Девятый дом

Светлана Яркина, 2020

Есть ли жизнь после любви? И есть ли любовь после жизни? Есть ли у человека выбор? И его ли он? Можно ли простить убийцу? И можно ли – труса? В ответе ли мы за таланты, которые нам даны? Можно ли прыгнуть выше своей головы и не упасть? Можно ли спрятать красоту? И нужно ли от неё прятаться? На эти и другие вопросы пытаются найти ответы герои этого загадочного романа. «Девятый дом» – это место, куда возвращается каждый из нас, даже не догадываясь об этом.

Глава 2

Они стояли, прижав ладони к стеклу и уткнувшись в него носами так плотно, что если посмотреть с другой стороны, то их лица были похожи на расплющенные пластилиновые фигуры

— Все-таки странно все это, — начал Монг. — Это океан изолирован от всех или все изолированы от океана? Он настолько прекрасен, что его нужно беречь от других, дабы не навредить ему? Или он настолько опасен?

— Я думаю, ни то, ни другое, — ответила Миа. — Мне кажется, что мы сами себе не позволяем к нему прикоснуться. Пойдем пообедаем.

— Ты иди, а я еще здесь побуду.

Миа ушла, а Монг еще сильнее прижался к стеклу, за которым не было даже волн и разило жутким одиночеством. Никого с той стороны: ни ветра, ни птиц. Никого.

«Вот бы можно было пройти сквозь стекло, — думал Монг. — Оно не кажется мне толстым». Монг надавил посильнее ладонями на стекло и отнял. На стекле остались очертания рук, и, отойдя от стекла чуть назад, можно было подумать, что следы этих рук оставил не Монг, а кто-то другой с обратной стороны.

Постояв еще немного и окончательно решив пренебречь трапезой, Монг отправился в настроечный зал.

— Тебя не было на обеде, — напугал его Корифей, неожиданно подкравшись сзади. — Ты на диету решил сесть? Так и ноги можно протянуть. И не говори мне, что мертвые не могут протянуть ноги. Могут еще как. Где ты был?

— У океана.

— Ты только туда и ходишь. Или ты туда девушек водишь? Там, пожалуй, самое романтичное место в нашем доме. Я видел, как вы с Мией туда ходили.

— Это не твое дело, — резко отдернул Монг плечо, на котором лежала рука Корифея. — Помнится, ты хотел заняться арфой. Бери и занимайся.

— Хорошо. Скажи мне, с чего начать.

— Начни с себя, — ответил Монг, не глядя на Корифея. — Покопайся в себе. Очень важно, чтобы в тебе не осталось недовольства прожитой жизнью. Иначе твое сознание так и останется замутненным, а оно, в свою очередь, не сможет увидеть путь, который указывает струна.

— Тут и копаться нечего, — ответил Корифей, — я недоволен, что слишком рано умер. Мне всего лишь двадцать восемь. За такой короткий срок жизнь толком не узнаешь.

— Отчего же. Можно дожить до ста лет и так ничему и не научиться. Если бы ты прожил еще, что бы ты сделал? Подумай.

— Я бы… — Корифей задумался. — Я бы хотел не садиться в тот злосчастный поезд, который меня и убил. Если бы только время можно было повернуть вспять! У человека должен быть выбор. У меня его не было. Я оказался в ловушке. Это нечестно.

— Ты кому сейчас эту претензию предъявляешь? — изумился Монг.

— Кому? Да никому. Просто я привык, что все находится под моим контролем. Я всегда продумывал все ситуации на несколько ходов вперед. У меня это профессиональное. Я архитектор. И если я не буду продумывать геометрию зданий, если я не буду учитывать особенности конструкций, могут погибнуть люди. И в частной жизни я тоже всегда, прежде чем что-то сделать, проигрывал в голове все возможные исходы.

— Что, прямо все?

— Все. Это не занимает много времени.

— По-моему, это ужасно. Постоянный контроль за ситуацией отнимает колоссальное количество энергии. Человек все время находится в напряжении. Как ты расслаблялся? Алкоголь? Экстрим?

— Я не любил это. Употребляя алкоголь, ты теряешь контроль над тем, что происходит, и над собой самим. Экстрим тоже полон риска, и ты не знаешь, что может произойти в следующую секунду.

— А тебе жизнь с таким тотальным контролем доставляла удовольствие? Были моменты, когда ты был счастлив?

Корифей задумался:

— Конечно, были. Но это в основном детские воспоминания.

— Вот именно, детские: когда тебе еще не нужно было ничего контролировать. За тебя это делали взрослые.

— Ты думаешь, взрослые всегда все контролируют? Нет. За всеми все приходится перепроверять. Машинист поезда тоже ведь взрослый был. Разве он не видел, что мост покосился? Он не первый раз ехал по этой дороге, я думаю. Неужели он ничего не заметил? Зачем было так рисковать сотнями жизней?

— Так вы упали с моста?

— Если бы просто упали, тогда ладно. Я ехал в командировку на горнолыжный курорт, где планировали построить отель для туристов. Удачное закрытие этого проекта обещало мне еще несколько заказов, и мне обязательно нужно было туда добраться. Местность в том районе была гористая. А в такой местности железную дорогу по прямой проложить сложно, поэтому некоторые из ее отрезков были соединены мостами. Мы переезжали один из таких мостов длиной, наверно, метров в пятьсот. И въехав на мост, уже было понятно, что что-то не так. Вагон начало трясти, как на веревочном мостике. Вещи начали падать на пол. Машинист не сбавлял скорости. Как только поезд проехал середину, мост начал разрушаться. Вниз стали сыпаться его обломки, среди пассажиров началась паника. Первые несколько вагонов успели переехать на ту сторону ущелья, а под остальными конструкция моста развалилась, и они повисли по горному склону, цепляясь за первые вагоны.

