Доктор. Книга 2

Семён Афанасьев, 2021

Погибший в битве с фантастическими тварями воин оказывается в теле жителя нашего мира – шестнадцатилетнего подростка Александра Стесева. Неожиданно у него появляются неординарные способности в области медицины. Не имея специальных знаний, он ставит верные диагнозы даже в тех случаях, когда опытные врачи пребывают в затруднении. Есть у героя и другие дарования. Таланты Александра не остаются незамеченными, и вот уже очень серьёзные люди хотят, чтобы он работал на них. Но у героя свои планы на жизнь: в кажущемся неопытным подростке скрывается личность матёрого бойца из другого мира. Во второй книге цикла герой продолжает удивлять окружающих мудростью, знаниями и способностями, несвойственными столь юному возрасту.

9

Мы выходим из ресторана, сталкиваясь на выходе с двумя полицейскими в форме.

Бахтин идёт первым и подходит к двери раньше всех, открывая её; но полицейские идут навстречу, как будто не замечая его.

Не сбавляя шага, Бахтин выходит, цепляя одного из полицейских левым плечом, второго — правым локтем. Задетые полицейские, которых разворачивает массой и габаритами Бахтина, вскидываются:

— Эй, мужик! А ну иди сюда!

С явным любопытством на лице подтягивается Кузнецов, при этом показывая мне за своей спиной руками, чтоб я не лез.

— Вы сейчас с кем разговаривали, господин майор? — демонстративно заинтересованно спрашивает Бахтин.

— С тобой! Ты не видишь, куда прёшься?

— Мне казалось, по правилам, вначале дают дорогу выходящим из здания: иначе входящим не будет места, чтоб войти, — зачем-то продолжает валять дурака Бахтин.

Я это вижу, но не понимаю подоплёки.

Кузнецов просто смеётся за спиной Бахтина.

— А тебе, клоун, что, смешно? — вызверяется на Кузнецова второй полицейский с погонами подполковника.

— Почему мне должно быть грустно? — весело отвечает Кузнецов. — И потом, господин дважды майор, разве вам уставы не запрещают обращаться «на ты» к гражданам, находясь при исполнении дробь в форме?

— Шутишь? — багровеет подполковник. — Я тебе сейчас устрою вечер шутки! Документы достал быстро!

— Вначале предъявите свои, — не прекращает улыбаться Кузнецов, — судя по вашему темпераменту, вы считаете, что у вас прав больше? А я недавно слышал, что закон один для всех?

Майор, стоящий напротив Бахтина, багровеет вслед за подполковником и подступает уже к Бахтину:

— Устроить тебе сладкую жизнь?

Первым на вопрос о документах отвечает Кузнецов:

— Пожалуйста, — и достаёт какой-то маленький пластиковый прямоугольник, недавно введённый вместо документов старого образца — по телевизору передавали. — А теперь ты свои. Достал и предъявил в развёрнутом виде. Чтоб я знал, кому благодарность заслать. И куда. Когда мы вас проверять приедем, — Кузнецов, не мигая, сверлит взглядом полицейского.

При виде пластикового прямоугольника подполковник на две секунды осекается.

Бахтин — из-за спины Кузнецова плохо вижу детали — проводит аналогичные манипуляции напротив майора:

— Так что вы говорили, господин майор? Я не расслышал в той части, где закон не для всех, по вашим словам, одинаков. Будьте добры, повторите? А то я на своей сельской должности за государственным курсом мог и не успеть — просветите меня, убогого?

* * *

На улицу попадаем только через пять минут. Я понимаю, что Бахтин с Кузнецовым просто сбрасывают напряжение последних суток, хотя, со своей позиции, не могу не согласиться с постоянно повторяемым ими тезисом о том, что «Закон один для всех».

Чего уж там, фраза вселяет… Посмотрим, конечно, как долго у нас слова не разойдутся с делом, но на данном этапе всё звучит, как бальзам на душу.

Особенно в свете всех перипетий последних лет.

Ладно. Пусть дурачатся.

Тем более, по всем правилам этикета, из двери действительно вначале дают выйти. Потом входят. При условии, что нет дождя, которого сейчас действительно нет.

Кузнецов кивает нам на прощание и направляется к своей «субару».

