Наследник императора 2

Себастьян Робинсон, 2020

Аристон, вернувшись из плена, наконец воссоединяется с возлюбленным императором. Ничто, казалось, не угрожает их счастью, но вскоре в жизни Эмилия появляется новый друг – молодой сенатор Аппий Кезон. Аристон не доверяет ему и пытается выяснить его замысел. В заключительной части Аристону снова приходиться раскрывать заговоры и участвовать в интригах, но помимо этого он узнает правду, которая сильно изменит его жизнь.

Глава 1. Новый друг

«Счастье…Вы когда-нибудь задумывались, что же это такое — счастье? Безусловно, на этот вопрос нет единого мнения, ибо каждый человек понимает его по-своему. Наверное, всё зависит от уровня жизни. Если ты бедняг, плебей, безларник, то твоё счастье заключается в том, чтобы стать богатым, или хотя бы иметь достаточное количество денег, чтобы хотя бы обеспечить себя жильём и едой. Да, для бедняка счастье — это насыться вдосталь, возможно, кто-то об этом только и мечтает. Вы только посмотрите на этих несчастных. Вы когда-нибудь видели толстого безларника, только честно? Я, например, нет. Когда я впервые увидел безларника он был похож на мертвеца, я и вправду тогда сильно испугался. Мне казалось, что кто-то сбежал из царства Аида! Но не будем уходить от темы. Как я уже говорил, у каждого разные понятия счастья. Если взять патрициев — знатных квиритов, то они видят счастье только в двух вещах — власть и деньги. Возможно, конечно, есть и те, кто просто мечтает о любви, о детях, семьи или для кого-то счастье — это делать других счастливее? Однако, всё также зависит от нравственных устоев и воспитания, как говорил Марк Аврелий — довольствоваться нужно необходимым, малым. Я уже не говорю про рабов, которые видят счастье — в свободе. Разумеется, для кого-то рабы — обыкновенная вещь, которую лишить жизни так же просто, как, например, убить таракана.

Для меня же счастье, это прежде всего — покой», — размышлял Аристон, лёжа в чугунной ванне, наполненной горячей водой. «Причём покой, который заключается в знании и убеждённости в том, что твои друзья живы и здоровы. Покой — значит безмятежность, умиротворение, покой душевный и покой физический.»

— Ты что там делаешь? — Раздался неожиданно мужской голос за дверью. — Играешь со своим дружком?

После сказанного, человек, который стоял за дверью громко рассмеялся. Причём смеялся он не один. Было слышно едва уловимое слабое хихиканье юноши. Он явно не хотел обидеть Аристона, но сдержать свой смех оказалось намного сложнее, чем сохранить субординацию между господином и вольноотпущенником.

— О боги, Антиох, Эмилий, у вас слишком извращённая фантазия, я всего лишь размышляю о жизни, — ответил Аристон.

— Ого, «это дело» мы уже так называем? — Спросил Эмилий и ещё громче рассмеялся.

С того злосчастного приключения минул уже месяц. За это время император Эмилий вместе со своим наследником и лучшим другом Аристоном, а также бывшим рабом Антиохом, вернулись восвояси в Рим. Разумеется, Урсуле и Адриану пришлось покинуть столицу, лишь потому, что Аристон вернулся. Если Аристон вернулся, следовательно, император более не нуждался в советах Адриана. Между прочим, Аристон был сильно удивлён, когда узнал, что эти негодяи снова занимали своё прежнее положение во дворце. Но поведение императора в отсутствие Аристона было вполне объяснимо, поэтому Аристон не злился на него, впрочем, он не имел права на него злиться.

Что же касается Антиоха, то Эмилий относился к нему лояльно и жаловал. Ибо именно он спас Аристона он неминуемой смерти под палящим солнцем в солёной морской воде. Разумеется, император не назначил бывшего раба на ответственную государственную должность и не сделал его цезарем, но тем не менее, он жил во дворце, в отдельной комнате, рядом с вольноотпущенником Катоном. Мальчик стал помощником главного прокуратора дворца, который имел власть над всеми рабами. Впрочем, старику Катону очень симпатизировал Антиох, последний был очень внимательным, ответственным и трудолюбивым, что нельзя сказать о дворцовой челяди, которая совершенно разбаловалась.

Но преимущество своего служения, Антиох всё же отдавал Аристону. Он настолько часто к нему ходил, что Эмилий начинал ревновать. Раннее Антиох прислуживал исключительно Аристону, который, впрочем, освободил его давно от такой обязанности, но после император сделал так, чтобы бывший раб и наследник виделись намного реже прежнего.

О самоубийстве Киссы, своей жены, Аристон не знал, потому и был безмерно счастлив. Ребенка она успела родить, это была чудесная девочка, с зелёными глазами, как у матери и золотыми кудряшками как у отца. Эмилий решил сочинить лже-историю, чтобы не травмировать Аристона. Он смотрел на него, видел его блеск в глазах, видел, как он счастлив и не хотел разрушать ему жизнь плохими новостями. Он знал, что Аристон этого не вынесет, тем более мальчик столько всего пережил, был в плену, несколько раз побеждал смерть, похудел, покрылся шрамами, видел гибель соотечественников, что по сути, должен был либо сойти с ума, либо закалить свой итак железный характер. Эмилий не знал, как именно отреагирует Аристон, но он не хотел терять его. Снова. Поэтому он рассказал ему, что Кисса так разозлилась после ухода Аристона на войну, что решила покинуть Рим и уехала в Александрию. Ребенка она оставила на попечение Дильдара, ибо, смотря на дочь, она видела в ней своего мужа. Покинув Рим, она забрала с собой рабов, продала виллу, хозяйство, нашла себе богатого и знатного александрийца и вышла за него замуж. Сейчас живёт счастливо и проклинает жизнь в Риме. Дильдар также решил покинуть Рим и уехал к дочери. Лупанарий продали.

В действительности, Дильдар и вправду решил уехать в Александрию. Он не мог более жить в столице, он был слишком стар, чтобы продолжать держать публичный дом. Всё ему напоминало о Киссе. Он хотел забрать внучку, но по приказу императора ребёнка забрали во дворец. Дильдару же выделили деньги на расходы в Александрию, но он принципиально от них отказался.

Аристон сначала не поверил в эту, можно сказать, абсурдную историю, но Эмилий даже нанял и подкупил лже-свидетелей, которые подтвердили его слова. Волей-неволей, Аристону пришлось принять эту ложь за истину. Однако, он не осуждал жену за столь подлый поступок и не злился. Это её путь, главное для него было, чтобы Кисса была счастлива.

Дочь он не стал называть в честь Киссы, назвал в честь своей погибшей матери — Анастасией. Пока малышка находилась под контролем сиделок. Это были лучшие молодые рабыни, которые кормили её своим грудным молоком. Причём, молоко также должно было быть лучшее, если ребенок плакал, употребляя его, значит молоко горькое и тогда рабыню выгоняли и сменяли на другую.

Аристон редко посещал свою дочь, что нельзя сказать об императоре, который то и дело, что сюсюкался с ней и играл. Он видел в девочке своего друга.

Аристон, обретя покой, совершенно не знал, что же делать дальше? Войны нет, козней и интриг во дворце тоже, заговоров не намечается, все счастливы? Слишком подозрительно, осталось выяснить всё ли так на самом деле.

***

Император резко открыл глаза. Потолок был украшен гирляндой из цветов и великолепной фреской. На фреске была изображена девушка с ковшом. Юная девица, с зелёными глазами и каштановыми волосами, как у Киссы…

С тех пор, как вернулся Аристон, Эмилий не мог спокойно спать. Каждую ночь ему снились кошмары. В этих кошмарах была Кисса. Она с укором смотрела на императора, лёжа в постели. Её лицо было бледным, осунувшимся, как тогда, когда Эмилий видел её в последний раз. Он точно знал, что его тогдашний визит пойдёт ей на пользу, однако случилось то, чего не ожидал никто. Она покончила с собой. Но почему об этом узнали только утром? Почему рабыни, которые денно и нощно сидели рядом со своей госпожой этого не заметили? А, может, это они её убили?

Император не видел мёртвую Киссу. Он не смог прийти на её похороны. Ему казалось, что это он виноват в её смерти. Возможно, если бы он забрал её во дворец, этого бы не произошло. От лжи, которую он преподнёс Аристону, становилось ещё хуже. Он пытался убедить себя, что он делает правильно, но ложь — это такая вещь, которая рано или поздно всплывёт наружу. И что тогда? Аристон не простит Эмилия.

Разумеется, император старался тщательно скрывать свои чувства. Аристон слишком чуткий и всегда видит, когда кому-то грустно и плохо. Но Эмилий научился не показывать своё истинное лицо. Он всегда сравнивал себя с актёром и часто выступал на сцене в театре. Перед друзьями он — безумный и выживший из ума весельчак. Перед сенаторами — строгий император. Перед рабами — справедливый и гуманный господин. Перед самим собой — уставший от жизни старик.