Я, к негаданному мной счастью, оказался во втором вагоне, том, который успел переехать. И уже стал искать что-нибудь тяжелое, чтобы разбить окно. Так начали делать все. Один мужчина, не став тратить время, разбил локтем, поранив его в кровь. Но тут по громкой связи машинист сказал всем оставаться на своих местах и ни в коем случае не выходить из вагонов. Потому что, потеряв в весе, поезд тут же соскользнет в пропасть.

И все остались. Мы просидели так около получаса. Машинист все время говорил, что к нам едут спасатели, что они вот-вот должны приехать или прилететь. Но время шло, а никто нас не спасал. У людей началась истерика. Кто-то плакал, кто-то орал. Всех детей высадили через разбитое окно, а взрослые остались. Несколько человек все-таки вылезли. Я тоже хотел, но я помнил, что от меня всегда зависела безопасность людей и я не могу одним прыжком убить сотни. Я остался сидеть. Я сидел и ненавидел себя за то, что сел в этот поезд. За меня решали мою судьбу. Решали абсолютно чужие люди, которые меня не знают и которым я безразличен. Я их ненавидел. Какое они имеют право? Я ощущал такое бессилие, что казался себе ничтожной песчинкой.

— Корифей, ты плакал тогда в вагоне? — спросил Монг.

— Плакал? Нет, конечно. Я злился. Плакали все женщины и старики. Некоторые мужики тоже рыдали. Но какой в этом смысл? Что толку от слез? Как они могут помочь в ситуации, где ты бессилен, где ты сидишь и ждешь своей смерти?

— Понимаешь, в жизни бывают такие ситуации, на которые мы не можем никак влиять. Ситуации, исход которых от нас не зависит. И нам остается только примириться с тем, что происходит. Мы в силах только отойти в сторону и наблюдать.

— Наблюдать, сейчас я сдохну или через пять минут?! — закричал Корифей.

— Ну да, — спокойно ответил Монг. — Ты сказал, что у человека должен быть выбор. Так он у тебя был, и ты его сделал. Ты мог вылезти в окно и тем самым убить других, но не вылез. Разве это не выбор?

— Мог бы, — смягчился Корифей. — И мы бы тогда спаслись.

— А другие — нет. А если бы все остались на местах и спасатели прибыли быстрее, то спаслись бы все, — добавил Монг. — Но получился третий вариант. Мы можем только планировать, но не можем предусмотреть все. Мы просто не в силах просчитать все варианты. Ты корил себя за бессилие. А другие смирились с бессилием и просто плакали. Слезы на самом деле дают силы. Выливаясь наружу, они освобождают место для смирения и принятия. И, наверняка, тем другим было легче умирать, потому что они почувствовали утешение. А ты — до сих пор нет.

— Наверно, ты прав, — сказал Корифей. — Теперь все равно поздно.

— Нет, не поздно, — ответил Монг. — Обернись.

Корифей обернулся. Позади него стояла, подбоченясь, арфа.

— Видишь тень, которую отбрасывает одна из струн? — спросил Монг. — Это приглашение для тебя. Не думай ни о чем. Иногда думать крайне вредно. Иди аккуратно по тени струны, дальше ты зайдешь в туман. Не пугайся, когда тень перестанет быть видна, иди на одной интуиции.

— Ее у меня нет, — перебил Корифей.

— Есть, — отрезал Монг. — Потом ты выйдешь из тумана, куда — не знаю, и увидишь под ногами меловую дорожку. Дальше разбирайся по ситуации.

— Мне что-то нужно с собой взять? — Корифей стал растерянно озираться по сторонам.

— А у тебя разве что-то есть? — засмеялся Монг.

Корифей улыбнулся и скрылся в дымовой завесе.

Когда туман рассеялся, Корифей вышел на дорогу, прилегающую к широкому проспекту, по которому туда-сюда сновали люди, погруженные в свои заботы, и, казалось, не обращали друг на друга ни малейшего внимания. Зачем смотреть на человека, которого ты через секунду забудешь? Их миллионы, всей жизни не хватит, чтобы хотя бы несколько секунд посмотреть на каждого их них. Жизни Корифея, так внезапно закончившейся, на это уж точно не хватило бы.

Хотя в его жизни была одна встреча, так и не закончившаяся знакомством, о которой он не раз вспоминал потом. Было ему тогда лет двадцать пять. Корифей шел домой с работы неспешно, держал одной рукой сигарету, время от времени со смаком втягивая легкими никотиновый дым, а другой небрежно качал тубой с проектами зданий. Мимо мелькали люди, обгоняя друг друга, каждый спешил по своим делам, и никто даже не пытался посмотреть на него. Никому он, такой модный и симпатичный, как ему казалось, не был интересен. Все его усилия быть в тренде, носить только брендовые вещи последних сезонов, подравнивать прическу каждые две недели, казалось, были напрасны.

Конец ознакомительного фрагмента.