Пророческая анаграмма. Любовь и… энурез!

Семён Юрьевич Ешурин

Молодая писательница выбрала себе в шутку псевдоним «Э. Резун», переставив буквы в диагнозе, которым она… не страдает. Но судьба, проказница-шалунья, свела её с настоящим Эдуардом Резуном, который сперва стал её соавтором…

© Семён Юрьевич Ешурин, 2017

ISBN 978-5-4485-0184-5

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Глава 1

На молодого петербургского инженера Эдуарда Резуна снизошло вдохновение, никак не связанное с его работой. Начитался детективов Александры Марининой и решил, что сможет не хуже.

Творческий процесс захватил начинающего автора. Это был настоящий праздник для души. Но вот детектив был написан и начались суровые будни.

Два издательства вернули рукопись без комментариев. В третьем редактор «сравнял с землёй» и роман, и его создателя, а напоследок посоветовал:

— Попытайся отнести свою туфту в «Ариэль» к Ривинсону. Он всякий бред печатает. Удивительно, что покупают!

— А как его звать?

— Как Друзя — «Александр Абрамович».

Эдик спросил адрес издательства «Ариэль» и отправился туда с последней надеждой. Он вышел из метро и подошёл к лотку, на котором были разложены книги. Молодая кареглазая брюнетка, продающая эти книги, рекламировала свой товар перед какой-то женщиной средних лет.

Резун взглянул на продавщицу и подумал: «Эта, наверно, тоже „Абрамовна“!»

— Очень рекомендую Маринину, — говорила девушка. — Её называют «Русской Агатой Кристи»!

— Зря называют, — не выдержал Эдик. — У английской Кристи в любом романе — только одно преступление. А у этой «обрусевшей» Кристи — по два, а то и больше.

— Не всегда, — возразила продавщица. — В «Игре на чужом поле» только одна сюжетная линия, связанная со старушкой Вальтер.

— Это которая «Макаров»? — усмехнулся Резун. — Пожалуй, Вы правы.

— Не понимаю, — удивилась покупательница. — Почему у старушки мужская фамилия?

— Потому, — ответил Эдик, — что «Вальтер» и «Макаров» — марки пистолетов. «Вальтер» — фамилия криминальной бабуси, а «Макаров» — её кличка.

— Беру! — решила покупательница и купила «Игру на чужом поле».

— Ещё «Стилиста» рекомендую, — посоветовал Эдик. — Сплошные афоризмы!

Покупательница задумалась: покупать или нет.

— МнЕ «Стилиста»! — заявил мужчина с помятой физиономией, который, проходя мимо лотка, услышал последнюю фразу Эдика.

— Тогда и мне! — решилась, наконец, покупательница.

— Спасибо! — мило улыбнулась молодому человеку продавщица. — Вы прирождённый рекламный агент.

Наконец, начинающий автор пришёл в издательство «Ариэль». Осмотрев сотрудников, он определил, что «Ривинсоном» может быть только невысокий чуть седоватый мужчина в очках.

— Скажите, пожалуйста, Вы — Александр Абрамович?

— Кто же ещё?! — усмехнулся Ривинсон. — Я Вас слушаю.

Резун протянул рукопись и смущённо проговорил:

— Вот…

— Так… Понятно. Что там у нас? «Э. Резун». «Уральский мост»… А что? На Урале только один мост?

— На Урале — много. А у нас в Питере — только один, — пояснил Эдик. — Через Смоленку. Там рядом преступник жил.

— Хорошо, товарищ «Э. Резун». Оставьте свой «опус»… Стоп! «Э.», значит, «Резун»! Как же я сразу не заметил! Какой знакомый псевдоним! — рассмеялся Ривинсон. — Я даже догадываюсь, откуда Вы его стащи… то есть позаимствовали!

— Клептоманией не страдаю! — вспылил Эдик.

— И на иврите, конечно, ни одного слОва не знаете? — усмехнулся издатель.

Резун призадумался и ответил:

— Пожалуй, два слОва знаю.

— И эти словА — «Аба кан»?

— Нет. «ШалОм» и «шЕкель». А псевдонима у меня нет. Я с рождения «Резун»,… а заодно и «Эдуард».

Молодой человек, чтобы не быть голословным, протянул заводской пропуск.

— Ммм-да! Действительно, «Резун»! — удивился собеседник. — Никогда бы не подумал!

— А что? Есть ещё один «Резун»?

— Есть. И тоже «Э». Только не «Эдуард».

— «Эмиль»? — предположил Эдик.

— Неважно. Приходите месяца, эдак, через два.

На обратном пути от издательства к метро Резун размышлял о таинственном однофамильце: «Как же его зовут? На «Э.», но не «Эдуард» и не «Эмиль». «Эрнест»? «Эльдар»? «Эразм»?… Нет! Это маразм! Тогда уж более реальный «Эраст», вроде Гарина-Фандорина… Или «Эммануил», вроде Казакевича-Виторгана. То есть «Моня»! Такой вполне «тянет» на приятеля Ривинсона.

Затем Эдик пришёл к выводу, что найти таинственного «Моню» поможет не менее таинственное ивритское «заклинание» «аба кан».

Резун вспомнил, что слышал в детстве словосочетание (точнее, «топонимосочетание») «АбакАн-ТайшЕт». Оно означало то ли газопровод, то ли нефтепровод. (Придя домой, Эдик заглянул в энциклопедию и выяснил, что «Абакан-Тайшет» — это железная дорОга, предтеча знаменитого БАМа.) Но иврит здесь явно ни при чём.

Конец ознакомительного фрагмента.