С детства его считали слабоумным и не воспринимали всерьёз. Всё, что он говорил, взрослые считали за бред сумасшедшего. Эмилий понял, что быть дурачком в глазах людей намного лучше и безопаснее, чем быть самим собой. Если раньше, над ним все измывались и жестоко унижали, выставляя на посмешище, то признав слабоумным, перестали с ним и вовсе контактировать. Разумеется, были времена, когда его приглашали на празднования и пиры, но лишь в качестве, можно сказать, урода, над которым можно смело поиздеваться и бросить пару оскорблений и шуток в его адрес. Если вспомнить императора Клавдия, то при властвовании Калигулы над стариком также измывались и потешались, принуждая играть его роль шута. Для Эмилия же роль «шута» была самой популярной и излюбленной. Ему было приятно приносить людям смех и веселье, впрочем, зная, что все смеются над ним, а не над его нелепыми шутками.

Эмилий, как человек, привыкший играть на публику, нуждался во внимании и похвале, среди своих приближённых он обзавёлся льстецами и поэтами, которые посвящали ему дифирамбы и стихи. Он понимал, что они все лжецы, но они это делали, чтобы угодить императору. Вот и сейчас, Эмилий пытался угодить Аристону. Его ложь была во благо.

— Ваше августейшество, вы проснулись, — сказал старик Катон, который медленно приоткрыл дверь и вошёл вовнутрь спальни.

Старик подошёл к окну и раскрыл занавески, пустив в комнату солнечные лучи. Император недовольно закрыл лицо одеялом и прорычал что-то себе под нос.

— Ваше августейшество, вставайте, у вас сегодня много дел.

— Почему, Катон, я не могу спать до тех пор, пока не умру во сне? — Спросил император. Катон не стал ему отвечать. Это был риторический вопрос, не требующий ответа.

— С тех пор, как вы сослали Остория и Адриана, вам приходится отвечать за государственные дела самостоятельно. К тому же вы ограничили полномочия Сената и теперь вы выполняете представительные и организационные функции.

— Мне следует об этом поразмыслить, — проговорил Эмилий.

Завтракал император вместе со своим другом — Аристоном. Сейчас Аристон по-прежнему выполнял функции главного советника и помогал императору в государственных делах. Аристон перестал есть и некоторое время молча смотрел на Эмилия.

— Чтобы ты знал, мой милый дружочек-пирожочек, смотреть на людей, когда они едят — признак невежества и необразованности, — с упрёком проговорил Эмилий и отложил полупустую тарелку. — Считаю, что есть — это дело интимное. В следующий раз я буду обедать в одиночестве.

— Друг мой, я вовсе не хотел тебя обидеть, — ответил Аристон. — Я просто заметил, что ты чем–то озабочен. Может, ты хочешь об этом поговорить?

— Я просто не выспался, Аристон. Благодарю за внимание, но ты прекрасно знаешь, что меня тошнит от заботы.

Эмилий улыбнулся, давая понять, что он шутит. Аристон усмехнулся. Сколько юноша его помнит, император всё время отнекивается от душевных разговоров. Он такой скрытный, загадочный и неприступный. Именно эти качества делали его интересным, желанным. Хотелось разгадать его тайну, узнать, кто он такой. Эмилий был интригующим человеком. Он напоминал цитадель, за которой скрывалось нечто прекрасное и завораживающее. Он был воплощением бога для Аристона. Любовь — есть желание. Чтобы тебя любили — необходимо стать таинственным, скрытным и недоступным. Именно твоя недосягаемость порождает желание. Будь таинственным, будь желанным. Отсюда придёт и любовь.

Император отвёл взгляд и задумался. Аристон словно видит его насквозь. Видит, как императора что-то гложет, снедает и разрывает его грудь изнутри. Видит его внутренние душевные страдания, о которых правитель самой могущественной в мире империи не может никому поведать, разве что самому себе. С тех пор, как Аристон вернулся, всё изменилось. Не только император, но и, казалось, весь Рим. Что-то было не так, чего-то не хватало, но Аристон не понимал, чего именно.

После британской войны Аристон всё ещё не понимал, мёртв он или жив. Всё так быстро и стихийно происходило, события сменялись одно за другим. Вот он на войне, а вот и в плену. Он помнил образ дочери Муйредаха Маты. Помнил, но смутно. Да, то, что произошло у него на глазах было ужасно. Но ещё ужаснее было то, что он был в разлуке с любимым другом — Эмилием. Он слишком был озабочен императором, что мысли о Риме заполонили его взор и не позволяли увидеть ту резню в тот самый день. День, когда он снова стал свободным и вновь попал в плен. В плен к римлянам. Кто всё-таки страшнее и ужаснее — римляне или кельты? И тех, и других в то время обуяло чувство ненависти и возмездия. И тех, и других двигало желание отомстить друг другу за обиды и страдания, которые они принесли себе бесчеловечностью и равнодушием. Родителей Муйредаха убили римские солдаты. Это побудило Муйредаха собрать армию и пойти войной на весь римский народ. Но нельзя судить о всём народе лишь по кучке необразованных глупцов, которых боги рано или поздно сами накажут за их грехи.

Месть и ненависть…Эти чувства делают нас чудовищами. За полученные страдания и обиду мы как правило пытаемся проучить негодяев, забывая о том, что сами же уподобляемся этим негодяям. Необходимо научиться прощать. Такое умение — это дар, который сделает тебя человеком. Счастливым человеком.

***

После завтрака император Эмилий занялся государственными делами. Да государственные дела не терпят отлагательства. Сначала император решил разобрать письма подданных, в этих письмах он видел человеческие страдания. Они были проникнуты болью и искренностью. Эти письма принадлежали различным сословиям, как правило, их писали плебеи — люди страждущие и ищущих спасение. И спасения они видели только в одном — в гуманности и справедливости императора Эмилия. Страждущие уповали на внимание и добрую волю правителя, ибо лишь император мог спасти их жизнь.

Писатели не стеснялись своих чувств, они пытались показать читателю истинное положение дел. Для кого-то возможно писать депешу на адрес правителя самой могущественный в мире империи бесчестно и недостойно, и кто-то возможно предпочел бы погибнуть или смириться с нелегкой судьбой, ну кто-то просто отринул все свои принципы и убеждения, настолько желает сделать свою жизнь лучше и легче, что всего-навсего позабыл понятие чести. Это можно объяснить. Таких людей не стоит осуждать, ибо это всего лишь инстинкт самосохранения.

Возможно удивителен тот факт, что императору попадают письма напрямую. Тем более такого интимного содержания. В основном люди жаловались на голод, причиной которого стала прошедшая война. Весь государственный бюджет Рима был израсходован на кампанию, а также на триумф. Да, безусловно, проблемами плебса должны заниматься магистраты и народные трибуны, но никак не император. Но всех должностных лиц в том числе консулов и проконсулов император, фигурально выражаясь уничтожил, ибо все они были преданы его супруге Урсуле и бывшему советнику Адриану. Разумеется, он не мог доверять им. Посему император возложил на себя это бремя, в то время как лица и органы представительной и исполнительной власти считались формальностью. Безусловно, магистраты и в том числе Сенат были озлоблены на императора и у них были все основания начать мятеж. И они бы начали, если бы имели достаточные ресурсы и поддержку преторианской гвардии. Но гвардия была предана императору и его наследнику. И эта преданность была непоколебима. Причем на стороне императора находилась не только гвардия и римские легионы, но и народ, который искренне любил августа его приемного сына Аристона.

Сейчас император выполнял функции и государственного секретаря, и архивариуса. Разумеется, о прошлой жизни, полной веселья, беспечности и забот, которой он жил раньше до предательства Адриана, ему пришлось забыть. За это время император сильно постарел и похудел. И мириться он с этим не собирался. Но о своих замыслах он пока что не преминул кому-либо сообщить.

Император снял металлические очки и отложил стопку писем на край стола, за которым он сидел. Эмилий протер глаза и устало вздохнул. Арестован сидел рядом, подле своего императора в маленькой комнатушке ларарии, святилище для семейных богов, которая находилась за тронным залом — Аула регия. Молодой мужчина с острова Кифера заметил изнурённость и усталость императора.

— Ты в порядке? — Спросил Аристон, подойдя сзади к Эмилию.

Он положил свои сильные руки императору на плечи и начал медленно массировать спину. Эмилий краем губ изобразил улыбку и положил свою ладонь Аристону на тыльную сторону руки, прося прекратить массаж.

Император тяжело поднялся со стула, словно титан, державший на своих могучих плечах землю и положив руки за спину, молча зашагал старческой походкой по мрамору в тронный зал. Он шёл, не поднимая ног, всё время шаркая сандалиями по полу, создавая неприятный звук. Аристон последовал за ним, пытаясь не отставать и в то же время не обгонять. Пока он шёл рядом, он пытался заглянуть Эмилию в глаза и распознать его чувства. Но император нарочно отворачивался. Наконец, император остановился возле окна.

— Народ голодает, — спустя минуту заговорил август. — Солдаты измучены войной. Сенат меня ненавидит. С тех пор, как я обложил их налогом и урезал полномочия, бюджет государства должен был в разы увеличиться. В чём проблема? В казначее? Во мне? Что я делаю не так? На прошлой неделе торговые суда привезли в порт двести мешков пшеницы. Возникает вопрос, где хлеб, которым должны были снабдить народ. Я организовал бесплатную раздачу провианта для малоимущих — сухофрукты, зерно, где это всё? Почему эти несчастные люди смеют мне, правителю, сетовать на голод? Я стараюсь всё делать ради своего народа. Я забочусь о нём, как отец заботиться о своих детях. Но вместо благодарности, они дерзко лгут мне и требуют золота. Я совершенно избаловал свой народ.

