Девочка из детства

Светлана Чернышёва, 2023

На страницы этого сборника попали рассказы о школьной поре. Как трудно грызть гранит науки! Как сложно находить взаимопонимание с одноклассниками, учителями, а иногда и с родителями! Но сколько радостей поджидает ребят в коридорах родной Альма-матер, в гостиной собственной квартиры, во дворе в компании верных друзей – не перечесть. Интересно? Тогда скорей открывай книгу «Девочка из детства» и ты на примере ребят научишься быть добрее, позитивнее, узнаешь парочку весёлых забав и получишь массу удовольствия от приключений.

Дом деда

моему деду, Куфтыреву Николаю Ивановичу

Хлеб с солью

Я жила с мамой и с папой в деревянном доме, на первом этаже. Это был огромный дом, многоквартирный. Там ещё леспромхозовская контора находилась — все говорили: «кантора». Ну, и люди всякие хорошие жили. В одной квартире, например, целых шесть человек. Трое взрослых и детей примерно столько же. Я, конечно, больше с Надюшкой дружила. Она мне по возрасту подходила. Мне семь лет, а ей почти что девять. Поэтому осенью я в первый класс пойду, а Надюшка уже во второй. Она меня много чему могла научить.

Однажды Надюшка пришла и спрашивает:

— Ты про вкусный хлеб слышала?

— Не поняла…

— Ну, хлеб же, он и так всегда вкусный, а вот если солью крупной его посыпать и маслом растительным полить — вообще — пальчики оближешь!

— Зачем, — удивляюсь, — всего столько? Мало совместимого…

— Как зачем? — разобиделась Надюшка. — Если вкусно, так и полезно, наверное.

На самом-то деле я не сомневалась. Но на всякий случай отвернулась и, не обращая внимания на всякие там разговоры, принялась скоблить ложкой по столу. Вроде есть и у меня важное дело — просто не хотелось показывать, что полностью согласна.

— У нас от хлеба одна горбушка осталась, — говорю. — Я вчера почти всю буханку съела. Мягкий был сильно, только что испечённый.

Надюшка, сурово сдвинув брови, посмотрела на меня.

— Понятно. Давай рассуждать: тебе одного кусочка, вкусного-превкусного, хватит? Это ведь не два и даже… не три!

— Хватит. Что три, что один — съем и не останется.

Я никогда не видела Надюшку такой рассудительной, поэтому и разговаривала с ней строго, без обычных шуточек. Хорошо, что Надюшку мама домой позвала. Иногда нужно и самой решения принимать. С посторонними-то подсказками, не знаю уж, как бы я справилась. Всего скорее, горбушку пересолила, а подсолнечное масло и найти бы не смогла. Разве что догадалась бы к соседке сбегать?.. Там ещё хлеба попросить.

Еле вечера дождалась, чтобы всех новым блюдом угостить. Только что приготовленным. Папа первым домой вернулся, попробовал и говорит:

— Получается, ты сама эту вкусноту придумала, а я припоминаю, что кто-то меня таким же угощал раньше. Не могу понять — было или приснилось?

— Было, — говорю, — Надюшка тебя угощала, которая со второго этажа. Она мне рецепт сегодня выболтала…

— Вряд ли, — не согласился он. — Может, ещё в детстве? У меня друг был, Витька. Мы с ним никогда не расставались, и кирпичи вместе грызли, и лук солью сдабривали. А хлеб на первом месте был. Вкуснотища!.. Мягкий, прямо из печки, с загорелой корочкой. А если ещё и с солью, так совсем объеденье! Только полакомиться… не всегда удавалось.

Мне стало очень интересно. Вот как раньше было! Я даже и не думала, что кирпичи тоже съедобные. А то бы с утра всю нашу печку разобрала и вкусно приготовила. Знать бы, чем приправить и как подавать…

— Не стоит, — читая мои мысли, сказал папа. — Это давно было, после войны. Трудно тогда жилось, да и витаминов, видимо, не хватало. Раз нам кирпичи такими вкусными казались. Теперь этим питаться не будем. А вот хлеб с солью — самое то!

Дом деда

Родители переезжать собрались. В дедов дом. Я, конечно, не удивилась. У деда животин целый двор, им постоянный уход нужен. Травы принести, хлебушка покрошить и водицы налить. Иногда я тоже помогала, но не всегда. Звери со мной играть не соглашались. Будто специально убегали деду пожаловаться: «бе-э!.. хрю-у…» — попробуй с такими подружиться! Овцы трусливые, а куры, те пугливые.