— Тебя куда-нибудь докинуть в центр? — спрашивает Бахтин, но я вижу, что это только из вежливости, и что на самом деле он хочет побыть один.

Я, кстати, тоже.

— Спасибо, пройтись хочу. Собрать мысли в кучку. Кстати! Был сегодня у Марины — думаю, пара дней осталась. Не переживайте. Там всё в порядке, — улыбаюсь ему, жмём руки и расходимся.

* * *

На плавание я сегодня, в итоге, опять не попал. В зал ещё рано. Дома пусто: Лена в больнице.

Просто какой-то вакуум.

В этот момент звонит телефон. Лена.

— Да?

— Привет, как дела? — раздаётся её голос. Вдыхаю побольше воздуха, чтоб ответить: только что обедал в хорошем месте в хорошей компании, но кто бы меня слушал. — Мелкий, есть просьба. Ты сейчас свободен?

— Для тебя — всегда, — заранее соглашаюсь на всё.

— Вот не надо ля-ля, Мелкий. Был бы ты сейчас в бассейне — хрен бы трубку взял. И кстати, а почему ты не в бассейне?

— Да обедал кое с кем по делам. Не такое мероприятие, которое можно было отклонить. Тем более, когда позвали такие люди и по такому поводу…

— С кем это ты там обедаешь, когда я на работе? Мелкий, я ужасно ревнива! Немедленно признавайся! — слышу голос Лены и на заднем плане смех вторящей ей Асели:

— Лена, пусть фотоотчёт шлёт! А то знаю я, куда мужики вместо тренировок ходят!

— Если бы, — бормочу. — Хотя кое-кто меня сегодня утром и продинамил.

— Эм-м-м-м, мне очень стыдно, — без малейшей паузы выдает Лена и шепчет в трубку — очевидно, чтоб не слышали те, кто рядом: — Ну, прости. С дежурства сменюсь — я вся твоя. Если ты о супружеском долге, хи-хи.

— Во-вторых, меня позвали на этот обед. Тот большой мужчина, который был у меня на кухне. Когда ты прикладывала лёд ко лбу после теннисного мяча.

Лена соображает быстро, потому что сразу задаёт вопрос, присвистнув прямо в трубку:

— Который со шрамом?

— Он.

— Поняла. Хотя ничего не поняла… — потом в трубке слышится демонстративный Ленин тяжёлый вздох; потом — шлепок, кажется, по известной части Асели (потому что та громко вскрикивает) и Ленины слова: — Аська, не подслушивай! Мелкий, а чего это вы обедать вместе повадились?

— Лен, чисто по делам, никакой романтики. Не телефонный разговор, не моя информация. Ты бы папу о таком спрашивала?

— Не спрашивала бы, согласна. Да он бы и не дал. Беру вопрос обратно… Кстати, ты оценил, как я покорно соглашаюсь?

— Оценил, — киваю. — Лен, так что ты хотела-то? О чём попросить? Что помочь-то?

— А, точно! Чуть не забыла, представляешь? Ты сейчас можешь съездить к моим родителям? Там папа мне кое-что передать хочет прямо сейчас, больше некого попросить, кроме тебя. Поймёшь, как увидишь.

— Могу, конечно, если надо. А он дома или на работу к нему надо ехать?

— Хорошо, что спросил… не знаю. Жди минуту.

Лена отключается, чтоб снова перезвонить через минуту:

— На работу. В старый офис. Лови локацию в ватсапп. Упс, поболтала бы ещё, но у нас тут срочняк, — и затем её голос в сторону: — Уже бегу! Мелкий, я понеслась, аврал. Пока, целую!

* * *

Приехав по адресу, указанному в присланной Леной геолокации, обнаруживаю трёхэтажное капитальное здание в районе ГИГАНТА, на отдельно стоящем участке, огороженное забором и КПП.

На КПП сообщаю, что я к Новикову по его просьбе. Мне кивают на здание:

— Дальний вход, второй этаж, там подскажут.

На втором этаже упираюсь в парный пост ресепшн со стойкой, с которого одна из девушек меня провожает по коридору в неприметную дверь. За дверью обнаруживаю что-то типа оранжереи, письменного стола и Роберта Сергеевича, прохаживающегося вдоль кадок с какими-то кустами. Растения выставлены вдоль стеклянной стены, глядящей на юг.