Эмилий замолчал, собираясь с мыслями. Но Аристон перебил его.

— Август, — сказал он и повернулся к императору лицом. — Ты — прекрасный правитель, знай это. Но проблема не в тебе. Люди не станут просто так писать о своих проблемах самому императору. У них явно были веские причины обратиться именно к тебе. В курии царствует коррупция, которую без уничтожения всего Сената не искоренить. Из-за налога, которым ты обложил сенаторов, дабы пополнить государственный бюджет, они вынуждены воровать, чтобы выжить. Пока ты держишь их на поводке, их руки связаны. Подумай над тем, чтобы хоть частично вернуть исполнительную власть Сенату и ограничить монархию. А что же касается несчастных, что пишут тебе о голоде — то я не думаю, что они лгут. Возможно, тот, кто ответственен за раздачу провианта, злоупотребляет своими полномочиями и морит народ голодом в корыстных целях. Сенат хочет вернуть себе власть, сделать Рим — республикой, как в былые времена, и они сделают всё, чтобы свергнуть тебя с престола.

— Этому не бывать, Аристон, — ответил твёрдо император и демонстративно поднял палец вверх, чем-то сейчас напоминая скульптуру Октавиана Августа. — Пока преторианцы на моей стороне, мятеж мне не страшен.

— Вот именно, — сказал Аристон. — И сенаторам это известно. Но народ — это также отличное оружие, если им владеет Сенат. Они имеют намерение посеять ненависть и развеять любовь, которую сейчас испытывает народ по отношению к тебе. Голодный народ — сделает всё, чтобы спасти себя — даже пойдёт с огнём и мечом на Палатин. Даже пёс, способен съесть собственного хозяина, если голоден. Они прячут или вовсе уничтожают мешки с зерном. Возможно, даже скупают его на рынках у продавцов. Положение тем самым накаляется.

— Гхм, знакомая ситуация была во времена правления Тиберия Клавдия Цезаря, — прокомментировал Эмилий, почесав в задумчивости бороду. — Я бы сказал, типичный случай. Самый лёгкий способ свержения императора с престола — использовать против него собственный народ.

Император загорелся в глазах и улыбнулся. Догадки Аристона подняли ему настроение.

— Спасибо за поддержку, Аристон. Ты смог убедить меня, что я не причастен ко всем бедам в моей стране. Я рад, что ты снова со мной, мой друг.

Эмилий обнял Аристона за плечи.

— Я обязательно подумаю над твоими словами.

— Может, Квинт займётся расследованием заговора? — Спросил Аристон и хотел уже позвать его, но Эмилий остановил его жестом руки.

— Нет, не стоит.

— Но почему? Квинт отличный сыщик.

Эмилий отошёл от окна и снова положил руки за спину. Аристон ждал ответа, продолжая стоять на прежнем месте.

Спустя минуту размышления и бесцельной ходьбы по залу, император остановился возле Аристона и вдохнул, приготовившись ответить. Глаза его смотрели вниз.

— Я…я, — император колебался и не мог твёрдо ответить. Аристон наклонил голову набок, пытаясь взглянуть императору в глаза. — Я сам займусь расследованием. Квинт однажды уже искал предателя, что покушался на твою жизнь. Но он так и не нашёл его, хотя всем известно, что это была моя жена. Она снова может быть причастна к этому.

— Эмилий, ты не слышишь меня, — повысил голос Аристон. — Центурион Квинтилий должен этим заняться. Он твой друг. В крайнем случае, ты можешь положиться на меня, и я займусь расследованием. Ты, видимо, забыл, кто ты такой. Тогда позволь напомнить, ты — император. У тебя есть подданные, слуги, солдаты, у тебя есть народ. Но ты хочешь жить жизнью обычного человека, который ставит своей целью — взвалить на свои плечи чужие проблемы и делать людей счастливее.

— Быть может, это моё предназначение. Быть может, боги послали меня в этот мир именно с этой целью. Приносить людям счастье.

— Ты не Иисус, не страждущий человек, не жрец и не весталка¹*, жизнь которых полна лишений и самопожертвования. Ты — император. Ты живёшь, чтобы внушать людям поддержку, обеспечить им защиту и жизнь в твоей стране. Чтобы быть тем, ради которого хочется жить и тем, ради которого можно умереть. Ты — отец наш. Ты должен оберегать своих детей и следить за благосостоянием в своей стране. Но остальные функции — исполняют твои подданные. Подданные для того и нужны, чтобы облегчить твою жизнь и позволить заниматься мирскими делами. Выступай на собрании в курии, перед народом, участвуй в жертвоприношении, устраивай игры, празднества, раздавай монеты и еду. Живи в любви своего народа. Будь счастлив.

— Ты хочешь сказать, что я всего лишь лицо? — Изумился император и по привычке надул губы. — Если ты говоришь, что я отец — то я должен вести себя как отец. Но какой нормальный родитель сможет смотреть, как их детей обижают и морят голодом? В то время как я — император, ем и пью вдосталь. Закончились те времена, когда миром правил Адриан и моя супруга Урсула. Они убедили меня, что в стране всё хорошо и все живут так же счастливо, как и я, не зная забот. Но видимо, это не так.

— Власть должна принадлежать вверенным тебе людям. Твоим друзьям.

Эмилий усмехнулся и посмотрел на Аристона.

— У меня нет друзей. Я никому не доверяю.

— Даже мне?

Эмилий хмыкнул и слабо кивнул. В глазах Аристона появилась печаль. Тогда Эмилий поспешил его успокоить.

— Более того, мой милый, я не доверяю даже самому себе.

Император похлопал Аристона по плечу и направился прочь.

***

Да император Эмилий никому не доверял. Его можно было понять. Сначала его супруга Урсула, которая, казалось бы, была самым близким человеком и другом, в конце концов, оказалась предательницей. Затем его советник Адриан, которого император знал всю свою жизнь. Удивительно то, что человек доверяет кому-то, считает его своим другом, семьей, ему кажется, что он его знает, ведь он все время рядом, поддерживает тебя, утешает, когда тебе плохо — он рядом, когда тебе весело — он рядом. Он не только твой друг — он твой брат, твоя сестра, твой отец и твоя мать. Ты уверен в верности своего друга, ты убежден, что он тебя никогда не предаст. Однако насколько хорошо ты бы ни знал своего близкого, он способен вонзить тебе нож в спину, ибо никто не может распознать истинные чувства и помыслы человека, лишь богам известно, что творится у него в голове. Поэтому нельзя никому доверять, чтобы потом не жалеть, необходимо всегда быть готовым к предательству.

Император Эмилий не знал, что такое истинная дружба и любовь. Он не верил в существование данных слов и считал их пустыми звуками для себя. Безусловно, когда-то он любил и имел друзей, например, в лице центуриона Квинта, но сейчас после того как весь Рим пошел против него, и каждый плебей за буханку хлеба был способен на убийство императора, он понял, что в мерах предосторожности он должен быть проницательным, подозрительным, дотошным, видеть человека изнутри, искать в нем слабости, изъяны и недостатки, чтобы потом при необходимости использовать их против него же. Иными словами, никому не доверяй.

Аристон покинул зал после ухода императора и решил навестить друга Антиоха. Антиох тем временем находился в левом крыле дворца вместе с рабами. По пути Аристон встретил старика Катона.

Старик улыбнулся юному цезарю и поклонился.

— Здравствуйте, Цезарь. Вы, верно, ищите своего друга?

Аристон кивнул и начал оглядываться.

Катон молча указал дряхлой рукой в сторону комнаты дочери Аристона — Анастасии. Молодой отец слабо услышал детский плач.

— Вы давно не посещали свою дочь, — упрекнул его вольноотпущенник. — Она уже, наверное, забыла вас.

Аристон покраснел. Он не любил детей, их вечный плач, опорожнение, болезни. Они всё время требуют к себе внимание. Цезарь не верил, что он был таким же. Да, это была его дочь, его кровь и его наследие, но она напоминала ему бывшую супругу Киссу. Невольно, он всё же был обижен на её поступок, который она якобы совершила. Возможно, когда Анастасия вырастит, она так же, как и её мать сбежит в Александрию или того хуже станет куртизанкой. Но Аристон знал, что он этого не допустит.

Он медленно подошёл к комнате и дёрнул за дверную ручку. Дверь не была заперта. Зайдя в тусклую комнату, Аристон увидел стоящего подле окна Антиоха. В кроватке Анастасии не оказалось.

Антиох, видимо, не услышал, как кто-то вошёл в комнату и до сих пор не обернулся. Он стоял и немного пританцовывал ногами. Тихо, совсем шёпотом, он пел на греческом. Эта была колыбельная.

В голове невольно начали появляться воспоминания. Говорят, что хорошие события запоминаются человеку в красочных тонах, а плохие — в серых. Сейчас Аристон видел цветную картинку. Он видел мать, которая укладывала его спать. Пока он жил вместе с женщинами он считал это время самым счастливым. Это и было детство. Мать каждую ночь сидела на тюфяке рядом со своими детьми и пела. Её голос ему не забыть. И эту песню тоже.

