Предел Шенберга

Сен Сейно Весто

Социолог науки с профилем исследований в области экспериментальной философии может брать в руки бельгийский SCAR-H и прыгать с парашютом над враждебной территорией по разным причинам. От избытка здоровья, от неудавшейся любви или чтобы в последний раз прикоснуться к памятникам древней культуры. Но если он потом пишет книгу, навсегда закрывающую прежнюю тему исследований, то необязательно, чтобы ее кто-то читал. «Размышления об удачном ужине» заинтересуют не только сотрудников спецслужб.

***

Пара вопросов о главном

Из книги Эльмо Броди «Homo sapiens, Технология и Дьявол: столкновение или объединение? Размышления об удачном ужине»

Нелегальные жители планеты Земля: к вам обращаются. Уплата подоходных налогов касается вас тоже. Вы особенные, что ли?

— Объявление на стене

…Создавая руины одного сознания — допустимо ли строить на них что-то еще?

Мне пришло это в голову, когда я как-то однажды вплотную столкнулся с проблемой общения со своим кухонным миксером, новая программа которого упорно не желала понимать, чего, собственно, я хочу от жизни.

Глядя на окружающий мир, невольно приходишь к заключению, что если бог где-то и существует, то он по всей видимости не подозревает о существовании человека. Возможно, это и к лучшему.

Я подумал тогда, согласно статистике, какая примерно часть населения этой планеты восприняла бы такой факт событий как поворотный момент в обычной эволюции своего дня и отказалась бы от ужина? Я не имею в виду тот процент, который бы пришел к решению покончить жизнь самоубийством, я о той категории вполне нормальных людей, что увидели бы в том повод задать главный вопрос. Господи, куда катится этот мир…

У меня есть пара вопросов, которые я придумал сидя у себя в машине по дороге на работу. Существует одна теория — говорят, кто-то ее придумал, стоя под напором воды в душе, — по которой объем информации, достигая определенного предела, переходит в новое качество. Это должно представлять для нас интерес, принимая во внимание тот бульон новостей, пухнущий под собственным весом, пока мы чистим зубы и ложимся спать. Как-то я даже видел мимоходом точные цифры того ускорения, с какой вот этот самый океан информации воспроизводит себя сам. Цифры показались мне тогда такими пугающими, что я поспешил их сразу забыть.

Но давайте спросим себя — сейчас мы вправе это сделать, просто как повод рассказать самим себе сказку перед тем, как мы окончательно отойдем ко сну и наутро всё благополучно забудем: действительно ли мы контролируем тот самый пресловутый информационный объем — или же он потихоньку уже контролирует нас?

Чтобы сказка на ночь действительно осталась добропорядочной сказкой, а не стала сюжетом для кошмара, я попробую себя немножко в роли promoter fidei — адвоката Дьявола и попытаюсь обескровить собственные чисто умозрительные спекуляции, найдя в них недостатки. Но все же: если допустить, что упомянутая выше и ряд сходных ей теорий верны, то возможно ли, что мы или кто-то из нас, так сказать, несчастные среди несведущих, смогли бы отличить сфабрикованную реальность? Так сказать, поймать Дьявола за хвост?

Поступим просто: первый вариант ответа — «нет». Мы и никто другой не сможет этого сделать уже в силу самой исходной установки задачи. Как настаивают столетия чужого опыта, Дьявол нам не по зубам. Скажем себе: возможно, это и к лучшему, у меня в ванной уже месяц кран протекает, вторую неделю мучает какой-то невообразимый насморк и полно других более важных дел.

Но если ближе к реальности будет вариант ответа номер два — «да, такое возможно», кое-кому под силу отличить подсунутую Дьяволом реальность и поймать его за хвост, — то в этом случае, боюсь, у нас у всех большие проблемы. Потому что рано или поздно кто-то это сделает и затем еще попытается показать другим, — и тогда нам всем придется думать, как жить дальше с тем, что мы не в силах изменить.

Тех, кто уже понял, о чем речь, и поспешил закрыть книгу, чтобы выключить свет и отойти ко сну, мы хорошо поймем и извиним: им завтра рано вставать. Для всех же остальных, кто еще остался, мы поспешим напомнить, что это не более чем продукт умозрения — возленаучная спекуляция: так сказать, сказка для всё познавших. Когда никто ничего не знает определенно, все вправе предположить, что всё на деле гораздо хуже. И тем не менее.