— Здравствуйте, Лена просила к вам подъехать что-то забрать. Сказала, вы знаете, что именно, — жму протянутую руку.

— Ты обедал? — спрашивает Роберт Сергеевич, присев на корточки перед маленьким, по колено высотой, сейфом, стоящим прямо на полу под кустами.

— Нет, спасибо, только что накормили.

— Вот это передай Лене. Пусть она выберет цвета, положит в отдельные пакеты и пронумерует — это Зое Андреевне на юбилей подарок, — Роберт Сергеевич передаёт мне маленький полиэтиленовый пакет с какими-то цветными, кажется, драгоценными камнями. — Пожалуйста, скажи ей, что она должна это сделать до двенадцати завтра, чтоб осталось время на работу.

— Роберт Сергеевич, мне стоит вызвать машину? — не тороплюсь ничего брать. — Тут на какую сумму?

— Из расчёта восемьдесят за карат, пятнадцать карат, максимум на полторы тысячи долларов, — отвечает Ленин отец.

— А-а-а, тогда ладно, — беру у него пакет. — Я думал, намного больше.

— С чего? — удивляется Роберт Сергеевич. — Это ж не сапфиры, не изумруды, не рубины. Так, топаз вперемешку с хризопразом…

— Я в этом не понимаю, — честно поясняю.

— Так, я не обедал — может, всё-таки, присоединишься? — закрывает свой сейф Ленин отец.

С другой стороны, делать мне нечего. Дома пусто. Читать и учиться сейчас однозначно не смогу — просто ничего не усвою.

— Если позволите, — соглашаюсь, чтоб сбросить напряжение последних суток в компании и убить время.

— Пойдём.

Он ведёт меня на первый этаж, потом — в цоколь, где обнаруживается небольшая оборудованная кухня, какие обычно делают в новых офисах для удобства персонала.

— Сейчас посмотрим, что у нас с обеда осталось, — Роберт Сергеевич начинает доставать из холодильника одноразовые пластиковые контейнеры с едой.

— Пропустил сегодня обед со всеми, сейчас буду навёрстывать. Врачи и Зоя постоянно ноют о режиме, — поясняет он, раскладывая баклажаны, мясо и рис по двум тарелкам.

Не чинясь, присоединяюсь к нему за столом напротив, пробуя по очереди всё, что лежит на тарелке:

— Спасибо. Вкусно.

— Мы на весь этот офис заказываем обед с доставкой — тут особо поесть негде. Компания, которая нас кормит, вполне пристойная. Я лично к понтам равнодушен. Потому — приятного аппетита.

Судя по тому, как Ленин отец уверенно знает, где что лежит на кухне, он действительно обедает тут регулярно, обслуживая себя сам.

— Как твои успехи?

— Пока не пойму. Ответственности, по факту, нагрёб выше крыши. А по отдаче пока не понимаю, чего ждать, — описываю реальное положение вещей, не вдаваясь в подробности.

— На мойке или у Котлинского?

— Вышло так, что и там, и там. На мойке — этап делегирования. Взяли пару сотрудников, которые «руки». Но отвечаю за результат я. Есть чего опасаться.

Ловлю себя на том, что вроде бы и ел совсем недавно, но всё оказывается настолько вкусным, что непроизвольно добавляю себе вторую порцию баклажанов из контейнера.

Ленин отец замечает моё движение и говорит:

— Только не стесняйся. Это всё нужно съесть. Мы с тобой едим последними, остальные давно пообедали. Я раза три в неделю обедаю специально вот так, со всеми. Как тебе?

— Спасибо, на вкус очень пристойно! — искренне говорю, не кривя душой. Потом продолжаю свою исповедь: — Кроме мойки, ещё у Котлинского в клинике — сложный случай. Я участвую. Года полтора не могли точно поставить диагноз, всё зашло слишком далеко.

— А каким образом это на тебя вешают? — живо и, кажется, искренне интересуется Роберт Сергеевич.

— На меня не вешают. Просто я — единственный, кто может попытаться помочь, — снова поясняю, не уходя в детали. — Если не секрет, а Вова с вами в одном здании?