Юный цезарь улыбнулся. Он не знал, как быть отцом, он не был к этому готов. Не знал, как воспитывать, как учить, как кормить. Это девочка. Он был убеждён, что родится сын. Сын, которого он воспитает воином. Которого он будет тренировать с пелёнок, чтобы тот стал сильным и прекрасным фехтовальщиком. А затем он пойдёт служить в звании офицера в легион и заколет своего первого врага.

«О боги,» — подумал Аристон. — Я сейчас рассуждаю, как свой отец. Планирую будущее для своего ребёнка и не даю распоряжаться собственной жизнью по своему разумею. А если моя дочь не захочет выходить замуж за нелюбимого? И тоже сбежит подобно своему отцу в юности. Сбежит к простолюдину, и они вместе решат покинуть Рим. Затем их схватят пираты. Парня убьют, а её продадут в рабство.»

Аристон от удивления ахнул и тут же прикрыл рот рукой, боясь разбудить дочь. Но этого хватило, чтобы Антиох услышал его.

Бывший раб от испуга и неожиданности чуть не уронил ребёнка на пол. Аристон подбежал, чтобы успокоить Антиоха.

— Господин, вы меня напугали, — шёпотом проговорил Антиох.

Голос его окреп и стал ещё более мужественным. Когда-то мягкие черты лица стали грубыми и острыми. На лице появилась слабая щетина. Аристон немного позавидовал другу. Ибо в свои 17 он всё ещё выглядел женоподобным юнцом, у которого почти не растут волосы на лице. Тело Антиоха тоже окрепло. Раньше он был худым и тонким, низеньким мальчишкой, сейчас же он высокий и мускулистый мужчина. Наверное, жизнь заставила его рано повзрослеть.

Аристон посмотрел на ребёнка и молча попросил передать свёрток ему. Антиох повиновался. Анастасия сладко причмокнула свои толстенькие, розовенькие губки и открыла глаза. Из-под одеяла вылезала светлая кудряшка волос. Глаза её были светло-зелёного цвета. Увидев отца, ребёнок нервно зашевелился, пытаясь освободиться от пелёнок. Он чувствовал, как малышка с неимоверной и не присущей для неё силой и мощью, сражается кулаками и ногами с плотной тканью.

— Да она настоящий боец, — прокомментировал Аристон. — Как и её мать.

— Вырастит, станет амазонкой, — пошутил Антиох и тут же замолчал, увидев недовольство Аристона.

Он не хотел, чтобы его дочь стала мужеподобной воительницей женолюбительницей, которая будет презирать мужчин и никогда не выйдет замуж.

Анастасия, поняв, что не может освободиться, осознала своё поражение и захныкала.

— Тише, тише, не плачь, — заговорил ласково Аристон, но Анастасия только усилила свой плач.

Тогда Антиох попросил передать ребёнка ему в руки. Немного подумав, Аристон кивнул и выполнил просьбу друга. Антиох прижал ребёнка к груди и начал качать, что-то напевая себе под нос. Через несколько минут Анастасия перестала плакать и уснула.

Аристон расстроился и решил покинуть спальню. У входа ему встретилась кормилица. Она так спешила, что чуть не врезалась в идущего Цезаря. По всей видимости, Антиох её прикрывал и дал позволить отдохнуть. Увидев Аристона, рабыня испуганно раскрыла глаза и начала лепетать извинения, но наследник престола жестом руки попросил её прекратить. Поблагодарив, юная рабыня забрала у Антиоха ребёнка и переложив в кроватку, села рядом и продолжила с ней сидеть. Антиох попрощался с юной рабыней и вышел из комнаты вместе с Аристоном.

Аристон заметил, как Антиох смотрел на рабыню и усмехнулся.

— А я думал ты предпочитаешь собак, — пошутил Аристон и рассмеялся, прикрыв рот рукой.

Антиох казалось не расслышал Аристона и продолжал смотреть на дверь спальни. Тогда Аристон легонько ударил его по плечу.

— Что?..Собак? О чём ты?..А? Что?! Нет!

Аристон ещё громче рассмеялся недоумению Антиоха.

— Это говорит человек, который влюбился в императора, — парировал Антиох и самодовольно ухмыльнулся.

Аристон покраснел.

— Не правда! Это всё наветы! А ну иди сюда!

Антиох слегка ударил Аристона и побежал вперёд по коридору. Аристон ринулся вдогонку преследовать друга.

Аристон понимал, что Антиох шутит. В народе ходило много сплетен о связи императора с Аристоном. Все говорили, что император назначил его своим наследником, потому что Аристон влюбил его в себя. Только во дворце все знали истину. Впрочем, Аристон не отрицал своих чувств к императору. Он его любил. Но любить приходилось только как друга и как отца. О большем он и думать не позволял себе. Но после недавнего разговора с императором, Аристон узнал, что Эмилий ему не доверяет. Это, разумеется, задело его чувства.

Вскоре Аристон, наконец, нагнал Антиоха, и друзья остановились. Отдышавшись, они рассмеялись и поняли, как им было хорошо, когда они точно так же играли на родине.

Остановились они в коридоре, который огораживал сад. Колонны придерживали потолок и черепичную крышу. На улице было тепло, а в небе уже смутно виднелся полумесяц. Но было всё ещё светло. Где-то рядом за стенами солнце заходило за горизонт.

Аристон присел на мраморную лавочку, которая стояла подле холодной стены и прикрыл глаза. Антиох сел рядом.

— Когда я закрываю глаза я вижу Киферу, — сказал Аристон, ностальгируя.

— И что же ты видишь? — Спросил Антиох.

Аристон открыл глаза и посмотрел на Антиоха.

— Я вижу море, его лазурные волны, его блеск, ослепляющий глаза. Я слышу его, слышу чаек, слышу ветер.

— Ты скучаешь по родине?

— Безумно, — ответил Аристон.

На другой стороне коридора показался красная фигура и двое преторианцев. Это шёл император. Он тоже решил отдохнуть в саду. Увидев Аристона, Эмилий приветливо махнул рукой, но в его сторону не направился, а зашёл в сад и там разместился подле фонтана и двух скульптур.

Антиох слегка напрягся.

— А я смутно помню Киферу, — заговорил Антиох. — Единственное, что сохранилось у меня в памяти, так это твой отец и твои безумные выходки. Мне некогда было наслаждаться красотой острова. Жизнь во дворце — моё лучшее воспоминание.

Аристон с сочувствием обнял Антиоха. Если бы у людей не было забот и проблем, они бы, возможно, наконец обратили внимание на мир, который их окружает. Они бы жили, а не бесцельно существовали. Небо, земля, солнце трава — они не придают этому значение. Они просто ходят по красоте, ослеплённые хлопотами. Но нельзя говорить о том, чтобы все люди должны быть беспечными, ибо в беспечности кроется безответственность и эгоизм, но если бы они не были обременены заботами и проблемами — они были бы намного счастливее.

На некоторое время друзья замолчали, наблюдая за поведением императора.

— Он сказал, что не доверяет мне, — произнёс Аристон. — Я попросил помочь, но он отказал. Мне кажется, он в чём-то меня подозревает. А что если это снова козни Адриана?

— Он любит тебя, — ответил Антиох. — Если он отказал тебе, значит на то были причины. Он всего лишь хочет защитить тебя.

— Не меня нужно защищать, — твёрдо сказал Аристон и указал пальцем на императора. — А его. За этот год я стал сильнее не только физически, но и духом. Я смогу постоять за себя. Посмотри на него — хрупкое и беззащитное дитя, которое нуждается в заботе. Он не в состоянии править страной. Это ему нужна защита, а не мне.

Аристон замолчал. Антиох не стал ничего отвечать. Вместо ответа, он продолжил наблюдать за императором.

Эмилий сидел на корточках возле розы и следил за бабочкой. Когда бабочка перестала дёргать крылышками, император медленно опустил руки вниз, пытаясь поймать беззащитное насекомое. Но тут бабочка реагирует и улетает, однако на этот раз она покинула сад, поняв, что здесь ей нет покоя. Император расстроился и собирался встать, но тут же замер. Меж персиковых деревьев показалась женская фигура. Император спрятался за кусты и занял позицию шпиона. Девушка держала в руках кувшин и грациозно поливала растения. Её тело было стройным, ноги нагими, тёмные распущенные волосы доходили до самых бёдер. Жёлтая туника была настолько тонкой, что просвечивала грудь девушки. Грудь была упругой и напоминала персики, которые росли в саду. Девушка поставила кувшин на землю и замерла. Садовые птицы запели в унисон чудесную песню. Девушка некоторое время безмолвно слушала, а затем что-то начала тоже напевать. Пела она от груди, медленно. Её пение напоминало пение сирены. Напевая песню, она вскоре начала танцевать. Танцевала она так же прекрасно, как и пела. Эмилий был очарован её.

Неожиданно, девушка перестала петь и танцевать. Она словно заметила, что за ней кто-то наблюдает. Она повернулась лицом к Эмилию и посмотрела в его сторону. Она смотрела на него так внимательно и укоризненно, словно мать.

Эмилий хотел отвести взор, но не смог. Наконец, он понял, что это была за девушка. Это была Кисса.

— Прости! — Закричал Эмилий. — Я не смог.

Девушка повернулась спиной и исчезла.