Мы цепляемся своим сознанием за привычные нам детали, понятия, которые придумали в силу конструкции нашего голосового аппарата, реальность, которую не понимаем, но которую привыкли считать своей просто потому что она одна из известных нам дала возможность выжить, строим из тех надерганных деталей сплетни, слухи и далеко идущие прогнозы, посредственные книги и смертные приговоры — но нигде никогда всерьез не рассматриваем варианта, что в действительности нас нет — как нет этих деталей…

Но вот приходит кто-то и говорит: ребята, все чуть сложнее, чем мы сами себя приучили думать. Вселенной, ту, которую мы воспринимаем в том виде, в каком воспринимаем, нет тоже — и никогда не было. Это лишь чистый продукт ограниченности восприятия того, чего, как мы уже подозреваем, в действительности нет.

И тогда что делаем мы? А ничего. Когда у тебя в ванной протекает кран, лишь совсем немногие попробуют ответить для себя на пару основополагающих вопросов своего существования.

Таким образом, можно считать доказанным, что даже в рамках предложенной конструкции тот элемент, который привык называть себя разумной формой жизни (вид Homo sapiens), практически ничем не отличается от механизма — и его механической последовательности действий хватает ровно на то, чтобы вовремя отойти ко сну и повторить все на следующий день сначала. Без вариаций в той же самой последовательности. Неплохо, правда?

Но дальше еще хуже.

Мы инстинктивно оборачиваемся назад, на тысячелетия строительств и разрушений, лежащих у нас за спиной как благословение дьявола, и похожих одно на другое, как эпос микроорганизмов, — и видим в тех тысячелетиях то же самое. Мы строим руины того, что воспринималось нами как будущее, но так и не сумели ответить на вопрос: почему у нас получается совсем не то?

Удрученные зрелищем, мы с надеждой в сердце бросаемся к тем немногим из избранных, которых принято называть умами цивилизации, менторами и учеными, казалось бы, уже в силу самого рода деятельности призванными задавать себе всё тот же вопрос куда катится этот мир. И что мы видим? Совершенно ту же картину. Все они вместе и каждый в отдельности с головой погружены в свои темы, которые, ясно, за них никто делать не будет.

Уверен, кто-то уже успел уловить, куда я клоню. Механическая последовательность действий элементов в информационной среде, которая, как мы предположили, не находится под их контролем.

Кто-то однажды определил Дьявола как большие неприятности, которые слишком много знают: для простых обобщений он слишком далеко видит. Спрашивается, чем это отличается от определения просто умного человека. И тогда другой вопрос, так ли уж действительно и определенно, что два разумных человека всегда сумеют договориться?

Но давайте попытаемся дать определение того, как бы выглядел наш с вами Дьявол в обстановке, близкой нам — в условиях современного окружения.

Во всех известных культурах так или иначе можно найти понятие человека, обладающего ограниченным набором качеств, другим недоступных. Называли этих людей по-разному, но редко — хорошим словом. Смысл сводился к одному. Если попытаться дать совсем сжатое определение гения, мудреца, воплощения истины, но-ками и как бы там его еще ни пробовали назвать, то во всех случаях обнаруживаются два качества: он другой; он видит то, чего не видят другие.

Иначе говоря, этот чрезвычайно редкий тип носителей разума определяют те же самые качества, что и клинического шизопараноика. Спрашивается, в чем отличие.

Так вот, я бы сказал, что никакого. По крайней мере, при такой постановке и под таким углом зрения.

Видимо, отличие можно найти в том, что то, что видят они оба, и чего не видят все другие, в принципе способно по-разному влиять на будущее — по крайней мере, в том виде, в каком его у нас принято понимать. Предполагается, что гений своей особенной проницательностью способен открыть в сумерках будущего преимущества, равно как и отсутствие оных, для многих; видения же шизопараноика существуют только для него одного. Вот и весь конкордат отличий.

Но вот в чем сложность. При ряде определенных условий наш шизопараноик тоже способен создать целую массу проблем, и тоже для многих. Вопрос лишь в том уровне механизмов власти, которые ему доступны.

Разумеется, не из чего не следует, что гений непременно должен быть образцом добродетели, приятный лицом и покоряющий манерами. Больше того, он именно в силу своей способности быть на шаг впереди очень просто может доставить массу беспокойства не только своему окружению, раздражающему своей законченной бестолковостью, но и гораздо большему числу людей, которые вообще о нем никогда не слышали. Говоря проще, он легко создаст проблемы этим многим, и разглядеть те проблемы может оказаться задачей весьма не простой. Наибольшее количество оборудования способен вывести из строя наиболее компетентный состав сотрудников.

Все это хорошо, но вот вопрос: что, если наш гипотетический шизопараноик, который, как мы выше вынуждены были согласиться, сам тоже своей непредсказуемостью способный запросто поставить окружение в затруднительное положение, однажды в силу своей клинической неординарности поселит в свой мир всех остальных? Для него не существует понятия времени — в том смысле, каким его видят остальные, и поэтому понятие пространства не содержит для него значения, соотносимого с нашим.

Конец ознакомительного фрагмента.