— Сегодня — нет. Он же на стажировке. Ездит с опытными людьми по отделениям, вникает в детали. Его сейчас, как того волка: ноги кормят.

— Роберт Сергеевич, извините за дурацкий вопрос, я абсолютно не в курсе этой части законодательства. То, что я сейчас через весь город эти камни повезу — это нормально? Могу спросить, откуда они?

— Нормальный вопрос. Можешь. Банк — один из основных акционеров ювелирного завода «ПЕРСОНА». Как сертифицированное ювелирное производство, завод закупает через наш банк металлы в качестве сырья, а лично я беру с завода в обмен такие вот камни — их Зоя любит. В транспортировке и владении как банковскими металлами, так и камнями, нет ничего противозаконного.

— Я же не сталкивался. Я с чего-то решил, что лицензия нужна, — сознаюсь в своей дремучести.

— Лицензия нужна на производство и на торговлю, как оптовую, так и розничную. На то, чтоб везти по городу домой, физическому лицу ничего не нужно, — краем рта улыбается Роберт Сергеевич.

— А можно, ещё вопросы позадаю? Интересная тема, — мне правда интересно, но я не знаю, есть ли у Лениного отца сейчас время на общение со мной.

— Да без проблем. У меня время есть. Если ты не торопишься — давай поболтаем.

— А что есть банковские металлы? Чем они отличаются от небанковских?

— Чтоб понятно для тебя, банковские металлы — аналоги валюты как инструмента аккумулирования финансов. Их четыре. Золото, серебро, платина и палладий — он тоже платиновой группы. Есть банковские счета, на которых хранится валюта. А есть — «металлические» счета. Ну, например, у тебя на счёте может быть или двести тысяч долларов, или четыре килограмма золота.

— А золото я могу снять со счёта вместо денег? — тема почему-то меня затягивает.

— Конечно. В качестве денег. Это и есть основной канал поставки сырья для «ПЕРСОНЫ». Если упрощённо: завод кладёт на счёт деньги. Потом конвертирует их в банковский металл по текущему биржевому курсу. Получившееся количество металла забирает у нас в слитках. Производит свои украшения, продаёт, получает наличные и дальше снова идёт к нам: конвертировать полученные деньги в металл, — улыбаясь, поясняет Роберт Сергеевич. — Плюс прибыль, конечно.

— Если не секрет, а прибыль в таком бизнесе большая? Заранее извиняюсь за прямоту вопроса, но очень интересно, — видимо, мой интерес написан у меня на лице, потому что Ленин отец улыбается, откидывается назад, сцепляет руки в замок за головой и отвечает:

— Да ничего секретного. Бизнес требует столько лицензий, что никакими секретами в нём и не пахнет. Если вести дело честно… Прибыль обычно порядка пяти долларов на грамме. При текущей среднегодовой цене в пятьдесят.

— Это около десяти процентов? Не много, — качаю головой. — Я стереотипно думал, что ювелиры в золоте купаются.

— Заблуждение, — смеётся Роберт Сергеевич. — Ты ещё не забудь к этим десяти процентам прибавить два процента на угар. Вернее, отнять пару процентов.

Видя, что я не понимаю, объясняет дальше:

— Чтоб получить из слитка изделия, слиток вначале надо расплавить.

— Это понимаю. А потом?

— Физика. Когда золото из твёрдого состояния переводится в жидкое, при плавке часть его испаряется. В сегодняшних литейных автоматах — в среднем два процента.

— Двадцать грамм на каждом килограмме? — удивляюсь.

— Это еще не много, — качает головой Роберт Сергеевич. — Раньше, говорят, на государственном производстве чуть не до семи процентов на угар сбрасывали — технологии были примитивнее.

— Ничего себе… Получается, экономика ювелирного бизнеса ни в какое сравнение не идёт по прибыльности с сельским хозяйством, — мысленно прикидываю гипотетические варианты.

— Точно, — кивает Ленин отец. — В растениеводстве прибыль может составить до трёхсот процентов в год. И это у нас, в нашей географической зоне, где только один урожай в год. А вот во Вьетнаме, где снимают три урожая за год, сельское хозяйство по прибыльности намного обгоняет самую козырную ювелирку — может, даже самих Тиффани.