***

Как тепло и безмятежно. Тело дрейфует на волнах прозрачной реки, которая несёт тебя вниз по течению. Вода ласкает тебя и ублажает. Неужели, это рай?

Император приоткрыл веки. Одна половина сознания всё ещё видела сон. Пришлось потратить немного времени, чтобы дать мозгу окончательно проснуться. Придя в себя, Эмилий осмотрелся. Он лежал в своей постели. Окно было открыто из-за жары. Солнце слепило в глаза.

Неужели, это всё был сон? Ужасный сон.

— Слава богам, — прошептал Эмилий и хотел встать, но повернувшись набок, задел чьё-то тело.

Аристон тут же проснулся и увидев недоумевающее лицо императора, улыбнулся.

— Привет, — сказал юный цезарь.

— Эм, привет, — ответил император всё ещё не понимая, что происходит. Во-первых, он не помнил, во сколько вчера лёг спать и как добрался до спальни, во-вторых, что, орк возьми, делает здесь Аристон? Немного помолчав, император прокряхтел в кулак и осторожно спросил, — мы с тобой?..

Эмилий обвёл пальцем своё нагое тело и приподнял густую бровь.

— Что? Нет! — Аристон тут же слез с постели и бросил лежащую на стуле тунику в руки императора.

Он даже отвернулся, когда Эмилий одевался, давая понять, что он не мужеложец, несмотря на его злосчастное прошлое в лупанарии.

Когда император оделся, он присел на край своего ложа и вздохнул.

— Великий Либер²*, неужели я снова пил? — Спросил Эмилий, схватившись за голову.

Аристон повернулся к императору лицом, поняв, что Эмилий закончил одеваться. Он присел рядом и взял императора за руки. Руки его были как всегда холодными и мокрыми. Эмилий снова выразил недоумение.

— Я домогался до тебя? Ты себя странно ведёшь. — Лицо его прояснилось. Его словно осенило. Он нагнулся над Аристоном и ехидно прошептал, — понравилось?

— Ты видимо, слишком сильно ударился головой, когда потерял сознание, — спокойно ответил Аристон и убрал свои руки.

Эмилий молча потребовал объяснения. Он всё ещё ничего не понимал. Тогда Аристон поднялся с кровати и встал напротив императора.

— Ты ничего не помнишь? Вчера ты отдыхал в саду. После, собираясь уходить, на тебя упал кусок черепицы с крыши. К счастью, кусок был не большой, и ты остался жив. Но ты так долго спал, что все уже начали волноваться. Я боялся, что ты не проснёшься. Мне хватило прошлого раза, когда ты неудачно упал со стены и получил сотрясение мозга из-за меня. Если бы я был более внимателен, я бы заметил изъян на крыше и этого бы не случилось. Прости меня.

Эмилий фыркнул и махнул рукой.

— Причём здесь ты, когда виноваты рабы. Нужно будет казнить пару-тройку.

Аристон изумился, не узнавая императора. Непонятно было, шутит он или говорит всерьёз.

— А! Поверил! — Император расхохотался и тут же застонал, схватившись за голову. — Было бы забавно, если бы я умер такой глупой и недостойно смертью. Обещай мне, если я умру, сидя на толчке, ты выставишь меня героем и всем скажешь, что я погиб, спасая чью-то жизнь. Тогда история не будет надо мной смеяться.

Аристон, улыбнувшись, кивнул.

Дверь заскрипела и в комнату вошёл Катон. Увидев проснувшегося императора, старик обрадовался и тут же серьёзно заговорил:

— Ваше солнцеподобие, я безмерно рад лицезреть вас в здравии, но спешу напомнить про заседание Сената, которое было назначено на сегодня.

— Проклятье, заседание!

— Однако, если вы скверно себя чувствуете, я передам, что совет переносится на другой день…

— Нет, нет, — запротестовал Эмилий и вскочил с постели. — Вели сейчас же готовить носилки и тогу. Вернее, две тоги. Аристон поедет со мной.

— Что? — Удивился Аристон, но Эмилий не стал ему отвечать. Он скоропалительно выбежал за дверь, оставив Аристона наедине со своим недоумением.

По дороге в курию, Аристон отказался ехать вместе с императором на носилках, ибо в народе итак все считают его любовником правителя. Поэтому, надев дорожный тёмный плащ, в неудобной римской тоге гражданина, он сидел на вороном коне, рядом с центурионом Квинтилем и другими преторианцами.

Аристон всё время смотрел не на дорогу, а на императора и вскорости Квинт сделал ему замечание. Аристон из-за занавесок видел, как Эмилий переживает. С ним явно что-то происходит, но он пытается это скрыть ото всех. Но зачем? Почему он стал таким и что произошло, когда он был в плену? Впрочем, Квинт определённо знал истину.

— Август изменился, — проговорил Аристон, обращаясь к центуриону. — Ты его лучший друг и должен был это заметить.

Центурион посмотрел на носилки и убедившись, что император не слышит их, ответил:

— Я с императором вижусь намного реже, чем мне бы хотелось. Но да, я обратил внимание на его переменчивость. Если позволите, то я выскажу своё мнение по данному поводу — лично мне кажется, что причиной является загруженность государственными делами. Император устал и не привык так много работать.

— Возможно, Квинт, возможно. Но я полагаю, что нужно допросить Катона. Мне кажется, он знает, что происходит на самом деле.

Центурион напрягся и чуть не врезался в прохожего.

— Хотите совет? — Спросил Квинт и не дожидаясь ответа, продолжил. — Забудьте об этом. Не нужно никого допрашивать и искать правду. Это не ваше дело и императору явно не понравится то, чем вы занимаетесь ради него. Для вашего же блага.

Немного погодя, Аристон уныло кивнул головой. Это и вправду плохая затея. Император будет в гневе, когда узнает, что Аристон допрашивает его личных слуг. «Надеюсь Квинт прав…»

Вскоре они подошли к главной площади. Их приход, можно сказать, остался почти незамеченным, главным образом, для сенаторов, ибо народ был в курсе появления августа в городе, но на удивление, никто не кричал — виват император. Однако, многие из простолюдинов пытались пролезть сквозь толпу и преторианцев к императорским носилкам, но всё было тщетно.

Когда носилки остановились подле курии, нубидийцы аккуратно поставили носилки на землю и помогли императору вылезти наружу. Аристон уже слез с коня и молча ждал друга.

— Проклятье, — прорычал недовольно император и фыркнул. — Отныне и впредь я буду передвигаться на лошади. Возможно, тогда народ не поймёт, что среди них император. В общем, необходимо быть скромнее!

Подправив платье и диадему на голове, император величественной походкой направился вверх по мраморной лестнице и тут же неуклюже споткнулся. Аристон к счастью, находился рядом и помог ему не упасть. Вместо благодарности, Эмилий снова фыркнул. Фыркнул, как его любимая кошка Каннабис.

Проводив до дверей, преторианцы остановились. Вход для солдат с оружием был запрещён. Возможно, именно по этой причине в мартовские Иды, сенаторы зарубили Юлия Цезаря.

Аристон нервничал. Впервые в жизни он находился в здании Сената. Его тога была также с пурпурной полосой. Сейчас он был одним из них. Он надеялся, что сенаторы примут его радушно, ибо так или иначе он — наследник престола и к нему должны относиться с почтением.

Заметив волнение Аристона, император похлопал его по плечу.

Открыв главные двери, император ожидал увидеть, как минимум 500 сенаторов, но зал был практически пустой. Увидев принцепса, некоторые сенаторы перестали переговариваться и указывали пальцем на императора, показывая его приход своим собеседникам и остальным сиятельным отцам. Никто не ожидал его прихода.

— Ну что, толстожопые старпёры, не ждали? — Громко спросил император и расхохотался собственным словам.

Аристону стало немного стыдно за своего друга. Теперь понятно, почему сенаторы так ненавидят императора. Вместо того, чтобы дружить с ними и союзничать, он смеётся над ними.

— Внимание класс! — Снова обратился император к сенаторам, подняв руки вверх. — Учитель выздоровел и занятия не отменяются. Уж простите.

Аристон ещё сильнее покраснел. Хотелось провалиться сквозь землю, лишь бы не быть свидетелем такого позора. Когда друзьям стыдно за своего приятеля, они делают вид, что они его не знают. Так и сейчас, Аристон поспешил занять своё место в ложе, чтобы никто не понял, кто он такой. Однако, в действительно, сенаторы всё это время смотрели отнюдь не на императора и его нелепое поведение, а на Аристона. Когда они зашли, сенаторы тыкали пальцем в наследника. Многие из них не видели Аристона воочию, лишь знали о нём по наветам и слухам, которые ходили в народе.

Аристон замешкался. Он не знал, куда сесть. Со всех сторон сенаторы высокомерно смотрели на него и тут же переговаривались.

«Наверное, воротят моё прошлое». Ему даже показалось, что кто-то прошептал слово «куртизан». Это его ещё больше смутило.

— Хэй, — крикнул кто-то.

Аристон начал искать источник звука и тогда незнакомец повторил, обращаясь к наследнику. Аристон, наконец, увидел человека, который звал его. Сенатор по-доброму смотрел в его сторону и звал к себе жестом. Окончательно, поняв, что незнакомец обращается к нему, Аристон подошёл к сенатору и сел рядом.

