Стихотворения

Семен Бобров, 1809

«…Туманы, бури, громы, волны – Тифоны суть, что в мир он шлет; Мы также туч и громов полны; И сих Тифонов он мятет. Он в нас и в видиму природу Пускает грозну непогоду. Издревле на лице небес Зев адский ненавистью дышит; Он, вихрь пустив, весь мир колышет И в нас творит стихий превес…»

Столетняя песнь, или Торжество осьмогонадесять века России

Глубока ночь! — а там — над бездной

Урания, душа сих сфер,

Среди машины многозвездной

Дает векам прямой размер;

Бегут веков колеса с шумом.

Я слышу — стон там проницает;

Пробил, пробил полночный час!

Бой стонет, — мраки расторгает,

Уже в последний стонет раз;

Не смерть ли мира — вздох времен?

Преходит век — и всё с веками;

Единый род племен падет

И пресмыкается с червями,

Как из червей другой встает;

И всё приемлет новый образ.

Пробил — завеса ниспадает;

Я вижу длинный зал сквозь тень;

Вдали — там свет лампад мелькает;

Висит под ними бледный день,

Подобно как в туманну осень.

Там ряд веков лежит особый;

На них планет влиянья нет;

Стоят в помосте тусклы гробы;

Не восстает там утра свет;

В зарнице слава лишь мелькает.

Случаи — следствия судьбины —

Летят, летят — и гибнут вдруг,

Как легки солнечны пылины,

Крутящись в воздухе вокруг,

Блестят, блестят — и нет их боле.

Там мир глубокий обитает;

Лишь некий старец при гробах

В своем челе сто лет являет,

И тусклый сумрак во очах.

Таков согбенный веком Янус.

«Не ты ль, латинов обладатель? —

Я в трепете ему вещал. —

Не ты ль, небес истолкователь,

Пути судьбины открывал

И мир чрез то народам строил?

Что за тобой, что пред тобою

Не ты ль в единой точке зришь?

Не ты ль владений над судьбою

И их рожденьем вкупе бдишь?

О старец! ты всего свидетель.

Повеждь, кто в севере толь славно

Начало века и конец

Величит и свершает равно?

Пой! пой столетия венец!

Он памятен, бесценен россам».

«Сын персти! — вдруг тень зашумела. —

Се там столетья страшна дверь.

Подобно грому заревела

На медных вереях теперь!

Ты слышишь звуки их ужасны.

Отверзлась дверь, — всё ново в мире;

Се виден происшествий строй!

Но музу призовем мы к лире

И скажем: «Песни, дщерь, воспой!

Векам о сем воскликни веке!»

Довольно надо мной летело

От миробытия веков;

Но ни едино не имело

Столетье толь благих духов,

Как исполинский век сей славы.

Пред ним шли звезды, как пророки;

Я то на небесах прочел;

Огнистый шар сквозь мрак глубокий

Из дальних долов тверди шел;

За ним хвост влекся против солнца.

Кто? — Кто не содрогался в страхе?

Кто не вопил: «Увы! падет

Вселенная теперь во прахе.

Сторичный пламень всё пожжет,

Пожжет висящи в тверди земли.

Взревут горящи океаны,

Кровавы реки потекут;

Плеснут на твердь валы багряны,

Столпы вселенной потрясут».

Так все в комете зло сретали.

Но твердь иное предвещала;

Тогда Россия в мрачный век

В своей полнощи исчезала.

«Да будет Петр!» — бог свыше рек;

И бысть в России Солнце света.

Бысть Петр, — и юный век в зарнице

Из бездны вечности летит;

Звучит ось пылка в колеснице,

И гордый век Петром гремит;

Вселенна зрит — недоумеет.

Великий Петр изобразует

Творца и гения в себе;

Россию зиждя, торжествует.

О росс! — с его времен в тебе

Порфироносны дышат духи.

Так в области светил возжженных

Сокрыт был искони Уран, —

Хоть тьмы очей вооруженных

Пронзали бездны горних стран;

Но не нашли еще Урана.

Родился Гершель, — вдруг блистает

Мир новый посреди миров;

Он в царстве Солнца учреждает

Знакомство будущих веков

С Ураном, как с пришельцем неким.

Но можно ль с мерою желаний

Великого возвеличать?

Пусть не было б Петру ваяний,

Пусть летописи умолчат!

Пусть памятники все исчезнут!

Россия — есть его ваянье,

Есть памятник, трудов цена;

Она — его бессмертно зданье,

Полупланета есть она,

Где был он божеством ея.

Слыхали ли, чтобы в Элладе

И в Риме Зевс иль Цесарь мог

Скрыть скипетр к благу и отраде?

Но Петр, как некий новый бог,

Престол полмира оставляет.

Он покрывает тьмой священной

Величества сиянье с тем,

Чтоб, зрак раба прияв смиренный,

Познать науку быть царем

И из зверей людей соделать.

Держа светильник, простирает

Луч в мраках царства своего;

Он область нощи озаряет,

И не объемлет тьма его;

Конец ознакомительного фрагмента.