— А кто такие Тиффани?

— Были поставщиками принцессы Дианы и чуть не первый ювелирный дом, который начал работать с танзанитом, — смеётся Роберт Сергеевич.

Решаю не спрашивать, кто такая принцесса Диана, что такое танзанит и где находятся Тиффани…

— А чего тебя эта тема заинтересовала? Прикидываешь планы на будущее? — продолжает держать руки в замке за головой Ленин отец.

— О планах речь точно не идёт. Пока не мой уровень. Сейчас только собираю информацию. Мне нужно пять миллионов долларов к тридцати годам. Грубо, с этого момента нужно откладывать по двести тысяч в год, чтоб выйти на эти цифры. Пока и слегка не приблизился, — не скрываю ничего.

— Какие амбициозные планы, — Роберт Сергеевич смеётся настолько заразительно, что к нему, против своего желания, присоединяюсь и я. — Впрочем, плох тот солдат, который не носит в ранце маршальский жезл. Саш, боюсь, любые банковские операции, включая частный случай с банковскими металлами, тебе категорически не подойдут, как вариант накопления стартового капитала самостоятельно, — сквозь смех выдаёт Ленин отец. — Если не торопишься, могу быстро объяснить.

— С удовольствием, — придвигаюсь поближе к столу. — Мне, кроме вас, некому задать эти вопросы. А тема интересная. И не тороплюсь.

— Начнём с того, что есть банк. Какая основная статья дохода в банке?

— Не знаю, — я действительно не знаю, поскольку никогда не сталкивался. Теорию тоже не читал.

— Перепродажа денег. Банк отдаёт деньги под процент в виде кредитов, а привлекает под меньший процент в виде депозитов либо займов у других банков. Если упрощённо…

* * *

Здание Генеральной прокуратуры. Кабинет Начальника службы специальных прокуроров. Бахтин за столом трёт виски, закрыв глаза, пытаясь сосредоточиться. В этот момент звонит его телефон. Бахтин бросает взгляд на экран и тут же отвечает:

— Привет. Рад слышать.

— Привет. Олег, говорят, ты в курсе разбирательства по делу, когда мои сотрудники погибли вместе с полицейскими в здании клиники?

— Лёлик, ты по этому поводу звонишь? — удивляется Бахтин.

— Да. Мне нужно понимать, как ко всему этому относиться и планировать работу дальше, достаточно сухо отвечает его собеседник.

— Лёлик, давай сейчас определимся, — явно делая над собой усилие, медленно говорит Бахтин. — Если ты звонишь мне как друг — давай менять тон, — Бахтин выдерживает паузу, ожидая реакции собеседника, но тот молчит. — Если же как официальное лицо — то я тебя сейчас не обрадую.

— Я тебя внимательно слушаю, — также сухо раздаётся в трубке.

— Ну, если так — то иди в жопу, Лёлик. Пойди послушай кого-нибудь другого. Я так понимаю, тебя твои люди «зарядили» на предмет выравнивания линии фронта. НО забыли тебе сказать, что твоим налоговым подразделениям вместе с финиками нечего делать в роддоме, в зоне оперблока. По случайности, охраняемого.

— Олег, подожди, я не знал… Это…

— Некогда мне ждать. Если ты такой резкий, то жду тебя завтра к десяти. Для организации взаимодействия. По теме незаконного обогащения естественных монополистов при полном попустительстве твоей налоговой. Которая позволяет тарифицировать одну и ту же услугу в адрес КСК по четыре раза, причём в масштабах намного больше районных, а налогов не берёт и за один раз. Выдавая льготы в ручном режиме. Суммы — на миллиарды в год. А как только мы стали наводить порядок — твои тут же с финиками на редкость быстро поладили и почему-то первым местом, куда они направились, оказалась палата моей жены. В роддоме. А шли они с физзащитой.

— Олег, я не зна…

— Иди в жопу. Повторяю второй раз. Жду завтра. Заодно и всё проясним… Я не в ресурсе сегодня.

— Был не прав. Извини, — полностью меняет тон собеседник, но Бахтин уже отключается.