Незнакомцем оказался, на удивление, весьма молодой мужчина. Лет ему было примерно столько же, сколько сейчас императору. Возможно, даже меньше. Сенатор выглядел энергичным, бодрым и счастливым. Он сильно отличался от остальных, наверное, он здесь новенький. Сидел он в первом ряду, у стены. Было видно, что он не нашёл общий язык с сенаторами и предпочитал одиночество. В этом они были похожи с Аристоном.

Молодой сенатор был с тёмными, волнистыми волосами, которые почти доходили до самых плеч, с карими, добрыми глазами, внушающие доверие и весьма сильным телосложением. Аристон подумал, что он где-то уже видел этого человека, но он никак не мог вспомнить, где именно.

Между прочим, во время правления императора Эмилия, мода на причёски кардинально изменилась. Мужчины носили короткие бороды и длинные волосы, как император. Впрочем, во время правления Адриана Траяна, люди тоже носили бороды подобно ему.

Однако, сенаторы всё же придерживались традициям.

— Меня зовут Аппий Кезон, — произнёс молодой человек и протянул свою руку Аристону.

Когда Аристон пожал её, он хотел произнести своё имя, но замялся. Он боялся, если этот сенатор узнает его имя, он тут же пересядет от него.

— Не волнуйся, я знаю, кто ты, — неожиданно сказал Аппий Кезон.

Аристон удивился. Если этот человек знает, кто он, то почему он так фамильярно себя ведёт? Впрочем, эта простота в общении ему в некоторой степени только льстила.

— Я здесь впервые и не знаю, как себя вести, — посетовал Аристон.

— Если честно, я тоже не знаю, — прошептал Аппий и усмехнулся. — Иногда я не понимаю, что я здесь забыл, кто все эти люди и где я, орк побери?

Аристон рассмеялся. Благодаря Кезону, он успокоился и чувствовал себя намного увереннее.

В это время, император Эмилий наконец занял своё место в курульном кресле и ждал тишины. Сенаторы перестали переговариваться и внимательно смотрели на принцепса.

— Перекличка! — Рявкнул император и рассмеялся. Его смех эхом отражался об стены залы. — Кто школу прогуливает?

Сенаторы безмолвствовали и нарочно не подыгрывали безумному императору. Но тут слово неожиданно взял Кезон.

— Так каникулы же, принцепс.

Аристон удивлённо посмотрел сначала на Кезона, затем на императора. Император тоже не ожидал такой дерзости. Он привык, что ему никто не отвечает. Он несколько секунд рассматривал смельчака и затем произнёс, уже серьёзно:

— Ты ещё кто такой? Я тебя не помню.

Кезон самодовольно хмыкнул и ответил спокойно:

— Аппий Кезон, ваше августейшество.

Император прищурился и тыкнул в него пальцем.

— Аппий Кезон, — повторил император. — Ты мне нравишься!

Император изменился в лице и расхохотался. Аристон вздохнул. Он был рад, что всё обошлось без кровопролития.

— Итак, сиятельные отцы, — наконец обратился император. Он поднялся с курульного кресла и заходил по залу. — Я полагаю, что многие из вас не явились по причине новости о моём недомогании, но я рад слышать от вас слова поддержки. — Император изменил голос, пародируя кого-то: — Ваше августейшество, мы безмерно рады, что вы здоровы и не престали пред богами. Очень рады. Мы вас так любим!

Кезон зааплодировал и присвистнул в знак одобрения.

— Отличная пародия, август! — Выкрикнул молодой сенатор.

Император улыбнулся и игриво подмигнул Кезону. После чего продолжил:

— Впрочем, я пришёл сюда не для того, чтобы вас упрекать. Я пришёл, чтобы поговорить с вами о народной проблеме, о голоде! Как вы знаете, я приказал раздать бедным провиант, но кто-то, злоупотребляя своими полномочиями, манипулирует людьми и морит их голодом, не подчиняясь моим приказам. К слову, если из вас кто-нибудь располагает данной информацией, то я прошу поднять руку.

Император замолчал. Спустя минуту, все так и остались без движения.

— Принцепс, не ждите, — проговорил Кезон. — Эти лжецы всё равно не скажут вам правду, ибо сами за этим стоят.

Сенаторы не сдержались и начали защищать себя, браня и осуждая в один голос молодого сенатора. В зале поднялся гул и какофония. Казалось, все сейчас набросятся на Аппия и разорвут его в клочья. Но императору понравилась такая смелость сенатора.

— Тишина! — Закричал император и замахал руками. Через несколько минут все успокоились и снова приготовились слушать. — Мне всё равно, кто из вас за этим стоит. Я понимаю, у вас есть все основания травить против меня народ. Но, я хочу сказать вам, сиятельные отцы, что я против вражды. И поэтому, я пришёл сюда не с пустыми руками, а с дарами.

Сенаторы слегка привстали, чтобы рассмотреть «дары», но в зале ничего не было.

Император закрыл руки и подошёл к первому ряду.

— Открой, — сказал император, обращаясь к старику. Старик долго мялся, не понимая, что хочет от него август. Рядом сидящие с ним сенаторы подсказывали ему. Наконец, старик положил свои дряхлые ладони на руки императора и открыл «шкатулку». В руках императора ничего не было, и сенаторы недоумевали.

— Что ты видишь, дорогой Куртаний? — Обратился император к старому сенатору. Сенатор удивился, что он помнит его имя.

— Ничего, ваше августейшество, — ответил, волнуясь, Куртаний.

Император улыбнулся и погладил старика по волосам.

— Здесь ваша власть, — проговорил ласково император. — Ваши полномочия. Я возвращаю их вам, впредь Сенат снова является римским парламентом. Отвечайте за военные дела, законодательные, делайте всё, что вам вздумается. Также я собираюсь уменьшить налог, который вы платите и надеюсь, не всуе.

Сенаторы некоторое время молчали и не знали, как реагировать на слова императора. Он был таким добрым и странным, сенаторы ещё никогда не видели августа таким.

— Вы сейчас проверяете нас на верность? — Спросил один из сенаторов в третьем ряду.

— Нет, вовсе нет, мой милы друг, Марк, — ответил император. — Я предлагаю вам свою дружбу, но взамен вы должны обещать мне, что прекратите стравливать народ против меня. Вы же не хотите, чтобы полетели головы, верно? Ведь ваше поведение равно государственной измене, и я вправе казнить вас всех. Но я не такой, я добрый император, любящий, для меня главное, чтобы все были счастливы.

Император сложил руки спереди и улыбнувшись, ждал реакции сенаторов. Несколько минут, сенаторы оживлённо обсуждали предложение императора.

— Аве император! — Неожиданно воскликнул Кезон.

Через несколько секунд, сенаторы подхватили слова Кезона и по нарастающей, скандировали «Аве император! Аве Цезарь!»

Император самодовольно улыбнулся и застенчиво прикрыл лицо тогой. Он понял, что заседание окончено и решил покинуть зал. Аристон заметил это и поспешил за ним.

— Спасибо за компанию, Аристон, — бросил Аппий вслед Аристону. Вместо ответа Аристон слегка улыбнулся и махнул ему рукой.

Аристон так торопился, что чуть не запутался в тоге и не упал лицом вниз, но быстро справился и нагнал своего друга. Когда они вышли, Аристон одобрительно похлопал императора по плечу и выдохнул.

— Ты это серьёзно? — Спросил Аристон.

— Серьёзнее некуда! — Ответил энергично император. Было видно, как он возбуждён.

— Ты не боишься последствий?

— Если честно мне плевать, — сказал Эмилий. — Я снял с себя обузу и теперь чувствую себя намного легче. Ты сам мне посоветовал так поступить, поэтому не надо меня упрекать. Я поступил правильно, ясно? Теперь у меня будет больше времени, чтобы заниматься мирскими делишками и радовать народ своим присутствием.

Император остановился возле носилок и повернулся к Аристону. Несколько секунд его лицо выражало то восхищение, то задумчивость.

— Как тебе Аппий Кезон? — Наконец спросил император.

— Мне он показался слишком дерзким и неучтивым, — честно ответил Аристон. По правде, молодой сенатор оказал на него, в конце концов, отрицательное впечатление.

— А мне напротив, очень приочень понравился, — игриво проговорил император. — Я ценю дерзость и юмор в людях. Этот парень такой простой, не пыжится, он тот, кто есть и не играет роль льстивого жополиза.

Аристон слегка расстроился. Что-то вроде ревности в нём проснулось. Он не хотел, чтобы его заменили на кого-то Аппия Кезона. Признаться, он стал собственником.

***

После успешного совета, император и наследник престола тут же направились восвояси на Палатин во дворец. После своего первого присутствия на заседании Сената, Аристон не ощущал практически никаких эмоций, кроме тех, что подарил ему Аппий Кезон. Это воистину дерзкий и избалованный мальчишка, который не видит никаких границ субординации. Так разговаривать с императором — это недопустимо. По крайней мере, так считал Аристон. Скорее всего, он был озабочен не нахальным поведением Аппия Кезона, а тем, что он понравился императору. Аристон встряхнул кучерявой головой, чтобы отвлечься от неприятных мыслей.

