на голодный желудок.

— У меня еще вопрос. Могу я увидеть своих родителей? — Теперь в тоску впала Екатерина Петровна, к такому вопросу видно она не была готова.

— Конечно, тебе дадут поприсутствовать на похоронах. Они будут проходить завтра. Сегодня мы определим тебя в детский дом, а завтра, водитель интерната отвезет тебя на кладбище, чтобы ты смог увидеть своих родителей в последний раз и попрощаться.

— Хорошо. — Всхлипывая ответил я.

— Эх, а теперь вставай, и пойдем, пообедаем. — Сказала она, и взяла меня за руку, помогая встать с постели.

После того, как я оделся и умылся, Екатерина Петровна повела меня в столовую. Усадив меня за стол, она пошла к поварам, для того чтобы взять еды. Через пять минут она вернулась с полным подносом разнообразной пищи. Либо в больницах не так уж и плохо кормят, либо, она договорилась с поварами, чтобы устроить мне незабываемый пир. Чего на этом подносе только не было, он просто ломился от разнообразия блюд. Там было два вторых блюда, картофельное пюре с котлетой и макароны с гуляшом из говядины, горячий куриный бульон с фрикадельками, салат из зелени, залитый маслом, сваренное вкрутую куриное яйцо и несколько кусочков белого хлеба, на который заботливо, ровным слоем было намазано сливочное масло. Для того чтобы не кушать все это в сухомятку, на подносе также стояли два стакана с крепко-заваренным чаем с сахаром. Окинув взглядом все это изобилие, я сразу-же приступил к приему пищи.

— Вкусно? — Поинтересовалась Екатерина Петровна.

— Да, спасибо. Только я столько не съем. — Маленькому мальчику и вправду не под силу съесть такое количество пищи за один раз.

— Если не доешь, то ничего страшного, кушай. — Она сидела и смотрела за тем, как я уплетаю пищу, облокотившись на руку. Ей было радостно от того, что я не отказывался от еды. Я и в правду был очень голодным, ведь я не ел, без малого пару дней.

— А мама мне всегда говорила, что тарелочка любит чистоту. — Я чуть было снова не ударился в воспоминание о матери, но Екатерина Петровна оборвала их на корню.

— Просто твоя мама, хотела, чтобы ты хорошо кушал, и был здоровым и сильным мальчиком, чтобы у тебя всегда было полным-полно сил и энергии, для того чтобы ты мог играть со своими друзьями весь день напролет. — Она как нельзя точно все описала.

— Да. — Сказал я, и навернул еще одну ложку картофельного пюре с котлетой.

Закончив трапезу, Екатерина Петровна отвела меня в сестринскую, где я остался дожидаться водителя, который должен был забрать меня в новый, пусть конечно не самый радостный, этап жизни. В следующие полчаса я сидел и ждал того момента, когда меня повезут в интернат, время тянулось чудовищно долго. Я смотрел на часы и следил взглядом за секундной стрелкой, которая секунда за секундой, совершала свой вечно замкнутый круг. Часы тикали очень громко, и в конечном итоге это начало действовать мне на нервы. Мне казалось, будто с каждой секундой этот звук становиться все громче, сильнее, противнее. Он был словно комар, который будто специально летает и жужжит прямо над ухом, мешая спокойно уснуть ночью. Из-за всего этого я начал злится. После того, как я разозлился, не отводя взгляда от этих часов, я немного прищурился. Секундная стрелка прекратила свой ход, но часы не остановились, вместо этого, минутная стрелка, с бешеной скоростью начала вращаться в противоположном направлении, мотая назад дни, недели, месяцы! В этот момент, дверная ручка входа в комнату начала поворачиваться. Я отвлекся на это, и часы замерли на месте, показывая совершенно беспорядочное время. В комнату зашла Екатерина Петровна.

— Водитель подъехал, пора.

— Екатерина Петровна, простите меня. Я часы поломал. — Я признался ей в своем проступке, хотя для меня самого был шок, как это у меня получилось?

— Да что ты такое говоришь, они же ведь находятся в трех метрах от пола, ой, и правда, сломаны. Да, наверное, так и было, просто я сразу не заметила. — Конечно, она мне не поверила, ведь я просто чисто физически не как бы не смог дотянуться или допрыгнуть до них.

— Да говорю же, это моя вина. Они громко тикали, и я их сломал. — Я продолжал доказывать ей свою правоту, чувствуя себя при этом виноватым.

— Ну, даже если это и правда, пусть так, мне они тоже не нравились, может наконец-то новые повесят. А теперь, надевай куртку и пошли. — Она не была расстроена поломкой часов, скорее даже, как мне показалось, обрадовалась этому событию. Какая же она все-таки хорошая подумал я.

— Хорошо, идем.

Мы вышли из больницы, и я увидел припаркованный рядом с воротами автомобиль, а рядом с ним стоял водитель, который выпускал из своих легких клубы сигаретного дыма. Я стоял и смотрел прямо на него испуганными глазами, не зная, что делать дальше. Он был уже в возрасте, лет так за пятьдесят точно, одежда его была грязной и потрепанной, а на голове была надета красная клетчатая кепка. Черты лица этого водителя не вызывали у меня никакого доверия. На руках у него были татуировки, а когда он в очередной раз затягивался сигаретным дымом, виднелись пожелтевшие от курения зубы. Кончики его пальцев, также были с желтизной от никотина, видимо не курит он, разве что только, когда спит.

— Здравствуй папа! — Когда Екатерина Петровна поздоровалась с ним, я был просто в шоке, в шоке от того, что как этот человек с ужасающей внешностью, может быть отцом столь прекрасной и доброй женщины как Екатерина Петровна? Я просто отказывался верить своим ушам и глазам, я не мог в это поверить, просто не мог.

— Папа?! Но как? — Спросил я, не отходя от шокового состояния Екатерину Петровну.

— Вот так. Удивлен, не так ли? Он работает водителем в детдоме, причем очень давно. Поэтому Андрюша, мы все-таки иногда будем с тобой видеться. А теперь, давай, не будем заставлять моего отца долго ждать, ведь он человек времени.

— Хорошо. Поехали.

Я сел в машину, и мы отправились в путь, навстречу к моей новой жизни. В пути следования, по дороге к детдому, мы еще долго болтали обо всем. Папа Екатерины Петровны, Петр Анатольевич Черемяков, оказался на деле очень веселым и добрым человеком. Он как мог, поднимал мне настроение своими шутками и рассказами, про свою долгую, и местами нелегкую жизнь. Екатерина Петровна и Петр Анатольевич также ответили на мой вопрос, который так сильно меня интересовал: « — Почему вас назвали человеком времени?». Историю, которую они мне поведали, я запомнил навсегда. И как только они закончили свой рассказ, мы наконец-то прибыли к месту назначения. Это был мой новый дом, дом несбывшихся надежд.