Вот только пришла беда. Некому стало жаловаться. Я, конечно, такого представить никак не могла. Был дед, а потом — раз! — и не стало. В его избе даже роза чайная завяла. От горя. Да и родители мои сильно изменились… Грустными стали, молчаливыми. А мне понять хочется, как такое случилось. Ну, не должен человек насовсем исчезнуть! Может, как-нибудь время назад повернуть?..

— Нет, — говорит папа, — нет такой возможности. Он теперь в наших сердцах будет жить. И улыбаться, и советы нужные давать…

Я ничего не ответила, потому что своё задумала. «Зачем же, — думаю, — медлить? Раз дед меня и раньше из крапивы вытаскивал, которая за его домом растёт, так и сейчас не бросит, пойду немедленно в неё падать! И ничего со мной страшного не случится. Ну, обожгусь немножко. Дед спустится с облака и меня спасёт. А потом ещё водой из бочки польёт, на солнышке нагретой. Он и сам говорил: «Тёплая вода и доброе слово — от любой беды спасенье!»

Сразу-то я забоялась. Всё ходила возле крапивных зарослей и примерялась, как бы поосторожней запрыгнуть… Чтобы дед меня издали заметил и быстрёхонько вытащил. К вечеру всё-таки решилась. Там рядом доска валялась, как раз, чтобы от крапивы отмахиваться. Стала я с этой крапивой бороться. Вдруг чувствую — и не жжётся вовсе, напрочь свои свойства потеряла. Я немедленно в неё забралась, по самые уши, да ещё и целую охапку нарвала. Вроде банного веника получилось. «Ну, — соображаю, — сейчас я себе волдырей наделаю».

— Дедо? Спасай!

Только меня одна мама услышала. Она полезла за мной и тоже в крапиве очутилась. Долго мы с ней в этих зарослях сидели и ревели. И успокоиться не можем. Значит, так нужно. Чтобы потом дедовы дела продолжать и без него не тосковать.

Про школу

Осенью я должна пойти в школу. И мама постоянно про это твердила. Я сразу смекнула, в чём тут дело. Если, например, вместо детского сада можно было с дедом посидеть, то школу легко заменить поездками в лес, на папином погрузчике. Едешь и песни поёшь. Не жизнь, а сказка. Гораздо интереснее, чем в чёрно-белом нашем телевизоре. Только бы папа согласился! Он меня очень любит и, конечно же, на тракторе катает по всей деревне. А вот в лес, на свою работу, никогда не берёт. «Зачем, — говорит, — девчонке такие приключения? Совсем ни к чему». Хорошо, что я так не думаю. И почему это я должна в лес не хотеть? Там птицы поют, ягоды разные растут, и грибы сами в корзинку просятся. Красота, да и только!

Вечером я спросила у папы, может ли он меня в лес с собой брать вместо школы.

— Как это? — удивился папа. — Это же безобразие. Зря, что ли, мама тебя читать полгода учила? И считать по палочкам. Да и школу в деревне в этом году новую построили. Из кирпича. А эта в лес собралась…

«Ничего себе, — расстроилась я, — в новую-то мне и вовсе неохота. В старой школе папа с мамой учились. Вон какими людьми уважаемыми стали. А дедушка ещё лучше — нигде не учился, а все сказки Пушкина наизусть помнил. И про рыбака с золотой рыбкой, и про Балду. Если бы я эти сказки стала заучивать… да никогда не запомнить! Ну, героев, предположим, ещё ладно, а вот, чтобы по порядку, да наизусть…»

На другой день я сходила на всякий случай к школе. Большую такую громадину, из белого кирпича, построили возле парка, и я сначала решила посчитать окна. Мне ещё дед говорил: «Окна в доме, что глаза у человека. Всю душу покажут, если правильно понять. Сколько их у маленькой зимовки? А всего-то два, и те в землю застенчиво смотрят, словно говорят: «Заходи, погрейся». Дом из двух этажей много окон на себе несёт. Он, словно конь, во все глаза глядит и людей ласково встречает. Без открытой души попробуй со всеми заботами справиться! Много окон — людей полон дом. А большая семья — на всю жизнь забота и отрада».

Хожу, смотрю, считаю. До десяти вспомнила и расстроилась. Дальше считать не научилась ещё. Много-премного их, окон этих. Вдруг тётенька подошла с кисточкой малярной в руке. Видимо, она забор красила, а тут и я.

Конец ознакомительного фрагмента.