Император передал фактически всю власть в руки Сената — это Аристон считал опрометчивостью и легкомыслием. Когда он говорил, что август должен уменьшить бремя государственных функций с себя, он не имел в виду, что все полномочия нужно передать Сенату. Аристон не удивится, если император ещё вернёт из ссылки Урсулу и Адриана. Тогда появление Аристона будет совершенно напрасным.

«О боги, помогите мне».

Пока по дороге во дворец ничего важного не происходило. Они минули главную площадь и проезжали мимо агоры. И тут началось нечто необычное. Квириты, заметив появление императорских носилок и преторианцев, покинули свои места покоя и направились к императору. Среди них были и женщины, и старики, и молодые квириты. Большая часть их была плебеями и безларниками, некоторые — торговцы, которые побросали свои лавки ради такого случая. Какого случая? И что им всем нужно?

Но вид этих людей не внушал доверия. Обстановка явно была напряжена. Аристон напрягся. Квинт тоже.

— Держи руку на рукоятке, — прошептал Аристон, обращаясь к центуриону. Несмотря на то, что он был наследником престола, он всё ещё чувствовал за собой ответственность и обязанность защищать императора. Но сейчас он заметил, что за поясом было пусто и не оказалось меча. Он бросил проклятье и попросил у Квинта нож.

— Не бойся, мои люди смогут защитить и императора и тебя, — проговорил успокаивающе Квинт.

Аристон слабо кивнул. Он всё ещё помнил мятеж. Тогда народ легко справился с преторианцами и рабами. Если бы не Аристон, император бы погиб и Римом правил Корбулон.

Народ пытался протиснуться к носилкам. Они кричали и плакали, прося о помощи.

— Император, мы голодаем! — Кричали они. — Наши дети хотят есть, они умирают! Твой народ — умирает!

— Да что проку! Император поди с утра до вечера со своим любовничком кутит налево и направо, пьёт дорогое фалернское вино, да лопает вдосталь. Что император? Сидишь в носилках? Настолько отъел своё брюхо, что уже пешком не можешь пройтись? А где твой наследничек? Где любовник твой?

Эти мерзкие слова принадлежали грязному отшельнику. Он находился так близко, что даже император его слышал. Народу понравились слова смельчака и вскоре уже все бросали непристойные шутки в адрес повелителя.

Аристон покраснел, как рак. Оскорбляя императора, они оскорбляли его.

— Да как ты смеешь оскорблять своего повелителя?! — Не выдержал Аристон и слез с коня. Он вытащил из ножен одного из преторианца гладий и подошёл к смельчаку. От отшельника смердело мочой и вином. Он явно был пьян.

Отшельник грудью толкнул Аристона назад, давая понять, что он не боится его.

— Отойди, мальчик, не видишь взрослые разговаривают? — Дерзко произнёс отшельник.

Он словно провоцировал Аристона. Если он зарубит его, то начнётся бунт. Люди будут драться и мстить за своего человека. Однако, Аристон не смог сдержать гнев и вонзил свой меч в живот отшельника. Те, кто стоят сзади, не понял, что произошло дотоле, пока отшельник не упал в ноги наследника.

— Убийца! Император всё решает мечом! Для него жизнь квирита ничего не стоит! Император возомнил себя богом!

Народ бесновался. Людей прибавлялось, приходили новые и с оружием. Аристон не знал, что делать. Он допустил ошибку из-за своей гордыни. Они сейчас находились в засаде озлобленных людей, которые готовы были растоптать императора вместе с преторианцами. Аристон медленно отошёл от мёртвого отшельника и подошёл к императору. Император был недоволен. Брови его были сдвинуты на переносице. Он был зол и казалось, сейчас весь его гнев материализуется в молнии, которыми он поразит народ.

— Он назвал меня толстяком! — Прошипел император.

Аристон удивился. Неужели, императора только это сейчас занимало?

— Эмилий, что будем делать? — Спросил Аристон, держа в руках меч.

Император не стал ничего отвечать. Вместо ответа, он раскрыл шторы и вышел из носилок. Увидев императора, народ слегка попятился назад. Одно дело угрожать правителю, когда тот находился за занавесом, другое — в лицо.

Август подправил тогу и величественно встал напротив толпы. Посмотрев на труп, он с соболезнованием проговорил:

— Надеюсь, этот человек найдёт покой на Элисейских полях. — Затем он возвёл руки к небу и заговорил ещё громче, обращаясь к народу. — О римляне! Мои дорогие друзья, знайте, я всё время думаю о вас. Для меня истинная отрада — лицезреть вас счастливыми. Денно и нощно я разбираю государственные дела. Один. Ибо я убрал тех мошенников и разбойников, что злоупотребляли своими полномочиями в угоду себе. Я услышал вас, и ведаю о ваших проблемах. Но хочу повториться, торговые суда привезли несколько десятков мешков зерна, которые я приказал тут же раздать малоимущим жителям. Я не знаю, почему мой приказ не был исполнен, но я делаю всё, чтобы решить эту проблему. Сейчас я возвращаюсь из здания Сената, невзирая на то, что получил травму и чуть не погиб намедни. Другой бы на моём месте перенёс бы заседание, но я думаю о вас, о вас, мои друзья! И темой для обсуждения послужил именно голод. Сегодня же вам должны раздать хлеб, ибо я обо всём позаботился. Прошу вас, мои милые граждане, не уподобляйтесь варварам и расходитесь. Я как справедливый и милосердный император, вас всех прощаю, ибо вы дороги мне, и я вас всех безмерно люблю, как своих детей.

Император обвёл толпу доброй улыбкой и жестом попросил уходить. Немного погодя, народ всё же начал расходиться. Многие из них поблагодарили императора и пожелали ему долгих лет жизни. Аристон немного успокоился. Когда толпа освободила проход, император понял, что можно продолжить путь.

— О боги, это было очень смело с твоей стороны, — проговорил Аристон и выдохнул.

Эмилий самодовольно улыбнулся и крикнул в толпу:

— И я не толстый!

Народ слегка усмехнулся.

«Лучше бы ты сказал, что я не твой любовник,» — слегка обиделся Аристон.

К счастью, обошлось без кровопролития. Кроме того отшельника, которого зарубил Аристон. Ему всё ещё было стыдно за своё поведение. Он не справился со своими эмоциями и стал их рабом. В отличии от императора. Аристон отдал окровавленный меч его хозяину и залез на коня. Он посмотрел на Квинта и увидел в его глазах негодование. Он был также не доволен поступком Аристона.

— Да, да, я был не прав, всё, хватит на меня так смотреть, — пробурчал Аристон и схватившись за узду, замер.

Квинт вопросительно посмотрел на Аристона и молча требовал ответа.

— Защищайте императора, — процедил сквозь зубы Аристон и упал вниз. Лошадь испуганно встала на дыбы, чуть не раздавив тело наследника. В плече Аристона торчала стрела.

— Император! В укрытие! — Закричал Квинт и быстро спешился со своей лошади вниз.

Эмилий недоумённо посмотрел на Квинта и это чуть не стоило ему жизни. Вовремя подоспевший незнакомец, толкнул императора влево и стрела, которая летела, тут же вонзилась в деревянные носилки.

— О боги, опять покушение! — Запричитал император. — Кто стреляет?

Посмотрев на испуганную толпу, которые бегали из стороны в сторону, пытаясь найти укрытие от снайпера, император понял, что они к этому не причастны.

— Принцепс, прикройся, — сказал незнакомец и забрав у преторианца цилиндрический щит, закрыл им тело императора. Император присел на корточки и не высовывался.

Тут незнакомец в тёмном плаще присмотрелся вдаль и найдя снайпера, ринулся ему навстречу.

— Дурачок, возьми щит! — Крикнул император незнакомцу. — Он же убьёт тебя!

Но на удивление, лучник ни разу не попал по бегущему незнакомцу, словно он отражал от себя эти стрелы. Настигнув цель, незнакомец вытащил меч и зарубил лучника. Император убрал щит и стал разглядывать незнакомца.

— Ура! Этот человек спас императору жизнь! — Кричал кто–то из толпы.

Квинт убрал меч в ножны и нагнулся к Аристону. Только он сейчас был больше всех озабочен его здоровьем. Пока император ликовал своему спасению, он незаметно для всех, запрокинул тело Аристона на лошадь и отправился в преторианский лазарет. Преторианцы молча кивнули своему командиру, считая его поведение разумным на данный момент.

Незнакомец в качестве трофея захватил лук со стрелами и поднял их вверх.

— Кто ты такой? — Спросил счастливый император, встречая своего спасителя.

Незнакомец положил трофей на землю и снял капюшон. Император раскрыл глаза от изумления.

— Мы с тобой уже знакомы, принцепс, — ответил Аппий Кезон.

Император рассмеялся. Он подошёл к Аппию и заключил его в тёплые объятия. Аппий был чуть ниже императора, но это было почти незаметно.

— Ты спас мне жизнь, сенатор Аппий, — сказал император. — Я у тебя в долгу. Проси, что хочешь!

— Единственное, что я хочу, это служить тебе, император, — ответил Аппий Кезон.

— Мы можем это обсудить за ужином, мой милый новый друг, — проговорил игриво Эмилий и поманил его своей рукой к себе в носилки.

— Почту за честь, принцпес, — также игриво ответил сенатор.

Центурион Квинтилий привёз тело наследника престола в преторианский корпус. Заметив примипила, преторианцы расступились. Хоть он был и ниже по званию с трибуном, но его здесь уважали. Он был ближе всего к императору и, следовательно, всё зависело от него. Именно на нём лежало бремя ответственности за весь Рим в целом, ибо он защищал императорскую семью.

Заметив, что центурион везёт на лошади чьё-то тело, преторианцы вопрошали, кто это. Квинт не стал отвечать, вместо этого он слез с лошади и приказал привезти носилки. Преторианцы не стали ждать и тут же выполнили приказ. Погрузив раненное тело Аристона, двое солдат в сопровождении центуриона быстрым шагом направились в лазарет.

— Кто это? — Спрашивали все. — Этот явно не из наших солдат.

Аристон был в плаще и его пурпурную тогу было смутно видно. Центурион хорошо позаботился о том, чтобы Аристона никто здесь не узнал, для его же безопасности. Если кто-то об этом узнает, то в Риме тут же распустят сплетни о гибели наследника престола.

В лазарете ребята погрузили наследника на операционный стол и отдали его жизнь в руки специалиста. Центурион попросил выйти помощников и приказал им обо всём молчать. Те приняли приказ и покинули лазарет.

Врач осмотрел тело Аристона и попросил о помощи центуриона. Квинт понял лекаря и быстро разрезал Аристону одежду. К счастью наследник всё ещё был жив. Стрела не задела жизненно важные органы. Он был в сознании, но его лихорадило.

— Император, император, — бормотал Аристон, лёжа на животе.

Врач щипцами залез в рану и вытащил остаток стрелы из плеча Аристона. Больной почувствовал это и вскрикнул от боли. Центурион схватил его и опустил обратно на стол.

— Тише, тише, — прошептал успокаивающим тоном центурион.

Лекарь промыл рану и зацокал. Центурион вопросительно посмотрел на него.

— Стрела была отравлена, — ответил врач. — Кто-то хотел убить наследника.

Центурион изумился проницательности лекаря. Как он понял, что это наследник?

— Не бойся, центурион, я никому не скажу, — сказал врач, заметив, как Квинт нервничает.

— Яд уже успел проникнуть в кровь? — Спросил осторожно Квинт. Сейчас он больше всего боялся не того, что знает врач, а то, что наследник престола может умереть из-за него.

— Я наложил на рану компресс, который высасывает яд, — ответил врач. — На всё воля богов. Если ему суждено править этой страной — то мальчик выживет. Кстати говоря, а император знает о случившемся?

Центурион отрицательно покачал головой.

К вечеру, император Эмилий приказал накрыть на стол и пригласить танцовщиц и музыкантов. Старик Катон спросил тогда:

— Неужели вечеринка? Вы уже успели пригласить гостей?

— Да, — ответил тогда Эмилий. — Моего нового друга — Аппия Кезона!

Пока рабы готовили, император решил провести экскурсию по своему дворцу. Аппий показался ему хорошим человеком. Он был жизнерадостен, весел, добр, обладал неплохим чувством юмора. Но самое главное, это то, что они друг друга понимали с полуслова. Такое чувство, что они жили всю жизнь вместе, словно братья. Находясь рядом с Аппием, император чувствовал себя комфортно и не стеснялся в эмоциях. Он доверял ему, как самому себе. Хотелось рассказать всё, что его так давно гложет и он почему-то знал, что этот человек никогда его не предаст.

Вечером, сидя за столом и попивая за беседой вино, Аппий Кезон перестал смеяться и устремил свой взор на ношу в углу. Император заметил это и поспешил ответить:

— Это скульптура, подарок от покойного предателя Корбулона.

Аппий Кезон поднялся из-за стола и подошёл к ноше. Император немного смутился. Он подбежал к сенатору и постарался отвлечь его внимание от подарка, он не хотел, чтобы кто-то смотрел на его любимую скульптуру, которую он итак спрятал от лишних глаз. Аппий убрал ткань со скульптуры и ахнул от изумления. Император прикрыл лицо рукой и покраснел.

— Это же Аристон, — сказал сенатор и улыбнулся.

— Нет, ты ошибаешься, — буркнул император и забрал ткань из рук Аппия. — Это Дионис.

— Не, не, я точно уверен, что это тот славный молодой человек, с которым я сегодня имел честь сидеть рядом.

Аппий попытался выхватить ткань у императора, который пытался прикрыть скульптуру и рассмеялся. Император отпустил полотно и обиженно отвернулся, скрестив руки на груди. Увидев это, сенатор волей-неволей прикрыл тканью скульптуру и подошёл к императору.

— Он для тебя больше, чем друг, — предположил Аппий.

Император вздохнул и вернулся к ужину. Аппий сел рядом и ждал душевного разговора.

— Ты можешь довериться мне, Эмилий, — проговорил Аппий.

Он обратился к нему, как к своему другу. Эмилием мог называть его только один человек — Аристон. Даже собственная мать обращалась к нему, как к правителю, а не как к сыну.

Эмилий приказал всем уйти и остался наедине с новым другом. Он налил себе полный рог вина и быстро осушив его, вытер усы тыльной стороной руки.

— Я знаю тебя всего один день, но мне кажется, что знаю тебя всю мою жизнь, — начал говорить Эмилий, слегка заплетающимся языком. — Аристон и вправду для меня много значит. Но я…

— Что? — Спросил Аппий, смотря Эмилию в глаза.

— Я солгал ему. Обманул. Сделал всё в угоду себе. Я — эгоист! Это я должен был умереть тогда, а не Кисса. Эта женщина по-настоящему проявила скорбь, а я в то время гулял с утра до ночи и пил вино до потери сознания. Я — не мужчина. Я — не император. Я — никто. Я не заслуживаю его дружбы, его любви ко мне, его сострадания. Я трус, раз даже не могу признаться ему во всём. Мне страшно. Я подкупил всех, кто знает правду, сослал Остория — хотя он был прекрасным государственным секретарём. Я — чудовище!

Эмилий закрыл лицо руками и заплакал. Император думал, что Аппий сейчас уйдёт от него, ибо то, что он только что сказал — было весьма недостойно. Но вместо этого, Аппий неожиданно пододвинулся ближе и приобнял императора. Эмилий убрал с лица руки и с удивлением посмотрел на сенатора.

— Не кори себя, — проговорил тихо Аппий. — Всем нам когда-нибудь приходиться лгать. Ты солгал не в угоду себе, ты солгал, чтобы защитить своего друга. Это благородно с твоей стороны. Ты должен отпустить прошлое и жить сегодняшним днём. Если ты будешь всё время думать об этом и упрекать себя, то ты заболеешь и умрёшь. Это будет снедать тебя изнутри, в первую очередь пострадает твоя душа.

Эмилий перестал плакать и смачно высморкался в собственную тогу.

— Наверное, ты прав. Спасибо тебе, Аппий. Мне стало намного легче. — Император выпил ещё немного вина и задумался. — А где Аристон? Я совершенно забыл о нём! В последний раз я его видел, когда он зарубил того несчастного на площади.

— Это было опрометчиво с его стороны, — прокомментировал Аппий. — Разве можно так просто распоряжаться чужой жизнью? Быть может, тот человек был душевнобольным и не ведал, что говорит. А твой «сын» просто взял и показал своё превосходство и власть над ним. Он стал слишком высокомерным и горделивым. Гордыня — есть порок. Ты совершенно его избаловал, мой друг.

— Он изменился, — продолжил Эмилий. — Он стал холодным и грубым солдафоном! Всё из-за этой войны. Зачем он вообще пошёл в поход? Чтобы показать, что у него железные яйца? — Эмилий перестал жалеть наследника и его сострадание перешло в отвращение и злобу. — Я заботился о нём, велел ждать в лагере, а он обманул всех и притворился легионером. Это так неразумно. И что в итоге? Он попал в плен, заставив меня мнить его погибшим и страдать. Это он эгоист — а не я, верно я говорю?

— Абсолютно с тобой согласен, август, — ответил Аппий и отпил немного вина. — А во время покушения на вас, сегодня, я видел, как он сбежал.

— Что?! — Изумился император и чуть не упал с ложа. Он был изрядно пьян.

— Говорю только то, что видел, — сказал Аппий. — Когда лучник стрелял в вас, Аристон, если позволишь его так называть, тут же развернул свою лошадь и ускакал. Причём был он не один. Центурион также последовал за ним. Офицер ставит жизнь наследника выше, чем твою. Он радел лишь о его защите, а тебя, август, просто бросил на произвол судьбы с кучкой преторианцев. Хорошо, что я тогда проходил мимо и заметил вас. Возможно, если бы не я, ты бы сейчас был мёртв.

Эмилий наигранно всплакнул и шмыгнул.

— Квинт — мой лучший друг и променял меня на этого эллина. Все меня предают, даже Аристон.

— Быть может, весь преторианский корпус уже давно присягнул Аристону, и все только ждут вашей кончины, чтобы объявить нового императора.

— Да не-е-ет, Аристону это не нужно. Он не такой, я точно знаю!

— Любому человеку вскружит голову власть. Никто не может перед ней устоять. Поэтому, будь осторожнее, август. Никому не доверяй.

Примечания

1

^* Жрица богини Весты

2

^* Римский бог плодородия, а также разврата.